Баттар:

До званья нашего вам, судьи, нет дела,

И до того, как говорят о нас люди,

И что вот у Фалеса есть корабль ценный

Талантов в пять, а я – почти что без хлеба.

Но суждено ль Фалесу победить в тяжбе?

На вас надеюсь я: ему б пришлось плохо,

Будь он мне земляком, коль мне в земле отчей

Обиду бы нанёс! Но здесь мы с ним оба –

Чужие, а от горожан нам нет чести.

И вот живём не как хотим, а как хочет

Судьба… Председателем себе он взял Менна,[1]

Аристофонта – я… В бою был Менн первым

В кулачном, но Аристофонт сейчас первый!

И вот тому доказ: когда зайдёт солнце,

При испражненье он свой плащ кладёт рядом!

Ну, я готов, – председатель мне бронёй служит…

Фалес вам скажет: «Я из Аки[2] вновь прибыл

С пшеницей к вам и тем прикончил злой голод».

Я ж девок понавёз из Тира…[3] Что толку

Для граждан в этом? Ведь ни он зерна даром

Молоть не даст, не дам я и своих женщин.

А что он мореход и шерстяной носит

Плащ в мины три аттических ценой, я же

Живу на суше и хожу в плаще старом

И в драных сапогах, то всё же, коль силой,

Меня не убедив, притом ещё ночью,

Начнёт он уводить с собой моих девок, –

Не будет здесь житья, то, чем вы гордитесь –

Свободу, – уничтожит вам Фалес мигом!

Ему бы надо жить, как я живу, – в страхе

Пред горожанином, хотя б худым, – помня,

Кто он и из какого скатан он теста!

Но ныне, сколько большаков ни есть в граде,

Надутых знатностью, не то что муж этот,

Блюдут они законы, и меня пальцем,

Хоть чужеземец я, никто не смел тронуть

Из граждан, и к дверям не приходил ночью,

И, взявши факелы, не поджигал дома,

И девушек моих не уводил силой.

Лишь он, фригиец этот, бывший Артимма,

А нынешний Фалес, мог совершить это,

Законы, власть, простата ни во что не ставя.

Слышь, секретарь, закон о рукоприкладстве

Возьми-ка да прочти, а ты заткни дырку

Клепсидры,[4] друг, – не то, пока читать будет,

Вдруг зад заговорит, и, как гласит притча,

Добавка выпадет, пожалуй, на ложе.

Секретарь:

«Свободный, если он рабу изувечит

Иль изнасилует, двойной платить должен

Штраф по суду».

Баттар:

Харонда[5] начертал это, –

Не Баттар, судьи, чтобы насолить этим

Фалесу… Дальше так: «А если дверь выбьют,

То платят мину; если кулаком съездят, –

Вторую мину; если дом спалят или

Границу перейдут, то с них взимать пеню

Драхм в тысячу, а за урон вдвойне платят».

Недаром в городе он жил, Фалес, ты же

Не знаешь города, ни городов строя!

Сегодня в Брикиндерах ты живёшь, скажем,

Вчера – в Абдере[6] был, а завтра, коль будет

Груз для тебя, – уж в Фаселиду[7] ты отбыл.

Ну, словом, чтобы вам не докучать, судьи,

Излишней болтовнёй, где, что ни шаг, – притча,

Скажу: я от Фалеса претерпел то же,

Что мышь, в смолу попав… Избит я, дверь в доме

Разбита вдребезги – расходов треть на дом

Уходит! – и дверной косяк сожжён вовсе.

Миртала, твой черёд, – ну, покажись судьям,

А стыд откинь! Считай, что видишь ты в судьях

Отцов и братьев! Гляньте-ка сюда, судьи!

Всю выщипал, да начисто, подлец, сверху

И донизу, когда тащит её силой…

О старость, пусть тебе приносит он жертвы!

Не будь тебя, он затопил бы всё кровью,

Как некогда на Самосе Филипп-изверг.

Смеёшься? Я – кинед,[8] – таиться стал б тщетно!

Зовусь я Баттаром, а дед носил имя

Сисимбры, Сисимбриском мой отец звался,

И все мы – сводники… Но что до мышц силы,

Я льва бы удушил, будь львом Фалес этот…

«Мирталу любишь ты, – худого в том нету,

Люблю и я… зерно! Мне – хлеб, тебе – девка!

Иль если у тебя в нутре свербить стало,

Толику малую сунь Баттару в руку –

И получай своё, целуй себе вволю!

Ты вправе!» Судьи, для Фалеса все эти

Слова сказал я; вы же, так как нет в деле

Свидетелей, судите, как велит совесть.

А если б за рабов он захотел взяться[9]

И к пыткам их призвать, то и себя также

Я отдаю! Бери, Фалес, пытай, – только

Мзду заготовь вперёд! Ведь сам Минос[10] вряд ли

Так верно могу бы взвесить всё, как я взвесил!

Во всяком случае, не думайте, судьи,

Что своднику вы отдаёте свой голос:

Не мне, но чужестранцам всем в граде!

Достойны будете же Меропа и Косы,[11]

Той славы, что стяжал Геракла сын, Фессал,[12]

Того, что к вам пришёл Асклепий из Трикки[13]

Того, что здесь Латона[14] рождена Фебой,

Припомнив это всё, вершите суд правый

По совести, дабы фригиец вот этот,

Кнутом проглаженный, отныне стал лучше,

Коль притча старая нам говорит правду!