— Ручаюсь, что это человеческая кровь, — сказала она. Она протянула нож одному из гвардейцев и сказала: — Баннерджи, вытри клинок насухо и отправь кровь в лабораторию. Я хочу, чтобы там сделали ее анализ. Я узнаю, насколько близок мне этот человек и сколько в нем человеческого… и насколько он отличается от меня.
Эдрик Штурман тем временем извлек из сумки кусок ткани и перевязал рану, а другим куском материи заткнул отверстие в баке.
— Насколько я тебе близок? — закричал он, не сводя воспаленного взгляда с Алии. — Настолько, насколько я несу бремя жизни. Но во мне нет темной памяти о дикости — и этим я отличаюсь от тебя!
— Думаю, что у тебя есть и другое бремя, которого лишена я, — сказала Алия. — Что ты думаешь, Хаит? — спросила она, обращаясь к Дункану.
Он ответил вопросом на вопрос:
— Почему вы меня так называете?
— Хаит? — переспросила она. — Но разве тебя зовут не так?
— Да, — неохотно признал Дункан.
— Ты можешь ответить на мой вопрос? — раздраженно проговорила Алия.
— Воздух, которым дышит этот навигатор, насыщен меланжей. Это говорит о нем многое.
— А те капсулы, которые он то и дело бросает в рот, — продолжала допрос Алия, — они не добавляют штрихи к общей картине?
— Я бы сказал, что это просто дополнительные дозы пряности, — согласился Дункан.
— Дозировка, которой навигатор поддерживает свою жизнь, стимулирует его воображение, — сказала Алия. — Как ты это расцениваешь?
Дункан глубоко вздохнул, в его облике появилось типичное для ментата отчуждение. Наконец он снова заговорил:
— Навигатор Гильдии пользуется пряностью, чтобы усилить способность к предзнанию. Без этих способностей он не в состоянии прокладывать безопасные маршруты своих кораблей. Чтобы исполнять свои обязанности, он со временем должен потреблять все больше и больше меланжи…
— Потребность в дозе должна увеличиваться с быстротой, которая регулируется давлением внешней необходимости, — сказала Алия. — То же самое ощущаем и мы — я и мой брат.
— Вы глупцы! — закричал Эдрик.
Алия обернулась и метнула гневный взгляд на навигатора, плавающего в своем баке. Концентрация оранжевого газа явно уменьшилась, и он стал прозрачнее.
— Ты выбрал себе защитника? — спросила она.
— Я выбираю Преподобную Мать, которую вы держите в тюрьме, — огрызнулся Эдрик. — Гайус Хелен Мохиам.
— Очень хорошо, — согласилась Алия и обратилась к капитану: — Возьмите посла под стражу и не спускайте с него глаз до начала суда. Ежедневно докладывать мне о его действиях. Кроме того, возьмите пробу газа из бака на анализ. Замените газ на чистый воздух Арракиса.
— Вы не можете этого сделать! — забеспокоился навигатор. — Не должны, не имеете права!
— Почему нет? — поинтересовалась Алия. — Неужели это убьет вас?
— Вы же знаете, что нет, — прошипел он, приблизив лицо к прозрачной стенке бака.
— Это лишит вас способности к оракульским прозрениям, — сказал Дункан Айдахо.
— Вы бесчеловечны! — воскликнул Эдрик. Он трясся от нервного возбуждения.
— Человечность? — переспросила Алия. — Что это еще за детский лепет про какую-то человечность? Ты проиграл и только поэтому обратился к этому сильному внутреннему чувству, оскорбленному внешним насилием. Ха! Вот что я скажу тебе, игрок: человечность — это шаткий аргумент, соломинка, за которую хватается неудачник. Ты не смог просчитать последствия, игрок.
— Как вы меня назвали? — спросил Эдрик. Дрожь чувствовалась даже в механически преобразованном голосе. Навигатор был потрясен.
— Игроком! — отрезала Алия. — Можете считать это комплиментом.
— Вы шутите, — запротестовал Эдрик.
