Она пристально смотрела на него. Его взгляд был сосредоточен на лошадях и дороге впереди, но Рочдейл чувствовал на себе взгляд Грейс как прикосновение руки, видел уголком глаза, что ее лицо повернуто в его сторону. В любой другой момент Рочдейл был бы доволен, зная, что чем-то заинтриговал ее. Но он сомневался, что сейчас этот интерес вызвала его красота. Грейс слишком долго разговаривала с Джейн Флетчер, и он подозревал, что большая часть этого разговора была о нем.
Достаточно уже того, что ему пришлось столкнуться с Джейн и ее детьми, хотя малыш Тоби оказался занятным ребенком. Рочдейл не хотел, чтобы Грейс или кто-то другой копались в его прошлом. Вместо этого он изо всех сил старался удерживать разговор на темах, связанных с Грейс и ее благотворительной деятельностью, надеясь, что этим отвлечет ее от других, менее желательных тем.
– Вы должны знать, – сказал он, – я впечатлен тем, что вы проделали в Марлоу-Хаусе. Это гораздо больше, чем я ожидал. Честно говоря, я решил значительно увеличить сумму моего пожертвования.
Движение замедлилось настолько, что он смог отвлечься от дороги, чтобы посмотреть в ее сторону. Ее глаза расширились, а рот открылся в форме буквы «О», а потом расплылся в широкой улыбке.
– Ваша щедрость потрясает меня, лорд Рочдейл. Я даже не знаю, что сказать. Простого «спасибо», кажется, совершенно недостаточно.
– Я рад помочь, чем могу. Это исключительное предприятие, явно делающее столько добра.
– Благодарю вас, милорд. Я очень рада, что вы сегодня приехали. Иногда легче понять значение благотворительности, когда те, кому помогаешь, обретают имена и лица, а не остаются просто цифрами в гроссбухе. Мне кажется, помогло и то, что вы встретили там женщину, которую знаете.
Рочдейл подавил стон. Нужно было догадаться, что она приведет разговор именно к этому.
– Да; увидеть там Джейн Флетчер и ее детей – это совсем другое. Честно говоря, я был потрясен, увидев ее. Я понятия не имел, что она дошла до такого отчаянного положения. Слава Богу, что она нашла Марлоу-Хаус. Вы знаете что-нибудь о ее жизни в Лондоне до того, как она попала сюда?
– Мы не задаем вопросов. Мы знаем, что положение было отчаянным, вот и все. Если вам интересно, насколько отчаянным, то я не смогу ответить вам. Мы учим тех, кто у нас живет, смотреть вперед, а не назад. Они не могут изменить прошлое, но могут построить новое будущее.
– Да, Джейн рассказывала мне, что в Марлоу-Хаусе проповедуется именно это.
– А мне она сказала, что вы предложили подыскать ей новое место. Это очень великодушное вашей стороны, милорд.
Он не ответил. Вместо этого снова переключил свое внимание на лошадей, надеясь, что на этом тема Джейн Флетчер закончится.
– Вы говорили о чем-то конкретном?
Проклятие! Она не бросит эту кость так легко.
– Пока нет. Я ведь только что узнал о ее обстоятельствах. Но я обязательно подыщу ей что-нибудь. Какой-нибудь дом в деревне, наверное. – Джейн и ее дети никогда больше не окажутся на лондонских улицах, если это будет зависеть от него.
– В одном из ваших поместий?
Рочдейл грустно усмехнулся:
– У меня нет поместий, миссис Марлоу. Дом в Лондоне, вилла в Туикнеме и конюшни в Суффолке. Больше ничего.
Она подозрительно долго молчала, потом сказала:
– Вы так и не восстановили поместье в Беттисфонте.
Он вздохнул:
– Нет, не восстановил. Но я держу там в конюшнях много скаковых и охотничьих лошадей.
– Почему вы не построили дом заново? Прошу прощения. Это действительно не мое дело. Но со слов Джейн я поняла, что вы любили это место.
– Любил. И провел много лет, расплачиваясь за него. Мой отец закладывал его несколько раз. Я унаследовал заброшенный кусок земли и гору долгов.
