Она была слаба, но она была жива. Выглядела она ужасно. Слошной синяк. Рыжие волосы свалялись, лицо было черным от грязи. На лбу запеклась кровь. Она была голодна, ее мучила жажда, а голос так охрип, что она не могла говорить. Лиз напоминала человека, подорвавшегося на мине. Но она была жива. И первыми ее словами, когда носилки спустили с разбитого корабля, были: – Где Джим?
      – С ним все в порядке.
      Но этого ей было недостаточно. Она настояла, чтобы ее сразу же отнесли ко мне. Ее носилки поставили рядом с моими, и, пока доктор Шрайбер пыталась отмыть ее лицо и обработать раны, она повернула голову и протянула мне руку. Кончики наших пальцев лишь слегка соприкоснулись, но тут я изо всех сил потянулся и схватил ее руку. Лиз сжала мою в ответ так сильно, как только могла. Я почувствовал, что она вся дрожит, но это не имело никакого значения. Она жива. Мы просто держались за руки, потрясенные и изумленные, тонули в глазах друг друга, и смеялись, и плакали, и пытались говорить – все сразу в немыслимом порыве радости, облегчения и печали.
      – Я так испугался, – задыхаясь, сказал я. – Я боялся, что никогда больше не увижу тебя. Испугался, что у меня больше не будет возможности сказать тебе, как сильно… я люблю тебя.
      – Мне сказали… – Ей было трудно говорить. – Мне сказали, что это ты спас меня.
      – На самом деле это Дуайн, – ответил я. – И Рэнди Данненфелзер. И даже доктор Шрайбер. Дорогая, тебе нельзя говорить. Мы оба живы и сейчас улетим отсюда, а все остальное не важно. Мы летим домой!
      Она согласно кивнула и просто лежала, отдыхая, глядя на меня, и устало, но счастливо улыбалась.
      – Я люблю тебя, – прошептала она и была при этом так прекрасна, что мне стало больно.
      Доктор Шрайбер плотно завернула Лиз в серебристое медицинское одеяло.
      – Мы эвакуируемся отсюда. Держитесь, о'кей? Вы будете в полном порядке.
      Но когда за ней пришли, Лиз отказалась лететь.
      – Нет, нет, – неистово запротестовала она. – Я должна остаться с Джимом. – Она не допускала и мысли, что мы снова расстанемся. – Черт возьми, я все-таки генерал! – прохрипела она. – И это, мать вашу, приказ! – Она не успокоилась, пока доктор Шрайбер клятвенно не заверила, что нас обоих отправят одним рейсом.
      Отдаленные звуки сражения постепенно приближались. Ревущие вертушки над нашими головами шли сплошным потоком, а за деревьями стоял неумолкаемый грохот фугасных и зажигательных бомб.
      – Хорошо, хорошо! – сказала доктор Шрайбер. – . Только давайте убираться отсюда.
      И на этот раз я с ней согласился. Все здесь становилось чуть более пурпурным, чем хотелось бы.
      Наши носилки подняли и бегом понесли на расчищенную площадку. Навстречу с шепотом опускался военно-морской десантный корабль «Дрэгонфлай», поднимая смерч пыли и мелких камешков. Из вертушки доносилась музыка. Бах! «Маленькая фуга соль-минор» на синтезаторах! Сначала ее, а потом мои носилки грубо запихнули внутрь. Переглянувшись, мы улыбнулись. Следом в машину забрались те, кто тащил наши носилки. За ними влезли огнеметчики и санитар. Санитар наклонился и два раза хлопнул пилота по плечу: – Все чисто. Поехали.
      Пилот взмахнул рукой с оттопыренным большим пальцем. Взвыли моторы. Музыка стала еще громче. Вертушка рванулась в небо. Мы улетали.

       Думаю, что вам очевиден первый вопрос. Почему на публикацию книг хторранского цикла ушло так много времени?
 