— Игроки и экологи — единственные люди на свете, которые действительно просчитывают последствия, — сказала Алия. — Мы — оракулы — всегда игроки. Мы всегда на один шаг опережаем политиков и бизнесменов. Это я говорю вам со всей серьезностью.
Навигатор покачал головой, отчего все его тело совершило какое-то рыбье движение.
— Я прошу вас не лишать меня пряности, которой я дышу, — взмолился он.
— Чем вы заплатите мне за такую милость? — спросила Алия.
— Заплачу?
— Правительство моего брата вообще склонно к сделкам. Оно любит торговаться, — сказала Алия.
— Я должен платить? — повторил Эдрик, на этот раз громче.
— Если мы завели об этом речь, — наставительным тоном произнесла Алия, — то торгуются абсолютно все правительства. «Богатство преодолевает все» — как любил говаривать мой отец. — Она искоса взглянула на Дункана. Его металлические глаза были закрыты. Эта расслабленная поза придавала ему на удивление человеческий облик, маскируя субстанцию гхола, из которой он был слеплен.
Словно почувствовав ее взгляд, Дункан поднял веки. Металлические глаза, блеснув, обратились на Алию.
— Правительства всегда, что для них очень удобно, не замечают собственной несправедливости, — сказал он. — Так меня учили. Разве вы не видите, что играете в их игру?
От гнева у Алии порозовели щеки.
— Ты мог бы и не задавать таких вопросов! — вспылила она.
— Когда сила затыкает рот исследованию, — сказал Дункан, — наступает смерть цивилизации.
Алия бросила на него недовольный взгляд, но сумела быстро взять себя в руки. Какая банальность!
Эдрик во все глаза смотрел на гхола. Навигатор изогнулся всем телом, не отрываясь от двоих людей, стоявших возле его бака.
— Хаит, — произнес Эдрик, — ты не откажешься помочь в моей защите?
Алия взвилась как ужаленная.
— Вы слишком многое себе позволяете, посол!
— Неужели? — спросил посол, испытующе глядя на Дункана.
— Да, это верно, — согласился с Алией Дункан. — Я был подарен Дому Атрейдесов — бесплатно отдан, бесплатно принят. Вы не можете больше рассчитывать на мою службу.
— Надо немедленно поставить в известность моего брата, — вкрадчиво произнесла Алия. — Его суждение, в конце концов, перевешивает все остальные.
— Вы слишком легко понимаете закон, — проворчал навигатор. — Его язык прост настолько, что даже самый необразованный гражданин способен его понять.
— Язык закона, — сказала Алия, — означает ровно то, что имеет в виду мой брат.
Жестом дав всем понять, что с этим делом покончено, она отвернулась, приказав гвардейцам оставаться на месте, и направилась к помосту. Дойдя до него, она обернулась.
— Хаит, вы пойдете со мной.
Дункан пожал плечами и отделился от солдат. Он слышал, как за его спиной гвардейцы прицепили шнур к баку навигатора и потащили его прочь из аудиенц-зала. Потом в помещение вошли другие стражники и принялись убирать мертвые тела, чтобы в другом месте забрать их воду.
Солдаты Алии были, в конце концов, настоящими фрименами.
Новая глава. Дистранс
Гвардейцы беспорядочно толпились на переднем дворе, люди были возбуждены, слухи передавались из уст в уста, стоял неумолчный невнятный гомон.
Обе полные луны уже поднялись, но они висели в небе с той стороны прохода, по которому Пауль вернулся в убежище, где не было ни одного окна. В холле царила темнота, немного рассеиваемая светом, падавшим из открытой двери зала допросов. Отсутствие освещения диктовалось соображениями безопасности. В темноте трудно попасть в цель.
Слухи о драке возле дома Отгейма обогнали Пауля, и теперь из помещения охраны послышался взрыв восклицаний — люди узнали о возвращении Императора. Гвардейцы махали руками, и силуэты их четко выделялись на фоне освещенного дверного проема.
