Мы вновь покинули родные берега. Ночь была ясной. Тут и там сверкали огни проплывающих мимо судов. На рассвете лодка вышла из устья реки и повернула на юг. К этому времени все было разложено по местам, и суета прекратилась. Моряки быстро и легко втянулись в рутину надводного перехода. Больше всего радовало то, что Арктика осталась за кормой.
      В то время мир облетело известие об успешной высадке десанта в Северной Африке. В британских прибрежных водах появлялось все больше американских флагов. Те суда, которые встретились нам, прошли три тысячи миль через штормы и испытания. Линия фронта проходила неподалеку от нью-йоркской гавани.
      Двигаясь на юг, мы много думали и говорили о войне. Неожиданно эта тема стала интересной. Теперь война для нас была не тем, о чем писали в газетах или небрежно говорили в столовой плавучей базы. События в Северной Африке ускорили биение наших сердец. Продолжая оставаться зрителями, мы чувствовали, что скоро придет наш черед выйти на сцену. Как сказал командир штурманской боевой части флотилии: "Гибралтар. Второй поворот налево".
      Наш переход проходил спокойно и без происшествий, но мы не расслаблялись, помня о береговой охране и Королевских ВВС. Служащие там зоркие парни, которые осуществляли воздушный противолодочный дозор, едва ли знали, что ВМС Великобритании обладают судами, внешне похожими на подводные лодки. Поэтому, заметив в небе одного из этих горячих "гудзонов", мы немедленно погружались. Даже по ночам не позволяли себе ослабить бдительность. Нас мог обнаружить луч прожектора, а вслед за ним полетели бы бомбы. Как бы мы ни иронизировали по поводу возможностей этих самолетов и количества подводных лодок, которые они якобы потопили, нам совсем не хотелось, чтобы наш небольшой запас вин был уничтожен английским тринитротолуолом.
      Так, воюя с помощью карандашей и географических атласов, мы все ближе подходили к Гибралтарскому проливу. По мере нашего продвижения на юг солнце грело все сильнее, и мы уже физически ощущали, что Арктика удаляется. Нам все больше нравилось стоять на мостике, облокотившись на леер. Появилась вера, что высшие силы благосклонны к нам.
      Первая встреча с землей была успешной и несколько неожиданной. Мыс Сан-Висенти возник на горизонте, когда мы медленно перемещались по теплым водам. Вскоре в дымке тумана показались горы Андалусии. Если встреча с Португалией была несомненным навигационным успехом, то берега Испании навевали другие мысли. Испания открыто встала на сторону врага, и мы смотрели на эти горы со смешанными чувствами. Нам еще предстояло встретиться с испанскими кораблями и выяснить, чего они стоят.
      Когда на траверзе появился мыс Спартель, мы поняли, что приближаемся к Средиземному морю. Но впереди нас ждали немалые трудности. Сильные течения подхватили лодку и понесли, так что до Средиземного моря мы добрались, двигаясь зигзагообразно и прикладывая большие усилия, чтобы не налететь на берег Африки. Я понял, почему командиров немецких подлодок награждали Железным крестом за то, что они проходили эти воды в подводном положении. Это было рискованное" предприятие.
      В Гибралтарском проливе мы почувствовали дыхание войны. Свидетельство тому такой эпизод. На горизонте появляется мыс Европа. Южнее по залитым солнцем водам движется в направлении Алжира большой конвой. Встречные суда с помощью сигнальных ламп спрашивают нас, кто мы и куда идем, затем отправляются дальше выполнять свои задачи. Мы проходим мимо расположившихся боевым строем кораблей. Из стволов их орудий вырываются желтые языки пламени - идет учебная стрельба по неизвестной нам цели. Звуки выстрелов доносятся до нас спустя некоторое время. Мимо в направлении гавани гордо проплывают несколько эсминцев. Какой-то амбициозный тральщик решил выступить в роли нашего эскорта. Пытаемся приспособиться к его скорости, но это непросто - рулевой явно не обращает на нас внимания.
      Остров Гибралтар все ближе. Сначала показался порт, за ним - зеленые холмы с разбросанными на западных склонах белыми домиками.
