В тени прибрежных деревьев росла осока, сохранившая влажность и прохладу. Шашлык, Котлетка и Булочка забрались в самую гущу. Какое они испытали удовольствие! Зажигалка радовалась, глядя на них.
      А Черепаху уже ничто больше не отвлекало от зуда под панцирем. Она поспешила к кустам шиповника, стала тереться костяной спиной о его шипы.
      – Кто бы мне помог! – вскричала она в сердцах.
      Послышались крадущиеся шаги, и чей-то голос проговорил:
      – Что за беда у черепахи, которая не была бы столь крупной без обильного корма?
      Черепаха из осторожности заторопилась к воде. Однако никто не погнался за нею, и она обернулась, готовая немедля нырнуть в озеро. Из-за деревьев появился человек с животом не меньше бочки, с большущим ртом и носом, красным, как помидор. Маленькие острые глаза уставились на Черепаху. Глаза улыбнулись, и она не заметила, как они хитры. Все её мысли свелись к одной:
      «А вдруг он знает, как мне избавиться от проклятого зуда?»
      И она рассказала, до чего мучительно чешется у неё под панцирем. Выставив брюхо, Съем Всё, а это был он, молчал. Чревоугодник старался не показать свою радость.
      – Ты не подумала, что тебя могут обмануть? – сказал он с видом заботы о Черепахе. – Тебе подскажут что-нибудь и вволю позабавятся над тобой.
      – А ты, значит, решил, что я всему поверю? Неужели я выгляжу такой глупой? – обиделась Черепаха.
      Съем Всё, словно сожалея о своей ошибке, развёл руками:
      – Я лишь хотел предупредить тебя.
      «Кто предупреждает об обмане, тот не собирается обманывать», – подумала Черепаха. Зуд одолевал её так, что она затрясла головой:
      – О, как чешется!
      Съем Всё наблюдал за ней.
      – Не знаю, чем помочь.
      – Я это уже поняла. Хорошо, что ты не врёшь мне.
      Детина вдруг заломил руки, изображая жалость:
      – Нет, я не могу смотреть, как ты мучаешься. Я знаю средство, но я думал, а что если ты притворяешься, чтобы посмеяться надо мной.
      – Я притворяюсь?! Какой ты глупый! – рассердилась Черепаха. – Так чего ты хочешь за твою помощь?
      При этом она думала: «Когда избавляют от такого страдания, как моё, требуют огромную цену».
      Съем Всё умел говорить медовым голосом, и сейчас умение не подвело его:
      – Я не собираюсь наживаться на несчастье. Я с тебя ничего не возьму.
      У Черепахи сильно забилось сердце. «Он простоват, но не лучше ли ума его бескорыстие? Наконец-то мне встретился тот, кто поможет мне даром, как я помогла многим!» – воскликнула она мысленно.
      Незнакомец, который её несказанно обрадовал, произнёс:
      – Я сделаю так, что твоя проклятая чесотка испарится навсегда!
      Черепаха спросила, что для этого нужно, и услышала:
      – Ты влезешь в мой рюкзак, я отнесу тебя к себе домой. Там я опущу тебя в котёл с водой и поставлю на плиту.
      «Я буду в воде, а не где-нибудь. Отлично!» – подумала она и сказала:
      – Это всё?
      Чревоугодник кивнул:
      – Удастся на славу!
      Черепаха помолчала.
      – Я всегда была в озере или совсем рядом. Как мне покинуть мой родной Тиргартен?
      – Он впрямь чудесен, раз в нём встречаются черепахи весом с козлёнка! – воскликнул Съем Всё с неподдельной искренностью. – Не переживай, мой дом в двух шагах.

      Зажигалка и её друзья, скрытые осокой, слышали разговор. Шашлык, Котлетка и Булочка не могли не знать, для чего служит плита. Да и Зажигалка видела не раз, как её хозяин варил себе суп.
