В глубины сердца он бежит,
      Судейских актов прячет свитки,
      И в памяти звучит одно:
      Ты обречен смертельной пытке!
      VIII
      Был молнией, блеснувшей в небе
      Над темной бездной, твой привет:
      Мне показал слепящий свет,
      Как страшен мой несчастный жребий.
      И ты сочувствия полна!
      Ты, что всегда передо мною
      Стояла статуей немою,
      Как дивный мрамор, холодна!
      О господи, как жалок я:
      Она нарушила молчанье,
      Исторг я у нее рыданья,
      И камень пожалел, меня!
      Я потрясен, не утаю.
      Яви и ты мне милость тоже:
      Покой мне ниспошли, о боже,
      Кончай трагедию мою!
      IX
      Образ сфинкса наделен
      Всеми женскими чертами,
      Лишь придаток для него -
      Тело львиное с когтями.
      Мрак могильный! В этом сфинкса
      Вся загадка роковая,
      И труднейшей не решал
      Иокасты сын и Лайя.
      К счастью, женщине самой
      Дать разгадку не под силу,-
      Будь иначе -- целый мир
      Превратился бы в могилу!
      X
      Три пряхи сидят у распутья;
      Ухмылками скалясь,
      Кряхтя и печалясь,
      Они прядут -- и веет жутью.
      Одна сучит початок,
      Все нити кряду
      Смочить ей надо;
      Так что в слюне у нее недостаток.
      Другой мотовилка покорна:
      Направо, налево
      И не без напева;
      Глаза у карги -- воспаленней горна.
      В руках у третьей парки -
      Ножницы видно,
      Поет панихидно.
      На остром носу -- подобие шкварки.
      О, так покончи же с ниткой
      Проклятой кудели,
      Дай средство от хмеля
      Страшного жизненного напитка!
      XI
      Меня не тянет в рай небесный,-
      Нежнейший херувим в раю
      Сравнится ль с женщиной прелестной,
      Заменит ли жену мою?
      Мне без нее не надо рая!
      А сесть на тучку в вышине
      И плыть, молитвы распевая,-
      Ей-ей, занятье не по мне!
      На небе -- благодать, но все же
      Не забирай меня с земли,
      Прибавь мне только денег, боже,
      Да от недуга исцели!
      Греховна суета мирская,
      Но к ней уж притерпелся я,
      По мостовым земли шагая
      Дорогой скорбной бытия.
      Я огражден от черни вздорной,
      Гулять и трудно мне и лень.
      Люблю, халат надев просторный,
      Сидеть с женою целый день.
      И счастья не прошу другого,
      Как этот блеск лукавых глаз,
      И смех, и ласковое слово,-
      Не огорчай разлукой нас!
      Забыть болезни, не нуждаться -
      О боже, только и всего!
      И долго жизнью наслаждаться
      С моей женой in statu quo 1.
      -----------------
      1 В том же положении (лат.),
      СТРЕКОЗА
      Вспорхнет и опустится снова
      На волны ручья лесного,
      Над гладью, сверкающей, как бирюза,
      Танцует волшебница стрекоза!
      И славит жуков восхищенный хор
      Накидку ее -- синеватый флер,
      Корсаж в эмалевой пленке
      И стан удивительно тонкий.
      Наивных жуков восхищенный хор,
      Вконец поглупевший с недавних пор,
      Жужжит стрекозе о любви своей,
      Суля и Брабант, и Голландию ей.
      Смеется плутовка жукам в ответ:
      "Брабант и Голландия -- что за бред!
      Уж вы, женишки, не взыщите,-
      Огня для меня поищите!
      Кухарка родит лишь в среду,
      А я жду гостей к обеду,
      Очаг не горит со вчерашнего дня,-
      Добудьте же мне скорее огня!"
      Поверив предательской этой лжи,
      За искрой для стройной своей госпожи
      Влюбленные ринулись в сумрак ночной
      И вскоре оставили лес родной.