      Пост наблюдения и связи сигнализирует нам мощной синей лампой. Нам передают сообщение от адмирала флота и указывают, куда причалить. Мы сигналим ответ, осторожно двигаясь за нашим чересчур независимым ведущим. В бухте много судов. Танкеры, кажущиеся то перегруженными, то недогруженными, десантные катера, крейсерские яхты, торговые суда, суда Красного Креста, испанские суда, удивляющие своей окраской мирного времени, - все они стоят покачиваясь на легком ветру и поблескивая в лучах заходящего солнца.
      Наша лодка медленно приближается ко входу в гавань. Словно недовольные тем, что их приглушили, двигатели сердито фыркают и дымят. Мы проходим боновое заграждение и включаем электродвигатели.
      Вокруг видим следствие событий в Северной Африке - корпуса кораблей без носа, без кормы, без того и другого, корабли с разбитыми мостиками. Некоторые суда с виду не поврежденные, но за их блестящими на солнце бортами - развороченные машинные отделения. В сухих доках много таких кораблей.
      Мы пришвартовались возле другой подводной лодки. На борт поднялся офицер, который снабдил нас полезной информацией о местных условиях и традициях. Солнце закатилось, и воздух стал холодным. Достали вино и стаканы. За ночь незнакомцы стали друзьями. Нам нравился наш новый флот. Холодный и мрачный север остался позади. В то время как мы сдвигали стаканы, армия пробивала себе дорогу в тунисской ночи. Темноту в бухте разгоняли лучи прожекторов. Патрулирующие гавань дизельные катера через равные интервалы опускали в воду глубинные бомбы. Война была рядом.
      Глава 8
      Подводная война в Средиземном море сильно отличалась от войны в Арктике. Одной из главных причин этого отличия была полупрозрачность воды. Итальянцы методично и умело проводили противолодочные мероприятия. Мы имели дело с очень сильным противником, обладающим самым современным оружием, за исключением разве что реактивного снаряда, который в то время использовали только немцы. Однако у итальянских подводников тоже хватало проблем: их уже начали тревожить наши эсминцы, привлеченные из Атлантического океана для охраны морского пути в Северную Африку. Интенсивность боевых действий повсюду возрастала. Что бы мы ни говорили об итальянском ВМФ, их эсминцы тоже добивались успехов. Небольшие итальянские сторожевые корабли до последнего дня прилежно курсировали между Мессиной и Бизертой. У нас не было повода смеяться над этими неутомимыми тружениками.
      На острове Гибралтар под испанским солнцем мы выпивали и вечерами маялись от безделья. Иногда днем проводили учения, но после заката нас всегда можно было найти в одном из баров на берегу. Партнерш по танцам постоянно не хватало. Несколько женщин из вспомогательной службы ВМФ посещали лишь те мероприятия, которые проводились в клубе-столовой, притулившейся на вершине утеса. Мы чувствовали себя не очень уверенно в этом заведении и после нескольких безуспешных попыток конкурировать с четырьмя сотнями других мужчин обратили свое внимание на винные лавки. У Гибралтара было одно важное преимущество - теплый климат. Для нас это была благодать.
      Испанки строили глазки членам экипажа, а те сохраняли силу, бодрость духа и способность по достоинству оценить сомнительные прелести этих смуглых созданий.
      Однако время отдыха подходило к концу, пришла пора браться за дело. Нас направили в район города Аликанте для поиска и преследования судов, пытающихся прорваться через блокаду. Эти суда представляли собой большую опасность, но обнаружить их было нелегко. Предполагалось, что мы наберемся опыта патрулирования в теплых водах во время коротких ночей.
      Немцы пересекли границу на юге Франции. Некоторые судовладельцы решили заработать капитал на налаживании сообщения между блокадными испанскими портами Валенсией, Аликанте и Палермо и французскими Марселем и Тулоном. У Средиземного флота не хватало судов для борьбы с этим злом, и на востоке активно действовали самолеты Королевских ВВС. Нам предстояло две недели охотиться в испанских территориальных водах за этими дерзкими суденышками.
      Мы вышли в море ночью. История повторялась - когда-то адмирал Нельсон на "Вангарде" под покровом ночи отходил от Гибралтара, направляясь в Тулон, где намеревался отыскать Наполеона. Эти тихие воды были хорошо знакомы английским морякам. Здесь они участвовали во многих морских сражениях. Часто побеждали, иногда удача была на стороне противника. За многие годы почти ничего не изменилось: казалось, время не властно над этими бухтами и заливами.