      – Тут где-то недалеко аллея. Я побегу и подниму тревогу, – прошептала она. – Сидите тихо.
      И исчезла в зарослях. А Съем Всё повторял Черепахе, что она лишь ненадолго оставит Тиргартен. Та готова была влезть в рюкзак, но, оглянувшись на озеро, не смогла оторвать от него глаз. Такое приветливое, озеро, казалось, говорило: «Не уходи!» Браконьер начинал терять терпение.
      Кругом же царила безмятежность, благоухали цветы, в небе носились ласточки. В такой приятный день госпожа Розенблюм, конечно же, была в парке. Сегодня она в первый раз надела светло-розовую шляпку, к которой приколола искусственную розу цвета молока. Живые же цветы, считала дама, должны жить, они чувствуют боль, как любое растение и каждое существо.
      Прогуливаясь, госпожа Розенблюм поравнялась с кустами тамариска, цветущими палевыми цветками, как вдруг перед нею выбежала на аллею знакомая Зажигалка. Наклонившись, чтобы лучше её слышать, пожилая дама узнала: кто-то хочет съесть Черепаху. Госпожа Розенблюм сильно встревожилась:
      – Показывай, куда мне идти!
      Она увидела на берегу озера какого-то типа, который подхватил на руки Черепаху, говоря:
      – Я понесу тебя к выходу вдоль озера, чтобы ты видела его как можно дольше.
      Черепаха на этот раз ничего не сказала. Но тут браконьер услышал голос дамы:
      – Отпустите её сейчас же!
      Он обернулся, смерил госпожу Розенблюм нахальным взглядом:
      – Она сама попросила меня помочь ей! – и обратился к Черепахе: – Не так ли?
      Та подтвердила.
      – Но он же съест вас, – дрожащим голосом вымолвила дама.
      Черепаха смотрела на неё с недоумением:
      – Меня? Он станет грызть мой панцирь? – и едва не рассмеялась.
      Госпожу Розенблюм объял ужас:
      – Он сварит из вас суп!
      – Ничего подобного! – вскричал в ярости Съем Всё.
      – О да! – и пожилая дама топнула ногой.
      Черепаха чувствовала себя сбитой с толку. Кого ей слушать?
      – Какой-такой суп? – сказала недоверчиво.
      – Вспомните детство! Разве ваша мама не кормила вас молочным супом? – в отчаянии спросила её госпожа Розенблюм.
      – Ну конечно, – ответила Черепаха. – Как он мне надоел!
      – При чём тут молочная похлёбка? Это будет вкуснейший черепаховый суп! – вырвалось у чревоугодника, который так и видел себя склонившимся над полным булькающим котлом.
      Он понял, что проболтался, но было поздно.

      «Суп из меня?» – Черепаха сигнула из рук детины в озеро, нырнула вглубь. А он, не помня себя оттого, что добыча ускользнула, прыгнул за нею, как был, в одежде. Ныряльщик он был никудышный и поспешил высунуть голову из воды, чтобы не захлебнуться. Его ноги достали дна, но провалились в ил, вода доходила ему почти до рта, он фыркал и отплёвывался.
      – На помощь! – заорал он.
      Над ним стояла на берегу госпожа Розенблюм:
      – Обещайте, что вы никого больше не тронете в Тиргартене.
      – Обещаю! – крикнул браконьер.
      Дама подняла с земли упавшую ветвь, протянула ему конец – тип ухватился за него обеими руками. Госпожа Розенблюм потянула ветвь что было сил и чуть сама не упала в воду, прежде чем грузный детина оказался на берегу. Даже не подумав поблагодарить даму, он понёсся домой переодеваться.
      Зато госпожа Розенблюм увидела радость Зажигалки и её друзей, которые были тут как тут. Раздался и голос Черепахи, всплывшей на поверхность озера. Дама не ожидала, что та поблагодарит её столь горячо, и растрогалась до слёз. Черепаха, взойдя на берег, вздохнула:
      – Какое было бы счастье, если бы у меня ещё и перестало зудеть под панцирем!
