Не стройте иллюзий. Я не хотела, чтобы вы прибыли сюда, ни один из вас, и я рада, что вы уходите. Здесь не место для необученного ополчения. Но я отдаю вам должное. Вы выполняли свою работу – и были оценены. Вы оба умны. Где бы вы не оказались, вам должно быть хорошо, – она поглядела на Теда, потом на меня, – каждому в собственном неповторимом стиле. – Она поглядела на часы. – Чоппер уже в пути. Вам осталось меньше часа. Упакуйте свои образцы и будьте перед главным холлом в двенадцать тридцать. Дюк отвезет вас на вертолетную площадку.
      Металлические клетки для жуков и изолированный ящик для яиц стоят прямо снаружи. Не добивайтесь, чтобы вас прислали назад.
      – Да, мэм. Благодарю вас. – Я начал уходить.
      – Не так быстро – есть еще одна вещь. Джексон, извините, оставьте нас на минутку. Подождите снаружи. И, э-э, на этот раз, будьте добры не подслушивать.
      – Э-э? Кто, я? – Тед выглядел озадаченным. – Я не знаю, о чем вы говорите, мэм.
      – Да, я уверена, что не знаете, – сказала доктор Обама, когда дверь за ним закрылась. Она открыла ящик стола и вынула небольшую плоскую закрытую коробочку размером с карманную книжку. – У меня… личная просьба. – Она понизила голос.
      – Подполковник Айра Валлачстейн присоединен к проекту «Джефферсон».
      Будьте добры передать ему это.
      – Конечно, мэм…
      – Я хочу, чтобы вы вручили ему это лично в руки.
      – Да, мэм.
      – Если по каким-либо причинам это невозможно, отнесите ее в открытое место и нажмите вот на эту кнопку. Потом быстро уходите. Через тридцать секунд она самоуничтожится. Есть вопросы?
      – Нет, мэм.
      – Повторите.
      Я повторил и она кивнула с удовлетворением. – Хорошо, – сказала она. – Благодарю вас. Это все.
      Вертолетная площадка была в километре от горы. Доехать туда заняло пять минут.
      Дюк всю дорогу плотно сжимал губы. Что же такое было в Специальных Силах, что они не принимают тебя, пока ты не станешь окончательно гнусным?
      Тед развалился на заднем сиденье Я сидел впереди, вполоборота к Дюку: – Э-э, Дюк?
      – Помалкивай, – сказал он очень твердо.
      Я заткнулся. И удивился, что же ест его теперь…
      Внезапно Дюк сказал: – Слушайте, оба: вы принесли присягу и вам разрешено носить знак Специальных Сил. Я предпочел бы, чтобы этого не было.
      – Сэр?
      Выглядел ли Дюк раздраженным? Выражение менялось так быстро, что я не был уверен. Он сказал: – Вам надо знать, если вы носите эти знаки, то будете привлекать внимание людей, которые станут задавать вам вопросы, на которые вы не готовы отвечать. Для вас это может быть затруднительным. Или хуже. Поняли?
      Я начал говорить: – Я не пони…, – но Тед ткнул меня в ребра. Сильно. – Понятно, – сказал он.
      Я глянул на него. Он поглядел в ответ. Я вспомнил, о чем мы говорили днем раньше. – О, – сказал я.
      Мы остановились на вертолетной площадке – на самом деле просто большом пустыре рядом с дорогой, выровненном бульдозером и снабженном автоматическими огнями и пластиковыми маркерами. Чоппера еще не было видно. Дюк посмотрел на часы: – Похоже, мы немного рано.
      – Или они немного поздно, – сказал Тед. Он выпрыгнул из джипа и отошел повосхищаться видом.
      – Дюк, – сказал я, – хочу поблагодарить тебя.
      Он скептически посмотрел на меня. – За что?
      – За то, что ты солгал мне.
      – Что?
      – Я нашел и перечел контракт. Я отношусь к «научному персоналу, присоединенному к армии, кроме военных обязанностей и функций.» Я вообще не в армии.