Впереди Пауля шли два воина Стилгара, которые, подхватив под руки, волокли между собой Биджаза. Короткие ножки карлика не должны были задержать императорское действо. Биджаз, оправившийся от страха, метал по сторонам быстрые взгляды — настороженные и любопытные.
— Немедленно соберите Совет Наибов, — приказал Пауль, войдя в зал. — Выключите весь свет, оставьте его только там, в углу, — он протянул вперед руку, — где мы будем допрашивать Биджаза.
— Вы не можете допрашивать человека-дистранса. — Гротескное проявление чувства собственного достоинства вызвало смех у стражи.
— Слушайте его, — сказал кто-то. — Вы хотите его послушать?
— Усадите его, — приказал Пауль. — Стилгар! Где Стилгар?
— Отправился за наибами, сир, — сказал стоявший за спиной Императора человек.
Пауль узнал голос Баннерджи, обернулся и спросил:
— У вас готово записывающее дистранс устройство?
— Все готово, сир. — Баннерджи жестом указал на адъютанта, несшего тонкую записывающую трубку с мотком проволоки шиги на конце.
Пауль взглянул на карлика, стоявшего теперь между двумя бесстрастными гвардейцами, плавающий светильник ярко освещал всех троих. На лбу Биджаза выступили крупные капли пота. Сейчас карлик выглядел как совершенное творение — словно та цель, которую преследовали тлейлаксы, создавая его, проступила наружу через кожу недомерка. Под маской трусости и комичности прячется сила, вдруг осознал Пауль.
— Ты действительно работаешь дистрансом? — спросил Пауль.
— Многие создания выступают в роли дистрансов, сир, — ответил Биджаз. — Любое существо, обладающее голосом и нервной системой, может быть дистрансом. Вы должны это знать. Вы же знаете все.
— Но не это, — произнес один из гвардейцев, стоявших слева от Баннерджи, и толкнул товарища в бок.
Пауль подумал о кодовом слове, которое Отгейм вывел путем умозаключений, — имя одного из убитых, Джеймис. Пауль не хотел произносить это слово вслух, чтобы испытать карлика. Было что-то унизительное в использовании человека — пусть даже такого, как этот, — в роли дистранса.
— Установите на записывающем устройстве режим немедленного перевода, — распорядился Пауль.
Стоявший рядом с Баннерджи гвардеец отрегулировал прибор.
— Джеймис, — произнес Пауль.
Биджаз оцепенел. С губ его сорвался слабый, но резкий звук. Глаза остекленели. Звук странно ундулировал, меняясь по высоте.
Пауль, не отрываясь, смотрел на устройство, из которого заговорил высокий голос. Голос говорил медленно, с длинными паузами, словно человек, произносивший слова, очень устал.
— Тибана был последователем сократовского христианства, — вещал тихий голос. — Вероятно, он был уроженцем IV Анбус и жил между восьмым и девятым веками, скорее всего в правление Коррино II. До наших дней дошло всего несколько сочинений Тибаны, откуда и взят следующий фрагмент: «Сердца всех людей обитают в одной глуши». Это надо помнить, если хочешь разоблачить предательство.
Пауль всмотрелся в лица ничего не понимающих помощников и гвардейцев. Он не сказал им, какие сведения скрывает Биджаз, и они не знали, чего ждать. Но будут ли названы карликом имена ныне живущих людей?
— Фримены отдаленной пустыни возродили обычай кровавых жертв Шаи-Хулуду. — Голос из раструба сопровождал тонкий свист карлика. — Они утверждают, что Император и его сестра — одна плоть, они срослись спинами, и с одной стороны это мужчина, а с другой — женщина.
Пауль увидел, что все взгляды обратились на него. Внезапно он почувствовал, что существует во сне, управляемом каким-то иным сознанием, и что он мог бы мгновенно забыть все и потеряться в глубинах чуждого сознания.
— Император и его сестра должны умереть одновременно, чтобы сделать миф реальностью, — сипел раструб. — Слова панегириста Отмо повторяют на тайных проповедях: «Муад'Диб — это буря Кориолиса, — говорят они. — Он — ветер, несущий смерть в своем чреве. Алия — молния, которая бьет из песка в темное небо». И они кричат: «Выключите свет, ибо наступил день!» Это сигнал, который прозвучит, когда надо будет напасть.