      В беседке, на самой окраине парка,
      Свеча полыхала призывно и ярко;
      Бедняг ослепил любовный угар -
      Стремглав они бросились в самый жар.
      Треща поглотило жгучее пламя
      Жуков с влюбленными их сердцами;
      Одни здесь погибель свою обрели,
      Другие лишь крылья не сберегли.
      О, горе жуку, чьи крылья в огне
      Дотла сожжены! В чужой стороне,
      Один, вдали от родных и близких,
      Он ползать должен средь гадов склизких.
      "А это, -- плачется он отныне,-
      Тягчайшее бедствие на чужбине.
      Скажите, чего еще ждать от жизни,
      Когда вокруг лишь клопы да слизни?
      И ты, по одной с ними ползая грязи,
      Давно стал своим в глазах этой мрачи.
      О том же, бредя за Вергилием вслед,
      Скорбел еще Данте, изгнанник-поэт!
      Ах, как был я счастлив на родине милой,
      Когда, беззаботный и легкокрылый,
      Плескался в эфирных волнах,
      Слетал отдохнуть на подсолнух.
      Из чашечек роз нектар я пил
      И в обществе высшем принят был,
      Знавал мотылька из богатой семьи,
      И пела цикада мне песни свои.
      А ныне крылья мои сожжены,
      И мне не видать родной стороны,
      Я -- жалкий червь, я -- гад ползучий,
      Я гибну в этой навозной куче.
      И надо ж было поверить мне
      Пустопорожней той трескотне,
      Попасться -- да как! -- на уловки
      Кокетливой, лживой чертовки!"
      10
      ВОЗНЕСЕНИЕ
      На смертном ложе плоть была,
      А бедная душа плыла
      Вне суеты мирской, убогой -
      Уже небесною дорогой.
      Там, постучав в ворота рая,
      Душа воскликнула, вздыхая:
      "Открой, о Петр, ключарь святой!
      Я так устала от жизни той...
      Понежиться хотелось мне бы
      На шслковУх подушках неба,
      Сыграть бы с ангелами в прятки,
      Вкусить покой блаженно-сладкий!"
      Вот, шлепая туфлями и ворча,
      Ключами на ходу бренча,
      Кто-то идет -- и в глазок ворот
      Сам Петр глядит, седобород.
      Ворчит он: "Сброд повадился всякий -
      Бродячие псы, цыгане, поляки,
      А ты открывай им, ворам, эфиопам!
      Приходят врозь, приходят скопом,
      И каждый выложит сотни причин,-
      Пусти его в рай, дай ангельский чин...
      Пошли, пошли! Не для вашей шайки,
      Мошенники, висельники, попрошайки,
      Построены эти хоромы господни,-
      Вас дьявол ждет у себя в преисподней!
      Проваливайте поживее! Слыхали?
      Вам место в чертовом пекле, в подвале!.."
      Брюзжал старик, но сердитый тон
      Ему не давался. В конце концов он
      К душе обратился вполне сердечно:
      "Душа, бедняжка, ты-то, конечно,
      Не пара какому-нибудь шалопаю...
      Ну, ну! Я просьбе твоей уступаю:
      Сегодня день рожденья мой,
      И -- пользуйся моей добротой.
      Откуда ты родом? Город? Страна?
      Затем ты мне сказать должна,
      Была ли ты в браке: часто бывает,
      Что брачная пытка грехи искупает:
      Женатых не жарят в адских безднах,
      Не держат подолгу у врат небесных".
      Душа отвечала: "Из прусской столицы
      Из города я Берлина. Струится
      Там Шпрее-речонка, -- обычно летом
      Она писсуаром служит кадетам.
      Так плавно течет она в дождь, эта речка!..
      Берлин вообще недурное местечко!
      Там числилась я приват-доцентом,
      Курс философии читала студентам,-
      И там на одной институтке женилась,
      Что вовсе не по-институтски бранилась,
      Когда не бывало и крошки в дому.
      Оттого и скончалась я и мертва потому".
      Воскликнул Петр: "Беда! Беда!
      Занятие это -- ерунда!
