- Серёжа, - сказала Таисия Петровна нетвёрдым голосом, - пойдём со мной.
      У Таисии Петровны было такое выражение лица, что Сергей Васильевич тотчас встал и пошёл, поддерживая жену под локоть.
      В кухне Таисия Петровна подвела мужа к кастрюльке. И показала пальцем:
      - Скажи мне, что оно такое?
      Сергей Васильевич начал хлопать себя по карманам, как он делал всегда, когда ему нужны были очки. Таисия Петровна сунула ему свои, и он наклонился над кастрюлькой.
      - Что ты? Хочешь, чтобы оно цапнуло тебя за нос?! - крикнула Таисия Петровна и оттащила мужа подальше. - Знаешь, какой был случай в Ленинграде на почтамте? Один раз пришла посылка для зоосада со змеями.
      - Ну-ну? - сказал Сергей Васильевич.
      - А начальник почты и сунулся туда, вот вроде тебя. А змея и схвати его за нос!
      - И что же он?
      - Спасибо, змея была не ядовитая. А туркменская эфа в пустыне сама скачет на людей! Видишь? А ты суёшься.
      - Так ты считаешь, что это змея? - задумчиво спросил Сергей Васильевич. А это ничего, что у неё лапки? Таисия Петровна возмутилась.
      - Посмотрите на этого человека! Притащил неизвестно что, неизвестно зачем и ещё меня расспрашивает про лапки!
      Сергей Васильевич смущённо заморгал глазами.
      - Тасенька, честное слово, понятия не имею, как оно туда попало! А что это такое - мы сейчас узнаем.
      И он направился к полке, где стояла Большая Советская Энциклопедия.
      - И на какую букву ты собираешься смотреть? - осведомилась Таисия Петровна.
      Сергей Васильевич растерянно улыбнулся.
      - И ничего смешного, - сказала Таисия Петровна. - Как бы оно ни называлось, я знаю одно: звери в молоке не водятся. Впрочем...
      Она храбро поддела шумовкой дракона, который невозмутимо сидел в той же позе, и дала стечь молоку. Тут она увидела перепонки на лапках и обрадовалась:
      - Ну вот, теперь я и без Энциклопедии знаю, что оно из лягушек. И всё понятно: его пустили туда, чтобы не прокисло.
      - Чтобы оно что, Тася?!
      Таисия Петровна сокрушённо покачала головой.
      - Есть же такие люди, которые бросают в молоко лягушек, чтобы оно не прокисло! А по мне уж лучше кислое молоко, чем свежее с лягушками! Дай скорей миску, Серёжа!
      Дракон перебрался в миску с водой. Таисия Петровна наклонилась к нему.
      - Теперь тебе хорошо? Поплавай, миленький! Сергей Васильевич, который почему-то чувствовал себя виноватым, услышав, что жена разговаривает с родственником лягушки, понял, что гроза миновала.
      - Я рад, Тася, что дракон тебе понравился, - скромно сказал он.
      Таисия Петровна уничтожающе посмотрела на него:
      - Когда ты в другой раз захочешь сделать мне подарок, пожалуйста, не клади его в молоко!
      - Ну, Тася! - сказал Сергей Васильевич.
      7
      Лида сидела на тумбе у подворотни, под надписью "Звонок к дворнику". Она уже немного успокоилась и даже начала заплетать растрёпанную косу, поглядывая на большие часы на почтамте. Минутная стрелка сперва долго-долго стояла на одном месте, а потом сразу перепрыгивала на другую минуту. И Лида подумала: какое было бы счастье, если бы тогда, на балконе, когда она прилипла носом к террариуму, стрелка сразу перепрыгнула на десять минут - и ничего бы не случилось!
      Тут она подумала, какая она глупая, и покрутила головой.
      К ней подошёл человек с чемоданом и спросил, как пройти на Колокольную улицу.
      Она пошла с ним до угла и показала. А потом опять села на место.
      Прошло двадцать три минуты. Теперь Лида думала о том, очень ли больно, когда на голову хлопается террариум, или только обидно. Плохо, конечно, что там был песок, он мог попасть в глаза...
      Мимо неё прошла маленькая девочка. У неё развязался шнурок, и она всё время на него наступала. Лида догнала девочку и завязала шнурки бантиком. И опять уселась ждать и думать.