Пауль подумал об этом древнем ритуале, мистическом, сплетенном с народной памятью — старые слова, старые обычаи, забытый смысл — кровавая игра идей во Времени. Идеи… идеи — в них заложены великие силы. Они могут сметать с лица земли цивилизации, но они же могут пролить ослепительный свет, оживить умы и восславить жизнь на многие столетия. Он взглянул на карлика и увидел молодые глаза на старом лице. Глаза были совершенно синие! Значит, и этот карлик зависит от меланжи. Что это может значить? Он принялся внимательно изучать глаза, полностью синие глаза, к которым сбегались морщинки у висков. Какая большая у него голова. Средоточием же лица был рот, сложенные губы которого продолжали издавать монотонный высокий свист.
Имена,подумал Пауль.
Переходи к именам.
— Среди наибов есть предатели — это Бикурос и Кагуэйт. Это Джейдида, секретарь Отмо.
Пауль заметил, что все вокруг напряглись в нервном ожидании. Теперь гвардейцы и адъютанты поняли, что здесь на самом деле происходит. Баннерджи сделал полшага вперед и пылающим взором уставился на карлика.
Баннерджи тоже? —удивился Пауль. Он был одержим чувством опасности.
Бикурос, Кагуэйт, Джейдида!
— Это Абумоджандис, адъютант Баннерджи, — продолжал Биджаз. — Это Элдис…
Рядом с Паулем произошло какое-то движение, он ожидал нападения, но не думал, что все случится именно так. Баннерджи вдруг резко повернулся боком и встал между Паулем и адъютантом, державшим прибор. Из раструба инструмента вырвался сноп пламени, ударивший Баннерджи в бок. Высокий голос, раздававшийся из трубы, смолк, хотя Биджаз продолжал непрерывно издавать прежний свист. Пауль мгновенно обнажил стилет, вытащив его из ножен, спрятанных а левом рукаве. Клинок молниеносно вонзился в горло предателя. Баннерджи упал на руки Пауля, прошептав:
— Милорд, я не успел…
Адъютант лежал на полу, раскинув руки, на которые успели наступить несколько гвардейцев. Человек был мертв. Теперь Пауль узнал его: Абумоджандис, из фрименского сиетча Балак. Список Отгейма оказался точен — все они предатели.
Медики приняли Баннерджи из рук Пауля.
В этот момент до Императора дошло, что Биджаз по-прежнему продолжает монотонно свистеть. Но прибор дистранса умолк, видимо, навсегда.
— Кто-нибудь, принесите другой прибор, — рявкнул Пауль. — И попробуйте пока заткнуть эту тварь!
Но, отдавая этот приказ, Пауль прекрасно понимал, что карлика невозможно остановить, пока он не прочтет послание до конца. Билет был только в один конец — если рассказ начинался, прервать его и обратить вспять было невозможно. Придется начинать все сначала.
— Отведите его в другую комнату, — приказал Пауль. Суета, вызванная его приказом, усугубилась прибытием наибов, членов фрименского Совета Сиетчей. Процессию возглавлял Стилгар. Теперь он был одет в официальное одеяние — мрачная фигура, увенчанная буйной шапкой черных волос. Обветренное лицо, массивный нос и словно вырубленные из камня скулы хранили выражение постоянной готовности к бою.
— Милорд, — обратился он к Паулю, — что…
Пауль, не сказав ни слова, ответил жестом и так же молча оглядел процессию. Бикуроса и Кагуэйта среди прибывших не было.
— Где Бикурос и Кагуэйт? — спросил он.
— Они отбыли в пустыню, чтобы доставить наблюдателя для Кизарата, — ответил Стилгар. — Они ушли, когда мы были… в городе.
— Наблюдателя? — спросил Пауль. — Кого именно? Спрашивая, он уже заранее знал ответ на этот вопрос.
