Вокруг них поднимались облака пыли.
      Черви скользили по ярко-розовым сугробам, как снегоуборочные машины, отбрасывая в обе стороны волны розовой пудры. Она клубами поднималась в воздух, образуя почти неподвижные туманные полосы позади каждого животного.
      Приблизившись к машине, они разошлись в стороны и с опаской окружили ее. Три чудовища кружили и кружили вокруг транспортера, пока не превратили большую часть сугробов в грязное красное месиво. Мы слышали, как чавкала грязь под огромными тушами. Пыль уже начала превращаться в вязкую слякоть. Скоро она схватится, как цемент. Черви начали тереться о танк боками, пробуя его своим мехом.
      – Они неплохо счистили пыль с наших бортов, – доложил Рейли.
      – Скажи им, чтобы не забыли протереть лобовое стекло, – сказал ему Зигель.
      – Какие у нас шансы сдвинуться с места? – спросил я. Рейли посмотрел на вспомогательный дисплей и разочарованно доложил: – Слово «глинобитный» вам что– нибудь говорит?
      Я потеребил ухо. Тело снова зачесалось, мечтая о ванне. Скоро оно начнет болеть. Рейли поднял на меня глаза: – Что, ответной шутки не предвидится? Я покачал головой.
      – Кажется, я сейчас не в шутливом настроении. – Я присел за самый последний терминал и зажег экраны. Черви перестали кружить вокруг машины. Они с любопытством смотрели на нее. Один, самый крупный, подплыл вплотную к нашему правому борту и начал водить клешней по металлу. Царапающий, скрежещущий звук громко отдавался внутри кабины. Уиллиг посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
      – Не так забавно, как вы ожидали, да? – поинтересовался я.
      Она не ответила – и я удержался от реплики, что запас ее остроумия подошел к критическому пределу.
      Скрежет продолжался. Звук был медленный, он тянулся мучительно долго, словно чудовище было не вполне уверено в своих ощущениях. Червь недоуменно продолжал царапать. По нашим нервам водили наждачной бумагой.
      – Сидите все тихо, – шепнул я, заметив, что Рейли Уже открыл крышку над красной кнопкой зарядки пу-шек. Потянувшись через его плечо, я аккуратно снял палец Рейли с кнопки и закрыл крышку. – Ему просто интересно. Непосредственной опасности нет.
      Мои слова не убедили Рейли, но он утвердительно кивнул, демонстративно скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла.
      Червь продолжал свое исследование, но теперь расширил репертуар подозрительных звуков, дополнив его постукиванием. Казалось, он был прямо над нами.
      – Что это за черт?.. – проговорила Лопец, подняв глаза к потолку.
      – Рейли, верхнюю камеру! – приказал я.
      Он вывел изображение на главный экран; зрелище было пугающее – червь долбил кончиками клешней по крыше машины. Они вытягивались и извивались, как вывихнутые шеи птиц. Между ними виднелись глаза хторра – словно игрушечный щенок заглядывал через край стола.
      – «Здесь был Килрой» , – прошептал я. Уиллиг хихикнула – но это была нервная реакция.
      В конечном итоге – наконец – червь потерял интерес и соскользнул с транспортера, сдал назад, сдвинув пыль в складчатый сугроб, потом повернулся и подплыл к своим компаньонам. Все трое обменялись приглушенными пурпурными звуками и направились вверх по склону к роще волочащихся деревьев.
      Вздох облегчения внутри кабины был невероятным, словно весь экипаж одновременно получил пробоины.
      – Хорошо, хорошо, – сказал я. – Только не надо быть самоуверенными. Мы еще не выбрались из леса…
      – Кэп, взгляните сюда…
      Рейли показывал на экран. Черви осматривали след нашего тигра. Шер-Хан оставил борозду с ровными краями в нежной пудре, и три чудовища изучали ее с напряженным интересом. Теперь они плыли вдоль борозды к роще.
      – Что они замышляют? – спросила Уиллиг.
      – Не знаю. Они, похоже, возбуждены.
      – Думаете, они чуют запах тигра?
      – Нет, – высказал я мысль, неожиданно пришедшую в голову. – Думаю, что они чуют запах гнезда в следах тигра.
      – Счастья это им не прибавило, – заметила Уиллиг.
      – А вдруг это сторожа рощи? – предположил Рейли. Я задумался.
      – Если это так, то Шер-Хан в большой опасности. Эти ребята, скорее всего, не жалуют незваных гостей, как ты думаешь? – Я позвал: – Зигель! Готовь тигра. Если черви полезут в дыру, переходи на готовность номер один. Но не стреляй, пока они не атакуют Шер-Хана.