      Госпожа Розенблюм улыбнулась:
      – Я приглашаю вас ко мне. Меня вам нечего опасаться.
      У себя дома она напоила гостью чаем с мёдом. Та пропотела, и зуд под панцирем прошёл. Когда дама принесла её назад в Тиргартен, Черепахе показалось: лишь сейчас она поняла, как он удивительно хорош. Она принялась рассказывать Зажигалке, Булочке и Шашлыку с Котлеткой о его красотах, и друзей неудержимо потянуло всё повидать.

      Изо дня в день с рассвета до темноты длилось странствие. Компания открывала в обширном парке новые и новые очаровательные уголки. В самый зной выспишься, словно под высокой кровлей, под раскидистыми вечнозелёными кустами рододендрона, они цвели сейчас белоснежными, пурпурными и фиолетовыми цветами.
      Можно поиграть в прятки среди зарослей садового бамбука, которые поднимаются островами, такими густыми, что и Зажигалке не пролезть меж стеблей. А как было весело догонять друг друга, бегая вокруг стволов стройных кипарисов, буков, каштанов.
      Наигравшись, группка отдыхала поодаль от Большой Платановой Аллеи, как вдруг донёсся шум. Друзья прислушались: где-то разгорался скандал. Самой любопытной оказалась Котлетка:
      – Посмотрим, что случилось?
      Четверо пошли на шум и попали в тень рябин. Несколько дроздов скакали вокруг красавца гриба, который вовсю бранил их:
      – Какой свинство! Так по-хамски вести себя!
      Тут он увидел Зажигалку, Булочку и Котлетку с Шашлыком.
      – Похож я на Шампиньона? – воскликнул горестно гриб. – Эти птицы роются в сухой листве, и на меня летят пыль и прочий мусор!
      Он перевёл дух и произнёс гордо:
      – Все шампиньоны являются на свет в белых пуловерах, но мой был самый белый! Он был белее свежевыпавшего снега! – в голосе Шампиньона вновь зазвучало страдание: – Взгляните, каков мой пуловер теперь. А ведь я приглашён на бал к королеве Луизе!
      Четверо друзей уже и сами заметили, что наряд гриба покрыт пылью. Дрозды объяснили:
      – Мы ищем еду для наших детей, они ждут в гнёздах голодные. А еда – жучки, пауки, червячки. Все прячутся под прошлогодними листьями. Как же нам не рыться в листве?
      Что тут возразить птицам? Вдруг Зажигалке пришла мысль:
      – Мой хозяин клал испачканную одежду в стиральную машину. У нас её нет, но вода-то рядом!
      Шампиньон не сразу оправился от неожиданности.
      – Отдать мой пуловер в стирку? Но вы же сами говорите – нет стиральной машины.
      – Нам поможет Черепаха!
      Зажигалка, её друзья и Шампиньон направились к озеру. Черепаха откликнулась на зов, выслушала, в чём дело, и объявила, что берётся за него. Шампиньон доверил ей свой пуловер, она тут же окунула его в воду.

      Поблизости проплывала под водой золотая рыбка. Она ещё не повзрослела и потому, как положено рыбам этой породы, пока была серой. Её донимало нетерпение.
      «Подумать только, я должна дожидаться моего настоящего одеяния! – сердилась она. – Какое несчастье – носить серое, когда ты – золотая!
      Заметив, что в воду погружается что-то раз за разом, Рыбка вся обратилась в зрение. Её живо заинтересовал пуловер. Черепаха усердно полоскала его, встряхивала над водой и вновь окунала. Вдруг кто-то вырвал пуловер из её лап. Она не растерялась, нырнула, но приметила только тень, быстро скользнувшую в глубину.
      Однако озеро не зря было родным для Черепахи. Она знала под водой все потайные закоулки. И взялась в них заглядывать. Скоро она добралась до скрытого камышом углубления под берегом. Рыбка была там, она уже надела украденный пуловер.