– О, простите. Джейн намекала, что дела начали ухудшаться еще до пожара.
Рочдейл фыркнул.
– Это очень мягко сказано. Эта женщина, моя мачеха, высосала из отца все до последнего гроша. Он заложил свое будущее и мое тоже, чтобы эта старая корова и ее вечно недовольная дочь ходили в шелках и жили в роскоши. Пока фермы арендаторов рушились, леди Рочдейл заново обставляла дом. Пока штат слуг в Беттисфонте сокращался до минимума, ее светлость отправляла свою дочь в Лондон со всей возможной роскошью. – В последний раз, когда он видел отца живым, они поспорили из-за приданого, которое тот обещал жениху этой противной девицы. Чувство вины за тот последний разговор давило на него многие годы.
– Господи! – воскликнула Грейс. – Разве он не мог ограничить ее в тратах?
Рочдейл покачал головой:
– Мой отец был слабым человеком, когда дело касалось женщин.
Он опять почувствовал на себе ее пристальный взгляд. Было бы легче, если бы она знала его только как распутного соблазнителя. Благодаря Джейн и ее болтливому языку у Грейс появилось желание докопаться до истины и выяснить, – может быть, он совсем другой? Последние двенадцать лет Рочдейл провел, пытаясь забыть того проклятого юного дурака, каким был когда-то. Тот мальчишка погиб в огне, так же как и его отец. Он терпеть не мог говорить о тех днях и ужасно сожалел, что Грейс узнала от Джейн так много о его прошлом.
И все же крошечный уголок мозга соглашался позволить ей допытываться. Это будет поддерживать ее интерес, что может послужить хорошей приманкой для достижения его цели.
– Вы поэтому никогда не женились? – вдруг спросила она.
Он рассмеялся:
– Потому что не хотел быть таким, как мой отец? Ни в коем случае. Я был слишком занят восстановлением состояния Рочдейлов за карточным столом. Теперь, когда я это сделал, я слишком занят, развлекая себя. Жена никогда не была частью моих планов на будущее.
– О? А как же дочь сквайра, за которой вы ухаживали?
Он дернул вожжи так сильно, что лошади от неожиданности взвились на дыбы. Потребовалась минута, чтобы успокоить их и восстановить шаг. Проклятие!
– Похоже, миссис Флетчер сегодня действительно хорошо посплетничала обо мне.
– О нет, вы не должны винить ее. Я спросила, откуда она знает вас, и она рассказала. Вот и все. Боюсь, я задавала слишком много вопросов, в общем, если она сказала больше, чем следовало, это моя вина.
– Так заинтересовались мной, да?
Она тихо рассмеялась:
– Немного.
– Ну что ж, если вы хотите знать, да, была дочь сквайра. Мисс Кэролайн Линдсей-Холмс. Светловолосая красавица, почти такая же, как вы. Моя юная натура была совершенно ослеплена. Между нами было то, что вы бы назвали пониманием. Она согласилась подождать со свадьбой, пока я закончу университет. Но как оказалось, она гораздо больше любила во мне наследника большого поместья и считала, что в моем распоряжении будет значительное состояние. Когда после пожара она узнала, что у меня есть только титул и больше ничего, она быстро перенесла свою привязанность на другого, более состоятельного джентльмена. Последнее, что я слышал, что она растолстела, как индюшка, и обзавелась выводком из шести или семи детей. Вот это промах.
– Для нее или для вас?
Он рассмеялся:
– Думаю, для нас обоих. Ну а теперь не можем ли мы оставить в покое мое неинтересное прошлое?
– Позвольте мне еще один вопрос. Пожалуйста.
Он шумно вздохнул:
– Если вам это необходимо. Но только один. Я бы предпочел поговорить о вас.
– Джейн сказала, что вы очень увлекались учебой. Что вы могли бы даже стать священником, если бы у вас был выбор. Это правда?