      Слева на траверзе высились горы Сьерра-Невада. Ночь была теплой. Оставив за кормой испанские рыболовецкие суда, которые ежедневно заходили в гавань и, по сути дела, были немецкими соглядатаями, мы сменили курс и двинулись на север, навстречу Полярной звезде. Мимо, сверкая огнями, словно метеор, пронесся большой испанский лайнер. С берега как своим, так и врагам мигали добродушные маяки. Точки на карте обретали очертания реальных объектов местности. Время шло: стрелки на наших часах непрестанно отсчитывали секунды и минуты.
      Послеполуденная вахта. Я и еще шесть сонных мужчин в небрежных позах сидим на центральном посту. Сейчас время сиесты, когда все отдыхают. Тусклые лампы освещают помещение неприятным оранжевым светом. Царит полная тишина. Через окуляр перископа я вижу день, которому мы не можем радоваться вместе с морскими птицами. Море очень спокойное, видны даже водоросли, плавающие по его поверхности. Впереди до самых облаков вздымаются высокие горы. Вдали трепещут на ветру несколько белых парусов. Мне нестерпимо хочется вдохнуть свежий воздух, насыщенный запахом моря и близкого берега. Глядя на это, не очень приятно ощущать носом запах мазута и пота. По ночам мы имеем возможность вдыхать запахи моря, но мало что видим.
      Во время моей вахты мы подходим к гавани Аликанте. На холмах цвета грязи стоит желто-белый город. За коричневыми шлюзовыми воротами видны мачты и трубы судов, темные и отчетливые на голубом фоне. Весело играя на солнце цветными парусами и поднимая носовые волны, мимо проходит рыболовная флотилия. Пейзаж теряет часть своей прелести, когда она исчезает на востоке.
      В течение следующих десяти дней мы продолжали свое дежурство: словно гигантский Любопытный Том, глазели на проделки испанцев, живущих в прибрежной полосе. Вскоре освоили распорядок работы порта. Рыбаки выходили в море на рассвете и возвращались после полудня. Грузовики увозили их законную добычу вверх по дорогам, исчезающим среди высоких холмов.
      По ночам было веселее. Моряки соскучились по работе и отнеслись к стоящей перед ними задаче со всей серьезностью. Все происходящее имело некий зловещий оттенок. Часто мы замечали темные очертания неосвещенных торговых судов, но они проходили близко от берега и исчезали за молом. На рассвете расположение мачт и труб стоящих судов всегда оказывалось иным, чем ночью, но у нас не было повода атаковать суда, которые двигались в темноте.
      На волноломе горели сигнальные огни, и, когда лодка всплывала, на стальных пластинах корпуса играли яркие блики. Однажды мы прошли рядом с небольшой рыбацкой лодкой. Рыбак явно заметил нас, но ничем не выдал своего удивления. Бросив в нашу сторону горящий окурок, он налег на весла и уплыл.
      Несмотря на ясные дни, звездные ночи и чудный пейзаж, члены нашего экипажа не теряли времени даром и продолжали учиться. Выбирали в качестве ложных целей ни в чем не повинные торговые суда и наносили по ним ложный торпедный удар. У нас установился распорядок службы, которого наш экипаж пунктуально придерживался. Теперь мы были уверены в качестве нашей боевой подготовки и горды этим. Проверив нашу лодку в деле, выявили все ее качества. У нее не было от нас секретов. Она стала послушным исполнителем нашей воли. В то же время мы относились к ней с большим уважением.
      Через какое-то время нас вызвали по радио и дали приказ идти к Алжиру. Этот приказ стал первым свидетельством того, что нас считают готовыми к участию в тяжелой войне, которая разворачивалась в Средиземном море. Мы совершили приятную морскую прогулку у берегов Испании и получили полезный опыт. Кое в чем нам не повезло. Другие подлодки, патрулировавшие у этого побережья, обнаружили и уничтожили несколько судов, пытавшихся прорвать блокаду. Звуки взрывов торпед и глубинных бомб разносятся далеко в этих теплых тихих водах. Время от времени мы слышали странные раскаты - эхо войны достигало нас в морских глубинах. Эти зловещие звуки не позволяли забыть, что наша лодка была начинена многими тоннами высокомощной взрывчатки, и души наши трепетали от осознания важности нашей миссии. Уставшие от долгой учебы, ожиданий и разочарований, мы рвались в бой и готовы были наброситься на любое судно проклятой Оси{1}. У нас были сила и задор. Единственное, чего нам не хватало, это вражеской цели.