      – Как ты посмела забрать чужое?
      Слова Черепахи не смутили Рыбку, она ответила:
      – А кто позволил стирать в озере грязную одежду? В этой воде живу я и много другого народа.
      Черепаха, желавшая устроить ей головомойку, поняла, что Рыбка права. Приходилось думать ни о чём ином, как об извинении.
      – Я обещаю, что хозяин этой вещи извинится перед тобой.
      Однако Рыбка ни в коем случае не собиралась расставаться с нарядом. Она находила, что пуловер ей весьма идёт. И чтобы отвязаться от Черепахи, заявила:
      – Уж чего легче: за извинение получить вещь. Нет, нужен выкуп!
      – Что ты хочешь?
      В ответ раздалось:
      – Самую жирную, самую лакомую личинку, какая только есть на свете!
      Черепаха возвратилась к друзьям с неприятной новостью. Шампиньон, глядя на Зажигалку, сказал с горьким упрёком:
      – Хорошего послушался совета! Мой пуловер был в пыли, но он у меня был. А что теперь?
      Зажигалка, Шашлык, Котлетка и Булочка стали искать личинок на растениях, какие были им по росту. Попадалась мелочь. Шампиньон воскликнул со слезами:
      – На балу у королевы Луизы будет столько одеяний, сколько гостей. Но я был бы первым в моём пуловере, белом, как свежевыпавший снег!
      Его плач переполняло такое горе, что жалость взяла даже дроздов, которых он давеча бранил. Они тоже приступили к поиску нужной личинки. Дело, в каком они знали толк, так и спорилось. Вот птицы ковырнули край попавшейся ямки, и открылась норка. В ней таилась личинка редкостной величины. Увидевший её воробей расчирикался от восхищения. Мигом слетелись другие воробьи, заголосили:
      – Лучше не бывает! Лучше не бывает!
      Им принялись вторить синицы. Но дрозды оттеснили и тех и других от добычи.
      – Эту личинку не стыдно поднести и королю! – гласило общее мнение.

      В кусте бузины, росшем тут же, скрывалось гнездо дроздов. Любопытный птенец высунулся на шум. Вот бы увидеть невиданную находку! Он так отчаянно вытягивал шею, что перевалился через край гнезда. Находилось оно невысоко, да и птенец был уже не так мал, он вовсю замахал крылышками и приземлился мягко. Но взлететь сил не хватало, он оказался на земле совсем беззащитным. Неровён час его поймает пробегающая собака или схватит ястреб. А ночью он попадётся сове, да и лисы водятся в Тиргартене.
      Родители в тревоге скакали вокруг малыша, прикрывали его крыльями, но подхватить и вернуть его в гнездо они не могли. Остальные птицы, Зажигалка, её друзья, Черепаха не знали, как помочь, и с состраданием беспомощно слушали жалобы бедных дроздов.
      Вдруг кто-то сказал:
      – Я могу отнести его в гнездо.
      Все увидели Белку, скакнувшую к кусту бузины. Булочка, Шашлык и Котлетка всполошились:
      – Это та самая!
      Они рассказали, как Белка заманила их на плот и безжалостно бросила посреди озера под палящим солнцем.
      – Не верьте Белке! – повторяли все трое.
      Но та заявила с твёрдостью:
      – На этот раз я не лгу! Я вправду хочу спасти птенца!
      Белку не отличала злобность. Теперь, когда ей было ясно, что Шашлык, Котлетка и Булочка не станут её добычей, неуёмная алчность отступила. Почему не сделать доброе дело? Она сказала:
      – Я хочу заслужить прощение за обман.
      Родители птенца доверились ей. Всем известно – белки не едят птиц. И, кроме того, что ещё оставалось?

      Белка приблизилась к выпавшему из гнезда птенцу и попросила не бояться её. Затем она повернулась к родителям-дроздам:
      – Пожалуйста, положите личинку туда, где она лежала.