      Теперь она думала об Алексее Ивановиче: что у него нет ни кошки ни собаки. Был только один дракон, а теперь нет никого...
      И ей так захотелось сказать ему, чтобы он не горевал, что Миша сейчас достанет три рубля, что мальчик принесёт тритона, и Алексею Ивановичу опять будет с кем играть в домино. Тут она тихо засмеялась.
      А что, если узнать телефон и позвонить Алексею Ивановичу? Да нет. Он и разговаривать не станет. Повесит трубку - и всё.
      Она опять погрустнела. А если телеграмму? Было без десяти одиннадцать, когда к подворотне примчался тритонщик.
      - Видала точность? - заорал он на ходу, показывая на часы.
      - Молодец! - закричала Лида. - Умница! Тритон хороший? А лапки все?
      - И лапки и крылышки, - гордо сказал тритонщик.
      - Какие крылышки?!
      - А как он, по-твоему, летает? - хладнокровно сказал мальчишка.
      Лида захлопала глазами. Она представила себе, как тритон летает вокруг тёти Лизы...
      - Покажи, - пролепетала она.
      Тритонщик таинственно поманил её в подворотню.
      - На! - и царственным жестом протянул ей взъерошенного чижика. Лида ахнула.
      - Что это?
      - Что надо, и ещё лучше!
      - Но это же не тритон, это птичка! - Лида с отчаянием смотрела на продавца.
      Мальчишка сорвал с головы кепку и шваркнул об землю.
      - Да вы что?! - завопил он. - То им одно, то другое!
      Бегаешь как собака, а они нос воротят! Давай деньги!
      Лида стояла с самым несчастным видом. Она не могла вставить ни одного слова, пока он не кончил кричать.
      - Да что ты, мальчик! - наконец сказала она. - Ты, наверное, не понял. Мы чижика не просили. Мы просили тритона.
      - Говори: этого берёшь?
      - Не беру! - твердо сказала Лида.
      Тут, как ни странно, мальчишка сразу успокоился, поднял кепку и надел на голову.
      - Железно, - сказал он. - Будет тебе тритон.
      - С гребешком? - спросила Лида. Она вспомнила, что у того тритона был гребешок.
      - С гребешком. Через два часа здесь. Давай десять копеек.
      - Аванс? - деловито спросила Лида. Тритонщик презрительно посмотрел на неё:
      - На автобус!
      Лида дала ему гривенник, и он моментально скрылся из виду.
      8
      Подумав, Лида подняла с тротуара пустую коробку от папирос "Казбек", оторвала крышку и на обратной стороне написала: "Миша, я на почте". Заткнула записку за табличку "Звонок к дворнику" и помчалась на почтамт.
      Там она взяла телеграфный бланк и принялась сочинять телеграмму Алексею Ивановичу.
      Это оказалось не так просто. Во-первых, перья: они или не писали совсем, или продирали бумагу. Во-вторых, люди. Наверное, у Лиды было что-то такое в лице, что к ней все подходили с просьбами, и она никому не могла отказать. Сперва она показала старушке Степановой, где расписаться на переводе от сына. Потом старательно выводила адрес на посылке в Якутию. Потом читала письмо женщине, которая забыла дома очки.
      И только после этого, забравшись в дальний угол, смогла заняться телеграммой. И стала писать всё, что думала и чувствовала.
      ЗЕМЛЕГОРСК. САДОВАЯ 13. КВАРТИРА 7. АЛЕКСЕЮ ИВАНОВИЧУ МАМОНТОВУ.
      ОЧЕНЬ ПРОСТИТЕ НАС ДОРОГОЙ И УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ И ВАША ТЁТЯ ПОЖАЛУЙСТА НЕ ГОРЮЙТЕ ДРАКОНА ДОСТАЛИ С ГРЕБЕШКОМ ПРИНЕСЕМ ВЕЧЕРОМ ИЗВИНИТЕ Я НЕ ХУЛИГАНКА ШЕРШИЛИНА ИЗ 27-й ШКОЛЫ.
      И, дуя на телеграмму, Шершилина встала в очередь. Она очень радовалась, что Алексей Иванович скоро получит телеграмму и утешится. Наконец она протянула бланк телеграфистке.
