А. Гершкович
      О Фридьеше Каринти
      Фрйдьеш Каринти (1887-1938) родился, жил и умер в Будапеште. Вся его жизнь была неразрывно связана с этим городом, который он знал до мельчайших подробностей от гранитной набережной Дуная до закопченных закоулков бывших рабочих окраин Ференцвароша. В память наблюдательного юноши с детских лет врезались кричащие противоречия и контрасты этой второй столицы Австро-Венгерской империи. Будапешт в начале века был городом роскоши и нищеты, несбыточных стремлений и утраченных надежд, городом, где на бирже можно было купить не только дешевые рабочие руки, но и талант ученого, художника и писателя, вынужденных продавать свои знания и силы Денежному Мешку.
      В 1906 году Каринти поступил в университет на физико-математический факультет. Он мечтал стать инженером-самолетостроителем. Это было время, когда в столице Венгрии появились неуклюжие автокары, а за городским кладбищем Фаркашрети, тревожа покой фамильных графских усыпальниц, трещал мотор первого венгерского аэроплана, с трудом перелетавшего через монастырскую ограду.
      Совсем неожиданно в жизнь увлекающегося юноши-студента вошла новая страсть-литература, журналистика. Газетное дело переживало в ту пору необыкновенный подъем, журналы рождались, как грибы после дождя, и так же быстро кончали свое существование. Каринти стал писать сначала в прогрессивный журнал "Нюгат", позднее-в "Пешти Напло" короткие рассказы, пародии, юморески на литературные темы, а также зарисовки быта и нравов столь знакомых ему будапештцев. Занимался Каринти и переводами, впервые познакомив венгерских читателей с "Гулливером" Джонатана Свифта, с рассказами Марка Твена. Шумный успех и всеобщее признание принес ему сборник литературных пародий на творчество модных в то время венгерских писателей и классиков мировой литературы-"Так писали вы!" (1912). Остроумно и талантливо подделываясь под стиль и образ мышления популярных у тогдашней венгерской публики поэтов и писателей, он - где дружески подтрунивая, где открыто издеваясь,- смеялся над манерностью и штампами буржуазной литературы начала века. Его меткого пера не избежали ни известные в ту пору венгерские авторы-Ади, Бабич, Мольнар, Мориц, ни почтенные корифеи западноевропейской литературы Золя, Ибсен, не говоря уже о Диккенсе, Конан-Дойле и Уэллсе. Не давал он спуску и самому себе. В качестве предисловия к своей первой книге Каринти рассказал читателю короткую притчу, которая сама по себе была образцом юмористики и самоиронии: "Солдаты учились стрелять. Дело шло не блестяще. Капрал бранился, ругая новичков. Вдруг он выхватил винтовку из рук одного из них:
      - Ни черта вы не умеете! Смотри сюда!
      Прицелился, выстрелил-мимо. Капрал смутился лишь на долю секунды. Обернулся к новобранцу:
      - Так стреляешь ты!
      Снова прицелился, снова мимо. Обернулся к другому:
      - Так стреляешь ты!
      Наконец, девятым выстрелом капрал попал в мишень.
      - А так стреляю я!"
      Свой творческий путь Каринти начал юмористическим сборником "Так писали вы!", в котором, взяв под обстрел современную ему буржуазную литературу, показал, как, по его мнению, не надо писать. Его собственный, "девятый" выстрел был еще впереди. Но с каждым новым произведением глаз Каринти становился зорче и он яснее видел цель, ради которой стоило быть писателем в полудворянской, полубуржуазной Венгрии.
      В своих сборниках рассказов и юморесок "Два корабля" (1915), "Христос и Барабаш" (1918), "Волшебный стул" (1917) и других Каринти жестоко высмеивал мещанское самодовольство ожиревших буржуа, их тупость и страх перед будущим, их узкий и убогий внутренний мир, общий упадок и кризис буржуазной культуры.
      В замечательной повести Каринти "Извините, господин учитель..." (1916), ставшей настольной книгой мно-гих и многих поколений венгров, писатель взглянул на неудовлетворяющий его мир буржуазно-дворянской Венгрии широко раскрытыми глазами школьника-подростка. И от этого действительность показалась ему еще горше,- не случайно герой этой повести с радостью возвращается в детство.