      Птицы от удивления раскрыли клювы, Котлетка переглянулась с Булочкой, Шашлык хмыкнул, а Зажигалка спросила Белку:
      – Но почему?
      – Потому что мне очень дорога её жизнь.
      Белка объяснила: эта личинка из тех, которые превращаются в ночных бабочек – мотыльков.
      – Когда я в моём дупле ложусь спать, Мотылёк, единственное существо во всём Тиргартене, желает мне спокойной ночи. А на заре он шелестит крылышками и говорит: «С добрым утром тебя!» Я рада, что он остаётся до темноты в уютном уголке моего дупла.
      Белка умолкла, и родители птенца тут же возвратили личинку в норку, где её нашли. Они не могли дождаться мига, когда их малыш окажется в гнезде. Все поторапливали Белку, и только Шампиньон негодовал:
      – А моя потеря никого не волнует? Верните мне мой пуловер!
      Зажигалка подошла к нему, попыталась его утешить:
      – Верь мне, я с тобой в твоём горе.
      Эти слова услышала Белка:
      – Но только не обвиняй меня. Вспомни, как ты спасала Булочку и Котлетку с Шашлыком. Так же и я спасаю моего друга. Или у меня нет права?
      – Ну, конечно же, есть! – заверила её Зажигалка.
      Шашлык, Котлетка и Булочка обступили несчастного Шампиньона:
      – Тебя никто не обижает. Тебе жаль наряда, но разве не жалко беспомощную птичку? Пусть она живёт и научится летать!
      Но Шампиньон словно не слышал.
      – Без моего пуловера мне не быть на балу у королевы Луизы. А там будут все грибы Тиргартена, даже дождевики.

      Зажигалка представила ночные огни празднества, королеву Луизу, радостное настроение всех гостей. О, до чего велико горе Шампиньона, который не может быть там!
      – Бедный, мне так жалко тебя! – у Зажигалки хлынули слёзы.
      И как остро запахло бензином. Все птицы взлетели на деревья. Хорошо, что Белка уже отнесла птенца в гнездо.
      Булочка и Котлетка вскричали, что от смрада сейчас упадут в обморок.
      – Её слёзы невыносимы!
      – Я крепче вас, но даже мне плохо, – хрипел Шашлык. Он задыхался.
      Все трое повторяли: что сделать, чтобы Зажигалка перестала плакать? Высказалась Черепаха:
      – Если Рыбке объяснить, почему ей не принесли личинку, она и так отдаст пуловер.
      Черепаха нырнула в озеро. Рыбка уже больше не пряталась, а, наоборот, показывала одеяние подводным жителям. Она поворачивалась так и эдак под их взглядами. И услышала от нового зрителя:
      – Тебе не стыдно хвастать чужим нарядом? Его хозяин вот-вот умрёт от горя. От жалости к нему плачет Зажигалка, а её слёзы – бензин! Его запаха не выносят Булочка, Шашлык и Котлетка, у них удушье.
      Рыбка вновь повернулась перед зрителями, чтобы они ещё раз оглядели пуловер на ней.
      – Где выкуп? – задала она затем вопрос Черепахе.
      Та рассказала с жаром: удалось найти столь удивительно крупную и жирную личинку, каких, должно быть, ещё никто никогда не находил! Но её возвратили в её убежище, чтобы Белка спасла птенца, бедняжка выпал из гнезда.
      Рыбка, которая так вся и затрепетала при первых словах Черепахи, чуть не лопалась от злости:
      – Не принести мне мою самую лучшую на свете личинку! Что за бессовестное издевательство!
      – А ты хотела бы, чтобы несчастный птенец остался на земле? Чтобы его сожрала собака или лисица?
      Черепаха и Рыбка обвиняли и стыдили друг друга.
      – Нельзя радоваться чему-то, если из-за этого страдает другой!
