Н. Гернет и Г. Ягдфельд
      Катя и Крокодил
      Киноповесть
      1
      Катя Пастушкова шла по бульвару. Почти не глядя, она хлопала по мячу. Мячик прыгал между Катиной рукой и землей будто на невидимой резинке. Но главное - мяч каждый раз падал только на солнечные пятна и ни разу на тень. А это было очень трудно, потому что ветер шевелил листья и пятна на дорожке двигались. Это считалось высоким классом "школы мячиков". - Триста пять, триста шесть, триста семь... - шептала Катя при каждом ударе. И по этому можно было судить, как много она прошла, как хорошо умела считать и как прекрасно играла в "школу мячиков". Никто из девочек не мог победить Катю - ни во дворе, ни на их улице. И, победив всех, Катя вышла на другую улицу, где ее еще не знали. У дерева Катя остановилась. - Через спинку! - строго сказала она себе, но так, чтобы слышали няньки на скамейках. И семь раз поймала мяч через спинку от дерева, и не просто так, а с поворотами. Конечно, на нее с восхищением смотрели все: и дворник, который поливал дорожки, и старушка на скамейке, и дети, которые возились в песке. Она пошла дальше, отбивая мяч то правой, то левой рукой. На Кате было новое синее платье, занятия в школе кончились, в кармане лежали две тянучки, она шла по бульвару, самая ловкая и самая нарядная. И вдруг какой-то мальчишка (что она ему сделала?) подскочил и поддал ногой Катин мячик. Мяч взвился, перелетел через улицу, ворвался в стаю воробьев и, ударившись о стенку дома, откатился к каменной тумбе. - Вот как дам! - крикнула Катя и бросилась к мальчишке. Но он спрятался за свою бабушку и оттуда показал Кате кулак. - Трус! - сказала Катя. - Трус, трус, трус! - И отправилась за мячиком. Она нагнулась за мячом, и... - Ах!.. - сказала Катя и прижала руки к груди. Прямо на нее глядел белоснежный кролик. Его красные глазки уставились на Катю, а рот беспрестанно шевелился, будто кролик шептал ей что-то. А позади этого кролика сидел второй, разостлав по спине длинные уши. Клетка с кроликами стояла на нижней ступеньке парадной. На второй ступеньке была еще одна клетка. В ней прыгала черная птица с белыми пестринками, с любопытством косясь на Катю. А на самой верхней ступеньке сидел хмурый мальчик и неподвижно глядел вперед. У него на коленях лежала лиловая коробка из-под ботинок. В крышке, под надписью "Скороход", было прорезано отверстие. Что-то живое тихо скреблось в коробке. А в ногах у этого странного мальчика стоял длинный ящик, и на нем красной краской было написано "Крокет". Катя с опаской поглядела на сердитого мальчика. Конечно, лучше всего было бы взять мяч и идти своей дорогой. Но кролики были так прекрасны!.. И кто еще прячется в коробке "Скороход" и в ящике "Крокет"? Неизвестно. И почему все эти звери стоят прямо на улице? Интересно до невозможности! Уйти Катя не могла. Она немножко постояла, глядя на мальчика. Тот не шевелился и все так же горестно смотрел перед собой. Катя на цыпочках подошла к клетке и тихонько тронула пальцем розовый кроличий носик. - Не тронь! - хрипло сказал мальчик, не поворачивая головы. - Только погладить... - умоляюще сказала Катя. - Отстань! - сказал мальчик. Катя хотела обидеться, но не успела: из отверстия коробки "Скороход" высунулась плоская змеиная головка. Повернулась туда-сюда и скрылась. - Ах! - сказала Катя. - Ах, какая змейка! - Сама змея! - хмыкнул мальчик. И хотя слова были грубые, но голос у мальчика был уже не сердитый. Видимо, Катино восхищение ему понравилось Он даже приоткрыл коробку, и Катя увидела... черепаху. Черепаха вытянула змеиную головку и беспомощно царапала лапами картонные Стенки, пытаясь выбраться из тесной коробки. Маленький острый хвостик смешно торчал из-под панциря. - Ой! - воскликнула Катя и потянулась к черепахе. Но споткнулась об ящик, взмахнула руками и села на него. Мальчик схватил Катю за руку, сдернул с ящика и крикнул: - Куда падаешь? Жизнь надоела? Уходи откуда пришла! Но уж теперь Катя и совсем не могла уйти. Оказывается, в ящике от крокета сидело еще что-то, и очень страшное! Она впилась глазами в ящик, закрытый выдвижной крышкой. Сквозь узенькую щелочку, оставленную для воздуха, рассмотреть что-нибудь было невозможно. Спросить у мальчика - кто там? Нет. Во-первых, он не ответит, а во-вторых, Катя на него обиделась. Она терпеть не могла, чтобы на нее кричали. Она подумала, потом отступила на шаг и сказала сама себе, но так, чтобы мальчишка слышал: - Думает, кто-то ему поверил! Хм... Думает, не видно, что он просто задается, и всё. А у самого ничего страшного и нет. Просто еще какой-нибудь скороход вроде черепахи! Ха-ха! Катя старалась придумать самое обидное, чтобы раздразнить мальчишку. Но мальчишка только презрительно хмыкнул и дернул плечом. "Ага, - подумала Катя, - задело". Она набрала воздуху и начала еще обиднее: - Ой-ой-ой, как я испугалась!.. Ах, там, наверно, акула сидит! Или тигр! Или крокодил!