– Джейн преувеличивает. Я был старательным учеником, это правда. Я до смерти надоедал им с Мартином своими книгами, но никогда не был истинным ученым. И никогда, никогда не чувствовал влечения к церкви. – Он рассмеялся. – Я оставляю это таким, как ваш покойный муж.
– Но как же вы…
– Больше никаких вопросов. Вы просили об одном, и я ответил. Если выдумаете, что из-за того, что я когда-то был идеалистичным юным глупцом, во мне осталось много хорошего, то вы ошибаетесь. Много лет назад я оставил эти идеалы. Я такой, какой есть, и мне нравится моя жизнь. Карты, вино, скачки, женщины. Вы не можете изменить меня, миссис Марлоу. Ну а теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Я ничего не могу поделать со своим любопытством.
– Помните о кошке, которая задавала слишком много вопросов.
Она рассмеялась, и он снова был очарован чувственным звуком ее смеха. Он вдруг понял, что она уже не раз смеялась по дороге назад, в Портленд-плейс. Она начинала расслабляться рядом с ним, может быть, даже начинала доверять ему. Несмотря на вынужденные воспоминания о болезненном прошлом, этот день оказался успешным, продвинувшим Рочдейла ближе к поставленной цели.
Когда они подъехали к Мейфэру, начал моросить дождь, и Рочдейл остановил лошадей, чтобы поднять верх коляски. Еще одно очко в его пользу: крыша придаст их поездке немного интимности. Он решил попытаться еще раз поцеловать Грейс, когда они подъедут к ее дому. Если она позволит ему.
К тому времени, когда они подъехали к дому Грейс на Портленд-плейс, дождь разошелся не на шутку.
– Боюсь, у меня нет зонта, – сказал он. – Давайте подождем, здесь, пока дождь немного не стихнет. Я не хочу, чтобы вы испортили свою очаровательную шляпку.
Она выглянула из-под края кожаной крыши и быстро нырнула обратно.
– Только одну минутку. Я уверена, дождь скоро стихнет, – Грейс развернулась к нему всем телом. Напряженно глядя ему в глаза, она произнесла: – Лорд Рочдейл, вы должны позволить мне еще раз выразить мою благодарность за невероятную щедрость вашего пожертвования для Марлоу-Хауса. Не могу представить, как я смогу отблагодарить вас.
Он наклонился, теперь их тела соприкасались от плеча до колена.
– Я знаю один способ. – Рочдейл нырнул под поля ее шляпки и поцеловал. Прежде чем он успел углубить поцелуй, Грейс оттолкнула его.
– Господи, прекратите это. Кто-нибудь может увидеть.
Он взял ее руку и начал ласкать через перчатку пальцы.
– Мы совершенно закрыты. Никто не узнает.
– Я буду знать. Один раз вы поцеловали меня, застав врасплох. В другой раз – потому что выиграли пари. У вас больше нет причин целовать меня.
– Нет, есть. Я целую вас, потому что хочу этого.
– Но зачем? Зачем вы все время встаете на моем пути? Мы оба знаем, что я не из тех женщин, каких вы предпочитаете. Зачем вам вот так преследовать меня? Это глупо.
– Неужели? Разве глупо желать красивую женщину? Тогда я поглупел из-за вас, Грейс Марлоу. Да, вы более чопорны, чем мои обычные подруги. Но вы интригуете меня. Очаровываете. И Боже помоги мне, я могу смотреть на вас целый день напролет и не устать от этого зрелища. Я мечтаю увидеть ваши волосы распущенными, как тогда на балу, окутывать себя их золотым сиянием, лаская вас.
Румянец, к которому он уже привык, который обожал, вспыхнул на ее щеках.
– Если вы думаете, что будет забавной шуткой соблазнить вдову епископа Марлоу, тогда позвольте мне вывести вас из заблуждения. Этого никогда не случится.
– Не случится? Каждый раз, когда мы целуемся, между нами разгорается пламя страсти. Мы хорошо подошли бы друг другу, вы и я. Вы же не можете отрицать, что вам нравятся наши поцелуи.
– Дело не в поцелуях. Дело в вас. В том, кто вы такой.