      Телеграфистка в ярко-зелёной кофточке, быстро подчеркивая, подсчитывала слова.
      - Скажите, она скоро дойдёт? - спросила Лида.
      - Скоро. Фамилия как? Мершилина?
      - Шершилина! - отчётливо, как в классе, сказала Лида, просунув голову в окошечко. И вдруг с ужасом увидела, как телеграфистка писала на бланке: "1 рубль 15 коп".
      - Ой, что вы! У меня денег не хватит! У меня только шестьдесят три копейки!
      - Так не пиши тридцать пять слов! - и телеграфистка бросила телеграмму обратно.
      - А сколько можно на шестьдесят три?
      - Половину, - сказала телеграфистка и уткнулась в другую телеграмму.
      Лида отошла в уголок и задумалась. Выходит, надо выбросить из телеграммы семнадцать слов, самое меньшее! Адрес - восемь слов - трогать нельзя, а то ещё телеграмму не туда доставят. Значит, на весь разговор Лиде остаётся всего-навсего десять слов!
      Вот это была задача! Но что бы ни было, самые хорошие слова она оставит.
      Можно вычеркнуть "очень", хоть она в самом деле очень виновата. Потом... какое из двух слов оставить: "дорогой" или "уважаемый"? "Дорогой", конечно, лучше.
      Потом Лида сообразила: если "Алексей Иванович" есть в адресе, он же поймёт, что это написано ему. И вычеркнула ещё эти два слова.
      Тут Лида кстати вспомнила, что получила раз телеграмму: "Поздравляю днем рождения". "С" было пропущено, но мама сказала, что в телеграммах так и надо.
      Значит, все маленькие слова долой!
      И Лида сразу выкинула "и", "с", "я", "из". Телеграмма стала короче ещё на четыре слова! Осталось выбросить ещё десять слов. Но чем их меньше оставалось, тем труднее было вычёркивать. "Пожалуйста не горюйте дракона достали", - это совершенно необходимые слова. "Гребешком" - надо оставить. Лида вычеркнула: "вечером", "извините" и "нас". Что же получилось?
      "Простите дорогой ваша тётя пожалуйста не горюйте дракона достали гребешком принесём не хулиганка Шершилина 27-й школы".
      "Очень хорошая телеграмма", - решила Шершилина и посчитала слова. Шестнадцать! Ой, ещё шесть слов лишних!
      С тяжёлым вздохом она выбросила хорошее слово "пожалуйста" и не такое хорошее - "школы".
      И тут она сообразила, что знаменитого писателя в его собственной квартире почтальон найдёт и без имени-отчества. И вычеркнула из адреса "Алексею Ивановичу".
      Оставалось два слова лишних, но Лида уже больше ничего не могла выбросить. И она понесла телеграмму как есть.
      - Извините, - жалобно сказала Лида телеграфистке. - У меня никак больше не сокращается.
      Телеграфистка читала телеграмму, и брови у неё поднимались всё выше и выше. Вдруг она вскочила и унесла телеграмму к дальнему столу, где её подруга стучала телеграфным ключом. Они начали хохотать. Потом обе подошли к окошечку и высунулись к Лиде:
      - Слушай, а что это за дракон и ваша тётя? Лида быстро рассказала свою горестную историю.
      Девушки ахали и фыркали. Потом телеграфистка сказала:
      - Всё равно два слова надо сократить.
      - Сама знаю, - печально сказала Лида. - Но какие?
      - Может быть, "не горюйте"?
      - Ой, что вы! - испугалась Лида. - Самые главные слова!
      - Тогда: "не хулиганка", - сказала телеграфистка и вычеркнула.
      Лида высыпала все деньги на окошечко, а телеграфистка протянула ей квитанцию.
      - Шестьдесят четыре копейки? - вскрикнула Лида. - А у меня только шестьдесят три!
      - Такая история стоит дороже, - весело сказала телеграфистка.
      - Большое спасибо, я отдам, - сказала Лида.
      И тут на почтамте появился Миша Коробкин. Лида подбежала к нему и стала рассказывать: как тритонщик принёс не то, и как она твердо отказалась, и как требовала, чтобы с гребешком, и что через два часа тритон будет в подворотне.