      Что? Философия? Кому
      Она нужна, я не пойму!
      И недоходна ведь и скучна,
      К тому же ересей полна;
      С ней лишь сомневаешься да голодаешь
      И к черту в конце концов попадаешь.
      Наплакалась, верно, и твоя Ксантупа
      Немало по поводу постного супа,
      В котором -- признайся -- хоть разок
      Попался ли ей золотой глазок?
      Ну, успокойся. Хотя, ей-богу,
      .-Мне и предписано очень строго
      Всех, причастных так иль иначе
      К философии, тем паче -
      Еще к немецкой, безбожной вашей,
      С позором гнать отсюда взашей,-
      Но ты попала на торжество,
      На день рожденья моего,
      Как я сказал. И не хочется что-то
      Тебя прогонять, -- сейчас ворота
      Тебе отопру...
      Живей -- ступай!...
      Теперь, счастливица, гуляй
      С утра до вечера по чудесным
      Алмазным мостовым небесным,
      Фланируй себе, мечтай, наслаждайся,
      Но только -- помни: не занимайся
      Тут философией, -- хуже огня!
      Скомпрометируешь страшно меня.
      Чу! Ангелы ноют. На лике
      Изобрази восторг великий.
      А если услышишь архангела пенье,
      То вся превратись в благоговенье.
      Скажи: "От такого сопрано -- с ума
      Сошла бы и Малибран сама!"
      А если поет херувим, серафим,
      То поусердней хлопай им,
      Сравнивай их с синьором Рубини,
      И с Марио, и с Тамбурини.
      Не забудь величать их "eccelence"',
      Не преминь преклонить коленце.
      Попробуйте, в душу певцу залезьте,-
      Он и на небе чувствителен к лести!
      Впрочем, и сам дирижер вселенной
      Любит внимать, говоря откровенно,
      Как хвалят его, господа бога,
      Как славословят его премного
      И как звенит псалом ему
      В густейшем ладанном дыму.
      Не забывай меня. А надоест
      Тебе вся роскошь небесных мест,-
      Прошу ко мне -- сыграем в карты,
      В любые игры, вплоть до азартных:
      В "ландскнехта", в "фараона"... Ну,
      И выпьем... Только, entre nous 2,
      Запомни: если мимоходом
      Бог тебя спросит, откуда ты родом,
      И не Берлина ли ты уроженка,
      Скажи лучше -- мюнхенка или венка".
      ---------------------
      1 Ваши сиятельства (ит.).
      2 Между нами (фр.).
      11
      РОЖДЕННЫЕ ДРУГ ДЛЯ ДРУГА
      Ты плачешь, смотришь на меня,
      Скорбишь, что так несчастен я.
      Не знаешь ты в тоске немой,
      Что плачешь о себе самой.
      Томило ли тебя в тиши
      Сомненье смутное души,
      В твои прокрадываясь сны,
      Что мы друг другу суждены?
      Нас вместе счастье ожидало,
      На скорбь разлука осуждала.
      В скрижали вписано судьбою,
      Чтоб сочетались мы с тобою...
      Леней бы ты себя сознала,
      Когда б на грудь ко мне припала;
      Тебя б из косности растенья
      Возвел на высшую ступень я,
      Чтоб ты, ответив поцелую,
      В нем душу обрела живую.
      Загадки решены навек.
      В часах иссяк песчинок бег.
      Не плачь -- судьба предрешена;
      Уйду, увянешь ты одна.
      Увянешь ты, не став цветком,
      Угаснешь, не пылав огнем,
      Умрешь, тебя охватит мгла,
      Хоть ты и прежде не жила.
      Теперь я знаю: всех дороже
      Была ты мне. Как горько, боже,
      Когда в минуту узнаванья
      Час ударяет расставанья,
      Когда, встречаясь на пути,
      Должны мы в тот же миг "прости"
      Сказать навек! Свиданья нет
      Нам в высях, где небесный свет.
      Краса твоя навек увянет;
      Она пройдет, ее не станет.