      – Я не говорил тебе, что ты в ней. Я не лгал тебе, Маккарти. Ты сказал, что твой контракт требует повиноваться непосредственным начальникам, и я согласился с тобой. – Он улыбнулся. – Я просто не сказал тебе, что ни доктор Обама, ни я не входили в цепочку командиров. Исключительно из вежливости. По закону ты – независимый агент.
      – Хм, – сказал я. – Что ж, спасибо, что обманули меня.
      – Я тебя не обманывал. Ты обманул сам себя. Я сказал только: «если миссия военная – каждый является солдатом.» Это вообще не связано с твоим контрактом. Ты мог бы стоять на том, что ты «ученый», и я не смог бы ничего с эти поделать – за исключением, что ты никогда бы не увидел червя. Это все. В любом случае тебя бы отослали в Денвер – а сейчас: я хочу пожать твою руку. – Он протянул мне свою.
      Пожатие было крепким. Я взглянул на него, его глаза блестели. Почти смеялись?
      Нет, возможно это был эффект солнца. Я смущенно отвернулся.
      Потом чоппер появился вдали и Дюк привстал на сидении, чтобы видеть его лучше.
      – Кстати, – спросил я, – если ни ты, ни доктор Обама не имели права давать мне приказы, кто же имел?
      Вглядываясь вдаль, он сказал: – Это тоже в твоем контракте.
      – Этого нет, – сказал я. – Там ни слова, что я вхожу в цепь командиров.
      Тогда он посмотрел на меня и улыбнулся. – Именно это я имел в виду. Ты сам по себе – и так весь присоединенный гражданский персонал. Но мы пытаемся удержать вас от понимания этого, иначе с вами трудно общаться. Я не мог давать тебе приказы, только рекомендации. То же и доктор Обама, и любой другой офицер.
      Взгляни на свои документы по дороге отсюда. На них надпечатка розовая, а не желтая, ты свободный агент, ответственный только за команду или задачу данную тебе. Но не петушись. Ты еще заслужишь право говорить с человеком из Специальных Сил.
      Теперь мы уже слышали чоппер, далекое размытое пятно в воздухе. Дюк уже вылезал из джипа: – Пошли, я помогу вам с вещами.
      К тому времени, когда мы выгрузили последнее, чоппер был уже над головой, двигатели визжали и подымали тучи густой пыли при снижении. Это был один из новых «Хью-Валькирия-111», с приспособлением для реактивного полета, его радиус был более двух тысяч миль – по меньшей мере, как специально отмечали все в армии. В частном порядке говорилось, что гораздо больше. Посадочное устройство освободилось и отошло, когда коптер поставил свой вес на землю, но его винты продолжали рубить воздух. Громоподобный рев реактивных моторов временно стих до нетерпеливого хныканья. Мы подобрали наши мешки и побежали к нему.
      Тед оказался у трапа первым. Я врезался в него, когда он внезапно остановился у двери. Пилотом была безупречно выглядевшая рыжая в парашютном костюме и майорскими нашивками военно-воздушного корпуса. Я хотел бы, чтобы она была более дружественной. Она глядела сквозь нас, пока мы карабкались на борт с клетками образцов. – Положите ящики в хвост и выкатывайтесь. Я тороплюсь. – Нет, дружественной она явно не была.
      – Э-э, – сказал я, – мы поедем вместе.
      – Забудьте об этом – я не вожу пассажиров. – Она небрежно вышвырнула мой рюкзак сапогом за борт.
      – Эй!, – заорал я, но она уже повернулась к Теду.
      Тот расстегивал нагрудный карман. Он вручил ей наши приказы. Она, даже не взглянув, огрызнулась: – Я сказала – забудьте об этом.
      Тед и я переглянулись.
      Дюк позвал: – Что такое? В чем дело?
      И я прокричал в ответ: – Нет проблем. Мы просто найдем другой транспорт, вот и все. Пошли, Тед, я возьму яйца, ты спустишь клетки.