      – – Ладно, ладно, капитан, – согласился Зигель.
      Рейли трудился над клавиатурой. На экранах появились новые изображения червей. Мы разместили на поверхности целый комплект датчиков. Большая часть угнездилась на ветвях, сторожа квартирантов, но несколько осталось на уровне человеческого роста и на земле.
      Черви перебрались из слепящего розового света в фуксиновую тень под деревьями. Световые пятна придавали им колдовской вид. Мех искрился розовым инеем и серебряными блестками. Большие глаза вращались в разные стороны с шелестящим спут-пфут, избегая ярких лучей и пытливо взглядываясь в темно-синий сумрак между переплетающимися корнями.
      Вдруг один из червей застыл, его глаза закрутились, словно он пытался обнаружить источник какой-то тревоги – звука, или запаха, или постороннего света. Внезапно глаза остановились, сфокусировавшись на одной точке – прямо на нашем датчике. Прибор висел примерно посередине ствола волочащегося дерева, так что червь мог подойти довольно близко. Зрелище было устрашающее. Он смотрел на нас прямо в глазок датчика в течение долгой мучительной минуты, потом, так и не удовлетворив свое любопытство, скользнул половиной туши вверх по колоннообразному стволу и придвинул морду еще ближе к камере. Огромные глаза заполнили экран. Прибор, укрепленный высоко на дереве с противоположной стороны рощи, показывал жирного розового червя, мор-гающего на крошечный невзрачный серенький комочек.
      – Почему он так заинтересовался? – спросила Ло-пец. – Ведь это не живность.
      – Должно быть, улавливает инфракрасное излучение или, что хуже, радиоволны.
      – Отключить?
      – Не надо, давай посмотрим, что он сделает. Может быть, узнаем что-нибудь новое.
      Неожиданно червь потерял интрес к датчику и поспешил присоединиться к своим сородичам. Двух других хторран намного больше интересовал след тигра. Рейли вопросительно взглянул на меня.
      – Ну… – протянул я. – Мы только и узнали, что этот червь не слишком наблюдателен.
      – Смотрите, они направляются к корням, – показала Уиллиг.
      – Что ж, мы оставили достаточно четкий след… Трое хторран цепочкой углубились в фиолетовую тень лабиринта ползучих корней. Они продвигались медленно, но без видимых усилий. Складывалось впечатление, что такая перепутанная чаща и есть наиболее естественная хторранская среда обитания.
      – Думаете, они полезут вниз, в гнездо? Я пожал плечами.
      – Все зависит от взаимоотношений между червями и волочащимися деревьями, от отношений между этими червями и этими деревьями, – уточнил я. – Может быть, эти черви охраняют эту рощу, может, они владельцы земельного участка, а может, захватчики.
      – Они нашли вход, – доложил Рейли. Гастроподы проследили путь нашего тигра прямо до зева туннеля. Отверстие гнезда манило вниз. Темная дыра была глубокой, красной и на вид влажной; ее окаймляло сплетение нежных коричневых вен. Черви скосили глаза друг на друга и шумно защебетали.
      – Это, должно быть, их язык, – пробормотал Рейли.
      – Если и язык, то с большими пропусками, – сказал я. – Сколько ни бились в Окленде, они смогли идентифицировать эти звуки лишь с выражением простейших эмоций.
      – И тем не менее… – начал Рейли.
      – В том, что это заслуживает внимания, я с тобой согласен. Здесь имеет место какой-то вид общения.
      – Телепатия?
      – Это слишком просто, – сказал я. – Мне кажется, что мы не замечаем очевидного. Может быть, они испускают ультразвук или что-нибудь еще – не знаю. С таким же успехом ты можешь считать это волшебством наподобие телепатии, только подобный ответ – ловушка, он запирает двери для любых других вариантов.
      Реакцией Рейли было неубедительное кряхтение. Он расстроенно почесал ухо. Разочаровавшись в чем-нибудь, парень мог раскиснуть – это за ним наблюдалось. Пока мы не получили никаких ответов – только новые вопросы.
      – Ого, они пошли, – предупредила Уиллиг.
      Пушистые розовые черви с переливающимся бархатным мехом легко вошли в мягкие красные губы гнезда. Сексуальный символ был слишком очевиден. Я одновременно испытывал и любопытство и отвращение.
      – Зигель, следи за своими экранами. Все три червя спускаются вниз.
      – Нет проблем, Шер-Хан вооружен и готов.
      – Не стреляй, пока на тебя не нападут. Я хочу посмотреть, как черви поведут себя на дне.
      – Я уже слышал это, капитан, – напомнил Зигель.