— Но, милорд, — ответил Стилгар, — вы же знаете, что Отмо назначил свою помощницу, Джейдиду.
— Значит, они решили улизнуть, — констатировал Пауль. Он заметил, что медики принесли носилки, и уставил в одного из врачей вопрошающий взгляд.
— Он будет жить, милорд, — ответил врач. — Предатель воспользовался режущим лучом, но ваш кинжал вовремя поразил негодяя.
— Этот человек заслонил меня своим телом. Позаботьтесь, чтобы он ни в чем не нуждался, — приказал Пауль.
— Слушаюсь, милорд. — Медики вынесли носилки из зала.
— Среди наибов есть предатели, — произнес Пауль. — Среди них Бикурос и Кагуэйт. А также Джейдида. Я не рассчитываю, что вы их поймаете, но погоню все же отрядите.
Стилгар собрался выполнить распоряжение.
— Да, и найдите Элдиса, — добавил Пауль.
— Смотрителя тюрьмы? — удивленно осведомился остановившийся Стилгар.
— Ты знаешь другого Элдиса? — язвительно осведомился Пауль.
— Но он тоже ушел с той же партией в пустыню, — доложил Стилгар. — Он говорил о визите в…
— Пошлите за ним, — прорычал Пауль.
— Слушаюсь. — Стилгар поспешно вышел из зала.
Пауль посмотрел на собравшихся наибов в богатых одеяниях. Они сильно изменились со времен эпохи сиетчей. Наибы выжидающе смотрели на Пауля. Все молчали.
В любом случае Пауль чувствовал стать истинного фримена, которую наибы скрывали под маской пустынных гедонистов, наслаждающихся вещами, едва ли доступными большинству людей. Он видел, какие взгляды бросают они в направлении двери, куда увели Биджаза. Свистящий пронзительный звук продолжал беспрерывно звучать. Некоторые наибы смотрели в окно, открывавшееся в один из огороженных садов Убежища. Во взглядах чувствовалось внутреннее напряжение. Они не любили зданий, эти люди. Никакие экзотические удовольствия не могли изменить этой привычки. Они чувствовали себя не в своей тарелке, оказавшись в пространстве, окруженном стенами, искусственно возведенными на поверхности земли. Дайте им пещеру, вырубленную в скалах Арракиса, и они сразу успокоятся.
Пауль поочередно всматривался в лица: Хобарс, Раджифири, Саджид, Умбу, Легг… Имена очень важны для фрименов, ибо каждое из них привязано к определенному месту на Дюне — сиетч Умбу, впадина Раджифири…
Он перевел внимательный взгляд на лицо Раджифири, вспомнив былого грубого и бородатого командира второго эшелона в битве при Арракине. Теперь Раджифири был одет с безупречным щегольством в накидку из паратского шелка. Накидка была расстегнута до пояса, позволяя любоваться превосходно выстиранной и украшенной несравненной вышивкой рубашкой, увешанной блестящими зелеными драгоценными камнями. Талию подчеркивал пурпурный пояс, блиставший по краям золотыми заклепками. Рукава, выступавшие через боковые прорези в накидке, были собраны в пышные складки темной, черно-зеленой, очень дорогой ткани.
Черно-зеленый цвет был цветом знамени Дома Атрейдесов и означал, что носивший эти цвета человек верен своему Императору. Но теперь Пауль сомневался, что эта верность проникает глубже тонкой ткани роскошной рубашки.
Тем временем писк карлика смолк.
Пауль вкратце обрисовал наибам спожившуюся ситуацию, продолжая вглядываться в их лица. Реакция любого из них могла многое сказать об истинных намерениях тренированному наблюдателю. Но их было слишком много, чтобы можно было охватить все лица одним взглядом, да и к тому же мешали бьющие через край эмоции, сродни тем, какие бушуют на поле битвы. Пауль видел, что это волнение воспламенило старые привычки наибов. Имперская шелуха начала стремительно сползать с них, обнажая подлинную суть.
Наибы наперебой принялись протестовать, изъявляя свою преданность.