      Потому что чертовски много времени ушло на их написание. Это оказалось трудной работой. Если бы я заранее знал, с каким трудом пойдет эта серия, я бы наверняка дважды подумал, прежде чем решился бы вложить в нее годы своей жизни.
      С другой стороны, работа над таким большим полотном – очень волнующий вызов для писателя. Мне всегда хотелось прочитать научно-фантастический роман эпического масштаба, но его никто не писал.
      Вы ясно представляете себе, чем закончится эпопея? Вы ведете к какой-то конкретной развязке?
      Абсолютно конкретной. Но, возможно, пройдет еще какое-то время, прежде чем я доберусь до нее. От начала и до конца этой истории произойдет очень многое. Я все время обнаруживаю новые веши, с которыми мне хочется побыть. Хорошие новости состоят в том, что конец уже есть. Я совершенно отчетливо представляю себе, куда приведет эта история. А плохие новости заключаются в том, что нам придется проделать чертовски длинный путь, прежде чем мы туда попадем.
      Кто-то однажды спросил меня, зачем я создаю для моего героя такую большую проблему, почему все время ставлю его в такие сложные обстоятельства? Разве это справедливо по отношению к нему? И этот человек прав. Это несправедливо – но такова жизнь. Справедливость – понятие, придуманное людьми. Природа не верит в справедливость.
      И к тому же я не уверен, что только в справедливости заключается драматизм этой истории. В чем проблема справедливости? Если справедливость по своим размерам подходит вам, разве вас заинтересует такая проблема? Чтобы добиться своей маленькой справедливости, разве не требуется большой героизм? По– настоящему становится интересно тогда, когда вы сталкиваетесь с проблемой, которая больше вас, и заставляете себя вырасти, чтобы справиться с ней. В жизни большие герои – те, кто не уклоняется от больших вызовов. Я думаю, что именно так можно узнать, насколько вы крупная личность, – по тому, насколько большой вызов вы не испугаетесь принять.
      Это и есть самое главное в книгах данного цикла. Откуда берутся герои? Героями не рождаются. Их приходится растить. Этим я и занимаюсь – прослеживаю процесс тренировки героя текущей работой. Мне кажется, что это происходит нелегко. Джим Маккарти начинает, как любой из нас: он злой, обидчивый, почти не способный к подобной тренировке молодой человек, который еще не избавился от своего детства. Но, следуя за ним от книги к книге, мы видим, как он учится и как это его изменяет. Нельзя протащить человека через события такого рода и ожидать, что он не изменится. Так что, по сути, это история человеческой трансформации. Этот процесс длится всю жизнь.
 
       Сколько всего книг будет в этом цикле?
 
      Столько, сколько их будет.
      По крайней мере, сейчас мне кажется, что не меньше семи. Это самая длинная «трилогия», какую я когда-либо писал.
 
       Вы знаете, кто такие в действительности хторране?
 
      Вообще-то более корректно было бы спросить: «Вы знаете, что такое в действительности Хторр?» Да. Ответ будет – да. По сути, я уже объяснил, что это такое, в книге. Хторр – экология-завоеватель.
      Вы же спрашиваете о другом: где прячется разум, стоящий за вторжением? Единственный ответ, который я могу дать в данный момент: везде.
      Тем не менее я обещаю объяснить это более подробно в следующей книге – «Методика сумасшествия».
 
       Эту книгу нам тоже придется ждать три года?
 
      О господи, надеюсь, нет.
      В данный момент уже написано 50 тысяч слов пятой книги, но я понятия не имею, какого она будет объема. Похоже, писаться она будет очень тяжело.
      В «Работе для настоящих мужчин» было 155 550 слов. В «Дне проклятия» – 144 500. В «Ярости отмщения» – 180 600, а в этой книге – 222 тысячи слов, то есть она на треть длиннее, чем самая длинная из предыдущих книг.
 
       Вы можете коротко ввести нас в сюжет «Методики сумасшествия»?
 
      М-м, конечно. Вертушка терпит аварию; людей захватывают черви и превращают в своих рабов; все они обрастают розовой шерстью и начинают сходить с ума; мы узнаем, что черви – на самом деле четырехполью насекомые с коллективным сознанием; после промывания мозгов, которое черви устроили Джиму, он убивает Лиз и ее ребенка, затем – всех остальных младенцев в лагере, а потом, после того как его спасают, он попадает в приют для сумасшедших, но бежит оттуда, усыновляет новорожденного червя и становится сумасшедшим ренегатом.
 
       Вы шутите?
 
      Мне кажется, лучше подождать книгу, а?
 
       Эпизод, рассказывающий о Дэниэле Гудменв и Лестере Барнстормв, основан на реальном факте? Вы подразумевали какого-то определенного продюсера?
 