      – Знаю, что слышал. Но еще я знаю, как хочется тебе открыть счет собственным червям. – Я выпрямился и обвел взглядом кабину транспортера. – То же самое относится ко всем. Мы получили здесь возможность за один раз узнать о хторранах больше, чем за пять лет. Так что не портите все. Давайте проведем образцовую операцию – для учебника. Все приборы здесь и в гнезде можно заменить. Если нашей жизни не будет угрожать непосредственная опасность, я не хочу, чтобы вы предпринимали любые враждебные действия. Тигр снабжен электроимпульсной гранатой, мы взорвем его только после нашей эвакуации…
      Я знал, что им неприятно слышать мои слова. Сам факт, что я счел необходимым сказать об этом, доказывал мое превосходство, недоверие, неуважение и подразумевал, что они не в полной мере осознают ответственность работы. Однако они не знали, что слова эти предназначаются больше для ушей записывающего модуля в черном ящике, чем для их собственных. Но я не мог объяснить ничего. Только не здесь, во всяком случае. Может быть, позже.
      Более мягким тоном я добавил: – Лично я предпочел бы последить за гнездом несколько месяцев, чтобы увидеть, как развиваются эти штуки внутри, однако мы лишены подобной роскоши. Всем вам известно, что на этот счет говорят действующие приказы: «Вы призваны уничтожать любое и каждое скопление вражеского заражения, которое являет собой экологическую опасность либо в данный момент, либо в будущем» – а это означает все хторранское. – Я процитировал вторую часть приказа: – «Все исследования хторранской экологии, любые эксперименты и наблюдения, могут быть осуществлены только там, где подобные действия не противоречат военным целям операции». В данном случае у нас есть возможность заняться исследованием. Так давайте выжмем из нее максимум. В будущем это может оказаться самым важным из того, что мы здесь сделаем. Вопросы есть?
      Вопросов не было. Отлично.
      – Рейли?
      – Черви примерно на полпути вниз. Наш датчик следит за движением по туннелю, так что мы можем засечь их в любую минуту… Ага, вот и первый. У, черт. – Рейли расстроенно поцокал языком. – Вот дерьмо! Этот гад нашел датчик. – Одна из гастропод ухватила прибор челюстями. Мы смотрели прямо в хторранскую пасть, сплошь усеянную концентрическими кругами зубов, уходящими в глубь глотки чудовища.
      – Такую картину не захочешь увидеть еще раз, – заметил Рейли.
      – Эту картину ты вряд ли увидишь еще раз, – ответил я. – Нажми-ка на кнопку тазера. Может, он выплюнет прибор.
      Рейли нажал на клавишу – изображение на экране мигнуло и потом неожиданно исчезло. Рейли проверил дисплей системного контроля и печально покачал головой.
      – Датчик мертв, – доложил он. – Его раздавили.
      – М-м, – задумавшись, протянул я. – Надеюсь, что червь разгрыз его от злости.
      Честно говоря, не хотелось бы выяснить, что высоковольтный разряд хторране считают деликатесной приправой.
      – Может быть, у слизней аналогичная реакция? – предположил Зигель по переговорной сети.
      Я поправил наушник.
      – А ну-ка повтори.
      – Ну, те слизни, в гнезде. Если что-то помешало или потревожило – атакуй. Датчик причинил червю боль, и он его раскусил. Может быть, эти существа вообще не испытывают чувства страха. Или, по крайней мере, не так, как мы. Они не знают, что такое паника или бегство; все, на что они способны, – это кусаться.
      – Гм. А вот это – интересная мысль. Хотелось бы только собрать побольше данных для подтверждения. Выдели ее в бортовом журнале, ладно? Она заслуживает более детального изучения.
      – Непременно выделю.
      Рейли показал на схему гнезда. Черви опять двигались вниз.
      Они уже почти на дне.
      – Вот сейчас мы разберемся, квартиранты это, домовладельцы или кто-то еще…
      Изображение на дисплеях сменилось, показывая внутренность гнезда. Из устья туннеля вниз влажно выскользнул первый червь. При спуске с его меха слезла почти вся розовая корка за исключением лишь нескольких мазков, налипших на бока, и цвет полос был ярок и отчетлив. Червь пылал красной злобой. На боках выступили резко очерченные пятна; пронзительно-оранжевый цвет дисгармонировал с насыщенным фиолетовым и пурпурным. Червь выглядел разъяренным. Он ворвался в главную камеру гнезда воплощением яростного ужаса. Следом ввалился второй червь, раскрашенный в те же цвета насилия. Последняя гастропода – самая маленькая – имела не столь яркие полосы, но комбинация цветов была точно такой же.