      – А мне, значит, можно страдать без пуловера и вкусной личинки? – раздалось в ответ.
      – Если я не принесу пуловер, Зажигалка не перестанет лить свои горючие слёзы, – понуро пробормотала Черепаха.
      Рыбка произнесла с невинным видом:
      – А что если бы она нырнула? Она увидела бы, как я хороша в пуловере, и сразу перестала бы плакать.

      Расстроенная Черепаха поплыла прочь, как вдруг её заставило обернуться какое-то сильное движение в воде. Что-то тёмное охватило Рыбку и утянуло наверх. Страх пронизал Черепаху. Скорее нырнуть поглубже и затаиться на дне! Но она не поступила так. Борясь со страхом, она подалась к поверхности, осторожно выглянула из воды.
      В озере у берега стоял знакомый ей детина, на сей раз – в болотных резиновых сапогах выше колен. Он держал обеими руками бамбуковый шест с подвешенной к концу сетью в виде корзины. В ней билась Рыбка. Браконьер, довольно ухмыляясь, воскликнул:
      – Есть одна! Ещё с дюжину таких, и у меня будет отличная уха!
      Черепаха тут же ушла под воду. Те, кто нетерпеливо ждал её, узнали о поведении Рыбки и о том, что она попалась браконьеру.
      – Не захотела отдать мой пуловер? – Шампиньон трясся всем телом от гнева. – Так поделом ей!
      Котлетка и Булочка согласились с ним, но Черепаха возразила:
      – Я думаю иначе. Рыбка в той же беде, в какой недавно была я. Этот тип хочет сварить из неё суп.
      Шашлык вдруг обнял Котлетку:
      – Любовь моя, сколько моих братьев шашлыков было съедено! И потому когда я слышу, что кого-то хотят съесть, я не нахожу себе места от сострадания.
      – Так чего же мы тогда ждём? – вскричала Зажигалка. Она больше не плакала. – Только бы не опоздать! – и обратилась к дроздам, воробьям, синицам: – Ищите старушку в шляпке с цветком! Она может быть недалеко.
      Птицы разлетелись на поиски госпожи Розенблюм. А Зажигалка, Шашлык с Котлеткой и Булочка поспешили за Черепахой к месту, где она видела браконьера. Шампиньон проводил уходящих словами:
      – Не забудьте забрать мой пуловер! Я пошёл бы с вами, но не могу же я идти в нижнем белье. Это неприлично.

      Над водой склонялись синие цветы береговой вероники. Друзья, прячась под ней, шли вдоль берега. Веронику сменила невысокая, но густая трава, в ней лежал пластиковый мешок, и было видно, что он не пустой. Подобравшись к нему поближе, друзья увидели впереди спину детины, стоящего в воде. Он наклонился, запуская поглубже сачок на длинном шесте.
      Черепаха, не теряя времени, устремилась к мешку. Крепко сжав челюстями его край, она попятилась, таща мешок за собой. Меж тем Съем Всё раз за разом погружал в воду сачок, предвкушая: сейчас в нём затрепещет рыбина!
      А пойманная Рыбка, которую Черепаха за хвост уже вытащила из мешка, предстала перед компанией.
      – Отдашь пуловер?
      Рыбка развела в стороны плавники:
      – Конечно, раз он вам так нужен. Мне бы только в воду поскорее.
      Она принялась стаскивать с себя пуловер. Зажигалка с радостью помогала ей:
      – Ты исправилась!
      – Поспешим, пока тип не заметил пропажу – Черепаха снова держала Рыбку за хвост. Шашлык подсунул под неё обломок ветки, за другой его конец взялись Котлетка и Булочка, а Зажигалка ухватила Рыбку за голову:
      – Раз, два, три!
      Живую ношу приподняли, и Черепаха попятилась к озеру. Процессия не останавливалась, пока задние ноги Черепахи не оказались в воде. Последнее усилие друзей – и Рыбка соскользнула в воду. Спустя минуту счастливица показалась на поверхности озера:
      – Мой привет хозяину пуловера!