      Глава 9
      В Средиземном море, как всегда, тихо. Наконец мы достигли Алжира. Нам не нужно больше прятаться и всматриваться в темноту в поисках судов, которые можно законным образом разнести в щепки. Наши лица обращены к городу. Кафедральный собор Нотр-Дам-де-Африк сияет таинственным светом. Жаркое солнце. Тихое море. Зеленые берега, исчезающие в оранжевой дымке. Грязно-серые горы уходят вершинами в голубую высь, достигая белых облаков, которые медленно плывут на юго-восток. Мы чувствуем некоторое смущение. Восток окутывает нас золотым облаком, и присутствие здесь нашей лодки кажется нелепостью.
      Приближаемся к гавани и уже можем различить городские кварталы. Французские карты, которые нам дали, оказались не совсем точными. Из мерцающей размытой белизны неожиданно выплывают здания казино и отелей. Уже хорошо виден вход в гавань. Справа по борту нас на большой скорости обходит дизельный катер, от него во все стороны летят клочья пены. Он пристраивается спереди, и мы с облегчением понимаем, что катер собирается вести нас в порт.
      Город Алжир довольно красив. На склонах холмов видны белые особняки, окруженные зелеными садами. На широких улицах - роскошные машины и красивые француженки в ярких платьях. Но мы не торопимся с оценками, зная, что за этим внешним великолепием царит нищета и политический хаос. С весельем и богатством соседствуют горе и голод. Над старой гаванью, где по-прежнему стоит форт, охраняющий мавританские здания Эль-Дезира, склонилась громадная фигура пророка Мухаммеда. Идет разгрузка огромного лайнера. Высокий кран отбрасывает на зеленую воду длинную тень.
      Наша осторожность в суждениях вскоре оправдывается. Мы проходим мимо затопленного грузового судна, и нам открывается обратная, убогая сторона города. Немецко-итальянской комиссии по перемирию не хватило ни времени, ни смелости на то, чтобы уничтожить портовые сооружения и электрическую станцию. Все сохранилось в целости, но люди на берегу испытывают крайнюю нужду. Говорят, местные девушки сделают вам что угодно за кусок мыла. Не хватает хлеба и угля. Ответственность за такое положение несут главным образом местные чиновники, закрывающие глаза на черный рынок в угоду собственным интересам.
      Алжир взяли без крупных наземных боев. Французы были несколько удивлены и явно сконфужены. Многие из них считались богатыми людьми, симпатизировали фашистам и не доверяли де Голлю. Коммунисты были сконфужены решимостью союзников договориться с Дарланом и Виши. Арабы остались довольны, потому что им дали много денег, и всех жителей Запада считали одинаково глупыми.
      В Алжире в то время находились верховный главнокомандующий со своим штабом и много журналистов, которые не скупились на похвалы в адрес союзников. Всем этим шоу руководили из одного отеля. Старшие офицеры работали в спальнях, младшие сидели в покрытых белым кафелем ванных. Из Дели и Каира с напряженным вниманием следили за этими удивительными событиями.
      Мы пришвартовались у дальнего мола, носом к буям, кормой к берегу, и принялись готовиться к выходу в город. И здесь война напоминала о себе: мимо нас тянули на буксире суда с пробитыми и искореженными бортами. Рядом становились на якорь корабли с самолетами и танками на палубах. Разгрузочные работы начинались утром под яркими лучами солнца и продолжались ночью в синем свете импортных дуговых ламп. Вокруг причалов толпились сотни арабов. Они вручную передвигали огромные ящики, машины и самолеты. Военные контролировали доки, водоналивные и буксирные суда. Мы, затаив дыхание, наблюдали за искусной работой специальных подразделений. Чувствовалась хорошая подготовка, исключающая возможность неприятных неожиданностей.
      В Алжире почти не было воинских частей. Войска находились на фронте и в лагерях отдыха за городом. Американцы оставались в Оране и Касабланке.
