Невероятный питомник грибовидных растений волнами заполнял грот — один слой над другим мясистым, сочным слоем. Сегментированные стволы изгибались, и при каждом движении устья извергали порошковый туман синеватых спор, издававших запах пряности. Казалось, что этот запах не мог им принадлежать, так как они не были окрашены в привычный для пряности красноватый или ржаво-коричневый цвет.
С сияющими глазами Джесси широким шагом шел по странному подземному царству. Грибовидные растения медленно покачивались, как водоросли, подхваченные океанским течением. Это был настоящий праздник естества и его размножения — стебли и стволы росли на глазах, становясь все длиннее и длиннее. Листья словно руки вытягивались в стороны с колец, опоясывавших стебли. Потом листья опадали, давали корни и шли в такой же бурный рост, как и родительские растения.
Джесси продолжал идти, изучая этот причудливый мир. Возможно, думалось ему, мои чувства перегружены меланжей, витающей в воздухе. Ему приходилось слышать о тяжелых побочных эффектах меланжи и даже об отравлении пряностью при ее передозировке. Может быть, это всего-навсего галлюцинации?
Потом он наткнулся на скелет. Высушенный мумифицированный труп в изношенной шахтерской одежде, распростертый на полу. Джесси присмотрелся, боясь, что обнаружил тело Вильяма Инглиша, но на трупе была другая одежда. В пустыне погибало множество людей, затянутых в песчаные водовороты. Этот бедняга не нашел выход наверх…
Он пошел дальше, потом побежал — все быстрее и быстрее. Теперь, однако, он не ощущал одышки. Джесси чувствовал небывалый, просто чудовищный прилив энергии — он покрывал без отдыха огромные расстояния, пройдя множество туннелей, коридоров и гротов.
В большой пещере с нависающими сводами отблеск вулканического огня добавил желтовато-оранжевый оттенок бледному фосфоресцирующему свечению. Столбы серных паров, клубясь, поднимались вверх. Джесси сообразил, что стоит на дне одной из действующих фумарол.
Плотные пряные растения были здесь даже гуще, скопившись вокруг источника питательного газа. Они росли, похожие на упитанные сверхмощными удобрениями бобы, буквально затыкая выход, словно стремясь выбраться наружу.
Время перестало существовать для Джесси, пока он без отдыха отмерял один километр за другим, несомый живительными парами меланжи, насыщавшей воздух подземелья. Хотя он и не замечал течения времени, какое-то внутреннее чувство говорило ему, что прошло много часов, а может быть, и несколько дней. Как долго он здесь продержится? