В НАЧАЛЕ

Был славный денек. Собственно, пока все деньки были такими… Их было уже гораздо больше, чем семь, а дождь пока не был изобретен. Но накапливающиеся к востоку от Эдема тучи ясно показывали, что собиралась первая серьезная гроза…

Ангел Восточных Врат прикрыл голову крыльями, защищаясь от первых капель.

– Прости, – сказал он вежливо. – Что ты говорил?

– Я сказал, что это, ну, прямо как свинец давит, – отозвался змей.

– А. Точно, – кивнул ангел, которого звали Азирафаил.

– По-моему, это уж слишком! – заметил змей. – Ну да, да, первое оскорбление и все такое – но что плохого в знании разницы между добром и злом?

– Это, должно быть, плохо, – ответил Азирафаил, причем по тону его было заметно, что он и сам не понимает, в чем дело, и это его волнует, – иначе ты бы не участвовал.

– Да мне просто сказали, ступай туда, устрой заварушку, – вздохнул змей, которого звали Кроули[1], но он подумывал о том, чтобы изменить имя – Кроули, казалось ему, вовсе не его имя.

— Да, но ты же демон, – заметил Азирафаил. – Не знаю, возможно ли вообще для тебя делать добро… Природа твоя, понимаешь ли – ничего личного, конечно.

– Признай, как-то это странно было, – заметил Кроули. – То бишь показывание дерева, громкие слова «Это Не Трогайте» – каждое с большой буквы… Не слишком скрытно, а? Я имею в виду, почему бы его не поместить куда-нибудь на высокую гору или далеко-далеко? Заставляет задуматься о том, что же Он на самом деле запланировал.

– Я так всегда говорил, лучше не задумываться, – ответил Азирафаил. – С Основами мира лучше не разбираться, я так считаю… Просто надо знать, что есть Хорошее, и есть Плохое, и если надо было делать Хорошее, а сделал Плохое – должен быть наказан. Н-да…

Они сидели, смущенно молчали и наблюдали, как дождь мочит первые цветы. В конце концов Кроули нарушил молчание…

– Разве у тебя не было пламенного меча? – спросил он.

– Ну-у, – протянул ангел, выражение вины пробежало по его лицу, потом решилось и раскинуло там лагерь.

– Точно-точно! – кивнул Кроули. – Прямо как огонь был…

– Ну, да…

– Такой роскошный был!

– Ну, в общем, да…

– Ты его потерял, верно?

– О нет! Не потерял, скорее…

– Ну?

Азирафаил выглядел совершенно разбитым.

– Ну, если тебе так уж хочется знать, ладно… – сказал он немного раздраженно. – Я его отдал.

Кроули уставился на него.

– Ну, так было надо, – сказал ангел, смущенно потирая руки. – Им, бедняжкам, было очень холодно, она уже беременна, а там такие злобные звери, да еще и гроза – ну, вот, я и подумал…, и сказал: «Если захотите вернуться, вас не пустят, а этот меч вам пригодится, это точно, держите, только не благодарите, просто, так всем будет лучше, и, еще, поосторожней с пребыванием на солнце.» – Он смущенно улыбнулся Кроули. – Ведь так всем будет лучше, верно? Если даже это потом назовут злым делом

– Что-то я сомневаюсь, что ты можешь делать злые дела, – сказал Кроули саркастично.

Азирафаил не заметил тона.

– Надеюсь, – пробормотал он. – Ох, надеюсь… Весь вечер меня это волновало!

Какое-то время они понаблюдали за дождем.

– Знаешь, что смешно? – бросил затем Кроули. – Меня волнует, а не было ли добром это дело с яблоком… Если демон сделал добро, это для него серьезная проблема… – Он пихнул ангела в бок. – Что, если мы оба ошиблись, а? Я добро сделал, ты – зло? Смешно-то как выходит!

– Не думаю, – покачал головой Азирафаил.

– Да, наверное, ты прав, – кивнул Кроули, взглянув на дождь и придя в себя.

Черные тучи закрывали небо над Эдемом. Меж холмами гремел гром. Совсем недавно получившие названия животные ежились под дождем. Далеко-далеко, в сыром и мрачном лесу, что-то яркое, огненное сверкало между деревьями.

Впереди была темная ночь, ночь грозовая…

ДОБРЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

Рассказ об определенных происшествиях, произошедших за последние одиннадцать лет жизни человечества – как и было предсказано в «Прелестных и аккуратных пророчествах Агнес Безумцер».

Записали, подредактировали и добавили поясняющие сноски Нил Гейман и Терри Прэтчетт.

Действующие лица.

Сверхъестественные создания.

Бог (Бог).

Метатрон (Глас Божий).

Азирафаил (ангел, также торговец редкими книгами).

Сатана (Падший Ангел; Мятежник).

Вельзевул (Тоже Падший Ангел, Князь Ада).

Хастур (Падший Ангел, Герцог Ада).

Лигур (Тоже Падший Ангел, Герцог Ада).

Кроули (Ангел, который не Падал, а, скорее, Тихо Скатывался Вниз).

Всадники Апокалипсиса

СМЕРТЬ (Смерть).

Война (Война).

Глад (Голод).

Загрязнение (Загрязнение).

Люди

Не-Возжелай-Жену-Ближнего-Своего Пульцифер (Охотник на Ведьм).

Агнес Безумцер (Ведьма).

Ньютон Пульцифер (Клерк, распределяющий зарплаты, солдат – Охотник на Ведьм).

Анафема Приббор (Оккультист-практик, потомок профессионалов).

Шедвелл (Сержант Охотников на Ведьм).

Мадам Трейси (Бесстыдница[2] C Картами (Только утром, в четверг по предварительной договоренности), медиум).

Сестра Мэри Болтливая (Монашка-сатанистка из Чирикающего Ордена Св.Берил).

Мистер Янг (Отец).

Мистер Тайлер (Председатель Ассоциации Резидентов).

Разносчик.

Они

АДАМ (Антихрист).

Пеппер (Девочка).

Венслидэйл (Мальчик).

Брайан (Мальчик).

Большая куча Тибетцев, Пришельцев, Американцев, Жителей Атлантиды и других странных, редких Созданий Последних Дней.

И:

Пес (Адская гончая, гроза котов).

ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Нынешние теории о создании Вселенной утверждают, что, если ее вообще создали, а она, неофициально, не родилась сама, создание произошло десять-двадцать миллиардов лет назад. Эти же теории говорят, что Земле что-то типа четырех с половиной миллиардов лет.

Ошибаются.

Средневековые еврейские исследователи заявляли, что дата Создания – 3760 год до н.э., греческие теологи-ортодоксы отодвинули его аж на 5508 год до н.э.

И эти предположения ошибочны.

Епископ Джеймс Ашер (1580-1656) в 1654 опубликовал «Annalis Veteris et Novi Testamenti»; в этой книге он предположил, что Небо и Земля были созданы в 4004 году до н.э. Один из его помощников продолжил расчеты и смог триумфально объявить, что Земля была создана в воскресенье, 21-го октября 4004 года до н.э., ровно в 9:00, потому что Господь любил работать рано утром, когда Он чувствовал себя свежим.

Ошибка есть и здесь. Почти на четверть часа.

Все же эти окаменевшие скелеты динозавров – шутка, которой пока не поняли палеонтологи.

Это доказывает две вещи…

Во-первых, Бог думает совершенно непонятно для человечества, можно сказать, что его мысли бегают по кругу… Он играет в необъяснимую игру собственного изобретения, которую остальные игроки[3] могут сравнить лишь с усложненной версией покера – в темной комнате, с пустыми картами, со ставками, взмывающими до бесконечности, с раздающим карты, который вам не говорит правил а только все время улыбается.

Во-вторых, Земля – Весы.

Астрологический прогноз для Весов в колонке «Ваши звезды на сегодня» Тадфилдского «Рекламщика» на день начала истории гласит следующее:

"Весы. 24 сентября-23 октября.

Вам может казаться, что вы постоянно делаете одну и ту же дурацкую работу. Дома и в семье проблемы давно тлеют и вот-вот вспыхнут ярким пламенем. Избегайте ненужных рисков. Важно найти друга. Не принимайте важных решений, пока не ясно, что впереди. Сегодня могут быть проблемы с животом, так что избегайте салатов. Помощь может придти из неожиданного источника."

Все, кроме кусочка про салаты, совершенно верно.

Это не была темная, грозовая ночь.

Должна была бы быть такой, но с погодой не поспоришь. На каждого сумасшедшего ученого, в ночь завершения Великой Работы которого была гроза, приходятся дюжины сидевших в ожидании под мирными звездами, высчитывая сколько еще придется бессмысленно торчать.

Но да не покажется никому, что все спокойно, из-за тумана (позже будет дождь, температура упадет примерно до 45 градусов по Фаренгейту). То, что ночь тиха, вовсе не значит, что силы тьмы спят… Они никогда не спят. Они везде.

Так было, есть и будет. В этом-то все и дело.

Два представителя темных сил скрывались сейчас на разрушенном кладбище. Две темные фигуры – одна горбящаяся, небольшая, другая прямая и пугающая, обе могли бы завоевать приз на Олимпийских играх – если бы там были соревнования, в которых побеждает скрывающийся лучше других… Если бы Брюс Спрингстин записал сингл «Рожден, Чтобы Скрываться», эта парочка красовалась бы на обложке. Уже час скрывались они в тумане, но они привыкли, могли – если понадобится – всю ночь скрываться, и все равно осталось бы достаточно ярости для последних моментов – скрывания незадолго до рассвета.

Наконец, после еще двадцати минут, один из них сказал:

– Вот гадина! Еще несколько часов назад должен был быть здесь.

Говорившего звали Хастур. Он был Адским Герцогом.

Многие феномены – войны, чума, неожиданные ревизии – были объявлены уликами вмешательства Сатаны в дела человечества, но в любой коллекции таких улик одним из главных претендентов на звание «Экспонат А» считается лондонское шоссе М-25.

Ошибка, тут только в одном – в предположении, что проклятая дорога является происком зла только из-за невероятного количества столкновений и происшествий, что на ней каждый день происходят.

Лишь немногие жители Земли знают, что М-25 в языке Черных Жрецов Древнего Му образует знак «огедра», который значит «Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров». Тысячи автомобилистов, что ежедневно проносятся по похожему на змея шоссе, дают такой же эффект, как выливаемая на молитвенное колесо вода – создают бесконечный туман зла низкого качества, который загрязняет атмосферу на мили и мили вокруг.

Это шоссе одно из самых больших достижений Кроули. Пришлось повозиться несколько лет, чтобы добиться успеха: три раза позаниматься хакерством, дважды вламываться в офисы, дать одну маленькую взятку и – в одну мокрую ночь после того, как все другие начинания провалились – два часа провести на размокшем поле, переставляя маркеры на небольшое, но оккультистски важное количество метров. Когда Кроули случалось видеть первую часть шоссе в тридцать миль длиной, он испытывал замечательное ощущение от отлично проделанной плохой работы.

Его за нее похвалили.

В настоящий момент Кроули ехал со скоростью 110 миль в час где-то восточнее Слау. Ничего в нем не было демонического, во всяком случае, по классическим стандартам. Ни рогов, ни крыльев… Он слушал кассету «Лучшие песни Queen», но из этого никаких выводов делать не следует – ведь любая кассета, оставленная в автомобиле больше, чем на две недели, превращается в такую. И никаких особо демонических мыслей в сознании у Кроули тоже не было. Если честно, он просто пытался понять, кто такие Мо и Чендон.

У Кроули были темные волосы, хорошие лицевые мускулы, он носил туфли из змеиной кожи. По-видимому, он мог проделывать совершенно удивительные вещи языком, во всяком случае, когда забывался, он шипел.

И еще он редко моргал.

Ехал он в черном «Бентли» 1926-го года, который со времени своего выпуска знал лишь одного владельца – этим владельцем был Кроули. Он заботился о машине.

Опаздывал Кроули потому, что ему очень нравился двадцатый век. Он был лучше семнадцатого, и гораздо лучше четырнадцатого. О Времени, как всегда считал Кроули, можно сказать и кое-что приятное, например, оно все дальше и дальше уносило его от четырнадцатого века, самого скучного столетия на Божьей, извините, пожалуйста[4], Земле. О двадцатом веке можно многое сказать, но он уж точно не скучен. Отражение синей мигалки в зеркале заднего вида говорило Кроули, что последние пятьдесят секунд его преследуют два человека, которые хотят сделать этот век еще более интересным.

Он взглянул на часы, которые были сделаны для такого богатого ныряльщика, который не прочь узнать время в двадцать одной столице мира, пока он исследует рельеф дна[5].

«Бентли» свернул с дороги, немного проехал на двух колесах, затем покатился по листьям. Синяя мигалка последовала за ним.

Кроули вздохнул, снял одну руку с руля, повернулся вполоборота и нарисовал за плечом какой-то сложный знак.

Синяя мигалка осталась далеко позади, ибо полицейская машина остановилась, очень удивив этим своих пассажиров. Но это удивление – ничто по сравнению с тем, что они испытали, когда открыли капот и узнали, чем стал мотор.

На кладбище Хастур, высокий демон, протянул самокрутку Лигуру, более низкому и более незаметному.

– Вижу свет, – сказал он. – Сволочь приближается.

– На чем это он едет? – спросил Лигур.

– Это машина. Экипаж без лошадей, – пояснил Хастур. – Думаю, их еще не было, когда ты здесь в прошлый раз был. Во всяком случае, в свободном пользовании.

– Тогда спереди сидел человек с красным флагом, – вспомнил Лигур.

– С тех пор они несколько продвинулись.

– А что за тип этот Кроули? – спросил Лигур.

– Он здесь слишком долго пробыл, – сказал Хастур и сплюнул. – Аж с самого начала. И стал слишком похож на людей, как мне кажется. Ездит в машине с телефоном внутри…

Лигур задумался об этом. Как и многие другие демоны, он очень плохо разбирался в технике, и когда он наконец собрался сказать что-то вроде: «Должно быть, этому телефону нужна куча проводов», – «Бентли» как раз затормозил у кладбищенских ворот.

– Еще и в темных очках ходит, – фыркнул Хастур, – даже когда не нужны. Слава Сатане! – повысил он голос.

– Слава Сатане! – эхом откликнулся Лигур.

– Привет, – отозвался Кроули, легонько махнув рукой. – Простите за опоздание – я по А-40 ехал, знаете, какое движение у Дэнхема, потом я попытался срезать в сторону Леса Чорли, и тогда…

– Теперь, когда мы все собрались, давайте вспомним Дела Дня, – грозно сказал Хастур.

– Ага. Дела, – отозвался Кроули, выглядя несколько виновато, как некто, кто впервые после долгого перерыва пришел в церковь и забыл, когда надо вставать.

Хастур прочистил горло.

– Я соблазнил священника, – продекламировал он. – Шел он по улице, увидел прелестных девушек – я поместил в его сознание Сомнение… Он был бы святым, а теперь будет нашим – лет через десять.

– Неплохо, – заметил Кроули.

– Я развратил политика, – проговорил Лигур. – Заставил подумать, что маленькая взятка – не страшно. Через год он будет нашим.

Двое выжидательно посмотрели на Кроули, который широко им улыбнулся.

– Вам это понравится, – бросил он.

Его улыбка стала еще шире, и начала выглядеть заговорщицкой.

– Я сломал все мобильные телефонные системы Центрального Лондона на сорок пять минут ланча, – с усмешкой произнес он.

Последовало молчание, лишь вдали гудели машины.

– Да? – произнес Хастур. – И что потом?

– Слушайте, это было трудно, – бросил Кроули.

– Это все? – спросил Лигур.

– Слушайте…

– И как это связано со сбором душ для нашего повелителя? – спросил Хастур.

Кроули собрался.

Что он мог им сказать? Что двадцать тысяч человек сильно разозлились? Что по всему городу застопорилось движение транспорта? А потом, когда все вернулись назад в свои офисы, выместили все на секретаршах, или на следящих за движением, или на ком-то еще, а те – на других? Использовав для этого тысячи хитрых методов, которые – и это лучше всего – сами выдумали. И так до конца дня. Эффект рассчитать было просто невозможно. На тысячах и тысячах душ появились пятнышки грязи, и нужно было лишь небольшое усилие…

Но демонам типа Лигура и Хастура такое не объяснишь. У обоих сознание, идеальное для четырнадцатого века. Годы проводят, черня одну единственную душу. Да, да, тогда это было мастерством, но теперь пришло время думать по другому. Масштабно, широко… В мире пять миллиардов человек, больше нельзя работать с одиночками, надо распределять усилия. Вот только демоны типа Хастура и Лигура не поймут. Они, к примеру, никогда бы не придумали телевидение на диалекте Уэльса. Или налог, зависящий от объема продаж. Или Манчестер.

Манчестером он особенно гордился.

– Известные вам Силы, похоже, остались довольны, – буркнул он. – Времена меняются. Так из-за чего мы все здесь?

Хастур что-то поднял из-за могилы.

– Из-за этого, – выплюнул он.

Кроули уставился на корзину.

– О, – выдавил он. – Нет.

– Да, – откликнулся Хастур, усмехаясь.

– Уже?

– Да.

– И я, э, должен…?

– Да, – ответил Хастур, наслаждаясь моментом.

– Но почему я? – спросил Кроули отчаянно. – Вы же меня знаете! Эта работа не для меня, Хастур…

– Для тебя, для тебя, – усмехнулся Хастур. – Это твоя главная роль. Бери… Сам сказал, времена меняются.

– Ага, – хихикнул Лигур. – К концу подходят.

– Почему я?

– Ясно же, ты нравишься главным, – сказал Хастур грозно. – Думаю, Лигур отдал бы правую руку за такой шанс.

– Точно, – кивнул Лигур. «Чью-то, конечно, – добавил он про себя. – Их такая куча вокруг, что своей жертвовать бессмысленно.»

Из глубин своего одеяния Хастур достал доску.

– Подпишись. Здесь, – произнес он, сделав ужасно долгую паузу между словами.

Кроули пошарил во внутреннем кармане и достал ручку. Она была тонкая и абсолютно темная. И выглядела так, будто может побить все рекорды скорости письма.

– Славная ручка, – восхитился Лигур.

– Под водой писать может, – пробормотал Кроули.

– Интересно, что они еще придумают? – подумал вслух Лигур.

– Что бы это ни было, лучше им его поскорей придумать, – бросил Хастур. – Нет. Не А.Дж.Кроули. Твое истинное имя.

Кроули мрачно кивнул и нарисовал на прикрепленной к доске бумаге сложный, извивающийся знак. Он секунду посветился в темноте, потом потух.

– И что теперь делать? – спросил он.

– Получишь инструкции, – нахмурился Хастур. – Чего волнуешься, Кроули? Века работали ради момента, который теперь так близко!

– Да, точно, – ответил Кроули. Теперь он не выглядел как тот крепкий парень, что небрежно сжимал руль «Бентли» несколько минут назад. Он выглядел как жертва…

– Близко уж время вечного триумфа!

– Ага… Вечного, – буркнул Кроули.

– Ты судьбы сией славной орудием будешь!

– Ага… Орудием, – пробормотал Кроули. Он аккуратно подхватил корзину – так, словно боялся, что она взорвется. Что, образно говоря, скоро и должно было произойти.

– Э, ладно, – сказал он. – Я, э, тогда пойду. Верно? Покончу с этим. Не то чтобы я хотел с этим кое-как покончить, – добавил он быстро, зная, что последует за докладом Хастура, сделанным не в его пользу. – Вы меня знаете… Старателен.

Старшие демоны промолчали.

– Ну, я пошел, – закончил Кроули. – Заходите, если что… а-а, да, куда заходите-то…? Э… Здорово. Отлично. Чао.

Глядя на «Бентли», уезжающий все дальше и дальше во тьму, Лигур спросил у Хастура:

– Чего это он сказал в конце?

– Итальянское слово, – откликнулся Хастур. – Кажется, оно означает, «хочу есть».

– Да? Необычное прощанье! – Лигур уставился на удаляющиеся огни. – Ты ему доверяешь? – спросил он.

– Нет, – ответил Хастур.

– Точно, – кивнул Лигур. «Если бы демоны друг другу доверяли, – добавил он про себя, – мир был бы совсем другим.»

Где-то к западу от Эмершема сквозь ночь несся Кроули… Не глядя схватил кассету, попытался, не отрываясь от руля, вытащить ее из пластмассовой коробки. «Времена года» Вивальди, прочел он в тусклом свете, падавшем от приборной панели – отлично, как раз такая спокойная музыка ему сейчас и нужна…

Он вставил кассету в проигрыватель.

– Обожеобожеобожеобоже. Почему сейчас? Почему я? – бормотал он, обмываемый знакомой музыкой «Queen».

– ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЭТО ЗАСЛУЖИЛ, КРОУЛИ, – неожиданно заговорил с ним Фредди Меркьюри.

Кроули тихо-тихо благословил ситуацию. Это была его идея – использовать для связи электронику, Низу она понравилась, но, как обычно, они сделали все по-своему… Он надеялся уговорить их подписаться на «Cellnet», а они вместо этого просто вклинивались в то, что он в это время слушал, меняли это и говорили…

Кроули сглотнул.

– Премного благодарен, повелитель, – выдавил он.

– Я ВЕРЮ В ТЕБЯ, КРОУЛИ.

– Спасибо, повелитель.

– ВАЖНА СИЯ РАБОТА, КРОУЛИ.

– Знаю, знаю…

– ОНА – САМАЯ ВАЖНАЯ, КРОУЛИ.

– Не волнуйтесь, повелитель, оставьте проблемы мне…

– МЫ ТАК И СДЕЛАЛИ, КРОУЛИ. ЕСЛИ ПРОВАЛИШЬСЯ, ПОСТРАДАЮТ ВСЕ СВЯЗАННЫЕ С НЕЮ… И ТЫ, КРОУЛИ. ОСОБЕННО, ТЫ.

– Понятно, повелитель.

– ВОТ ТВОИ ИНСТРУКЦИИ, КРОУЛИ.

И знания моментально очутились в его голове… Как он это ненавидел! Легко ведь могли просто все ему сказать, не обязательно было вот так вживлять в его мозг холодное знание.

Надо было ехать в определенный госпиталь.

– Буду там через пять минут, повелитель, нет проблем.

– ХОРОШО. Я вижу маленький силуэт человека, скарамуч, скарамуч потанцуй фанданго…

Кроули стукнул по рулю. Все так здорово шло, за эти века он столько всего сумел прибрать к рукам… Да, вот так всегда, думаешь, ты уже на вершине мира, и тут на тебя вдруг валят Армагеддон. Великая Война, Последняя Битва. Небеса против Ада, три раунда, до полной победы – без права на обжалование. И все… Никакого тебе мира – это ведь и означает гибель мира. Никакого мира. Только Небеса без конца или – смотря за кем будет победа – Ад без конца. Кроули не знал, что хуже.

Нет, по определению, понятно, Ад хуже. Но Кроули помнил и Небеса, немного на них было совпадений с Адом, но были. К примеру, нигде нет нормальных напитков… И скука Небес почти настолько же ужасна, как возбуждение Ада.

Но сбежать было нельзя. Нельзя быть демоном и иметь право выбора.

– … Я тебя не отпущу (Отпусти его)…

Что ж, по крайней мере, не в этом году все случится… Будет время, чтобы разобраться с делами. С фьючерсными контрактами, например.

Интересно, гадал он, а что произойдет, если он просто остановит машину на этой темной, сырой и пустой дороге, возьмет корзинку в руки, хорошенько раскрутит и отпустит…

Что-то страшное, вот что.

Он был когда-то ангелом. Не собирался Падать, просто приятели были не те.

«Бентли» продирался сквозь тьму, хоть его указатель количества топлива стоял на нуле. Уже больше шестидесяти лет он был на нуле… Есть в жизни демона и кое-что хорошее. Бензин, к примеру, не нужно покупать. Единственный раз Кроули купил бензин в 1967-м – чтобы в придачу бесплатно получить дырки от пуль в стекле кабины, как у Джеймса Бонда – очень тогда этого хотелось.

На заднем сиденьи создание в корзине начало плакать криком только-только родившегося, так похожем на сирену предупреждения о воздушном налете.

«Неплохая больница, – думал мистер Янг. – Была бы и тихой, если бы не монашки».

Монашек он любил. Не то чтобы в голове были не те мысли, понимаете ли. Нет, если уж избегать хождения в церковь, то он четко избегал хождения в церковь Св.Сэсила и Всех Ангелов, и даже подумать не мог об избегании какой-то еще. У всех остальных запах был не тот – несколько подозрительный у Высоких, лаковый у Низких. Глубоко в кожаном кресле своего духа мистер Янг знал, что Богу неудобно из-за таких вещей…

Но видеть монашек вокруг он любил, так же, как любил видеть вокруг Армию Спасения. Испытывал ощущение, что все нормально, что есть еще люди удерживающие мир на его оси.

С Чирикающим Орденом Св.Берил[6], однако, это было его первое знакомство. Дейдра познакомилась с ними, когда разбиралась с какой-то из своих проблем – небось, о неприятных южноамериканцах, дерущихся с другими неприятными южноамериканцами, или о священниках, подзуживающих их вместо того, чтобы заниматься положенными им делами – скажем, организовывать кампанию по уборке церквей.

Дело было в том, что монашки должны молчать. У них для этого была подходящая форма, как у тех непонятных штук в комнатах, где, как смутно припоминал мистер Янг, тестируют звуковую аппаратуру. Не должны они были… ну… чирикать все время.

Он набил трубку табаком – вернее, так называемым табаком, совсем не тем табаком, что был когда-то раньше, – и задумался, что будет, если спросить у монашек, а где мужская комната. Папа, небось, пошлет суровую буллу. Он с трудом переменил положение и бросил взгляд на часы.

Что ж, по крайней мере, монашки отказались от его присутствия при родах. Дейдра так этого хотела… Опять чего-то начиталась! Вдруг заявила, что рождение – самое радостное ощущение из тех, которыми двое могут поделиться… Да, он разрешил ей самой газеты выписывать, и вот что вышло… Не доверял мистер Янг газетам, у которых страницы назывались «Стиль жизни» или «Варианты».

Нет, он был не против того, чтобы двое делились радостью. Это как раз нормально… Миру этого нужно как можно больше. Но он совершенно ясно заявил, что этой конкретной радостью Дейдре придется делиться с самой собой.

И монашки согласились. Не видели причин, по которым нужно впутывать отца в рождение ребенка. «А ведь, – добавил мистер Янг, – они небось не видели причин, по которым отца надо впутывать куда-нибудь еще.»