Взмахом руки он приказал им замолчать, притушив вспыхнувший было огонь.
— Вы останетесь здесь и будете через дверной проем смотреть на допрос карлика.
Когда он повернулся, чтобы выйти в соседнее помещение, справа послышался какой-то шум. Сквозь ряды наибов в зал вломился высокий плечистый Стилгар.
— Их преследуют, милорд, — сказал он, встав перед Паулем. — Должен сказать, что если бы на их месте был я, то вы ни за что не поймали бы меня, милорд… а эти люди в пустыне не менее опытны, чем я.
— Ты отправил в погоню людей, которые тоже так думают? Стилгар удивленно вскинул брови.
— Прости, Стилгар. Конечно, ты все сделал правильно, — сказал Пауль. — Как, по-твоему, поступят беглецы?
— Вы знаете ответ не хуже меня, сир.
Пауль удрученно кивнул. Эта смертельно опасная группа, должно быть, имеет друзей на других планетах, в Гильдии, в Бене Гессерит, а может быть, даже и в Совете Земель. Его противники на других планетах, Пауль доподлинно знал это, сделают все, что в их силах — не выставляя напоказ свои действия, — чтобы ослабить власть Императора. Они не прочь попытаться приютить горстку беглецов с Арракиса.
— Дайте им два дня, и они покинут Арракис, — сказал Пауль.
— Может быть, нам стоит сначала дослушать карлика? — спросил Стилгар. Он повернул голову к двери.
Пауль последовал его совету и первым направился в соседний зал. Биджаз сидел на низком диване у противоположной стены на скрещенных ногах. По его большому, с крупными чертами лицу было видно, что он просто наслаждается передышкой. Несмотря на видимую расслабленность, Пауль заметил в нем и харизматическую настороженность, напомнившую Паулю о древних идолах. Рядом с Биджазом, вытянувшись в струнку, стояли сторожившие его гвардейцы. Один из них неуверенно шагнул вперед, держа в руках новый прибор.
Стилгар взял дистранс, осмотрел его и кивнул Паулю.
Биджаз взглянул на Пауля и осклабился.
— Ну что, — сказал он, — вы много узнали?
Он не понял, что мы пропустили почти всю информацию,подумал Пауль.
— Мы хотим повторить все сначала, — сказал Пауль.
— И чего вы этим добьетесь? — спросил Биджаз. — Информация будет абсолютно такой же.
— Мы хотим убедиться в ее истинности, — произнес Стилгар.
— Кто же тот неотесанный мужлан, который так домогается истины? — спросил Биджаз.
Стилгар схватился за рукоять ножа.
— Разве он не понимает, что Императору нужна победа, а не истина? — хитро склонив голову, проговорил карлик.
— Придержи язык, не то я его отрежу, — пригрозил Стилгар.
Биджаз метнул испуганный взгляд на Пауля.
— Вы позволите ему это сделать, сир?
— И что бы ты стал делать, не окажись я рядом? — спросил Пауль, чтобы разрядить обстановку.
Но Стилгар резко дернул подбородком.
— Не время для шуток, милорд. Давайте начнем. Пауль сделал глубокий вдох и произнес:
— Джеймис.
Император сказал ключевое слово, которое должно было погрузить карлика в транс, но Биджаз как ни в чем не бывало продолжал, моргая, смотреть на Пауля.
— Джеймис, — повторил Пауль. Никакой реакции не последовало.
— Почему вы повторяете имя своего ушедшего друга? — спросил Стилгар.
— Это ключ к дистрансу, — ответил Пауль и повторил то же в третий раз: — Джеймис.
Биджаз бодрствовал.
— Дистранс очищен, — сказал Стилгар, воинственно оглядев гвардейцев. — Послание стерто.
— Как это могло произойти, Биджаз? — спросил Пауль, подавляя разгоравшуюся в нем ярость.
— У меня резко заболела голова, когда убийца напал на вас, — ответил Биджаз.