      - А ты достал три рубля? - спросила она.
      - Почему три?
      - Так он же сказал: три...
      - Ты глупа, Шершилина, ты плохо знаешь арифметику. Сколько, по-твоему, нужно прибавить к семидесяти трём копейкам, чтобы получить в сумме три рубля?
      Лида похолодела. Снова надвигалось что-то страшное. Дрожащей рукой она протянула Мише квитанцию. Сперва он не понял, в чём дело. Но когда понял... Лидино счастье, что они были на почте, а не в подворотне. А то Миша разорвал бы её на кусочки!
      Но вокруг были люди, и Миша, уставившись на Лиду, кричал ей в лицо злым шёпотом: что зачем только ему навязали эту идиотку, и что она его утопит, и что его снимут с председателя отряда, и что если бы он тоже не отвечал за поручение, то пусть бы она сама свалилась с балкона, какое ему дело! Два часа он из-за неё уламывал отца-бухгалтера дать ему два рубля двадцать семь копеек и наконец выклянчил - и то только в счёт своих карманных денег на будущий месяц, и теперь ему негде взять ни копейки...
      Тут он задохнулся и умолк. А когда к нему вернулись слова, кончил так:
      - Иди сама и доставай где хочешь. Но чтоб через два часа деньги были! Я жду у подворотни.
      9
      Честное слово, Лида сделала всё, чтобы достать эти несчастные деньги! Прежде всего она, конечно, побежала домой: бывало, что мама заходила ненадолго с дежурства. Но уж если не везёт, так не везёт. Дома не было ни мамы, ни соседки Ольги Павловны, у которой можно было попросить. Не было даже брата Женьки, он где-то носился на самокате.
      Проходя мимо зеркала, Лида увидела себя и грустно покачала головой. Нарядное платье уже ни к чему... Она переоделась в домашнее и решила сходить к своей лучшей подруге Лиле. Вот кто её выручит!
      Лиля жила во дворе напротив.
      Но это был, наверно, самый несчастный день! Ещё у дверей Лида услышала, как Лилина мама кричит на Лилю, чтобы та не смела надевать её, мамин, берет на собаку. Лида подождала немножко, но Лилина мама кричала всё громче, и Лида ушла, так и не позвонив.
      Но во дворе она вдруг рассердилась на себя: почему она такая глупая? Как люди достают деньги? Что, они ходят и просят друг у друга? Нет. Они зарабатывают!
      Через несколько минут Лида уже стояла перед доской объявлений. Вокруг неё, как пчёлы, жужжали люди, которые хотели меняться комнатами. Они сходились, о чём-то сговаривались, потом расходились с этими и сходились с другими - будто играли в какую-то игру. Даже к Лиде подбежал один старичок и спросил: "Что вы меняете?" Но, увидев девчонку, махнул рукой и подбежал к кому-то другому.
      Наконец Лида протиснулась к доске и прочитала все объявления сверху донизу. Никогда она не думала, что объявления - это так интересно! Кто-то давал уроки на гитаре по какой-то циферной системе, другие обучали всем иностранным языкам, продавали и покупали собак, шкафы, коз и радиолы.
      А больше всего требовались няньки, особенно опытные.
      Лида подумала: "Опытная я или нет?" И решила, что очень опытная: потому что никто ни с кем так не мучился, как она с Женькой.
      Она вынула тетрадку, которую нарочно захватила из дому, и записала подходящее объявление: "Требуется няня к одной девочке". После Женьки к мальчикам ей не хотелось.
      Выбравшись из толпы, Лида пошла наниматься. По дороге она увидела витрину с зеркалом и немножко задержалась: надо же было, перед тем как явиться на работу, привести себя в приличный вид!
      Она переплела косу, расправила бант, и когда стряхнула с платья последние пылинки, вдруг с грохотом повалилась на землю.
      Вокруг её ног обвилась верёвка с двумя консервными банками, а над ней плясали двое одинаковых мальчишек в жёлтых майках и орали:
      - Смерть девчонкам!
      Лида так привыкла уже к ударам судьбы, что даже не удивилась. Она только швырнула банки в мальчишек - и те с гоготом понеслись дальше.
      Вы, конечно, догадались, что это были близнецы Боря и Лёва - те самые, которые каждый день скатывались по перилам с четвёртого этажа, пугая Сергея Васильевича...