      – Не очень добродушная группа туристов, а? – заметил Рейли.
      Прежде чем я успел ответить…

      Существует ряд способов защищать дома и другие сооружения от ядовитых жигалок. Обычные оконные сетки недостаточно мелки, чтобы задержать хищников размером с москита.
      Простейший способ – занавесить все двери и окна пропитанными репеллентом занавесками, позаботившись замазать все щели и незащищенные края быстро затвердевающим поролоном. Повешенные в несколько слоев, перекрывающиеся противомоскитные занавески позволят человеку входить и выходить из помещения, не впуская внутрь жигалок.
      Более изощренная защита включает в себя покрытие всего строения полимерным аэрозолем, создающим непреодолимую преграду для хищных насекомых. Но такой способ непрактичен в местах с высокой влажностью, частыми дождями, снегопадами и ветрами, если аэрозольный слой постоянно не возобновляется.
      Внутри более крупных сооружений, таких как административные здания, ангары, фабрики, склады и подземные убежища, необходимо поддерживать небольшое избыточное Давление. Поскольку ток воздуха постоянно будет направлен наружу, любая открытая дверь окажется для жигалок непреодолимым препятствием.
      Репелленты и другие пахучие вещества создают некоторый сдерживающий эффект, но пользоваться ими надо постоянно. Отпугивающие вещества рекомендуется использовать в дополнение к другим защитным средствам, а не вместо них.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)

      … Самый большой из трех монстров открыл пасть и испустил такой леденящий кровь рокот, какого я еще никогда не слышал: «Ххтпта-арррррррггххх!» В нем одновременно кричало множество звуков и чувств. Я слышал стихийную ярость. Слышал душевную муку и сжимающий сердце ужас. Крик чудовища выходил за пределы восприятия и понимания, но общий смысл передавался невероятной глубиной вложенного в него чувства. Это был вопль предательства, безумия, смерти. Я физически ощущал, как он распарывает мое тело. Я слышал чувства, которым нет названия. Все в машине содрогнулись от ужаса.
      А потом – черви ринулись в атаку. Все трое разом. Они врезались в толстую рыхлую мякоть гнезда как бешеные. Они вгрызались в красные пузыри, глотали визжащих слизней, рвали пульсирующие артерии, полосовали и бросали обрывки, поливающие струями темного сиропа все кругом. Черви рвали на мелкие куски все соединительные сплетения и паутины, размалывали их в конфетти – и все время кричали, ревели, выли как сумасшедшие.
      Из корней волочащегося дерева текла кровь, густая и Черная, как нефть. Она текла отовсюду: капала с потолка, заливала стены, била из свисающих обрывков вен. Слизни на полу снова завизжали, остервенело кусая друг друга. Красные пузыри дергались и сокращались в эпилептических конвульсиях. Все гнездо вспенилось кровавым водоворотом. Изображение на экранах потеряло резкость и распалось на куски. Камеры озлобленно дергались. Из динамиков доносились выматывающие душу звуки.
      Кровавая оргия затянулась на целую вечность. Она все продолжалась и продолжалась. Ярость чудовищ не знала ни пощады, ни границ. К горлу подступила топшота, к счастью, я не надел ВР-шлем.
      – Зигель, – прохрипел я. – Ты в порядке?
      – Я не в виртуальной реальности, если вы это имели в виду.
      – Хорошо.
      – Что происходит? – воскликнула Лопец. – Что они делают?
      – Это явно не квартиранты, – сказал я. – И, наверное, не хозяева гнезда. – И обеими руками вцепился в спинку кресла «Рейли. – По-моему, они – мародеры, что-то вроде хторранских ренегатов. По какой-то причине они не хотят, чтобы гнездо жило и производило на свет…
      – Конкуренция! – воскликнул Рейли, перебивая меня. – Вот что это такое! Они убивают конкурентов.
      – О дерьмо! А ты ведь прав. Точь-в-точь это здесь и происходит. – Меня поразила страшная догадка. – Помните мертвого червя, которого мы нашли?.. Это они его убили. Все совпадает! Они, по всей видимости, наделены разумом, а тот хторр был неприручен. Они не могли позволить дикому червю свободно разгуливать по территории, которую собирались колонизировать. Сейчас происходит почти то же самое. Мы видим умышленное уничтожение.
      – Нет, – запротестовала Уиллиг. – Этого не можех, быть. Червям нет смысла убивать друг друга и разрушать^ гнезда.
      Лицо Уиллиг выдавало ее замешательство, но она явно готова была отстаивать свою точку зрения.