— В приборе для дистранса был зашифрован стирающий сигнал, — догадался Пауль. — Это означает, что они уже давно готовились убить меня. — Он кивнул, утверждаясь в этой мысли, и, повернувшись к Стилгару и понизив голос, сообщил ему, что сказал Отгейм об Отмо Панегиристе.
— Он предатель? — спросил пораженный Стилгар. — И он тоже? — Он сурово нахмурил брови. — Я разрежу его на куски.
— Нет, — отрицательно качнул головой Пауль. — Биджаз потерял послание и…
— Тогда мы получим признание от Отмо — как бы трудно это ни было, — настаивал на своем Стилгар.
— Ты думаешь, они не подготовились к такому повороту событий? — спросил Пауль.
— Но тогда как же…
— Есть другие способы выкурить отсюда наших врагов, — произнес Пауль. — Сколько времени, Стилгар?
— Скоро рассвет. — Он оглянулся и посмотрел на лица наибов. — Но что вы задумали, милорд?
— Камнесжигатель, — сказал Пауль. — Надо созвать здесь заседание Совета Земель с участием наибов и наблюдателя Гильдии.
— Они не найдут доказательств наличия радиоактивных материалов в камнесжигателе, сир, — сказал Стилгар. — Все дело представят как клевету, и как мы докажем, что фоновая радиация отличается от…
— И все же это был камнесжигатель, — упрямо повторил Пауль. — Нет иного способа воспламенить камнесжигатель. Кто-то играет в очень опасные игры. И наверняка остались следы его доставки сюда. Эти люди оставили не менее отчетливые следы, чем оставляет птица в грязи.
— Птица в грязи, милорд?
— Не обращай внимания, Стил, — сказал Пауль. — Это можно проследить. Камнесжигатель доставлен сюда лайнером Гильдии; это надо хорошенько помнить. Гильдии придется ответить на этот вопрос Совета Земель. Ни один договор или торговое соглашение не могут быть подписаны, пока…
— Пряность, милорд, — сказал Стилгар.
— Естественно, мы полностью прекратим отгрузку пряности, — согласился Пауль. — Посмотрим, как им это понравится. Как только закончатся все запасы пряности, прекратится всякое межзвездное сообщение во вселенной. А мы не возобновим поставки до тех пор, пока нам не выдадут виновников.
— Это сработает, если они не найдут замену пряности, — сказал Стилгар.
— Это маловероятно, — возразил Пауль.
Биджаз насмешливо захихикал.
Пауль повернул голову к карлику, успев заметить, что тот мгновенно привлек к себе всеобщее внимание.
— Как им уже завтра захочется не иметь зубов, — давясь смехом, с трудом произнес Биджаз.
— Во имя червя, что ты хочешь этим сказать? — взвился Стилгар.
— Без зубов они не смогут ими скрежетать, — рассудительно сказал Биджаз.
На этот раз рассмеялся даже Стилгар. Пауль молча наблюдал за этой сценой.
— Кого ты имеешь в виду под словом «они»? — спросил он.
— Ну как же, сир, — ответил карлик, — они — это те, кто привез камнесжигатель и направил его на вас. Разве они захотят, чтобы вы остановили поток пряности?
Новая глава. Конец заговора
(Резко меняющая концовку «Мессии Дюны»)
Мои враги могут притворяться. Они всегда могут притворяться. Даже императорский закон не всесилен.
Муад'Диб и его закон. Комментарии Стилгара.
Сквозь маленькое, заблокированное полем отверстие Эдрик внимательно смотрел в примыкавшую к баку камеру. Им овладели тоска и глубокий фатализм. Преподобная Мать нервно мерила шагами тесную камеру, не обращая ни малейшего внимания на визитера.
Сложив руки на коленях, на кровати Преподобной Матери сидела Ирулан. Светлые волосы были стянуты в тугой узел, на бледном лице — ни кровинки.
— Я сделала все, как мне было приказано, — сказала Ирулан. — Может ли она теперь лететь за своими детьми?