– Нет, дело в том, кто вы такая. Вдова великого человека. Чопорная миссис Марлоу. Вы не можете сбросить эту личину и то, что, по-вашему, она означает. Вы возражаете, потому что возражаете, но на самом деле вы умираете от желания, вы хотите, чтобы я снова поцеловал вас.
– Нет, я…
– Более того, вы умираете от желания оказаться со мной в постели. Вы хотите этого так отчаянно, что из-за этого связали себя по рукам и ногам.
Она нахмурилась:
– Вы, сэр, во всех отношениях грубиян, каким вас все называют.
– И даже больше. Но по крайней мере я знаю, кто я. Вы же совершенно растеряны из-за нескольких поцелуев. И это хорошо, если вы спросите меня. Пришло время вам немного встряхнуть свою жизнь. Пришло время вам стать Грейс Марлоу, а не вдовой епископа.
Она бросила на него суровый взгляд и попыталась вылезти из коляски, что было нелегко, потому что снаружи шел дождь. Рочдейл быстро соскочил с другой стороны и оказался рядом, чтобы подать ей руку, еще до того, как она добралась до второй ступеньки. Грейс неохотно взяла его протянутую руку, потому что ступенька была скользкой.
– Я с нетерпением жду, когда лучше узнаю Грейс Марлоу, – сказал он, не отпуская ее руку. – Полагаю, завтра вы дома, принимаете гостей. Я доставлю себе удовольствие навестить вас.
– Полагаю, бессмысленно просить вас не приходить.
– Совершенно.
– Вы замучите меня до смерти, лорд Рочдейл.
– Только до маленькой смерти, будем надеяться.
Она выглядела озадаченной его словами, явно не поняв намек на французское выражение. Боже, она действительно ничего не знает о жизни. Он подумал, испытывала ли она когда-нибудь la petit mort,
потом вспомнил, кто был ее муж, и решил, что вряд ли.
В это мгновение дворецкий открыл парадную дверь и поспешил к ней с открытым зонтом. Она отвернулась от Рочдейла и не оглядываясь пошла за дворецким.
Глава 9
Его приход вызвал недоуменные взгляды. Большинство дам и несколько джентльменов, столпившихся в гостиной Грейс на следующий день, были явно удивлены присутствием лорда Рочдейла в таком благопристойном собрании. Это был дневной «домашний» прием Грейс, а это означало, что она «дома» для любого, кто зайдет. Для любого.
Она, конечно, ожидала Рочдейла, но огорчилась, что он прибыл, когда здесь оказались и двое самых ревностных лондонских блюстителей приличий. Леди Траубек на мгновение изменилась в лице, но потом сделала вид, что совершенно не замечает Рочдейла. Миссис Драммонд-Баррел не была такой осторожной. Когда она заявила, что ему не место в респектабельном доме, Рочдейл ответил:
– Ах, но мы с миссис Марлоу большие друзья по делам благотворительности. Вчера мы провели вместе день, осматривая ее приют в Челси, Образцовое заведение. Впрочем, я уверен, вы нашли время увидеть его своими глазами и знаете, какое сочувствие вызывает эта организация.
Миссис Драммонд-Баррел так всполошилась, что Грейс вынуждена была прикрыть рот рукой, чтобы блюстительница нравов не заметила ее улыбку.
– У меня не было такой возможности, – ответила миссис Драммонд-Баррел. – Я нечасто езжу в Челси. Но конечно, я слышала о большой благотворительной работе, которую проводит там фонд вдов. Мои собственные взносы в этот фонд, несомненно, помогли их усилиям.
– Неужели? – спросил Рочдейл. – И сколько вы пожертвовали?
Миссис Драммонд-Баррел вскипела от гнева:
– Прошу прощения, сэр, но это не ваше дело. Достаточно сказать, что мой муж и я щедро жертвуем нескольким благотворительным организациям.
– И мы благодарны за каждый шиллинг, – вставила Грейс, ради высокомерной матроны сурово глядя на Рочдейла, хотя сама с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать. Она продолжила, обращаясь к остальным гостям и объясняя присутствие Рочдейла в ее гостиной. – Лорд Рочдейл был невероятно щедр. Он финансирует постройку нового крыла в Марлоу-Хаусе, которое позволит нам принять вдвое больше семей. Разве это не чудесно?