      Судьба иная у поэта:
      Он не вполне умрет для света,
      Не ведая уничтоженья,
      Живет в стране воображенья;
      То -- Авалун, мир фей чудесный.
      Прощай навеки, труп прелестный!
      12
      ФИЛАНТРОП
      Они были брат с сестрою.
      Богатым был брат, бедной -- сестра.
      Сестра богачу сказала:
      "Дай хлеба кусочек мне!"
      Богатый ответил бедной:
      "Оставь в покое меня!
      Членов высокой палаты
      Я позвал на обед.
      Один любит суп черепаший,
      Другому мил ананас,
      А третий ест фазанов
      И трюфли а lа Перигор.
      Четвертый камбалу любит,
      А пятому семга нужна,
      Шестому -- и то и это,
      А больше всего -- вино".
      И бедная, бедная снова
      Голодной пошла домой,
      Легла на тюфяк из соломы
      И, вздохнув, умерла.
      Никто не уйдет от смерти,
      Она поразит косой
      Богатого брата так же,
      Как и его сестру.
      И как только брат богатый
      Почувствовал смертный час,
      Нотариуса позвал он
      Духовную написать.
      Значительные поместья
      Он церкви завещал
      И школам и музею -
      Очень редких зверей.
      Но самой большою суммой
      Он обеспечил все ж
      Союз миссионеров
      С приютом глухонемых.
      Собору святого Стефана
      Он колокол подарил,-
      Из лучшего сделан металла,
      Он центнеров весил пятьсот.
      Колокол этот огромный
      И ночью звонит и днем,
      О славе того вещая,
      Кого не забудет мир.
      Гласит язык его медный,
      Как много тот сделал добра
      Людям разных религий
      И городу, где он жил.
      О благодетель великий,
      Как и при жизни твоей,
      О каждом твоем деянье
      Колокол говорит!
      Свершали обряд погребенья,
      "Во всем были роскошь и блеск,
      И люди вокруг дивились
      Пышности похорон.
      На черном катафалке,
      Похожем на балдахин,
      Украшен перьями страуса,
      Высоко покоился гроб.
      Блестел он серебряной бляхой,
      Шитьем из серебра -
      Все это на черном фоне
      Было эффектно весьма.
      Везли умершего кони,
      И были попоны на них,
      Как траурные одежды,
      Спадавшие до копыт.
      И тесной толпою слуги
      В черных ливреях шли,
      Держа платки носовые
      У покрасневших глаз.
      Почтеннейшие горожане
      Здесь были. За ними вслед
      Черных карет парадных
      Длинный тянулся хвост.
      В процессии похоронной,
      За гробом, конечно, шли
      Члены высокой палаты,
      Но только не весь комплект.
      Отсутствовал тот, кто охотно
      Фазаны с трюфлями ел,-
      От несваренья желудка
      Он кончил бренную жизнь.
      КАПРИЗЫ ВЛЮБЛЕННЫХ
      Правдивая история,
      заимствованная из старинных документов
      и переложенная в изящные немецкие стихи
      На изгородь сел опечаленный Жук;
      В красавицу Муху влюбился он вдруг.
      "О Муха, любимая, будь мне женою.
      Навеки в супруги ты избрана мною.
      Тебя я одну полюбил глубоко,
      К тому ж у меня золотое брюшко.
      Спина моя -- роскошь: и там и тут -
      Рубины горят и блестит изумруд".
      "Ох, нет, я не дура, я муха пока,
      И я никогда не пойду за жука.
      Рубины! Богатство! К чему мне оно?
      Не в деньгах ведь счастье, я знаю давно.
      Верна идеалам сврим навсегда,
      Я честная муха и этим горда".
      Расстроился Жук, и в душе его рана.
      А Муха пошла принимать ванну.
      "Куда ты пропала, служанка Пчела?
      В моем туалете ты б мне помогла:
      Намылила спинку, потерла бока.
      Ведь все же теперь я невеста Жука.
      Прекрасная партия! Знаешь, каков! -
      Не видела в жизни приятней жуков.
      Спина его -- роскошь. И там и тут -
      Рубины горят и блестит изумруд.
      Вглядишься в черты -- благороднейший малый.
      Подружки от зависти лопнут, пожалуй.
      Скорей зашнуруй меня, Пчелка-сестрица,
      Пора причесаться, пора надушиться.
      Натри меня розовым маслом, немножко
      Пахучей лавандой побрызгай на ножки,
      Чтоб не было вони противной от них,
      Когда прикоснется ко мне мой жених.
      Ты слышишь, уже подлетают стрекозы,
      Они мне подарят чудесные розы.
      Вплетут флердоранж в мой прекрасный всисп
      Девичеству скоро наступит конец.
      Придут музыканты -- танцуй до упаду! -
      Нам песню споют примадонны цикады.
      И Шершень, и Овод, и Шмель, и Слепень
      Ударят в литавры в мой праздничный день.
      Так пусть для моих пестрокрылых гостей
      Наш свадебный марш прозвучит поскорей!
      Пришла вся родня, оказала мне честь,
      Уж всех насекомых на свадьбе не счесть.
      Кузнечики, осы и тетки мокрицы,
      Встречают их тушем, улыбкой на лицах.
      Крот, пастор наш, в черную ризу одет.
      Пора начинать. Жениха только нет".
      Трезвон колокольный: бим-бом и бим-бам!
      "Любимый жених мой, ах, где же ты сам?.."
      Бим-бом и бим-бам... Но, тоскою томимый,
      Жених почему-то проносится мимо.
      Трезвон колокольный: бим-бом и бим-бам!
      "Любимый жених мой, ах, где же ты сам?"
      Жених, завершая полет виртуозный,
      Тоскуя, уселся на куче навозной
      И там просидел бесконечных семь лет,
      Невеста меж тем обратилась в скелет.
      14
      МИМИ
      "Не чета домашним кискам,
      Я в гостиных не мурлычу -
      Летней ночью за трубой
      Как хочу соседей кличу.
      По ночам, когда в прохладе
      Я дружков сзываю милых,
      Бродит все во мне, и я
      He запеть, уже, не в силах".
      Тут она завыла, скалясь,
      И на зов своей подруги
      Потекли, фырча-урча,
      Женихи со всей округи.
      Женихи со всей округи,
      Подвывая все сильнее,
      Дружно ластятся к Ми ми,
      От желанья сатанея.
      Это вам не музыканты,
      Что готовы ради злата
      Осквернить обитель муз,-
      Для котов искусство свято.
      Никакие инструменты
      Не нужны котам, бесспорно,-
      Что ни брюхо, то тимпан,
      Что ни горло, то валторна.
      Эти фуги не под силу
      Ни одной на свете меццо;
      Так творил, пожалуй, Бах
      Или Гвидо из Ареццо.
      Столь внушительным аккордам
      Позавидует Бетховен,
      Берлиоз в своих каприччо
      Не настолько полнокровен.
      Это верх самозабвенья,
      Дивных гамм поток могучий,-
      Меркнут звезды в небесах
      От неистовых созвучий.
      Так урчат, они согласно,,
      Так фырчат самозабвенно,
      Что- за тучу в тот же миг
      Устремляется Селена.
      И одна лишь Филомела,
      Местной сцены примадонна,
      От певцов воротит нос,
      Их браня бесцеремонно.
      Но не молкнет хор кошачий,
      Всем завистницам на горе,
      И под утро шлет привет
      Розовеющей Авроре.
      15
      ДОБРЫЙ СОВЕТ
      Брось смущенье, брось кривлянье,
      Действуй смело, напролом,
      И получишь ты признанье,
      И введешь невесту в дом.
      Сыпь дукаты музыкантам,-
      Не идет без скрипок бал,-
      Улыбайся разным тантам,
      Мысля: черт бы вас побрал.
      О князьях толкуй по чину,
      Даму также не тревожь;
      Не скупись на солонину,
      Если ты свинью убьешь.
      Коли ты сдружился с чертом,
      Чаще в кирку забегай,
      Если встретится пастор там,
      Пригласи его на чай.
      Коль тебя кусают блохи,
      Почешись и не скрывай;
      Коль твои ботинки плохи -
      Ну, так туфли надевай.
      Если суп твой будет гадость,
      То не будь с супругой груб,
      Но скажи с улыбкой: "Радость,
      Как прекрасен этот суп!".
      Коль жена твоя по шали
      Затоскует -- две купи,
      Накупи шелков, вуалей,
      Медальонов нацепи.
      Ты совет исполни честно
      И узнаешь, друг ты мой,
      В небе царствие небесно,
      На земле вкусишь покой.
      16
      ВОСПОМИНАНИЕ О ГАММОНИИ
      Бодро шествует вперед
      В чинных парах дом сирот;
      Сюртучки на всех атласны,
      Ручки пухлы, щечки красны.
      О, прелестные сироты!
      Все растрогано вокруг,
      Рвутся к кружке сотни рук,
      В знак отцовского вниманья
      Льются щедрые даянья.
      О, прелестные сироты!
      Дамы чувствами горят,
      Деток чмокают подряд,
      Глазки, щечки милых крошек,
      Дарят сахарный горошек.
      О, прелестные сироты!
      Шмулик, чуть стыдясь, дает
      Талер в кружку для сирот
      И спешит с мешком бодрее,-
      Сердце доброе в еврее.
      О, прелестные сироты!
      Бюргер, вынув золотой,
      Воздевает, как святой,
      Очи к небу, -- шаг не лишний, -
      На него ль глядит всевышний?
      О, прелестные сироты!
      Нынче праздничный денек:
      Плотник, бондарь, хлебопек,
      Слуги -- все хлебнули с лишком,-
      Пей во здравие детишкам!
      О, прелестные сироты!
      Горожан святой оплот -
      Вслед Гаммония идет:
      Гордо зыблется громада
      Колоссальнейшего зада.
      О, прелестные сироты!
      В поле движется народ -
      К павильону у ворот;
      Там оркестр, флажки вдоль зала,
      Там нажрутся до отвала
      Все прелестные сироты.
      За столом они сидят,
      Кашку сладкую едят,
      Фрукты, кексы, торты, пышки,
      Зубками хрустят, как мышки,
      Те прелестные сироты!
      К сожаленью, за окном
      Есть другой сиротский дом,
      Где живется крайне гнусно,
      Где свой век проводят грустно
      Миллионы, как сироты.
      В платьях там единства нет,
      Лишь для избранных обед,
      И попарно там не ходят,
      Скорбно в одиночку бродят
      Миллионы, как сироты.
      17
      РАЗБОЙНИК И РАЗБОЙНИЦА
      Пока лежал я без заботы,
      С Лаурой нежась, Лис-супруг
      Трудился, не жалея рук,-
      И утащил мои банкноты.
      Пуст мой карман, я полон муки:
      Ужель мне лгал Лауры взгляд?
      Ах, "что есть истина?" -- Пилат
      Промолвил, умывая руки.
      Жестокий свет тотчас покину -
      Испорченный, жестокий свет!..
      Тот, у кого уж денег нет,-
      И так мертвец наполовину.
      К вам, чистым душам, сердце радо
      В край светлый улететь сейчас:
      Там все, что нужно, есть у вас,
      А потому -- и красть не надо.
      18
      ПОЭТИКО-МУЗЫКАЛЬНЫЙ СОЮЗ МОЛОДЫХ КОТОВ
      Музыкальный союз молодых котов
      Собирался на крыше у башни
      Сегодня ночью -- однако не с тем,
      Чтоб строить куры и шашни.
      "Сон в летнюю ночь" не в пору теперь;
      Что проку в любовном гимне,
      Когда в желобах замерзла вода
      И холод свирепствует зимний?
      Притом заметно что новый дух
      Овладел породой кошачьей;
      Особенно все молодые коты
      Занялись высокой задачей.