Он закончил набивать в трубку так называемый табак и взглянул на маленькое объявление на стене комнаты ожидания, которое говорило, что – для собственного блага – он не должен курить. Для собственного блага, решил мистер Янг, он пойдет постоит на крыльце. А если там для его блага найдется удобный куст, еще лучше.

Пройдя по пустым коридорам, он нашел дверь, ведущую в залитый дождем двор, полный священных мусорных баков.

Он поежился и сделал домик из ладони – чтобы можно было зажечь трубку.

С ними, с женами, это происходит в определенном возрасте. Двадцать пять тихих лет, и вдруг они начинают делать эти.. как их… аэроботические, кажется… упражнения в розовых носках с отрезанным передом и упрекать мужей за то, что им никогда не приходилось зарабатывать на жизнь. Это гормоны, или что-то вроде того.

Большая черная машина затормозила у баков. Молодой человек в темных очках выпрыгнул в морось, держа в руках что-то типа люльки, и поплелся к входу.

Мистер Янг вытащил трубку изо рта.

– Забыли выключить свет, – напомнил он.

Человек, бросив на него непонимающий взгляд кого-то, кого свет волновал меньше всего, махнул рукой куда-то в сторону «Бентли». Свет потух.

– Удобно, – сказал мистер Янг. – Автоматика, да?

Его несколько удивило, что человек не мок. И что в люльке что-то было.

– Началось уже? – спросил человек.

Мистер Янг почувствовал смутную гордость по поводу того, что его как родителя так легко распознать.

– Да, – сказал он. – Заставили меня выйти, – добавил он благодарно.

– Уже? И сколько, по вашему, у нас времени осталось?

У нас, заметил мистер Янг. Явно этот доктор из тех, кто придерживается теории со-родительства.

– Мне кажется, мы, э, продвигались довольно быстро, – сказал он.

– И в какой она комнате? – спросил человек быстро.

– Мы в Комнате Три, – ответил мистер Янг. Он похлопал себя по карманам и нашел драный мешочек, который он – в соответствии с традицией – захватил с собой.

– Вы не хотите принять участие в делении радостью курения? – спросил он.

Но человек уже исчез.

Мистер Янг аккуратно вернул мешочек на место и взглянул на свою трубку. Всегда эти доктора спешат… Все Богом посланные часы работают.

Есть такой трюк, проделываемый с одной горошиной и тремя чашками, за ним очень трудно уследить, нечто похожее – только ставки гораздо выше горсти мелочи – сейчас и произойдет.

Текст специально будет замедлен, чтобы можно было уследить за ловкостью рук.

Миссис Дейдра Янг рожает в Приемном Покое Три. Родит она златовласого младенца мужского пола – назовем его Младенец А.

Жена американского культатташе, миссис Харриет Даулинг, рожает в Приемном Покое Четыре. Родит она златовласого младенца мужского пола – назовем его Младенец Б.

Сестра Мэри Болтливая была преданной сатанисткой с самого детства. Ребенком ходила в Школу Саббат[7], где регулярно получала черные звезды за почерк и энергичность… Когда ей приказали идти в Чирикающий Орден, послушно пошла, ведь у нее был талант в этой области и, к тому же, она знала, что будет среди друзей. Она бывала достаточно умной, если оказывалась в требующей этого ситуации, но давно уяснила, что глупенькие, как она говорила, легче идут по жизни. В настоящий момент ей вручали златовласого младенца мужского пола, которого мы назовем Мятежник, Разрушитель Царств, Ангел Бездонной Ямы, Великий Зверь по имени Дракон, Принц Сего Мира, Отец Лжи, Сатанинский Отпрыск и Повелитель Тьмы.

Смотрите внимательно. Крутятся, вертятся…

– Это он? – спросила сестра Мэри, вглядываясь в ребенка. – Просто я ожидала странных глаз. Красных или зеленых. Или малюсеньких копытцев… Или маленького хвостика.

Она переворачивала младенца, пока говорила. Нет, и рожек нет. Сын Дьявола выглядел совершенно нормально.