Миссис Драммонд-Баррел несколько раз моргнула, потом произнесла голосом, сочащимся холодным презрением:
– Какая удача для вас, миссис Марлоу, найти такого великодушного благодетеля. Жаль только, что эти деньга получены за карточным столом.
– Для нуждающихся семей, – парировала Грейс, – вряд ли имеет значение, откуда взялись деньги, если они используются, чтобы спасти людей от нищеты.
– Ну хорошо. Вы можете поступать, как считаете нужным. Извините меня, миссис Марлоу, но мне еще нужно нанести несколько визитов. До свидания. – Она презрительно прищурилась на Рочдейла и вышла.
– Отлично, моя дорогая, – широко улыбаясь, сказал Рочдейл. – Вы поставили на место эту самовлюбленную гарпию.
Грейс спрятала улыбку.
– Это все ваша вина. Вы первым задели ее. Теперь она, наверное, никогда не придет сюда.
– Невелика потеря. Идемте, мои пятнадцать минут почти истекли. Могу я поговорить с вами наедине?
– Я не могу оставить гостей, милорд.
– Тогда проводите меня до двери. Мне нужно обсудить с вами несколько дел.
Пока они шли мимо стоящих группками гостей в сторону двери, Рочдейл рассказал ей, что открыл специальный счет для Марлоу-Хауса в «Куттс и K°» на Стрэнде. Он сообщил ей имя банкира, который будет выписывать чеки в любой момент, когда ей потребуется. Когда он сказал, какую сумму положил на счет, Грейс едва не упала, споткнувшись, и Рочдейл подхватил ее за локоть и повел к двери.
Сумма была вдвое больше той, которую они обсуждали вначале.
Грейс была так потрясена, что едва сдерживала вот-вот готовые пролиться слезы. Обычно она не была склонна к эмоциональным всплескам на публике, но сумма его пожертвования была ошеломляющей и означала, что для Марлоу-Хауса мечта станет реальностью. Ее губы дрожали, она смотрела на Рочдейла, не в силах говорить.
Все еще поддерживая ее под локоть, он провел ее в маленькую комнату напротив гостиной, где хранились чайные сервизы, блюда, столовые приборы, скатерти и все остальное, чтобы слугам было удобно подавать чай и закуски в гостиную. Узкая и без окон, комната стала темной как пещера, когда Рочдейл закрыл дверь.
Прежде чем Грейс успела возразить, он заключил ее в объятия. Он не целовал ее, а только нежно, утешающе обнимал. Она инстинктивно уткнулась лбом в его плечо, как будто это было самым естественным движением на свете.
– Ну не плачьте, – произнес он тихим, проникновенным голосом, нежно поглаживая ее по спине. – Совсем не обязательно проливать столько слез из-за нескольких фунтов.
Она подняла голову и попыталась заглянуть ему в глаза.
– Больше чем из-за нескольких фунтов.
– Ба! Не такая уж это и большая сумма. За карточным столом я проигрывал и больше.
– Уверена, вы отыграли их.
Он улыбнулся:
– И не раз.
– Что ж… благодарю вас. Я не знаю, что еще сказать.
– Говорить вам ничего не нужно. – Он крепче обнял ее и прижал свои губы к ее губам.
Грейс почувствовала его возбуждение и резко втянула воздух. Она попыталась высвободиться из его рук, но он не позволил этого, лишь слегка ослабил объятия.
– Пожалуйста, милорд. Это неправильно. Вы должны уйти. Сейчас же. Что, если кто-нибудь увидит нас? В любой момент может войти слуга. Я ценю ваше щедрое пожертвование. Правда, ценю. Но я хочу, чтобы вы больше не приходили сюда. Уже начинаются разговоры, и вы доставляете мне… неудобство.
– А вы, моя дорогая миссис Марлоу, доставляете неудобство мне. – Он опять прижался к ней бедрами, чтобы она почувствовала, насколько велико его неудобство. Прежде чем она успела возразить, он обхватил рукой ее затылок, притянул к себе и поцеловал.