      Лида ещё раз почистилась и пошла дальше, заглядывая в тетрадку. Оказывается, ей надо было опять пройти по Большой Минеральной, мимо дома в лесах, где утром на них свалилось ведро с мелом. Вспомнив об этом, Лида вздохнула. Такое было хорошее утро, и ничего ещё тогда не случилось...
      Тут она услышала зычное: "Эй!" - и подняла голову. Прямо на неё сверху глядел тот самый усатый.
      - Вы мне? - спросила Лида.
      - Когда ты являешься? Раньше не могли прислать? - заорал он. - И почему одна? Почему ты одна, я тебя спрашиваю?
      - Я не знаю, - пролепетала Лида. Но он не слушал. Он орал, что нечего посылать пигалиц, что у него не детский сад и что пятого этажа не будет!
      У Лиды звенело в ушах. Тут усатый вдруг замолчал и исчез. Но только Лида двинулась дальше, усатый вы нырнул этажом ниже и заорал, чтобы она немедленно вставала на работу, а прохлаждаться будет потом.
      Работа? Да ведь это как раз то, что Лиде нужно! Неужели ей наконец повезло?
      Не прошло и пяти минут, как она, полная усердия, тащила носилки с песком вдвоём с Жучковой, огромной тёткой, до глаз повязанной рыжим платком. По дороге Лида робко спросила: дадут ли ей сегодня аванс? Но Жучкова её не слышала: она пела пронзительным голосом:
      Выходила на берег Катюша,
      Выходила да на берег крутой...
      Когда они свалили песок, вдруг кто-то забил в железную рельсу.
      - Шабаш! - сказала Нюра Жучкова и бросила носилки.
      Наступил обеденный перерыв. Рабочие спускались во двор, мылись у крана, садились кто где, закуривали, доставали еду. Лидина напарница села на бревно и гаркнула на весь двор:
      - Кто, девки, пить хочет?
      Пить хотела вся её бригада. Быстро собрали деньги на четыре литра квасу, кто-то принёс чистое ведро.
      Ну как вы думаете, кого послали за квасом? Конечно, новенькую - Лиду Шершилину.
      Лида шагала, улыбалась во весь рот. Она работница! Она идёт за квасом для своей рабочей бригады!
      Гремя ведром, в котором бренчал полтинник, она понеслась к той алюминиевой бочке, за которой утром шёл Женька.
      Бочка стояла за углом, в тихом зелёном переулке. За ней, как и утром, вилась очередь. Лида пристроилась в хвосте. И вдруг услышала пулемётную очередь:
      - Па-па-па-nal
      Лида вздрогнула и оглянулась. Это тарахтели мальчишки - и кто бы вы думали? Её враги, те самые близнецы в жёлтых майках, которые ни за что ни про что свалили её у витрины.
      Они перебегали от дерева к дереву, прячась за стволами, и стреляли друг в друга автоматными очередями из палок.
      Лида сперва забеспокоилась: как бы они опять не устроили ей какую-нибудь гадость. Потом подумала, что стыдно рабочему человеку бояться каких-то лодырей! Но когда мальчишки поспорили, кто из них убит первый, и отчаянно подрались, - она на всякий случай переложила ведро в другую руку, подальше от них.
      Медленно подвигаясь вперёд, Лида всё время поглядывала: что они делают?
      И вот Лида у бочки:
      - Пожалуйста, четыре литра, - солидно сказала она. - На всю нашу бригаду. Вот в это ведро.
      И стала внимательно следить, как круглая продавщица, похожая на куклу "Матрёшку", опрокидывала в её ведро кружку за кружкой.
      - Четыре! - сказала продавщица и протянула руку. Лида не шевелилась.
      - Сорок восемь, - сказала продавщица. - Плати! Лида не шевелилась. Полтинник лежал на дне ведра.
      - Ну, что же ты? - сказала продавщица. - Где деньги?
      - Деньги там, - еле прошептала Лида.
      Через минуту вся очередь знала, в чём дело, и хохотала. Смеялась и продавщица-матрёшка, но Лиду не отпускала, пока не заплатит. Кто-то предложил заплатить за Лиду, но она отказалась: она не могла брать деньги у незнакомых людей.