      "Я понял,- пишет герой этой повести,- что после гимназии все будет совсем не так хорошо, как я надеялся". И как ни горько было герою повести в старой гимназии, как ни тяжело было ему сражаться один на один "со смертельными опасностями и рифами", подстерегавшими гимназиста на каждом шагу, он счастлив пережить это вновь, ибо "школа жизни" оказалась куда более жестокой и эгоистичной. С огромной лирической силой, теплым непосредственным юмором воссоздает Каринти внутренний мир и жизненные злоключения венгерского гимназиста начала века. Через всю книгу проходит сквозная мысль о неизбежном столкновении высоких мальчишеских идеалов, свойственных всякой юности, с мертвящей действительностью жестокого буржуазного мира. Пожалуй, с наибольшей остротой и грустной иронией эта идея о столкновении юношеской мечты и бескрылой действительности раскрыта в главе книги, которая называется "Повис на турнике...". Там наш герой, беспомощно болтаясь на перекладине, предается убаюкивающей мечте о том, что захоти он - и вмиг станет чемпионом по гимнастике, да еще главным академиком в придачу. Любя своих героев, Каринти в повести тонко и талантливо развенчивал эту чистую, но беспочвенную детскую мечту, подготовляя читателей к жизни в реальной и грубой действительности.
      В 1919 году в Венгрии произошла пролетарская революция. Вслед за Советской Россией венгерские рабочие и крестьяне учредили свою Республику Советов. Фридьеш Каринти радостно приветствовал пролетарскую республику. Он видел в ней единственное спасение для Венгрии и ее искусства. Сто тридцать три дня просуществовала Советская Венгерская Республика, и Каринти все это время активно помогал строить новое венгерское государство: он был членом писательского директориума, писал в газетах, выступал с речами перед интеллигенцией, на красноармейских митингах...
      После поражения пролетарской революции, в условиях реакционного режима Хорти, писатель переживает глубокое разочарование в венгерской действительности. Его произведения 20-30-х годов в еще большей степени, чем раньше, отличаются эзоповским языком, иносказательностью, фантастичным сюжетом и парадоксальной формой. В романе "Капилларии" (1922) он бежит от действительности в вымышленный мир подводных существ, живущих по человеческим законам; вместе со своим литературным героем он совершает необыкновенное "Путешествие вокруг собственного черепа" (1937); в многочисленных новеллах и юморесках этих лет переносится на машине времени то в далекое прошлое ("Сын своего века"), то в не менее отдаленное будущее ("Экзамен по истории"); заставляет своего современника и собрата по перу совершить полет на Марс и прочесть лекцию о Земле марсианам ("Легенда о поэте"), а марсианина спускает на грешную землю ("Письма в космос"); сталкивает будапештского обывателя с доисторическим человеком ("Первобытный человек"), а простого смертного заставляет прожить жизнь в обратном порядке-от смерти до рождения ("Ставлю опыты"). За всей этой буйной игрой писательской фантазии у Каринти легко обнаружить глубокую любовь к людям, протест против уродств буржуазного мира, отчаянные поиски выхода из тупика, куда завели. Венгрию правящие классы. Что было бы, если невозможное вдруг стало бы возможным? - задается вопросом автор. И в его шутках, остротах, выдумках бьется неистощимая, мятущаяся мысль художника, философа, гражданина.
      В одной из своих лучших новелл, под названием "Цирк", Каринти нарисовал потрясающий драматический образ музыканта, мечтающего сыграть людям сочиненную им серьезную музыку. Буржуазная публика не желает его слушать. Тогда гениальный музыкант становится клоуном в цирке и, сделав головокружительное сальто-мортале под куполом, стоя одной ногой на проволоке, заставляет зрителей прослушать свой скрипичный концерт. В образе героя этой новеллы есть много черт, родственных Каринти, всю жизнь мечтавшего о большом реалистическом искусстве и вынужденного пробивать дорогу к сердцу, разуму и чувствам читателей и зрителей старой Венгрии через эксцентрический прием, внешне забавную и неожиданную форму, через парадоксы и литературные или театральные шарады.
      В условиях буржуазной Венгрии обращение талантливого художника к фантастике, аллегориям, внешне занимательной интриге, за которой скрывался глубокий смысл и философские раздумья о действительности, было не только объяснимо, но и в известной степени закономерно. Не случайно в соседней с Венгрией стране жил в те же годы и творил по тем же законам другой выдающийся художник-известный чешский писатель Карел
      Чапек, столь близкий к Каринти по характеру творчества и взглядам на жизнь. Как и Карел Чапек, Каринти еще не видел путей революционного преобразования общества, но, стоя на позициях гуманизма, он своим творчеством расшатывал веру в разумность буржуазного строя и в своих произведениях со злым, а подчас горьким смехом расставался с уходящим прошлым. Тем самым Фридьеш Каринти и завоевал право называться у себя на родине крупнейшим юмористом и сатириком первой половины XX века.
      А. Гершкович