      – Брось это, Чарли!, – рявкнула она.
      – Брось сама, – рявкнул я в ответ. – Мы тоже на службе! – Это подействовало.
      Она запнулась, но лишь на мгновение. – Вам лучше прочесть наши приказы, – сказал я очень спокойно.
      Она взяла их у Теда и быстро пробежала. – Розовые!, – фыркнула она, возвращая их мне. – Это ничего не значит. Это просто рекомендации.
      – Верно, – сказал я невинным голосом, тщательно складывая и рассовывая по карманам бумаги. – Нам рекомендовали доставить эти образцы. А вам рекомендовали взять нас.
      Она покачала головой: – Никто не говорил мне об этом. Я возьму только это. – Она показала на клетки.
      – Не выйдет. – Я прочистил горло и старался, чтобы голос не дрожал. – Если не поедем мы, это не поедет тоже. Дюк, подай мне рюкзак.
      Она глянула на меня, потом посмотрела по-настоящему. Я пристально смотрел в ответ. У нее были очень яркие голубые глаза – и очень мрачное выражение лица.
      Она быстро сверкнула взглядом по Теду, потом снова по мне. Я уже поднимал свою сумку. Она сказала только одно слово, совсем не подходящее для леди, а потом: – Черт с вами – мне все равно! Воюйте потом с Денвером! Сколько весят ваши туши?
      – Семьдесят три кило, – проворчал Тед. Он не выглядел счастливым.
      – Шестьдесят четыре, – сказал я.
      – Хорошо. – Она ткнула пальцем в меня. – Ты сядешь слева. – Теду: – Передвинь этот ящик на другую сторону. Второй тоже. Теперь пристегнитесь. – Она даже не посмотрела, со стуком захлопнула за нами дверь, закрепила ее и снова пробралась вперед. Она проверила, что Дюк отошел – я успел только махнуть ему, он в ответ кивнул – и рванула в воздух.
      Гора быстро ушла вниз, потом стала боком и уплыла в сторону, когда мы описали острый поворот. Ускорение прижало меня к борту. Мы едва оторвались от поверхности – тут я верю своим глазам, желудка я больше не чувствовал – когда включились реактивные двигатели и второй пресс ускорения глубоко вдавил меня в кресло. Кабина круто накренилась и уши заложило, когда мы набирали высоту.
      В окно не было видно ничего, кроме облаком, кургузые крылья коптера закрывали от меня землю, а выпуклости реактивного двигателя было недостаточно, чтобы удержать мой интерес. Тот малый кусочек поверхности в отдалении, который я мог видеть, был слишком далеко, чтобы производить впечатление.
      Я понял, что пилот обращается к нам: -… будем в воздухе пару часов. Если проголодались, коробка с рационом вставлена в борт. Не съедайте все шоколадное мороженое.
      Тел уже копался. Он вынырнул с парой сэндвичей и пакетом молока. Плотоядно улыбаясь, он прошел вперед и плюхнулся в кресло второго пилота.
      Рыжая уставилась на него: – У тебя есть права?
      – Ну, нет – но у меня есть разрешение. – Он попробовал на ней то, что походило на дружескую улыбку – она отнеслась к попытке, как к пустому месту.
      – И-е-зус! Что с тобой, парень? Сядь на место для пассажиров.
      – Эй, я только пытаюсь быть дружественным.
      – Для этого есть стюардессы. В следующий раз летай на коммерческом рейсе.
      – И, э-э, я хотел бы посмотреть, как эта штука летает, – добавил он неубедительно.
      Она сделала что-то с панелью управления, щелкнула переключателем и закрыла заслонку. – Окей, – пожала она плечами, – смотри, если хочешь, только ничего не трогай. – Потом отстегнулась и прошла в хвост. Карточка на парашютном костюме гласила: «Л.Тирелли» – Что в коробках?, – спросила она, слегка подтолкнув ногой запечатанную.