      Минувшей фривольной эпохи сыны
      Испустили дыханье земное;
      В искусстве и в жизни новый рассвет -
      Кошачьей веет весною.
      Музыкальный соню-молодых котов
      Стремишся назад к примитивной
      Бесхитростной музыке ранних времен,
      К простой и кошачье-наивной.
      Поэзии-музыки хочет он,
      Рулад, позабытых ныне,
      Вокально-инструментальных стихов,
      Где музыки нет и в помине.
      Он хочет, чтоб в музыке ныне царил
      Безраздельно -свободный гений,
      Пускай бессознательно, но легко
      Достигающий высшей ступени.
      Он гений славит, который ничуть
      От природы не отдалился,
      Не ставит ученость свою напоказ
      И впрямь ничему не учился.
      Такова программа союза котов,
      И, стремясь подняться все выше,
      Он дал свой первый зимний концерт
      Сегодня ночью на крыше.
      Но как воплотилась идея в жизнь -
      Нельзя подыскать' выраженья.
      Кусай себе локти, мой друг Берлиоз,
      Что ты не слыхал исполненья.
      То был поистине адский концерт,
      Как будто мотив галопа
      Три дюжины пьяных волынщиков вдруг
      Заиграли под свист и топот.
      То был такой несказанный гам,
      Как будто в ковчеге Ноя
      Животные хором все в унисон
      Потоп воспевали, воя. .
      О, что за мяуканье, стоны, визг!
      Коты все в голос орали,
      А трубы на крышах вторили им,
      Совсем как басы а хорале.
      Всех чаще слышался голос один -
      Пронзительно, томно и вяло,
      Как голос дивной Зоннтаг, когда
      Свой голос она потеряла.
      Ужасный концерт! По-моему, там
      Псалом распевали великий
      В честь славной победы, которую бред
      Над разумом празднует дикий
      А может быть, союзом котов
      Исполнялась та кантата,
      Что венгерский крупнейший пианист сочинил
      Для Шарантона когда-то.
      Окончился шабаш, лишь когда
      Заря наконец появилась;
      Кухарка, что плод под сердцем несла,
      В неположенный срок разрешилась.
      Она потеряла память совсем,
      Как будто спятив от чада,
      И вспомнить не может, кто был отец
      Рожденного ею чада.
      То Петр? Или Павел? Лиза, ответь!
      Иль, может быть, неизвестный?
      С блаженной улыбкой Лиза твердит:
      "О Лист, о кот мой небесный!"
      19
      ГАНС БЕЗЗЕМЕЛЬНЫЙ
      Прощался с женой безземельный Ганс:
      "К высокой я призван работе!
      Отныне я должен иных козлов
      Стрелять на иной охоте!
      Тебе я оставлю охотничий рог -
      От скуки вернейшее средство.
      Труби хоть весь день! На почтовом рожке
      Недурно играла ты с детства.
      Чтоб дом был в сохранности, пса моего
      Тебе я оставить намерен.
      Меня ж охранит мой немецкий народ,
      Который, как пудель, мне верен.
      Они предлагают мне царский престол,
      Любовь их не знает уступки.
      Портрет мой носят они на груди
      И украшают им трубки...
      Вы, немцы, простой и великий народ.
      Ваш нрав глуповатый мне дорог.
      Ей-богу, не скажешь, глядя на вас,
      Что вы придумали порох.
      Не кайзером буду для вас, а отцом,
      Я жизнь вам чудесно украшу!
      Я вас осчастливлю и этим горжусь,
      Как будто я Гракхов мамаша!
      Нет, нет, не рассудком, а только душой
      Я править желаю, братцы.
      Не дипломат я. В политике мне,
      Пожалуй, не разобраться.
      Ведь я -- охотник, природы сын.
      В лесу постигал я науки
      Средь диких свиней, бекасов и коз.
      К чему ж мне словесные штуки?
      Не стану дурачить газетами вас
      И прочей ученой тоскою.
      Скажу я: "Народ! Лососины нет,
      Так будь же доволен трескою.
      А коли не нравлюсь тебе -- смени
      Меня на любого пройдоху.