В этом поцелуе не было ничего утонченного. Это было чисто плотское действие, с его языком, глубоко погруженным в ее рот, и бедрами, прижатыми к ее телу. Чопорная вдова смогла зажечь желание в опытном циничном распутнике.
Волна чистого женского триумфа распалила ее, и Грейс поцеловала Рочдейла в ответ. Поцелуй становился все более необузданным и страстным, его губы, и язык, и зубы посылали струи жара, пронзающие все ее тело. Все чувства трепетали, и ею овладел вихрь жажды, наслаждения и желания. Она инстинктивно прижалась к его бедрам. Низкий стон вырвался из горла, когда она почувствовала, как рука Рочдейла гладит ее грудь.
Голоса снаружи вернули Грейс на землю, и она вывернулась из его рук. Боже, что она наделала? Что он заставил ее сделать? Господи, она же сама прижималась к нему всем телом! Стыд и унижение заставили густо покраснеть ее лицо, шею и плечи. Его щедрость затуманила ее мозг, заставила ее забыть – опять! – кто он и что собой представляет. Это Рочдейла она целовала в темной комнате, беспринципного негодяя, который соблазнял женщин, заставляя их вести себя самым распутным образом.
– Уходите, – сказала она. – Пожалуйста, уходите. Я не хочу этого. Не с вами. Пожалуйста, уйдите.
В темноте было трудно разглядеть его лицо, но Грейс чувствовала, как его рука ласкает ее щеку. Кажется, она попала в его сеть, пойманная в ловушку его доброты и безнравственности.
– Я ухожу, – сказал он. – Но мы обязательно увидимся снова. И скоро. Вы говорите, что не хотите этой страсти между нами. Ноя хочу. Я очень сильно этого хочу.
– Настолько, чтобы подчинить меня своей воле.
– Это никогда не было против вашей воли, Грейс, и вы знаете это. Поверьте мне, если бы я хотел овладеть вами, причинить вам боль, я мог бы сделать это раньше, чем вы успели бы воспротивиться мне. Но это не то, чего я хочу.
Растерянным, почти жалобным голосом она спросила:
– Тогда чего же вы хотите?
– Чтобы вы желали меня так же сильно, как я желаю вас. Чтобы признали, что хотите, и перестали бороться с этим.
Она презрительно фыркнула.
– Потому что это снимет с вас всю вину?
– Никого не нужно винить, Грейс. Правда в том, что я хочу вас, как никакую другую женщину в моей жизни. Если бы вы знали хоть что-то о моей жизни, то поняли бы значение этих слов. Большинство женщин хотели меня раньше, чем я хотел их. С вами все по-другому. Но я достаточно самонадеян, чтобы питать надежду, что вы тоже захотите меня. И скоро. Я еще не сдаюсь. – Он открыл дверь и вышел из комнаты, снова оставив Грейс смущенной и потрясенной.
Могла ли она верить ему? Неужели он действительно так сильно желает ее? Господи, как он вскружил ей голову этими словами! Он уже и раньше заставлял ее терять спокойствие, но не так сильно, как сегодня своим откровенным заявлением, что желает ее, и тем, что делал с ней в этой темной буфетной.
А хуже всего то, что он заставил делать ее. Потому что она не только не смогла категорически отказать ему, ей нравилось его очевидное возбуждение. Она даже терлась о него своим телом! Господи, что-с ней случилось? Почему оказалось так легко скатиться до греха?
Но сейчас она не могла раздумывать о таких вещах. У нее полная гостиная посетителей, которые наверняка интересуются, куда она пропала. Два глубоких вдоха вернули ей малую толику спокойствия.
Когда она шагнула в коридор, Вильгельмина как раз выходила из гостиной, а Беатрис поднималась по лестнице. Обе подруги странно посмотрели на нее, и Грейс поняла, что они, наверное, видели Рочдейла, выходящего из той же темной комнаты, из которой только что вышла она. Волна жара затопила ее с головы до ног, Грейс знала, что ее лицо наверняка красное, как спелая клубника.