Преподобная Мать бросила предостерегающий взгляд в сторону двери, за которой безотлучно дежурили охранники, взглянула в те углы камеры, где могли находиться подслушивающие устройства, и принюхалась. Тюремный запах раздражал ее.
— Какое это имеет значение, если они нас услышат, — со злостью произнесла Ирулан. — Если он хочет остаться у власти, то должен прийти ко мне, и прийти на моих условиях.
— На твоих условиях? — спросила Преподобная Мать; в голосе ее прозвучали язвительные нотки.
— Его наложницы — его связи с фрименами — больше не существует, — жестко сказала Ирулан.
— Ты в этом уверена? — не глядя на Ирулан, спросила Преподобная Мать. Что-то здесь было не так, и она чувствовала это благодаря своим небольшим способностям к предзнанию, обусловленным пристрастием к пряности.
— Сообщения спецслужб не обманывают, — сказала Ирулан. — Она мертва. Остались два ублюдка, но они не имеют официального статуса.
— У них будет любой статус, какой он захочет им предоставить, — возразила Преподобная Мать.
Ирулан продолжала, будто не слыша:
— Он будет вынужден освободить тебя. Он прожженный политик, мой супруг. Дни меланжевой монополии сочтены, и он прекрасно это знает. Он должен пойти на уступки, на компромиссы. Другого выхода у него нет.
— Твой супруг? — Преподобная Мать насмешливо улыбнулась.
— Теперь-то он действительно станет моим полноценным супругом, — чопорно произнесла Ирулан. — Это одна из уступок, которых мы потребуем от него.
— Потребуем ли? — поинтересовалась Преподобная Мать. Сквозь глазок она наконец разглядела лицо Эдрика.
— Что ты на это скажешь, навигатор Гильдии?
— Дни меланжевой монополии действительно сочтены, — сказал Эдрик, — но все выйдет не так, как мы того желаем.
— И каким же ты видишь будущее? — спросила Преподобная Мать. — Что пойдет не так?
Эдрик в ответ только покачал головой.
— Какое это имеет значение? Теперь они не могут изменить ход вещей. Слишком поздно.
— Ты вообще-то должен быть штурманом, живой оракул, — настаивала Преподобная Мать. — Что ты видишь?
В ответ Эдрик снова пожал плечами. Непривычное для него чувство жалости и доброты заставило его смолчать.
— Ты называешь себя живым оракулом, — насмешливо сказала Ирулан, — но не знаешь ни того, что я сделала, ни того, что сделаю в будущем.
Эдрик, нагнувшись, пристально вгляделся в ее лицо.
— Вас вообще не должно быть здесь, миледи, — сказал он. — Гвардейцы выведут вас отсюда. Идите с ними, пока еще есть время.
— Что за чушь вы несете? — спросила Преподобная Мать, чувствуя скрытый подтекст в словах Эдрика.
— Это очень опасное место, — ответил Эдрик, — и скоро оно станет еще опаснее.
— Вы просто болтаете сами не знаете что, — проговорила Преподобная Мать, но в голосе ее не было убежденности. Она снова нетерпеливо зашагала по камере, возбужденная каким-то смятением собственного предзнания.
— Ты что-то видел, — обвиняющее произнесла Ирулан. Она встала и подошла ближе к глазку.
Преподобная Мать силой оттащила ее от двери.
— Он ничего не видел, кроме расплывчатых пятен своей собственной жизни, кувыркающихся перед его глазами! Разве не так, штурман?
— Возможно, — согласился Эдрик. Тоска и равнодушная безнадежность снова захлестнули его.
— Ну и что это? — резко спросила вдруг Преподобная Мать.
— Что-то? — переспросил Эдрики покачал головой. Ему не хватало воздуха с пряностью. Клетки его испытывали голод, который нельзя было утолить через желудок.
— Говори, что ты видел! — выйдя из себя рявкнула Преподобная Мать.
— Он мертв, — ответил Эдрик.
— Мертв? — переспросила Ирулан. — Кто мертв?
— Атрейдес, — ответил Эдрик.
Преподобная Мать резко застыла перед смотровым глазком и утвердительно кивнула.