      Развлечений на берегу было маловато. Мы ходили на Джеймса Кагни, хотя он перешел на французский язык, и в кино, когда начали крутить американские фильмы. В городе имелись клуб с неважным кабаре и несколько ресторанов, где подавали блюда, непременным компонентом которых почему-то была цветная капуста. Чтобы поесть в городе, нужно было начинать трапезу в половине седьмого, иначе приходилось по два часа ждать у стойки. В процессе ожидания у нас пропадал аппетит, и проблема решалась сама собой. Некоторые из алжирских вин были довольно неплохими, и мы смаковали их, когда наши собственные запасы заканчивались. Вначале у нас не было возможности выезжать за город, но позднее американцы подарили пару джипов, и мы разъезжали когда и куда вздумается.
      Отель "Алетти", где разместились военные и журналисты, был известен самыми дорогими женщинами - 5000 франков за ночь. У длинной стойки бара мы иногда встречали школьных друзей и узнавали лица, которые не видели многие годы. Это были незабываемые встречи. К сожалению, ресторан гостиницы закрывался слишком рано, и мы шли продолжать кутеж в других заведениях. Кабаре находилось в захудалом кафе, где нас потчевали суррогатом шампанского, который поднимал настроение, но ухудшал пищеварение. Ночная жизнь завершалась в кафе "Оазис", где наши желудки окончательно выходили из строя. Возможно, те, кто хорошо знал город, проводили время лучше, но мы так и не нашли заведений, куда стоило бы ходить регулярно.
      Черно-белые контрасты нашей жизни особенно обозначились в Алжире. Пока мы готовились к следующему патрулированию, другие подводные лодки приходили и уходили. Уходили на три недели к берегам Европы. Тем временем жизнь в белом городе шла своим чередом.
      Алжир дышал историей. Высокие здания и бульвары, похожие на парижские, не могли скрыть влияния различных рас и религий. Итальянцы, мальтийцы, испанцы и французы смешались здесь с арабами, евреями, кабилами и неграми. Этот французский город возвышается над белыми скалами, которые когда-то защищали старую мавританскую крепость. В конце длинной, окаймленной деревьями улицы высилась белоснежная турецкая мечеть, а неподалеку расположилась синагога.
      В поисках новой империи французы не сумели преодолеть влияние прошлого. Внимание привлекали не шикарные магазины и вереницы машин, а старый город. Касба{2} умеет хранить свои тайны. Между Востоком и Западом существует труднопреодолимый духовный барьер. В самом центре этого современного города жизнь продолжает течь по старинке. Даже война не смогла нарушить ее ход. Мы не входили в касбу, хотя Томас Кук в мирное время занимался тем, что водил туристов по улочкам и переулкам старого города. Те несколько моряков, которые последовали за арабками и углубились в касбу ночью, так и не вернулись на свои корабли. Все очарование Алжира было сосредоточено в тихих закоулках старого города. Что там происходило? Мы могли только гадать, качать головами и удивляться безмолвному величию Востока.
      Тем временем начали вырисовываться контуры войны на море. Эсминцы, крейсера и другие военные корабли следовали вдоль побережья за армией, которая двигалась по дорогам Египта и Алжира. Эскорты сопровождали конвои в Гибралтарском проливе и провожали их до портов выгрузки - Алжира, Бона, Орана. Тральщики бороздили спорную зону у побережья Туниса. То же самое можно было наблюдать в районе Триполи. В это время на холмах Северной Африки шли ожесточенные наземные бои.
      Наша задача оказалась несложной. Мы курсировали вдоль береговой линии между мысом Спартивенто и испанской границей и перехватывали все вражеские суда, которые пытались пересечь Средиземное море.
      Зона действий была довольно большой. У штаба ВМС едва хватало подлодок, чтобы охватить южное побережье Франции, Корсику, Сардинию, запад Италии и Адриатику. Александер хотел, чтобы Роммель получал меньше горючего для своих танков. Дополнительные морские коммуникации имели для немцев большое значение, так как их железнодорожная сеть была перегружена. Действия английских подводных лодок носили тактический и в то же время стратегический характер.
      Нам было интересно, каким будет следующее задание. Тем временем Алжир начали бомбить, и его яркие ночные огни несколько померкли.
      Час назад зашло солнце. Небо потемнело, и город представляет собой скопление огней. Стоит удивительная тишина. Тихо настолько, что с палубы плавучей базы слышно, как разговаривают люди в другом конце гавани. Издалека доносится красивая мелодия вальса. Мы устроили танцевальный вечер - пары медленно кружат в кают-компании. В вестибюле разговоры, смех, сигаретный дым и блеск женских вечерних нарядов. Чуть выше, на палубе, устремили в небо стволы две наши 4-дюймовые пушки.