– Грейс? – Вильгельмина вышла вперед и положила руку на ее локоть. – Все в порядке?
Беатрис присоединилась к ним.
– Это был… – Она посмотрела на лестницу, потом на Грейс. – Это был лорд Рочдейл, верно?
– Да, он, и я вовсе не уверена, что все в порядке. Я так смущена, что не знаю, что делать. – Она помолчала, сделала еще один глубокий вдох и заставила себя убрать из голоса горестные нотки. – Вильгельмина, пожалуйста, не уходи. Я хочу, чтобы вы обе остались, пока не уйдут остальные гости. Мне нужен ваш совет. – Она посмотрела на Беатрис и улыбнулась. – И кроме того, мы должны услышать все о твоей помолвке. Пожалуйста, идемте в гостиную:
Грейс провела подруг в гостиную и постаралась принять самый безмятежный вид для встречи с остальными гостями. Она выдержала еще целый час, пока друзья и знакомые приходили и уходили, оставаясь не дольше предписанных пятнадцати минут. Маргарет, ее падчерица, тоже нанесла ей один из своих редких визитов, и Грейс про себя возблагодарила Господа, что она не приехала раньше, когда Рочдейл еще был здесь. Но Маргарет наверняка услышит об этом, как, похоже, слышала обо всем, что происходило в свете. Несмотря на свою набожность, Маргарет была закоренелой сплетницей. Грейс наверняка ждет еще одна лекция о зле общения с распутниками. Хотя она не сомневалась, что заслужила это, лучше было бы все-таки чтобы Маргарет держала свое мнение при себе.
Марианна и Пенелопа тоже зашли, и Грейс упросила их остаться. Ей нужны были все «веселые вдовы», чтобы помочь понять, что делать с лордом Рочдейлом.
Когда последний из гостей ушел, Грейс позвонила, чтобы принесли свежий чай и пирожные, и пять подруг собрались вокруг чайного стола. Самой важной новостью была помолвка Беатрис с лордом Теином, мужчиной, которого она любила, но считала, что потеряла. Первый раз все они имели возможность поговорить об этом, потому что вскоре после объявления о помолвке на бале-маскараде Беатрис и Тейн исчезли.
– Мы отпраздновали наедине, – сказала Беатрис, ее синие глаза блестели. Рыжеволосая красавица просто светилась счастьем.
Она рассказала подругам, что обручению способствовала ее будущая свекровь, герцогиня Донкастер.
– Она может быть довольно грозной, когда хочет, но на самом деле она чудесная женщина. Я уже очень люблю ее. И герцога.
Из-за важности семьи свадьба должна стать большим и официальным событием, даже несмотря на то, что невеста «немолодая» женщина с двумя детьми. Они планировали провести свадебную церемонию в соборе Святого Георга в сентябре, до окончания парламентской сессии, когда все лорды разъедутся на зиму в свои поместья. Герцогиня пригласила Беатрис провести лето в Хэдбери-Шрке, герцогском поместье в Дербишире.
Было чудесно видеть Беатрис такой счастливой. Грейс была довольна, что любовные романы и Марианны, и Беатрис закончились браком. Ей никогда не нравилась их глупая договоренность искать любовников. И все же…
– Хватит обо мне, – сказала Беатрис, протягивая руку за миндальным пирожным. – Боюсь, я пропустила кое-что значительное в твоей жизни, Грейс. Я просто не могла поверить своим глазам, когда увидела лорда Рочдейла уходящим отсюда. Что происходит?
– Рочдейл снова был здесь? – Пенелопа улыбнулась и стала накручивать на палец шелковистый темный локон. – Ну надо же, он становится настойчивым?
– Да, становится, – ответила Грейс. – До такой степени, что я в полном замешательстве. Я не знаю, что с ним делать.
– Рочдейл преследует тебя? – Беатрис была потрясена. Они ведь говорили о человеке, который сбежал с ее юной племянницей.
Грейс выплеснула остатки холодного чая в миску и налила в чайник свежей горячей воды.