      – Яйца, – проворчал я.
      – А здесь?
      – Жуки, – сказал я. – Большие.
      Она глядела с отвращением. – Верно. Жуки и яйца. Поэтому они отменили мой отпуск. О, да. Мне всегда достается хороший рейс. – Все еще бормоча, она переключила внимание на коробку с рационом. – Проклятие! Комкоголовый забрал все с цыплятиной! – Она кисло перебрала все оставшиеся сэндвичи.
      – Э-э, я извиняюсь, – выдавил я.
      – Забудь это. Везде есть дураки. Вот, возьми сэндвич. – Она выхватила наугад и сунула мне, прежде чем я смог отказаться. Другой взяла себе и упала в кресло напротив. – Что такого особого в ваших жуках и яйцах?
      – Э-э, не знаю, можно ли это… – Я поглядел на Теда. – Мы – совершенно секретны.
      – Что у вас тут – еще кторры? – На мой изумленный взгляд она сказала: – Не беспокойся. Это не секрет. Я привезла живого в Денвер месяц назад.
      – Живого кторра?!
      – Угу. Только маленького. Его нашли в Неваде, обезвоженного и слабого. Не знаю, как его поймали. Думаю, он был слишком болен, чтобы сражаться. Бедная зверушка.
      Я извиняюсь перед ним. Не думали, что он выживет, но я услышала бы, если б он сдох.
      Тед и я переглянулись. – Мы все же ученые, – сказал я. – Нам ничего не сообщили.
      – Что ж, так исчезла наша большая заявка на славу, – добавил он. – Мы думали, что только у нас живые образцы.
      – Какая жалость, – сказала она ртом, набитым сэндвичем. – Но не тревожтесь. В любом случае вам не дали бы кредита.
      – Спасибо за ободрение.
      Она вытерла рот салфеткой. – Не благодарите меня. Это свободно. Стоит ровно столько, сколько уплатите. Я делаю это для каждого.
      Она было пошла вперед, но я остановил ее: – Что значит Л.?
      – Что?
      Я показал на карточку с именем.
      – О, это Лиз. Сокращенно от Лизард. [ящерица] – Лизард? – Я поднял брови.
      – Мне оно досталось в наследство. Понимаете?
      – Прекрасно подходит.
      – Лучше жуй свой сэндвич, – сказала она. – Ты совсем тощий. – А потом пробралась вперед в свое пилотское кресло. Тед с надеждой улыбнулся, но она просто ткнула большим пальцем в хвост и больше не обращала на него внимания.
      Он вздохнул, ушел назад и пристегнулся к креслу, где сидел раньше. – Вью!, – прошептал он. – Я вспомнил ее. Она однажды столкнулась с «Титаником» и затопила его.
      – О, я не знал. Я думал, она просто ужасна! – Не думаю, что она слышала меня, но кончики ее ушей порозовели. По крайней мере, мне так показалось.
      Тед немного поворчал, устроился поудобнее в кресле и задремал Я закончил сэндвич и потратил остаток полета, думая о высокой острой аномалии на 5900 ангстремах. Захотелось к терминалу, чтобы изучать данные въявь, а не по памяти. Что-то в поведении тысяченожек – что-то столь очевидное, что я не замечал – смотрело мне прямо в лицо. Это раздражало до смерти, потому что я не мог не думать об этом! Это было ярко-красное видение, кроваво-окрашенная комната со столом в центре, на котором клетка, полная игривых активных тысяченожек. Почему? Я наклонил голову к окну, смотрел на облака и думал о розовых стеклах.
      Чоппер накренился и солнце сверкнуло в глаза, оставив сияющий послеобраз. Я положил руку на глаза, закрыл их и наблюдал пульсирующий шарик химической активности на своей сетчатке. Вначале он был белый и желтый, потом алый, и выглядел как звезда – я Решил, что это Кторр и хотел взорвать его. Немного погодя он начал становиться голубым и истаял, оставив только память о себе и еще одну дюжину вопросов о возможном происхождении инвазии кторров. Колючки подозрений кололи меня. Более, чем раньше, я хотел вернуться к терминалу.