      – Наоборот, смысл есть. Таким образом они не дают развиваться другим семьям червей. Тривиальнейшее явление. Они борются за генетическое превосходство. Больше пищи, больше шансов для спаривания – и в конечном итоге больше потомства. Люди постоянно занимаются тем же самым.
      – Нет!
      Одна только мысль об этом злила и расстраивала Уиллиг.
      Я пристально посмотрел на нее: – Вы когда-нибудь работали в корпорации?
      – Э… – Ее злость как рукой сняло. – Ладно, беру свои слова назад. – И она с несчастным видом замолчала.
      Изображения на экранах заваливались набок, дергались, плясали. Рейли переключался с одного монитора на другой, но неистовство не оставило в гнезде ни одного спокойного уголка. Вся камера судорожно сжималась, пытаясь извергнуть захватчиков. Показания беспорядочно зажигались и гасли, не в силах справиться с противоречивыми потоками информации отдатчиков.
      – Может, нам следует остановить их? – предложила Лопец.
      – Зачем? – Я искоса бросил на нее взгляд. – И как?
      – Э… – Она заволновалась в поисках ответа, но так и не смогла подыскать подходящего.
      – Пусть продолжают, – решил я. – Все есть полезная информация. Просто мы узнали, что черви могут причинять друг другу такое же зло, какое причиняют людям.
      – Но это – я не нахожу слов – отвратительно!
      – Согласен. Ты испытываешь такое же почтение к жизни, как и мы все, как и большинство профессиональных солдат. Не важно, какого рода жизнь, просто ненавистно наблюдать, как ее уничтожают.
      – Э… Да… – согласилась Лопец с редким для нее румянцем смущения. У нее были длиннющие ресницы. Она украдкой взглянула на меня и отвела глаза, смутившись еще больше. Лопец так усердно старалась выглядеть образцовым солдатом, так тщательно скрывала от окружающих свою мягкость, что терялась, когда кто-нибудь указывал на ее тайное «я» и говорил: «Ага! Вот и ваше сострадание». Это было нетрудно заметить. Иногда я и сам продолжал испытывать такие же чувства. Теперь это происходило не так часто, как когда-то, но все же иногда случалось.
      Я не мог оторвать взгляд от ужасов, творящихся на экранах. Густые потоки начали иссякать, вены гнезда истощились. Теперь кровь волочащихся деревьев растекалась по камере. Темные лужи разливались, заполняя впадины на неровном полу. Зрелище напоминало сумерки над умирающим болотом. От лихорадочно подергивающихся в жидкой слякоти обрывков измочаленной плоти летели брызги. Но потом – наконец – конвульсии яростной борьбы начали ослабевать. Гнездо проиграло битву и теперь умирало; непроизвольные судороги перешли в редкие, слабые сокращения и подергивания.
      Все три червя упивались победой. Исчерченные черными полосами, страшные и свирепые, они продолжали бросаться в разные стороны, но теперь они ели, жадно глотали самые мясистые органы маточного гнезда в оргии ненасытности. Их бока заметно раздулись. Ходили слухи, будто желудок у хторран безразмерный и по своей вместимости превосходит черную дыру среднего размера. Сейчас мы видели тому доказательство.
      Неожиданно раздался голос Зигеля: – Капитан, нас просят принять радиограмму.
      – А? От кого? Хотя какая разница… – Я включил связь. – Капитан Джеймс Эдвард Маккарти на связи. С кем я говорю?
      Ответил мужской голос с ленивым протяжным техасским выговором: – Вы просили об эвакуации?
      – Да, просил. Кто вы?
      – Э… скажем, меня послал один ваш хороший друг.
      – Этого не может быть. У меня нет никаких друзей.
      – Ладно, пусть нет, но ваше оборудование еще имеет кое-какую ценность как утиль. Вы хотите, чтобы мы вас забрали, или нет?
      – Хотим! – ответил я, наверное, чуточку поспешнее, чем следовало бы.
      – Хорошо. Слушайте внимательно. – Голос звучал с обманчивой ленцой. – Примерно через семь минут мы будем прямо над вами…
      – Мы ничего не ловим своим радаром. На чем вы летите? – усомнился я. – Вам известно, какой толщины слой розовой пыли?
      – У нас высотный грузовой скример. Мы находимся примерно на милю выше пыли. Теперь слушайте меня. Мы сбрасываем спасательную гондолу, так что держите канал связи открытым. Гондола будет наводиться по вашему лучу и приземлится как можно ближе к вам.
      – Мы здесь не очень-то свободны в передвижениях, – сказал я. – Приклеились намертво. Нам придется добираться до нее на своих двоих. Что вы подразумеваете под «как можно ближе»?