      Уж как-нибудь с голоду не помру,
      Жилось мне в Тироле неплохо".
      Вот так я скажу. А теперь, жена,
      Бьет час расставанья суровый.
      Уж тесть за мной почтальона прислал,
      Он ждет с каретой почтовой.
      Ты ж шапке иришей мне трехцветный бант,
      Да поторопись, бога ради,-
      И скоро увидишь меня в венце
      И в древнем моиаршем наряде.
      Пурпурный надену тогда плювиаль
      Отличной старинной работы.
      Его подарил сарацинский султан
      Покойному кайзеру Отто.
      Далматику стану носить под плащом.
      На ней -- из сплошных изумрудов -
      Проходят герои восточных легенд,
      Шествие львов и верблюдов.
      И в ризу я грудь свою облеку.
      Там будет парить величаво
      По желтому бархату черный орел,
      Неплохо придумано, .право!
      Прощай же! Потомки в грядущие дни
      В псалмах воспевать меня .станут.
      Кто знает? А может, потомки как раз
      Меня совсем не помянут".
      20
      ВОСПОМИНАНИЕ О ДНЯХ ТЕРРОРА В КРЕВИНКЕЛЕ
      "Мы, бургомистр, и наш сенат,
      Блюдя отечески свой град,
      Всем верным классам населенья
      Сим издаем постановленье.
      Агенты-чужеземцы Суть
      Те, кто средь нас хотят раздуть
      Мятеж. Подобных отщепенцев
      Нет среди местных уроженцев.
      Не верит в бога этот сброд;
      А "то от бога отпадет,
      Тому, конечно, уж недолго
      Отпасть и от земного долга.
      Покорность -- первый из долгов
      Для христиан и для жидов,
      И запирают пусть поране
      Ларьки жиды и христиане.
      Случится трем сойтись из вас -
      Без споров разойтись тотчас.
      По улицам ходить ночами
      Мы предлагаем с фонарями.
      Кто смел оружие сокрыть -
      Обязан в ратушу сложить
      И всяких видов снаряженье
      Доставить в, то же учрежденье.
      Кто будет громко рассуждать,
      Того на месте расстрелять;
      Кто будет в мимвже замечен,
      Тот будет также изувечен.
      Доверьтесь смело посему
      Вы магистрату своему,
      Который мудро правит вами;
      А вы помалкивайте сами".
      21
      АУДИЕНЦИЯ
      Старинное сказание
      "Я в Ниле младенцев топить не велю,
      Как фараоны-злодеи.
      Я не убийца невинных детей,
      Не Ирод, тиран Иудеи,
      Я,как Христос, люблю детей,-
      Но, жаль, я вижу их редко,
      Пускай пвойдут мои детки,-- сперва
      Большая швабская детка".
      Так молвил король. Камергер побежал
      И воротился живо;
      И детка швабская за ним
      Вошла, склонясь учтиво.
      Король сказал: "Ты, конечно, шваб?
      Тут нечего стыдиться!"
      "Вы угадали, -- ответил шваб,-
      Мне выпало швабом родиться".
      "Не от семи ли ты швабов пошел?" -
      Спросил король лукаво.
      "Мне мог один лишь быть отцом,
      Никак не вся орава!"
      "Что, в этом году,-- продолжал король,-
      Удачные в Швабии клецки?"
      "Спасибо за память, -- ответил шваб, -
      У нас удачные клецки".
      "А есть великие люди у вас?" -
      Король промолвил строго.
      "Великих нет в настоящий момент,
      Но толстых очень много".
      "А много ли Менцелю, -- молвил король,
      Пощечин новых попало?"
      "Спасибо за память, -- ответил шваб,-
      А разве старых мало?"
      Король сказал: "Ты с виду прост,
      Однако не глуп на деле".
      И шваб ответил: "А это бес
      Меня подменил в колыбели!"
      "Шваб должен быть,--сказал король,-
      Отчизне верным сыном.
      Скажи мне правду, отчего
      Ты бродишь по чужбинам?"