Метриха:

Фракиянка, стучатся в дверь, поди глянь-ка,

Не из деревни ли от нас пришли.

Фракиянка:

Кто там

За дверью?

Гиллис:

Это я!

Фракиянка:

А кто ты? Боишься

Поближе подойти.

Гиллис:

Вот, подошла ближе!

Фракиянка:

Да кто ты?

Гиллис:

Я мать Филении, Гиллис!

Метрихе доложи, что к ней пришла в гости.

Фракиянка:

Зовут тебя.

Метриха:

Кто?

Фракиянка:

Гиллис!

Метриха:

Мать моя, Гиллис! Открой же дверь, раба!

Что за судьба, Гиллис, Тебя к нам занесла?

Совсем как бог к людям Явилась ты!

Пять месяцев прошло, право,

С тех пор, как – Мойрами[1] клянусь – во сне даже

Не видела, чтоб ты пришла к моей двери.

Гиллис:

Ох, дитятко, живу я далеко, – грязь-то

На улицах почти что до колен – я же

Слабей последней мухи: книзу гнёт старость,

Ну да и смерть не за горой стоит… близко.

Метриха:

Помалкивай, на старость не пеняй даром, —

Ещё любого можешь задушить, Гиллис!

Гиллис:

Смеёшься, – вам, молоденьким, к лицу это,

Быть может.

Метриха:

Не смеюсь, – ты не сердись только!

Гиллис:

Долгонько, дитятко, вдовеешь ты что —

На ложе на пустом одна томясь ночью.

Ведь десять месяцев прошло, как твой Мандрис

В Египет укатил, и с той поры, ишь ты,

Ни строчки не прислал, – забыл тебя, видно,

И пьёт из новой чарки… Там ведь жить сладко!

В Египте всё-то есть, что только есть в мире:

Богатсво, власть, покой, палестра, блеск славы,

Театры. злато, мудрецы, царя свита

Владыка благостный, чертог богов-братьев,

Музей, вино – ну, словом, всё, чего хочешь.

А женщин сколько! Я клянусь тебе Корой,[2]

Что столько звёзд ты не найдёшь в самом небе.

И все красавицы! С богинями схожи,

На суд к Парису что пришли[3] мои речи

Да не дойдут до них! Ну для чего сиднем

Сидишь, бедняжечка? Вмиг подойдёт старость

И сгинет красота… Ну стань другой… на день

На два переменись и отведи душу

С иным дружком. Ведь и корабль, сама знаешь,

На якоре одном стоит не так прочно!

Коль смерть незваная к нам завернёт в гости

Никто уж воскресить не сможет нас, мёртвых.

Эх, часто непогодь сменяет вдруг ведро, —

Грядущего не знаем мы… Ведь жизнь наша

То так, то сяк…

Метриха:

Ты клонишь речь к чему?

Гиллис:

Близко

Чужого уха нет?

Метриха:

Нет, мы одни!

Гиллис:

Слушай: С такой к тебе пришла сегодня я вестью…

Грилл, Матакины сын, – Патекия внук он, —

Победу одержал он пять раз на играх:

В Пифоне[4] мальчиком, в Коринфе[5] два раза

Незрелым юношей, да раза два в Пизе,[6]

В бою кулачном, где сломил мужчин зрелых,

Богатый – страсть, добряк – не тронет он мухи,

В любви не сведущий, алмаз, одно слово,

Как увидал тебя на празднике Мизы,[7]

Так в сердце ранен был и запылал страстью.

И день, и ночь он у меня сидит, ноет,

Ласкается ко мне, весь от любви тает…

Метриха, дитятко, ну, раз один только

Попробуй согрешить… Пока тебе старость

В глаза не глянула, богине ты сдайся.

Двойной тут выигрыш: ты отведёшь душу,

Да и подарочек дадут тебе славный.

Подумай-ка, послушайся меня. – право,

Клянуся мойрами, люблю тебя крепко!

Метриха:

Седеет голова, тупеет ум, Гиллис,

Клянусь любезною Деметрой и мужа

Возвратом, – от другой не вынесла б речи

Подобной, и иное мне бы петь стала,

И за врага сочла б порог моей двери!

Ты тоже, милая, подобных слов больше

Ко мне не заноси… Такую речь к месту

С распутными вести старухам, вам, – мне же,

Метрихе, дочери Пифея, дай сиднем

Сидеть, как я сижу… Не будет мой Мандрис

Посмешищем для всех! Но соловья, Гиллис,

Не кормят баснями… Поди, раба, живо

Ты чашу оботри да три шестых влей-ка

Туда вина… теперь воды прибавь… каплю,

И чарку полную подай…

Фракиянка:

На, пей, Гиллис!

Гиллис:

Давай! Я забрела не для того, чтобы

С пути тебя сбивать – виною здесь праздник!

Метриха:

На нём зато и покорила ты Грилла! Гиллис

Твоим бы быть ему! Что за вино, детка!

Клянусь Деметрою, уж как оно вкусно!

Вкусней вина, чем здесь, и не пила Гиллис

Ещё ни разу… Ну, прощай, моя милка,

Блюди себя! Авось Миртала да Сима

Пребудут юными, пока жива Гиллис!