      В темной воде гавани отражаются отблески огней. Напротив плавучей базы стоят два крейсера. Вдалеке идет разгрузка торговых судов, слышны скрипы и стоны грузовой стрелы. Примерно в 200 ярдах от нас у мола видны пустые, забытые подводные лодки.
      В кают-компании жарко. Атмосфера праздника наполнила тихую ночь. Девушки счастливы оттого, что впервые танцуют на борту судна с тех пор, как военные моряки прибыли в порт. Пусть где-то там вдали крадутся вражеские подлодки, пусть враги смотрят в бинокли с тунисских холмов. Этот вечер принадлежит нам, и мы наслаждаемся музыкой, заглушающей рокот войны.
      Я уже собирался выпить пятый коктейль, когда в небе появились вражеские самолеты. Пока мы готовились к встрече гостей, "юнкерсы" в Сардинии разогревали свои двигатели. В то время как наши моряки неумело кружили девушек в танце, эти самолеты поднялись в небо, повернули на юг и теперь пролетали над нашими головами.
      При первом взрыве мы застыли от неожиданности и устремили взгляды в открытые иллюминаторы. Над берегом поднялся столб пламени, воздух наполнился едким сладковатым запахом. Вслед за этим все пришло в движение. Раздался сигнал: "Боевая тревога!" Из громкоговорителей послышался спокойный голос диктора. Девушки были напуганы, но сохраняли молчание. Тишину ночи разорвали звуки взрывов и стрельбы. На палубе заговорили наши 4-дюймовые пушки. Над крейсерами появились яркие вспышки - это вела огонь зенитная артиллерия. Со всех стоящих в гавани судов в небо устремились потоки красных трассирующих пуль, рассекающих темноту. Взрывы зенитных снарядов освещали небо. Это был самый грандиозный фейерверк из всех, которые я когда-либо видел.
      Я поднялся на палубу, чтобы увидеть в действии новую ракетную батарею. Над нашими головами пронесся свистящий шквал пламени, и мы инстинктивно пригнулись. Небо на востоке озарилось частыми вспышками. Это одна за другой взрывались шестьдесят выпущенных ракет. В бухту упало несколько горящих обломков.
      В тот момент нам трудно было оценить возможные последствия воздушной атаки. Шесть самолетов подлетели с севера, со стороны холмов, и сбросили в гавань авиационные торпеды. Одна из них угодила в бок торгового судна, стоявшего рядом с плавучим доком. Причал, на котором наши гости оставили свои машины, разнесло в щепки. Ответным огнем с берега было сбито три самолета за три минуты. Хорошая стрельба - 50 процентов попадания.
      Я побежал по молу туда, где стояли подлодки. Из громкоговорителей раздалась резкая команда: "Обратить внимание на людей, бегущих по молу. Не упускать их из виду". Иногда во время налета на берег высаживались вражеские диверсанты. Положение мое было достаточно опасным. Время от времени на меня падал синий свет прожекторов. Тогда я махал рукой и пытался улыбаться, чтобы во мне узнали своего. Все закончилось благополучно. Я достиг подводной лодки как раз в тот момент, когда к гавани подходила вторая группа самолетов. Остановился возле вахтенного на мостике и дал приказ открыть огонь из пулеметов. Это был наш первый бой, наше первое участие в боевых действиях.
      На берегу пылали пожары, горело и одно судно. Стемнело, и неожиданно стало очень тихо. Я не вернулся на плавучую базу и встречал рассвет на мостике.
      Второй воздушный налет застал нас врасплох, когда мы смотрели "Белоснежку и семь гномов" в местном кинотеатре. Зенитная артиллерия открыла мощный заградительный огонь, и фильм сразу прекратился. Мы сидели среди разочарованных зрителей, проклинали немцев и делали вид, что бомбежка нас ничуть не пугает, а лишь немного раздражает. Алжирцы же, напротив, не скрывали своего возбуждения. Они повскакивали с мест и громко требовали продолжения фильма. Однако их призыв не был услышан, и мы толпой вышли на улицу, где едва не задохнулись в клубах дыма, которые испускали высокоэффективные дымовые машины. Эти ужасные чудовища были расставлены по всему фронту и работали весьма исправно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.