– Как ни странно это звучит, – сказала она, – похоже, что так. Я не могу этого объяснить. Я не утонченная жеманница. Звучит нелепо, что он может желать меня, но он… он утверждает, что это так.
– Господь милосердный, – воскликнула Беатрис. – А мы оставили тебя наедине с ним в Туикнеме.
– Тогда все и началось. По крайней мере, именно тогда он… он поцеловал меня в первый раз. Но я уже несколько недель до этого замечала, что он наблюдает за мной.
– В первый раз? – переспросила Пенелопа. – Я полагаю, это должно означать, что он поцеловал тебя еще раз?
Грейс кивнула.
– У вас уже была близость?
– Нет! Нет, Пенелопа, но это то, чего он хочет.
– А чего хочешь ты? – спросила Вильгельмина.
– Я не знаю! Он так запутал меня. – Надо было бы позволить чаю настояться подольше, но Грейс чувствовала необходимость что-то делать, что-то, что отвлекло бы ее от испытующих взглядов, и поэтому потянулась за пустыми чашками подруг.
– Грейс Марлоу, – с широкой улыбкой произнесла Пенелопа, – ты хочешь сказать, что раздумываешь, не взять ли Рочдейла в любовники?
Грейс наполнила чашку Пенелопы.
– Нет, что ты. Я никогда не смогла бы сделать это. Но…
– Тебе нравится то, что он заставляет тебя чувствовать. – Вильгельмина произнесла это как утверждение, а не вопрос.
Грейс покачала головой:
– Нет, мне вовсе это не нравится. Он заставляет меня чувствовать себя безнравственной. Он заставляет меня забыть, кто я такая.
Вильгельмина подала свою чашку, и Грейс наполнила ее.
– Совсем не безнравственно чувствовать физическое желание, моя дорогая, – сказала герцогиня. – Это совершенно естественно.
– Да, но вначале это может пугать, – заметила Марианна. – Если ты раньше никогда не испытывала настоящую страсть, то это может вызвать у тебя панику, заставить тебя сомневаться, что знаешь себя, Я знаю. Со мной так и случилось. – Она посмотрела на Грейс. – Подозреваю, что для тебя это даже еще труднее. Ты ведь не одобряла все, что мы все делали – нет, не отрицай этого, Грейс, ты знаешь, что не одобряла, – и можно представить, как это ужасно смущает, даже пугает, обнаружить, что ты отвечаешь на поцелуи Рочдейла, даже наслаждаешься ими.
– В этом-то и загвоздка, да? – спросила Вильгельмина. – Тебе нравится, когда он целует тебя, и из-за этого ты чувствуешь себя безнравственной?
Грейс принялась разливать чай и только кивнула, слишком униженная, чтобы признать это вслух.
– Он поцеловал тебя сегодня, прямо перед тем, как уйти, да? – спросила Вильгельмина.
Грейс снова кивнула, не в силах посмотреть подруге в глаза.
– Я так и подумала, – сказала Вильгельмина, – когда увидела, что ты выходишь из темной комнаты сразу после него. Он заставил тебя силой, Грейс? Он затащил тебя в эту комнату против твоей воли?
– Нет, – ответила Грейс, наконец обретя голос. – Все было не так. В первый раз он меня удивил, но никогда не заставлял. Я… я позволяла ему целовать. И каждый раз после этого я ненавидела себя. Это кажется таким грешным. И все же…
– Тебе это нравится.
Грейс посмотрела на Вильгельмину и поняла, что подруги принимали ее интересы близко к сердцу. Она любила их. Им можно доверять. Они не будут смеяться над ней и не будут ругать. Они могут не понять, но они выслушают. И посоветуют. С ними не нужно быть осторожной.
– Да, помоги мне Боже, мне это нравится, – сказала она, и вдруг слова полились из нее безудержным потоком. – Это так чудесно, признаю. Это ни на что не похоже. Все мое тело трепещет. Я как будто утопаю в ощущениях. Признаюсь, я была заинтригована, когда слушала, как вы все говорите о своих мужчинах.