      А обеденный перерыв кончался. А её бригада ждала квасу. А она стояла тут как привязанная, и выхода не было.
      Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы на шум и смех не прибежали Лидины враги - Боря и Лёва.
      Они уже выяснили, кто убит первый: тот, у кого сейчас был фонарь под глазом, - Лёва. Теперь близнецов легко было различить.
      Они быстро оценили положение и предложили Лиде достать полтинник.
      - А как? - спросила Лида.
      - Наше дело! - загадочно сказал Лёва.
      - Только не смейте лезть руками! - беспокойно сказала Лида. Ничего хорошего она не могла ждать от этих мальчиков. Но что ей было делать?
      - Сколько литров? - деловито спросил Боря, заглянув в ведро.
      - Четыре, - сказала Лида. Близнецы переглянулись.
      - Можно, - сказал Лёва, и они приступили к операции.
      По очереди, передавая ведро друг другу, обливаясь квасом и отдуваясь как лошади, они пили и пили, пока ведро не стало сухим, а они - мокрыми.
      Тогда они отдали Лиде ведро с полтинником.
      - Скажи спасибо, - прохрипел Лёва. И они, качаясь, подошли к дереву и тихо сели на землю.
      - Спасибо, - неуверенно сказала Лида. Подошла к продавщице и протянула ей мокрый полтинник.
      - Поскорее, пожалуйста, налейте, - попросила Лида. - А то у нас обеденный перерыв кончается!
      - Ещё четыре литра? А деньги? И вот - ни квасу ни денег. И ещё одно несчастье.
      Бедная, глупая Шершилина! Куда ж ты теперь пойдёшь с пустым ведром и двумя копейками?
      10
      Конечно, Миша Коробкин не сидел у подворотни все два часа. Он действовал. Сначала обежал все зоомагазины. Тритонов не было. Он пошёл в зоологический сад, ловко прошмыгнув без билета.
      В отделе земноводных были и крокодилы и тритоны. Но Миша мог только смотреть на них через стекло... Тогда он отправился к заведующему отделом. Но как ни клялся в своей любви к пресмыкающимся, как ни выпрашивал хоть одного тритончика - заведующий не дал. Кстати, заметил он, тритон не пресмыкающееся, а земноводное.
      И Коробкин, проклиная эту растяпу Шершилину, с которой связала его несчастная судьба, вернулся к подворотне.
      Уже было сорок минут первого, а эта разиня Шершилина всё не шла.
      Стрелка часов прыгнула на сорок третью минуту. И тут, словно из-под земли, явился продавец тритонов.
      - Видал точность? - торжествующе заорал он. Миша смутился. Шершилиной нет, и заплатить за тритона нечем.
      - Точность твою мы видали, - сказал Миша как можно небрежней. - Мы твоего тритона не видали.
      - Во! - сказал мальчишка и поднял большой палец.
      - Воображаю! Дохлый, наверно, и без хвоста.
      - Сам без хвоста! - обиделся тритонщик. Они зашли в подворотню. Мальчишка осторожно высунул из-за пазухи слепую мордочку крота и победоносно взглянул на Мишу.
      - Ну и что? - спросил Миша.
      - А чего тебе ещё? - сказал тритонщик.
      - Это, по-твоему, тритон? - ледяным тоном спросил Миша.
      - А кто же это? - нагло сказал мальчишка.
      - Знаешь что? Убирайся ты к чёрту со своими крысами! Отдавай шестнадцать копеек, и чтоб духу твоего не было!
      Но продавец тритонов знал своё дело. Привычным жестом он сорвал кепку с головы, швырнул на землю и завопил (это, видимо, была его манера продавать тритонов):
      - Да вы что?! Бегай для них как собака, а им шестнадцать копеек жалко! Да я, может, на трёшку подмёток сбил! Да знаешь, сколько я за эту паршивую крысу отдал!
      Но на Мишу представление не подействовало. Он схватил мальчишку за шиворот.
      - Деньги или тритон!
      Тритонщик сразу притих и сказал мирным тоном:
      - Ну, чего шумишь? Тритон нужен - так бы и сказал. Я же хотел как лучше. Я в городе все места обегал - нету. Им сейчас не сезон. А есть у меня один верный человек. У него этих тритонов завались - восемь штук. Так он в Малиновке живёт, на электричке надо, туда-обратно двадцать копеек.
      - Как, ещё двадцать! - вскричал Миша. Его лицо стало каменным. Мальчишка понял, что надо менять курс.
      - Залог хочешь? Кепку даю!
      Миша посмотрел на кепку. Её, видно, кидали на землю раз триста, если не больше.
      - Куда её!
      - Удочку хочешь? - крикнул тритонщик, и, прежде чем Миша успел ответить, он вылетел из подворотни, исчез за углом и тут же явился с длиннейшей удочкой, обмотанной леской.
      - На!
      Миша придирчиво осмотрел удочку. Двадцать копеек она, конечно, стоила. И Миша не очень охотно, но дал мальчишке двугривенный.
      - Когда привезёшь?
      - В шестнадцать ноль-ноль. Как из пушки!
      - Не надуешь?
      - Провалиться мне на этом месте! - поклялся мальчишка и тут же провалился - иначе никак нельзя было объяснить его мгновенное исчезновение.
      Только сейчас Миша увидел Шершилину. Она стояла поодаль с несчастным видом и с ведром. Миша пристально посмотрел на неё.
      - Я чувствую, Шершилина, что ты не принесла денег. Правду я говорю? Лида кивнула.
      - Зачем ты притащила ведро? Лида опустила голову.
      - Ты хочешь, чтобы я продавал твои вёдра? Лида покачала головой.
      - Так что же ты молчишь, как пень? И Лида, ничего не скрывая, рассказала горестную историю с ведром и квасом.
      Что было между ними дальше - представьте себе сами. Нам было бы неприятно об этом писать, а вам - читать.
      А кончилось так: эта никчёмная, глупая неудачница Шершилина поплелась куда глаза глядят, и ведро покачивалось в её опущенной руке. А Миша исподлобья глядел ей вслед и что-то соображал.
      Вдруг он крикнул:
      - Эй, Шершилина! Она вернулась.
      - Оставь ведро, - велел он. - И помни: в четыре часа здесь. С деньгами!
      Лида поставила ведро, печально кивнула и пошла.
      Пока она не скрылась из виду, Миша смотрел ей вслед.
      И зачем на свете живут такие дуры? Чтобы всё портить и ставить людей в ужасное положение. Нет, на неё надеяться нечего! Не хочешь позора - действуй сам!
      Так рассуждая, Миша взялся за ведро. "Зачем же нужно было ведро Мише Коробкину?" - спросите вы.
      Об этом узнаете дальше.
      11
      Теперь нам придётся снова заглянуть в Озёрный переулок, к девочке Алисе и щенку Шарику.
      Два часа. Шарик с Алисой сели обедать. На детском столике был оставлен обед, покрытый салфеткой. Алиса сняла салфетку, а Шарик стал выбирать, с чего бы ему начать. Первым делом он цапнул кусок сахару.
      - Сладкое потом! - строго сказала Алиса и хлопнула его по носу. Шарик куснул её за палец. Алиса с укором посмотрела на него.
      - А тебе было бы хорошо, если бы я тебя укусила за палец?
      Шарик не ответил, потому что уже был занят котлетой.
      Когда Алиса доела то, что оставалось после Шарика, она отняла у него туфлю, которой он закусывал, и сказала:
      - А теперь гулять!
      Шарик весело тявкнул и затрусил к подоконнику. Они отодвинули горшки с кактусами и уселись на окошке. Так они гуляли всегда до маминого прихода, потому что гулять по-настоящему было не с кем.
      По той стороне улицы прошёл человек с медной трубой.
      - Чур, моя труба! - крикнула Алиса. Шарик остался без трубы, но не огорчился: по карнизу шла кошка, и он тут же её облаял.
      - Какой хитрый! - обиделась Алиса. - Захватил себе такую красивенькую кошечку!
      Но делать было нечего: всё по правилам. Шарик первый увидел, первый сказал, и кошка досталась ему.
      А потом Шарик получил ещё целый вертолёт. Алисе стало совсем завидно.
      - Как тебе не стыдно! - закричала она. - Кошка ему, вертолёт ему, и все автобусы всегда ему, а мне только одна труба! А тебе было бы хорошо, если бы у тебя была одна труба?