      Вовсе нет. Я предполагаю, что кое-кто начнет искать реального продюсера, и я не могу этого запретить, но Лестер Барнсторм не списан ни с одного реального человека, здравствующего или покойного.
      Хотя ярость этого эпизода, конечно, реальна. Лестер Барнсторм является олицетворением порочного продюсера, который всегда лжет, обманывает, обжуливает или злоупотребляет доверием автора. Если кто-нибудь из продюсеров, читая книгу, узнает себя, пусть ему будет стыдно.
      Я объясню вам, чему посвящен этот эпизод на самом деле. Мести.
      Единственные специалисты по мщению в этом мире – писатели. Все остальные – дилетанты. Вы только вспомните, в скольких книгах и в скольких кинофильмах основная суть сводится к отмщению. Таких большинство, правда? Отмщение – вот главное в этой истории. И это не случайно. Писатели просыпаются по ночам, думая, как бы им с кем-нибудь поквитаться. Никто не проводит столько времени, точа свой зуб, сколько писатели. Любой, кто кусает писателя, напрашивается на беду – ему грозит по меньшей мере расстройство желудка.
 
       Кого из героев книги вы списали с себя?
 
      Всех. И никого.
      Каждый мой герой несет часть моего опыта общения с людьми. Разумеется, все это проходит через фильтр моего субъективного мировоззрения, но я разделяю себя поровну между всеми главными героями, так что трудно указать на кого-нибудь пальцем и сказать: «Ага, вот что автор думает на самом деле».
      Намного правильнее указать пальцем на книгу: «О, так вот о чем на самом деле думает автор».
 
       У кого-нибудь из ваших персонажей есть реальный прототип?
 
      И да и нет. Некоторые герои названы именами реальных людей, которые заплатили за это большие деньги. Деньги пошли на благотворительность, в мой фонд помощи нуждающимся, больным СПИДом в Лос-Анджелесе. Но ни один из персонажей не имеет в своей основе характер того человека, именем которого он назван.
      Хотя, как выяснилось, почти все тезки реальных людей оказались более живыми, потому что я потратил много времени, думая о них как о реальных людях. Люди, заплатившие деньги за то, чтобы персонажей назвали их именами, должны получить удовлетворение – их деньги не потрачены даром. Некоторым из персонажей пришлось совершать очень скверные поступки, но я старался уравновесить их дурной характер положительными чертами.
 
       Как вы решили организовать благотворительный фонд?
 
      Почти случайно. Я не часто хожу на собрания любителей фантастики, порой это кажется мне пустым занятием. А иной раз я даже думаю: в конечном итоге, что общего имеет наше занятие – витание в мечтах – с реальным миром? Эта мысль не давала мне покоя. Я хотел сделать нечто конкретное, чтобы хоть что-то изменилось уже сейчас.
      В один прекрасный день я вдруг понял, что можно пойти на собрание с серьезной целью. Поэтому я взял с собой большую кружку, и каждый раз, когда кто– нибудь просил у меня автограф, я, в свою очередь, просил его опустить в кружку доллар на помощь больным СПИДом в Лос-Анджелесе. И это сработало. Многим понравилось. Таким образом, автограф приобретал для них особый смысл. За четыре года мне удалось собрать таким способом почти 15 тысяч долларов. Теперь я, возможно, буду ходить на собрания фэнов чаще – мне интересно, сколько еще денег я смогу собрать для своего фонда.
 
       Что вы можете рассказать о своей преподавательской деятельности?
 
      Я преподаю кинодраматургию в Пеппердинском университете в Малибу с 1982 года. А последние шесть лет веду также по выходным интенсивные курсы так называемого «сочинения на заданную тему». Со временем я надеюсь опубликовать свои лекции – – но уже существует достаточно хороших книг о том, как писать, так что мир, возможно, не нуждается еще в одной. А во-вторых, лучше я буду писать книги, чем писать о том, как писать книги.
      Я исхожу из предпосылки, что нельзя научить писать, можно только научиться писать. Вы учитесь писать, когда садитесь и пишете. Поэтому я даже не пытаюсь учить, я тренирую писателей. Курс служит введением в природу писательского ремесла, мы ищем общее и различия в нашей работе, и это позволяет каждому создать прочный фундамент для понимания того, что он или она может. Я действую как тренер, в то время как каждый мой слушатель совершенствует собственное мастерство. Это действует весьма эффективно, и я получаю огромное удовлетворение от того, что мои курсы принесли пользу многим людям.
 
       Когда начинаются занятия на ваших курсах?
 
      Любой, кого интересует время начала очередных курсов, может написать мне по адресу: 9420 Яе$ес1а В1у«1, #804, МоПНЬпоее, СА 91 324-2932, У5А (приложив к письму большой конверт с маркой). Я буду рад выслать информацию.
 
       Вы учите своих слушателей так же, как доктор Форман на модулирующей тренировке?
 
      Некоторые так считают. Только у меня нет пустых карточек.