Потеплело, и время потекло медленнее. У ширм жужжали мухи, пробужденные от зимнего сна. Из леса доносилось чириканье первой певчей птицы, в воздухе парили ласточки, щелкали клювами, ловя насекомых. Вокруг гудели звуки храма: шаги, шелест платьев, то громкое, то тихое пение монахов, неожиданный бой колокола.
      С юга веял слабый ветерок, напоенный ароматом весны. На этой неделе мы с Каэдэ поженимся.
      Жизнь расцветала вокруг, захватывая своей пламенной энергией, а я продолжал осваивать военную тактику.
      Мы встретились с Каэдэ вечером, и разговор зашел не о любви, не о предстоящей свадьбе, а о стратегии. Нам незачем было обсуждать чувства, мы понимали друг друга без слов. Счастье предстояло еще завоевать и для этого следовало, объединив наши усилия, действовать предельно быстро.
      Когда Макото впервые сообщил мне, что Каэдэ собирает армию, я сразу понял, что приобрел превосходного союзника. Она предложила безотлагательно отправиться в Маруяму, рассказала о своей встрече с Сугитой Харуки прошлой осенью. Сугита ждал вестей, и мы решили послать к нему людей, чтобы сообщить о наших намерениях. Выбор пал на младшего из братьев Миеси – Гембу. Направлять гонца в Инуяму не стали: чем меньше Араи знает о наших планах, тем лучше.
      – Шизука сказала, что Араи придет в ярость, если мы поженимся, – предупредила Каэдэ.
      Я знал, что, скорее всего, так и будет. Нужно было спокойно все обдумать. Следовало проявить терпение. Возможно, если бы мы обратились к Араи через надежного посредника, например, тетю Кахеи, Мацуду или Сугиту, то он бы перешел на нашу сторону. Однако нас с Каэдэ захватило отчаянное чувство неотложности дела, осознание мимолетности жизни. Поэтому мы поженились уже через несколько дней, в тени деревьев, окружающих могилу Шигеру, в соответствии с его волей, но вопреки обычаям нашего сословия.
      В оправдание могу сказать, что мы не получили правильного воспитания. Каэдэ и я избежали по разным причинам строгого послушания, в каком растят детей воинов. Мы были свободны поступать, как нам вздумается, и старейшинам оставалось только подчиниться.
      Погода стояла теплая благодаря южным ветрам. В день свадьбы полностью открылись цветки вишни, все вокруг стало розово-белым. Люди Каэдэ присоединились к церемонии, и воин самого высокого чина среди них, Амано Тензо, говорил от имени клана Ширакава.
      Служительница обители вывела Каэдэ в красно-белом платье, которое где-то нашла для нее Майами. Невеста выглядела безупречно, словно божественное создание. Я назвался Отори Такео, сказал, что мои предки – Шигеру и клан Отори. Мы обменялись ритуальными чашами вина, трижды по три раза, и когда принесли священные ветви, резкое дуновение ветра сорвало лепестки и окутало нас весенним снегопадом.
      Это можно было принять за дурной знак, но ночью после празднества, оставшись наедине, мы забыли о всяких предзнаменованиях. В Инуяме мы занимались любовью в слепом отчаянии, ожидая неминуемой смерти. А теперь, в надежных стенах Тераямы, у нас было достаточно времени исследовать тела, давать и брать удовольствие медленно, к тому же Юки неплохо обучила меня искусству любви.
      Мы говорили о том, как жили в разлуке, вспоминали о нашем ребенке. Мы помолились о его душе, вовлеченной в бесконечный цикл рождений и смерти. Я рассказал Каэдэ о посещении Хаги и о побеге через заснеженные горы. Я умолчал о Юки, но и у Каэдэ остались секреты от меня: она лишь вскользь упомянула господина Фудзивару и не стала вдаваться в подробности соглашения, которое они заключили. Фудзивара поставлял ей провизию и вручал крупные суммы денег. Меня это немало беспокоило, поскольку я понимал, что его виды на свадьбу были достаточно определенными. От дурного предчувствия по коже бегали мурашки, но я отбросил всякие мысли, чтобы не омрачать выпавшей мне радости.
      Я пробудился на рассвете и увидел ее спящей в моих объятиях. Белоснежная кожа, одновременно теплая и прохладная, напоминала драгоценный шелк. Длинные волосы, благоухающие жасмином, покрывали нас словно шалью. Я всегда сравнивал Каэдэ с недосягаемым цветком высоко в горах, а теперь она была рядом, была моей. Когда я осознал это, мир замер в ночи. Глаза защипало от нахлынувших слез. Небеса смилостивились. Боги простили меня. Они подарили мне Каэдэ.
      Несколько дней Небеса продолжали улыбаться нам, даруя солнечную весеннюю погоду. Все в храме радовались: Майами, сияя от восторга, принесла нам чай утром после первой брачной ночи, настоятель продолжал давать мне уроки и безжалостно дразнил, когда я начинал зевать. Десятки людей поднимались в гору, чтобы принести нам подарки и пожелать всего наилучшего, как это сделали бы селяне в Мино.
      Только Макото привносил тень сомнения:
      – Спеши наслаждаться своим счастьем, – сказал он мне. – Я рад за тебя, поверь, но боюсь, это не долго продлится.
      Я и сам знал, научился у Шигеру.
      «Смерть приходит нежданно, жизнь перед ней беззащитна, – произнес он в тот день, когда спас меня в Мино. – Никому этого не изменить ни молитвами, ни заклинаниями».
      Именно беззащитность жизни придает ей великую ценность. Наше счастье столь огромно благодаря осознанию его мимолетности.
      Цветки вишни уже осыпались, дни становились длинней. Осталась позади зима приготовлений: весна уступала дорогу лету, а лето – время года для ведения войн.
      Нас ждет пять битв – четыре победы и одно поражение.

БЛАГОДАРНОСТИ