      Тут она увидела возле их дома девочку с голубой тетрадкой. Девочка смотрела на их парадную.
      - Чур, моя тетрадка! - закричала Алиса. - И вся девочка моя! - быстро добавила она, чтобы Шарику было обиднее.
      Но девочка уже скрылась в парадной.
      А через минуту Шарик уже скатился с подоконника и с лаем кинулся в переднюю. Алиса побежала за ним. Раздался тихий звонок.
      Алиса знала, что открывать нельзя. Но всё-таки: кто же стоит за дверью и хочет к ним войти?
      - Кто там? Волк? - спросила Алиса. Ей ответил совсем не волчий голос:
      - Что ты! Наоборот!
      - Тогда скажи: волк дурак! - потребовала Алиса.
      - Волк дурак! - ответили ей. - Открой, девочка. Но Алису не так легко было провести. Мало ли кто попросится хорошим голосом!
      - Да, а ты сначала скажи, кто ты?
      - Я Шершилина, из двадцать седьмой школы! Алиса не знала: Шершилина - это хорошо или плохо? Она посмотрела на Шарика: что он думает? Но Шарик сидел, завернув одно ухо, и, склонив голову, смотрел на дверь. Тогда Алиса громко спросила:
      - А что тебе, Шершилина, надо?
      - Скажи маме, что пришла няня.
      - Няня? - обрадовалась Алиса. - Тогда иди скорей наниматься и пойдём гулять!
      Алиса открыла дверь. Перед ней стояла её собственная девочка с голубой тетрадкой! Алиса гордо поглядела на Шарика и сказала:
      - А к тебе твоя кошка не придёт никогда! Она схватила Лиду за руку и повела в комнату. Лида погладила Шарика и спросила:
      - А где же твоя мама?
      - На работе.
      "Ну конечно, - подумала Шершилина, - это потому, что пришла я. Пришла бы другая - мама была бы дома".
      Алиса будто поняла её мысли:
      - Ничего, я сама тебя найму. Я знаю, как нанимать. Мы с мамой уже нанимали, только те все были плохие. А ты хорошая, я тебя очень скоро найму.
      Алиса суетилась возле Лиды.
      - Ну, сначала садись. Не сюда, а сюда. У нас няньки нанимаются на этом диване.
      Они сели. Помолчали. Лида разглядывала разбросанные игрушки, криво постеленное одеяло на кровати, изгрызенную туфлю...
      Алиса вспоминала мамины разговоры с няньками.
      - Ну, значит, ходить за ребёнком, - начала она солидно. - Гулять всё время... радио заводить... А теперь ты.
      - Что я? - не поняла Лида.
      - Ну, спрашивай меня: с постирушкой или без постирушки?
      - А вам как надо? - спросила Лида. Они обе не знали, что такое постирушка.
      - Да, нам надо постирушку, - сказала Алиса. - Пускай тоже у нас живёт.
      Лиду мучил вопрос: дадут ли ей сегодня аванс - немножко денег? Но не могла же она говорить об этом с Алисой или Шариком! И она решила дождаться мамы.
      Тут Алисе наскучил разговор. Она слезла с дивана и сказала:
      - Ну, довольно наниматься. Теперь, няня, веди нас гулять!
      И они пошли гулять: Алиса, Шарик и Шершилина.
      12
      Здесь пришла пора познакомиться поближе с Борей и Лёвой, мальчиками из того дома, где живут Сергей Васильевич и Таисия Петровна. Как вы помните, мы оставили их под деревом, налитыми квасом до ушей. Им было не по себе.
      И это был тот редкий в их жизни случай, когда они не могли драться. Поэтому они только лениво спорили. На этот раз о футболе.
      Боря утверждал, что если бы в ворота вместо мяча летел тигр, Яшин бы его отбил. Лёва говорил, что никогда Яшин тигра не отобьёт!
      Когда они немножко охрипли, Боря сказал, что Лёва лучше бы помалкивал, когда говорят старшие. Он был старше Лёвы на пятнадцать минут и никогда не упускал случая напомнить об этом брату.
      Но Лёва всегда отвечал: на пятнадцать минут старше, на сто лет глупее. После этого они дрались.