      - Крокодил, - мрачно сказал мальчик. Катя захохотала так презрительно, как только могла: - Неужели? А может быть, лев? - Крокодил, - повторил мальчик. - Прямо противно, как врет! - рассердилась Катя. - Вру?.. Смотри! - сказал мальчик и отодвинул крышку ящика. В ящике лежал живой крокодил.
      2
      Лет пять назад, когда Митя еще только поступал в школу, его отец, капитан дальнего плавания, привез из Африки странное яйцо. Никто, даже сам папа, не знал, чье это яйцо и живое ли оно. Но, на всякий случай, папа с Митей положили яйцо в коробку с ватой и поставили возле парового отопления. Долго оно там лежало, и нянька не раз собиралась его выбросить. Но однажды Митя, войдя в комнату, увидел в коробке пустую скорлупу, а в темном уголке под батареей - странное маленькое существо, похожее сразу и на ящерицу, и на сказочного дракона Это был крокодиленок. Митя стал самым знаменитым первоклассником в школе. Не только его товарищи, но даже взрослые люди из седьмых и восьмых классов прибегали взглянуть на домашнего крокодила. В "Пионерской правде" была статья "Гость из Африки" и фотография: Митя с крокодиленком. Мама долго носила в сумочке эту газету и показывала ее всем. Один мальчик предложил Мите за крокодила фотоаппарат "Пионер" и собрание сочинений Михалкова Но Митя отказался. Маме также очень нравился крокодиленок, и особенно то, что все ему удивлялись. Показывая крокодила знакомым, она говорила: - Пусть живет. Все-таки своя амфибия в доме. Не нравился крокодил только няньке Аннушке. Она почему-то боялась его даже больше, чем мышей, и говорила, что он похож на нечистую силу. А когда Митя спрашивал ее, как же выглядит нечистая сила, нянька отвечала: - А вот так и выглядит, как эта гадина... Постепенно к крокодилу привыкли, и любопытные перестали приходить. Крокодил жил в доме как обыкновенное домашнее животное, ползал где хотел, плавал сперва в корыте, а потом в ванне. Крокодил рос и с каждым днем нравился маме все меньше и меньше. А у Мити было все больше и больше неприятностей: почему-то именно Митя был виноват в том, что крокодил откусил половину маминого нового чулка "капрон", и в том, что с контролершей электротока сделалась истерика, когда из темного коридора выползло к ней чудовище почти в метр длиной. А в прошлом году крокодил укусил за пятку няню Аннушку, когда она подметала пол. Вообще, было много такого, о чем долго и неприятно рассказывать. Но настоящие несчастья начались с этой осени. Папа подарил Мите по случаю перехода в пятый класс "Жизнь животных" Брема. Митя, понятно, прочитал все, что там сообщалось о крокодилах, и имел неосторожность сказать маме, что их крокодил относится к виду нильских крокодилов, а скорей всего - это исполинский мадагаскарский и водится к югу от Лимпопо. Лимпопо на маму не подействовало. Но, услыхав "исполинский", она переменилась в лице. В тот же вечер, как только Митя заснул, она схватила Брема и стала читать отдел "Панцирные ящеры" И сразу же наткнулась на то, что ее интересовало. - "Нередки случаи, что люди с плоскодонных челноков были схватываемы крокодилами..." Так я и думала! - прошептала мама и продолжала читать: "...людей он поедает спокойно, вечером или ночью, для чего уносит их на берег в уединенное место .." Какой ужас! - сказала мама. - Заснуть в постели, а проснуться в уединенном месте, в какой-то пасти! Когда же она дошла до нильского крокодила и узнала, что "встречаются экземпляры, достигающие десяти метров", она захлопнула книжку. С нее было довольно. Тут же ночью она схватила сантиметр и нервно измерила длину комнаты. Ей пришлось выйти в коридор и уткнуться в его противоположную стенку, и то оказалось всего шесть метров семьдесят сантиметров. - Значит, кончится тем, что он сломает стенку и всунет хвост в чужую квартиру! Согрели змею на своей груди... - горько сказала мама. Всю ночь она не спала, а на утро потребовала, чтобы крокодила не было. И хотя Митя с Бремом в руках доказывал, что сам ученый считает эту цифру десять метров - преувеличенной, мама утверждала, что, если бы это была неправда, Брем об этом не писал бы. Когда же Митя прочел вслух, что крокодил достигает таких размеров только через сто лет, мама заявила, что это дореволюционное издание и что Брем устарел. С тех пор мама то и дело подходила к крокодилу и измеряла его сантиметром. Это продолжалось до тех пор, пока крокодил чуть не откусил ей палец. Тогда она стала прикидывать длину на глаз, и это было еще хуже, потому что каждый раз оказывалось, что крокодил вырос еще чуть не на полметра. Совсем плохо стало весной. Когда кончились занятия, школу начали ремонтировать и нужно было куда-то пристроить на лето живой уголок. Школьники, которые оставались в городе, разобрали животных по домам. Митя тоже взял двух кроликов, скворца, который умел говорить "здравствуйте" и "шагом марш", и черепаху. Но из-за крокодила атмосфера в доме была уже накалена, и мама с нянькой встретили новых животных без энтузиазма. Нянька немедленно причислила говорящего скворца к нечистой силе, а мама сказала, что она не какое-нибудь травоядное и не обязана жить в зверинце. Она схватила шляпу и сумочку, чтобы идти к директору школы. Мите удалось добиться мира на очень тяжелых условиях: он поклялся сдать осенью в школу вместе с остальными животными и крокодила - это во-первых; а во-вторых, обязался следить, чтобы крокодил не испортил больше ни одной вещи. Взамен мама согласилась терпеть в доме животных до 31 августа. А сегодня утром случилось вот что: мама, Аннушка и Митя пили чай. Аннушка взяла молочник и наклонила над своей чашкой. И вдруг чашка поехала в сторону, а струйка молока полилась на скатерть. - Это еще что? - грозно спросила нянька Митю.
      Но в это время по столу всё быстрее и быстрее поехали сахарница и вазочка с вареньем. Няня успела схватить подставку для ножей и прижала ее к груди. Скатерть ползла по столу, как живая. Со звоном и грохотом сыпалось на пол все, что стояло на столе. Мама схватила уползавший конец скатерти и потянула к себе. Лился чай из опрокинутых стаканов, расползалось варенье... Мама тянула... Над столом появилась морда крокодила, повисшего на скатерти. Митя вцепился в крокодила. Ему удалось наконец оторвать его - правда, вместе с куском скатерти в пасти. - Сумасшедший дом! - кричала мама. - Давайте расчет! - буйствовала Аннушка. - Здрассьте! - весело крикнул скворец из клетки. И это безобидное слово переполнило чашу маминого терпения. Она сказала железным голосом: - Всех вон! Весь твой зверинец! - Как - всех?! - возмутился Митя. - А кролики при чем? А черепаха? Что они тебе сделали?.. Аннушка вдруг заголосила и вытащила из-под стола перекушенную пополам мамину лаковую туфлю. - Всех вон! - твердо сказала мама. - Всех до одного! Или они, или я!
      3
      Когда Катя услыхала эту печальную историю, ей стало жалко всех: и Митю, и бесприютных зверей, и даже крокодила, который не виноват, что он крокодил, а не котенок. Она вынула из кармана тянучки и протянула мальчику. Он печально сунул их в рот. - Что же ты будешь делать? - спросила Катя. - Куда ты их? - Не знаю, - сказал он. - Вот думаю. Катя встала и прижала руки к груди. - Мальчик! - сказала она. - Я знаю куда. Дай их мне! У нас можно, честное слово! Я буду за ними смотреть и все буду делать. Мальчик!.. Она замолчала и ждала, не сводя с него глаз. Митя долго не отвечал. Потом спросил: - А родители? - Хорошие, и их дома нет! - радостно ответила Катя. - А девчонки в квартире есть? - подозрительно спросил Митя. - Какие девчонки? - Такие... которые затискают до смерти, а потом отвечай. Катя испугалась. Но все-таки честно сказала: - Есть. Сестра Милка. Но она в детском саду. До полвосьмого. И я ей не позволю тискать. Ни за что! Митя снова погрузился в раздумье. Катя смотрела на него и ждала. Он думал очень долго, так долго, что Катя уже перестала надеяться. Наконец Митя сказал: - Ну, вот что: на все лето, конечно, не отдам - не имею права. Это же школьное имущество, понимаешь ты это?.. А ты посторонняя. Катя вздохнула. - А до вечера, - продолжал Митя, - пока я съезжу к одному нашему мальчику - он на даче живет, - в общем, дам. Катя засмеялась от радости. - Но смотри! - сурово прибавил Митя. - Помни: берешь на сохранение государственное имущество! - Я буду помнить! - обещала Катя, прижав руки к груди. - А ты знаешь, как его надо хранить? - Как? - А так, что умри, а сохрани! - Хорошо, - сказала Катя. - Я умру, а сохраню государственное имущество. - Примешь по описи и дашь расписку! - предупредил Митя. Катя была согласна на всё. Митя взял ящик с крокодилом и клетку с кроликами. Катя несла в руке мяч, под мышкой коробку с черепахой, а в другой руке клетку со скворцом. Идти было недалеко - через две улицы. Скоро стали попадаться знакомые. Всем хотелось поближе взглянуть на кроликов и скворца. Катя старалась сжимать губы покрепче, чтобы не улыбаться во весь рот. Они вошли во двор-сад Катиного дома. К ним подбежала девочка: - Катя, давай в школу мячиков! Чур, я учительница! Катя ничего не ответила. Девочка пошла рядом, стараясь заглянуть во все клетки. Катя заметила во дворе Олечку, Милкину подругу. - Оля! - позвала Катя. - Ты, пожалуйста, даже не дотрагивайся до этих зверей, а то затискаешь, а это - государственное имущество! Оля раскрыла рот и так и осталась стоять на дороге. Митя и Катя поднялись на третий этаж. Там, на обитой клеенкой двери, висела табличка: ПАСТУШКОВ Ю. П. - Вот тут, - сказала Катя и достала ключик от французского замка, висевший у нее на шнурочке. Митя вдруг застеснялся: - А правда у вас дома никого? - Да правда же! - уверяла Катя. - Мама в командировке, бабушка на базаре, папа на репетиции, Милка в детском саду! Она открыла дверь. И первое, что они услышали, были нежные звуки скрипки. Митя сурово посмотрел на Катю. - Папа дома почему-то, - сказала Катя упавшим голосом. - Наверно, репетицию отменили. Митя недоверчиво хмыкнул, и они на цыпочках пошли по коридору. Со шкафа, сверкая глазами, смотрел на них бабушкин белый кот. Они вошли в Катину комнату. Там на полу лежали разбросанные кубики. На стене тикали часы-ходики с головой котенка, который все время двигал глазами вправо-влево, вправо-влево. Под ходиками стояла детская кровать, а на ней безмятежно спала девочка лет пяти. Катя с ужасом смотрела на спящую Милку. Митя с ненавистью смотрел на Катю. Ясно: девчонка его обманула, заманила хитростью, чтобы забрать зверей! Но Катя не обманывала. Просто она не знала, что Милка сегодня вернулась из детского сада потому, что там заболел один мальчик и объявили карантин. Катя поставила на пол скворца и черепаху. Прижав руки к груди, она пыталась, как могла, оправдаться. Но Митя не слушал. Он решил уйти без всяких разговоров. Он схватил сразу клетку, коробку и ящик. Но коробка с черепахой вывалилась из рук. А когда он попробовал поднять черепаху, грохнулся ящик с крокодилом. Митя поставил ящик на плечо, но в руках не помещались две клетки и коробка. Катя тихо всхлипывала. Митя посмотрел на нее, на клетки - и вдруг махнул рукой.
      - Пиши расписку! - сказал он. Просияв, Катя бросилась к столу. Вырвала страничку из тетрадки по арифметике, почистила перышко. Митя диктовал, а она писала, стараясь делать как можно меньше ошибок и клякс. Потом она подписалась: Катя. Но Митя сказал, что в расписке нельзя писать "Катя", а надо "Екатерина", потому что это документ. Тогда Катя подписалась как надо и протянула Мите расписку: Кроликов ангорских два Черепаха Эмида европейская одна Крокодил нильский один Стурнус Вульгарис скворец говорящий один Принеты на сохранение обещаю вернуть в целости и сохранности школьное имущество 301 школы Пастушкова Е Катя Рина. - А что говорит скворец? - спросила Катя. - Так, кое-что... - буркнул Митя, аккуратно промакнул чернила на расписке, сложил ее вчетверо и засунул в карман. Потом протянул Кате бумажку. - Это что? - спросила Катя. - Рацион для кроликов, - сказал Митя. И стал бормотать, заглядывая в бумажку: - Сено... одуванчики... корнеплоды есть? - Нет! - прошептала Катя испуганно. - Тогда дашь овес. - Хорошо, - согласилась Катя. - Ванна есть? - Есть, - ответила Катя. - Крокодила туда. Музыка, которая слышалась из папиного кабинета, вдруг прекратилась. Митя забеспокоился и сказал: - Ну, я поехал. Скоро приеду. Смотри! - Я буду смотреть, я хорошо буду смотреть! - уверяла его Катя. Она закрыла за ним дверь и осталась одна среди зверей. Вот бы ахнули девочки из ее класса, если бы увидели Катю с крокодилом! А особенно Лиля! И особенно Таня! И особенно... Но девочек не было, и Катя взялась за дело. Она снесла ящик с крокодилом в ванную, открыла кран и вытряхнула крокодила. Он шмякнулся в воду, обдав Катю брызгами. - Озорник!.. - засмеялась Катя. - Не скучай, я скоро приду. Она пошла обратно. Налила скворцу в мисочку свежей воды. - Пей, птиченька! - сказала она. - Здрассьте! - крикнул скворец. Катя радостно засмеялась. Затем Катя вытащила черепаху из тесной коробки и пересадила в ящик, где прежде был крокодил. - Иди, гуляй себе! - сказала она черепахе. Катя побежала в кухню. Она перетряхнула все кульки и баночки, заглянула во все мешочки и во все ящики. Овса в доме не было. Надо было бежать в магазин. Да, а деньги? Взять у папы! Но из папиной комнаты опять раздалась музыка. Папа играл "Дьявольские трели". А когда папа играл эти трели, даже бабушка не осмеливалась входить к нему, а Милку быстро отправляли гулять. Катя задумалась на минутку. - Вот глупая! - вдруг сказала она сама себе и схватила с этажерки глиняную свинью-копилку, в которой копились деньги на волшебный фонарь. Она долго трясла свинью над столом, пока не натрясла пригоршню меди и серебра. Вдруг Милка заворочалась на постели. Катя испугалась. Как оставить Милку одну со зверями? Ей нельзя доверять! Но Милка снова сладко заснула, и Катя решила: не проснется! Сбегать в магазин - самое большое десять минут. И она побежала, сжимая деньги в кулаке. До магазина было недалеко. Надо было пробежать мимо парикмахерской, сберкассы и перейти улицу возле кинотеатра "Нептун". Одним словом, не прошло и пяти минут, как Катя стояла у прилавка: - Дайте мне, пожалуйста, овса для кроликов. - Овса нет, - сказала продавщица, - есть овсянка. - Ну, тогда, пожалуйста, овсянки, - сказала Катя, - для кроликов. Знаете, у них такой рацион... А вот моя черепаха овса не ест. А крокодил мой, вы не представляете, он даже туфли пополам перекусывает! Все покупатели смотрели на Катю. А один мальчик со связкой баранок и кульком макарон подошел к Кате и уставился на нее, будто она сама перекусила туфлю. И когда Катя вышла из магазина, мальчик пошел следом за ней. Он шел и жевал баранку, не спуская глаз с Кати. Катя очень спешила. Она перебежала через улицу, свернула за угол и поравнялась с кинотеатром "Нептун". Люди туда шли толпой. И вдруг Катя увидела, что в двери "Нептуна" входит Таня. Это была самая лучшая Катина подруга. - Таня, постой! Что я скажу! - крикнула Катя.
      Но Таня уже скрылась в дверях. Что же это? Значит, она так и не узнает про Катиных зверей? Конечно, зайти после сеанса не догадается, а у Кати нет теперь времени бегать по гостям. Хороша дружба! Иметь дома живого крокодила и не показать лучшей подруге даже кончика хвоста! Подумав так, Катя бросилась вслед за Таней. - Билет! - крикнула контролерша и попыталась схватить Катю за рукав, но не успела. Катя проскользнула мимо нее и скрылась в толпе. - Таня! Татка Карликова! - кричала она. Но люди вокруг шумели, и Таня ее не слышала. Мальчик с макаронами и баранками, который шел за Катей, тоже вошел было в кинотеатр. Но когда контролерша потребовала билет, молча повернул обратно, вышел на улицу и прислонился к стене рядом со входом. Сняв со связки вторую баранку, он стал не торопясь жевать ее. Контролерша не могла оставить своего места и погнаться за Катей. Она только вытягивала шею, высматривая Катю в фойе. А Катя пробиралась между зрителями, высматривая Таню Карликову.
      Раздался звонок, и люди двинулись в зал. Тут Катя издали увидела Таню. Она бросилась туда, но, пока пробиралась в толпе, Таня уже вошла в зрительный зал. Катя все-таки заметила, как она садилась у стенки, и быстро пробралась к ней. - Таня! - сказала она. - Ох, мне так некогда! Я не могу за тобой бегать, у меня звери... И она начала быстро рассказывать Тане самое главное. Но тут погас свет. - Садитесь! - зашипели на них соседи сзади. Девочки уселись вдвоем на одном стуле. Тогда заворчали соседи сбоку, что пускай девочки не толкаются и ведут себя прилично. Тогда Таня осталась на стуле, а Катя уселась на корточки у самой стенки. И стала быстро рассказывать. Но тут рассердились соседи впереди и сказали, что они мешают слушать, хотя слушать было нечего, потому что на экране шли пока только надписи. Впрочем, Таня уже все поняла. - Крокодил? - прошептала она. - Говорящий? Бежим! И они стали пробираться к выходу. Теперь на них шипели со всех сторон. А мальчишка, сидевший с самого краю, дернул Катю изо всех сил за косу. Они бежали, согнувшись вдвое, по проходу, и все зрители ругали их по очереди. Тай добежали они до дверей, и тут-то начались настоящие неприятности. Билетерша наотрез отказалась открыть двери. - Кончится "Золотая рыбка", - шипела она, - тогда уходите, а теперь нечего! Девочки испугались. На экране старик только еще собирался в первый раз закинуть невод в синее море! Билетерша ткнула пальцем на свободные стулья: - Садитесь! Катя рассердилась. Она не любила, когда на нее кричали даже шепотом. И она крикнула билетерше, тоже шепотом: - Ничего подобного! Это у кого билеты, те обязаны сидеть до конца. А я безбилетная, и вы никакого права не имеете показывать мне "Золотую рыбку". А должны меня вывести из зала. А вы не выводите, как вам не стыдно! - Как это - безбилетная? Покажи билет! - растерялась билетерша. - А вот нет билета! - гордо шепнула Катя. И билетерша, не найдя, что сказать, молча открыла дверь. Девочки выскользнули в фойе и побежали к выходу. - А-а, вот она, безбилетная! - обрадовалась контролерша. - Что, вывели?.. Конечно, ей можно было бы здорово ответить. Но Катя не стала объясняться, и они с Таней выскочили на улицу. Мальчик с баранками отделился от стены и пошел за ними.
      4
      Пока Катя покупала овес, Милка спокойно спала. Крокодил плавал в ванне. Скворец прыгал в клетке и кричал "Шагом марш" пролетавшим мухам. Черепаха гуляла по крокетному ящику и после сапожной коробки находила его очень просторным. Кролики догрызали последние одуванчики, которые еще были в клетке. Папа, как всегда, сбился на тридцать седьмом такте "Дьявольских трелей" и начал сначала. Словом, все было тихо и мирно. Но как раз в тот момент, когда Катя подходила к кинотеатру "Нептун", луч солнца упал на Милку. Милка во сне отмахнулась от луча, но это не помогло. Она потерла глаза кулаком, чихнула и проснулась. Сперва она долго жмурилась и потягивалась. А потом открыла глаза как следует. Тут она увидела птицу, кроликов и черепаху! Милка зажмурилась и потом опять открыла глаза. Кролики, птичка и черепаха оставались на своих местах. Милка спрыгнула с кровати и подбежала к зверькам.
      Ей было пять лет, и она не очень задумывалась над тем, откуда взялись эти существа и почему они оказались в комнате. Она просто радовалась, что они есть. Милка присела на корточки перед кроликами и просунула палец в клетку. - Шагом марш! - крикнул скворец. Милка посмотрела на него и кивнула головой. Она сразу поняла: это птица играет в детский сад - будто она воспитательница и командует строиться на зарядку. - Хорошо, - согласилась Милка. Она встала, как на зарядку, и зашагала по комнате, стараясь попасть в такт музыке "Дьявольских трелей", которая доносилась из комнаты папы. Размахивая руками и громко топая, Милка маршировала. Она ждала, когда воспитательница скомандует "стой" и начнет упражнения. Но скворец и не думал командовать "стой". Он вдруг прыгнул в миску с водой и затрепыхал крыльями. Во все стороны полетели брызги. Милка увидела, что делает воспитательница, и очень рассердилась. - Так мы же еще зарядку не сделали, а ты уже мыться! - закричала она. - Ну тебя, ты не умеешь! Лучше я буду воспитательница, а ты... - И, чтобы скворец согласился уступить ей роль воспитательницы, Милка придумала для него другое интересное: - Ты будешь дежурный по умывальнику! Хочешь? - Здрассьте! - крикнул скворец. Ага! Значит, он согласен и здоровается, будто он мальчик и пришел утром в детский сад. - Здравствуйте, дети! - важно сказала Милка кроликам и черепахе. Потом она захлопала в ладоши. - Дети, на прогулку! - скомандовала она воспитательским голосом. Открыла клетку и помогла кроликам выйти. Кролики запрыгали по комнате. Один спрятался под кровать, а другой - под Катин столик. - Дети, не разбегайтесь! - кричала Милка. Но они не слушались. Милка открыла дверцу и скворцу, но он не хотел вылезать. - Посмотрите, как этот мальчик копается! - сказала она в негодовании. Милка сама вытащила скворца из клетки. А он вырвался, взлетел к потолку и стал носиться где хотел. Милка ничего не могла с ним поделать. Самой послушной оказалась черепаха. Когда Милка вытащила ее из ящика и положила на пол, она втянула голову в панцирь и тихо лежала на полу. - Вот умница, хорошая девочка! - похвалила ее Милка. Из прогулки ничего не вышло. И Милка решила устроить тихий час. Уложила черепаху в кровать самой большой куклы, укрыла одеялом и подоткнула его со всех сторон. Черепаха никуда не убегала. Она нравилась Милке все больше и больше. - Ты будешь моя дочка, - сказала она черепахе. - Ас вами, - обернулась она к кроликам, - я больше не играю! Милка поправила на черепахе одеяло и погладила ее по голове. - Спи, доченька, спи! - сказала она. И запела черепахе песню "Москва Пекин". А пока она пела и качала свою дочку, сперва один кролик, а потом другой выскочили через открытую дверь в коридор. Но Милка этого даже не заметила.