      Тем временем птицы увидели госпожу Розенблюм, сидящую на скамейке, и с громким щебетом запорхали вокруг, а одна синица села на её новую шляпку. Старушка стала доставать из сумки пакетики с кормом. Её знают все живущие в парке птицы: малиновки, зяблики, вьюрки, поползни, щеглы, трясогузки. И кто только ещё не подлетает к ней! Потому пакетики всегда полны семечками подсолнухов, овсяными хлопьями, дроблёными арахисом и миндалём, просом, пшеном, рисом. На сей раз, однако, от госпожи Розенблюм ждали не угощения. Дрозды сказали: кто-то поймал Рыбку.
      Пожилая дама в волнении встала со скамейки:
      – Где это случилось?
      Воробьи зачирикали:
      – Тип там! Тип там!
      Перелетая с куста на куст, они повели госпожу Розенблюм к месту, где Съем Всё запускал в озеро сачок. Добыча больше не попадалась, и он был зол, как вдруг словно какая-то тяжесть задержала движение шеста. Браконьер потянул сильнее, и тут же шест с лёгкостью поднялся, выхватив из воды сетчатую корзину, в которой опять ничего не было.
      На дне озера посмеивалась Черепаха. Это она придержала сеть, а потом выпустила её. Но алчный Съем Всё думал своё: «Какая здоровенная рыбина едва не досталась мне!» Вместе с ругательством у него вырвалось:
      – И сумела же уйти!
      В этот миг вокруг него и над ним защебетали птицы, и голос, который он узнал, спросил:
      – Что тут делается?
      К озеру подошла пожилая дама, чьё лицо не светилось приветливостью. Она пристально смотрела на браконьера, стоящего в болотных сапогах в воде.
      – У меня из кармана выпал кошелёк, и я достаю его со дна, – сказал тот, не моргнув глазом.
      – Удивительно, – произнесла госпожа Розенблюм без всякого удивления. – Шест, который вы держите, длиной метра три. Я никогда не слышала, чтобы кошелёк, если он выпадает из кармана, отскакивал на три метра.
      У детины щёки побелели от злости, но нос оставался по-прежнему красным.
      – Вы хотите сказать, что я лгу? – вскричал Съем Всё с развязностью отпетого наглеца.
      – Я хочу сказать, что надо бы вызвать полицию, – вымолвила госпожа Розенблюм самым мягким голосом, каким только могут говорить добрые пожилые дамы.
      – У человека выпал из кармана его собственный кошелёк, и кто-то уже хочет вызвать полицию! – тип, словно недоумевая, покачал головой. – Если так отрывать полицию от работы, преступники разгуляются, – добавил он, спеша убраться со своим сачком.

      Из-под кустов появились Зажигалка, Булочка, Шашлык и Котлетка, из озера вышла на берег Черепаха. Госпожа Розенблюм наклонилась, друзья рассказали ей о пуловере и о Рыбке. До чего же им было приятно услышать похвалу:
      – Как я рада, что вы спасли Рыбку! – воскликнула госпожа Розенблюм.
      И тут же все отправились к Шампиньону, который, пожалуй, уже и не надеялся увидеть свой пуловер. Его несла на костяной спине Черепаха.
      Гриб узнал от птиц, что друзья торопятся к нему не с пустыми руками, и затанцевал.
      – Счастье всё ближе, ближе! – восклицал он.
      И чуть не упал в обморок, когда перед ним оказался его наряд.
      – Что вы мне принесли? Он грязнее, чем был до того, как я отдал его стирать!
      На дереве застрекотала Сорока:
      – Не угодили, а? Какой избалованный гриб! – затем она добавила: – А пуловер и впрямь буро-зелёный. Тряпка да и только.
      Черепаха чувствовала себя виноватой:
      – Как я старалась выстирать его!