      Чоппер снова накренился и я понял, что мы подходим к Денверу. И майор Тирелли готова продемонстрировать нам прием «стой и падай».
      Она провела нас прямо над Скалами, не заботясь о глиссаде снижения, а теперь, когда мы были над городом, для глиссады уже не осталось пространства, по крайней мере без долгого кружения над Восточным Колорадо, для сброса десяти километров высоты. Поэтому взамен она включила винты, отключила реактивные моторы и заставила нас падать. Эта техника была развита десятью годами раньше, но никогда не применялась; армия хотела иметь способ быстро протолкнуть людей и снаряжение над вражеской территорией, не снижаясь настолько, чтобы быть в пределах досягаемости его переносных ракет земля-воздух. Это была еще одна вещь, за которую следовало благодарить пакистанскую войну. Даже если нервы выдерживали такое приземление, желудок нет.
      – Вау, – задохнулся Тед, когда понял, что она делает. Мы падали несколько десятилетий, хотя мои часы утверждали, что прошло лишь две с половиной минуты.
      – Либо она по-настоящему горячая штучка, либо кто-то страстно торопится нас увидеть.
      – И то, и другое, – отозвалась она спереди. Она все слышала по внутреннему автомонитору.
      Тед выглядел пораженным, он не догадывался, что она может слышать нас.
      Она включила радио, предупредить, что мы садимся. – Стентон, это Тирелли.
      Очистите площадку – у меня срочный груз, и я сяду прямо, где обещала.
      Мужской голос отозвался немедленно: – Отказано, Тирелли. Твой приоритет увеличен вдвое. Им нужен чоппер для какой-то медной каски. Отворачивай и падай возле Лоури. Грузовик ждет тебя на севере ноль-шесть.
      – О, черт, – сказала она. Потом начала включать двигатели, зажигая короткие выхлопы пламени, чтобы повернуть нас и замедлить снижение. Замедление было боковым. И неровным.
      – Кстати, – добавило радио. – Отметь свой автомонитор для проверки. Мы потеряли несколько замеров расстояния прямо перед тем, как ты включилась.
      – Нет, это я. Переключалась на внутреннюю.
      – Черт побери, Лиз! Это не позволяется делать в воздухе.
      – Расслабься, Джекки. Я была на твоем экране. Я слышала сигнал. Тебе не нужна была телеметрия или инерциальная проба. И я торопилась.
      – Лиз, эта система работает для твоей безопасности…
      – Верно. И оправдывает каждый цент. – Она улыбнулась. – Я не могу больше говорить, Джейк. Я должна уронить эту штуку. – Она выключила голосовую связь.
      Автомонитор продолжал мигать.
      – Э-э, – сказал я, – похоже, я не понимаю…
      – Ты прав, – оборвала она. – Не понимаешь. – Не отрывая глаз от управления она объяснила: – Моя отговорка – чепуха. На самом деле я отключила контрольные мониторы. Не хочу, чтобы он узнал, что я не использую шумоподавление – это забирает слишком много мощности двигателей.
      – О, – сказал я. – А что же люди, живущие внизу?
      – Я пытаюсь не думать о них, – сказала она. Потом добавила: – Ты предпочитаешь быть пятном красного желе на площадке – или хоть и неотесанным, но одним куском?
      – Намек понял. – Я замолчал – Кроме того, – продолжала она, – любой, кто живет так близко к аэропорту, заслуживает этого – особенно теперь, когда полгорода пустует. – Чоппер попал в боковой ветер и мы соскользнули в сторону. На мгновение Мне показалось, что она просчиталась и мы не попадем на площадку, но она совсем не поправила снижение.
      Потом я увидел грузовик и понял, что она предусмотрела даже ветер. Нас сдувало по направлению к месту посадки.