      5
      Девочки очень спешили. Кате надо было кормить кроликов. До ее дома было уже совсем близко. И вдруг Таня стала перебегать на другую сторону улицы. - Ты куда? - спросила Катя. - Так она же там живет! - Кто? - Так Лиля же! - А мы разве к Лиле? - спросила Катя. Таня даже остановилась посреди мостовой: - А ты что думаешь? По-твоему, Лилю не позвать - это красиво? Когда к ее сестре артистка Жукова приходила, так она сразу за нами прибежала, а мы от нее крокодила спрячем? Красиво, да? Кате стало стыдно. По правде сказать, ей и самой хотелось, чтобы Лиля увидела ее зверей. И она сказала: - Ладно, только поскорее, а то уже время кроликам давать рацион. Для скорости они не стали подниматься к Лиле на шестой этаж, а прибежали во двор. Двор был очень большой и шумный. В одном углу пилили дрова, в другом выколачивали ковер, а посередине - играли в волейбол. Вдобавок изо всех открытых окон неслись звуки радио. Девочки подняли головы к Лилиному окну и разом крикнули: - Ли-и-ля!.. Но Лиля не появлялась. Они крикнули еще раз, и опять ничего не вышло. Когда они набрали воздуху, чтобы крикнуть в третий раз, из-за их спин раздался оглушительный рев: - Ли-илька! Это орал мальчик с макаронами, который стоял чуть подальше. И тотчас же Лилина голова высунулась из-за горшков с цветами. - Лиля, скорее! Что у меня есть!.. - кричала Катя снизу. - А? Что прочесть? - кричала Лиля сверху. - Скорей! У меня звери! - Что? Открыть двери? Катя и Таня с отчаянием посмотрели друг на друга, а потом на мальчика с баранками. Он сразу понял, что от него требуется, переложил кулек с макаронами в другую руку, расправил грудь и заорал: - Иди счасже крокодила смотреть! - Иду! - немедленно откликнулась Лиля, и голова ее исчезла.
      6
      Перед папой стоял пюпитр на длинной ножке. На нем лежали ноты. Папа играл на скрипке. Пальцы левой руки летали по струнам, а смычок носился так быстро, что его почти не было видно. "Дьявольские трели" - очень трудная пьеса. А сейчас папа как раз подходил к самому трудному месту во всей пьесе. И как всегда, у него начали съезжать очки, которые держались на одной оглобле. Эти очки да еще двери, которые вечно скрипели, ужасно раздражали папу и мешали ему жить. Каждое утро, уходя на репетицию, папа решал немедленно снести очки в починку и купить машинного масла для двери. А каждый вечер, вернувшись домой, он вспоминал, что забыл и то и другое. Поправив очки, папа перешел к флажолетто. Это были самые нежные ноты на самом верху самой тоненькой струны - квинты. Чтобы сыграть флажолетто, папа забрался пальцами к самой подставке, и тогда раздались тихие звуки, похожие на писк. Бабушкин белый кот, дремавший на шкафу в коридоре, поднял уши. Он никогда не мог равнодушно слышать флажолетто, потому что принимал его за мышиный писк. Это был очень честолюбивый кот. Хотя в квартире мышей не было и он их отродясь не видал, он всю жизнь мечтал поймать мышь. Поэтому каждый раз, когда бабушка натирала редьку, Катя стирала резинкой ошибку в тетради, а папа добирался до флажолетто, - кот мчался в погоню за мышью.
      И на этот раз, услышав подозрительный писк, кот спрыгнул со шкафа и начал красться к папиной двери, нервно играя хвостом. Папа услышал отвратительный скрип двери. Он вздрогнул. Хищно поводя усами, кот просунулся в комнату. - Брысь! - крикнул папа и замахнулся смычком. Кот не спеша вышел из комнаты. Папа заиграл снова. Кот, услыхав это, повернул обратно. Опять заскрипела дверь. Папа сердито повернулся, и очки упали на пол. Он увидал вместо кота расплывчатое белое пятно. - Ах, так! - сказал папа. Схватил кота за шиворот и вышвырнул в коридор. Потом папа закрыл дверь, которая сейчас же приоткрылась опять, и фыркнул от ярости. Оскорбленный кот что-то прошипел и забрался под шкаф, где лежала кукла без головы и два кубика. Он сидел там, колотя хвостом от негодования. Папа искал очки, проклиная этот несчастный дом, полный наглых котов и скрипучих дверей, в котором человек не имеет ни минуты покоя. При этом он нечаянно поддал ногой очки, и они отлетели куда-то в угол. Теперь не было никакой надежды их найти. Окончательно рассердившись, папа махнул рукой и стал играть без очков, водя носом по нотам.