      – Не кори себя, – сказала ей госпожа Розенблюм, – ты не знала, что белое так просто не стирают – белизна теряется.
      Шампиньон рыдал. Силы оставили его. Он проговорил еле слышно:
      – Во всём мире нет гриба несчастнее меня. Где прекрасная пора, когда я был в моём пуловере? Почему время не повернёт вспять…
      Собравшийся постучать по старой осине дятел разобрал слово «время» и взлетел на дуб, в чьём стволе были устроены часы для обитателей Тиргартена. Часы находились за дверцей из коры. Дятел открыл дверцу и объявил:
      – Три часа пополудни.
      – Уже три! – вырвалось у Шампиньона. – Все приглашённые к королеве примеряют наряды перед зеркалами. И лишь один я… – рыдание не дало ему договорить.
      Госпожа Розенблюм попросила его успокоиться.
      – Вы увидите, что ваше горе не так уж страшно. Но мне нужно взять ваш пуловер домой.
      – Что вы хотите с ним сделать? – вымолвил Шампиньон разбитым голосом.
      – Всё сделает стиральная машина.

      Ожидая, когда вернётся госпожа Розенблюм, гриб чуть не каждую минуту спрашивал у Дятла время. Тот перестал закрывать дверцу часов и сидел возле них на стволе дуба. С ветви на ветвь перескакивала Сорока и донимала Шампиньона:
      – Зачем так волноваться? Она придёт вовремя. – Однако тут же добавляла: – А если она придёт слишком поздно?
      Зажигалка и Черепаха, Шашлык, Котлетка и Булочка, Белка, Дятел, другие птицы – все нетерпеливо дожидались госпожу Розенблюм. А вдруг она в самом деле опоздает?
      Когда донеслись шаги, голоса смолкли. Зашуршала трава, зашелестели кусты. Пожилая дама приблизилась к грибу. Наклонившись, она протягивала ему его наряд. Глядя на него, Шампиньон зажмурился, и прошла целая минута, прежде чем он снова стал рассматривать пуловер.
      – Безупречная белизна! – он подпрыгнул бы, как заяц, если бы не был грибом.
      Ему уже не терпелось показаться на балу, и он теперь непрестанно спрашивал Дятла, не остановились ли часы.
      Наконец стемнело. Остров Луизы, на который ведут три моста, озарило волшебное сияние светильников, налитых ароматным маслом. Перед пьедесталом, на каком стоит молодая прекрасная королева, появились празднично накрытые столы. По пожеланию её величества на воду были спущены плоты с кушаньями для всех тех, кто живёт в озёрах и протоках Тиргартена.
      Позади пьедестала открылся ход, до того скрываемый раздвижными плитами, и из покоев подземного дворца стали выходить придворные дамы и кавалеры. Пьедестал же делался ниже и ниже, плавно погружаясь в землю. Ещё миг, и королева Луиза в приподнятом настроении ступила на площадку, более обворожительная, чем всегда.
      Сколько гостей собралось на острове! Её величеству кланялись Герцогиня Грациозных Ос, Граф Бабочек, Баронесса Тюльпанов и иные сановитые особы, каждую сопровождало множество родственников. Пришли на бал тоненькие голубые ёлочки и деревце ауреа, чья янтарная хвоя вскоре должна обратиться в светло-зелёную. Каких только не было одеяний!
      Королева, конечно, уже давно привыкла и к пышности, и к скромности, вряд ли её можно было удивить. Однако когда невдалеке показался Шампиньон, взгляд её величества остановился на нём. Гриб и раньше бывал здесь на балах, но подобного не случалось.
      – Подойдите ко мне, мой дорогой, – произнесла королева. Ей успели рассказать историю с нарядом, но она не подала вида, что знает её. – Какой на вас изумительно белый пуловер! Белее, чем взбитые сливки. Белее, чем утренний свежевыпавший снег! – и королева ослепительно улыбнулась.