      Мгновением позже мы легко коснулись земли. Это было последней легкой вещью в Денвере. Прежде чем реактивные моторы заныли на остановку, рампа хлопнулась на место и дверь широко распахнулась.
      Она вышла наружу со вздохом сжатого воздуха и скользнула в сторону. Почти немедленно майор с орлиным носом, красным лицом и глазами-бусинками закашлял в кабине: – Все в порядке, Лиз, где…
      И тут он увидел меня и Теда. – Кто вы?, – потребовал он. – Он не стал ждать ответа, а набросился на майора Тирелли: – Черт побери, Лиз, не разрешается быть любому тупоголовому в этом полете. – Он носил наушники Сони с подключенным микрофоном. – Задержитесь на минутку, – сказал он в него.
      – Мы не тупоголовые, – сказал Тед.
      Он мигал на нас с досадою.
      Тед толкнул меня: – Покажи ему приказы.
      – Приказы? Какие приказы? – В микрофон: – Ждите. Я думаю, это накладка.
      Я достал документы из кармана куртки и передал ему. Он нетерпеливо взял их и пробежал с растущей хмуростью. Позади нас двое рядовых среднего возраста, очевидно выбранных для переноски клеток с образцами, рассматривали нас с обычной смесью любопытства и скуки.
      – Что за черт, – пробормотал он. – Поганая неприятность. Кто есть кто?
      – Я – Маккарти, это – Джексон.
      – Верно. Маккарти. Я запомню вас. – Он вернул приказы. – Окей, хватайте ваши клетки и тащите к тому крейсеру. – Он повернулся и вынырнул наружу. – Вы двое – свободны. Они прислали своих носильщиков. – У него был весь шарм сверлильного станка.
      Тед и я переглянулись, пожали плечами и пошли к коробкам. Майор Тирелли закончила отключение двигателей, заперла консоль и протиснулась за нами к двери.
      Когда мы топали за ней по рампе, я заметил, что двое рядовых расположились в офицерских креслах грузового автобуса, оставив места обслуги нам. Майор – я уже невзлюбил его – стоял под навесом, разговаривая с кем-то невидимым: – Да, это должно быть оно… Хорошо, найди место, где они будут спать, пока мы не поймем, что делать с ними – мне все равно, где… Что? Не знаю. Выглядят похоже. Подожди, я гляну для верности. – Он сердито осмотрел нас. – Вы не гомики, ребята?
      – О, милочка!, – стал извиваться Тед. – Когда же вы научитесь? Правильное слово – голубые! Учат чему-нибудь в знаменитых восточных школах? – Прежде чем я отреагировал или отстранился, Тед взял меня под руку. – Джимми, у нас много работы по воспитанию здесь сознательности.
      – Тед! – Я вырвался и гневно уставился на него.
      – Да, так и есть, – говорил майор. – Расположи их где-нибудь подальше. Не дадим нашим друзьям из четвертого мира еще немного аргументов… Правильно. Отбой. – Он глянул на двух рядовых. – Двигайте! Устройте комнату для майора Тирелли! – Нам, все так же сердито: – Спрячьте это сзади! Вам придется заползти туда же, впереди мало места. – Он устроился рядом с равнодушным водителем.
      Я вскарабкался за Тедом и попытался устроиться поудобнее. Ха! Этот автобус не проектировался для комфорта. Должно быть существуют армейские правила против удобства. Мы попрыгали по полю к далекому зданию.
      – Что такое? – зашипел я на Теда.
      Тед, улыбаясь, пожал плечами: – Не знаю. Сейчас выглядит неплохой идеей – Не для меня!
      Тед наклонился и нежно похлопал мою руку. Я уставился на него. Он сказал: – Джимбо, оглянись вокруг. Прекрасный день. Мы снова в цивилизации! Даже армия не может это испортить!
      – Я не гомик!
      – Я знаю, дорогой, но майор ищет повода невзлюбить тебя и я не хочу его разочаровывать. Вау! Погляди на это небо! Добро пожаловать в Денвер!

16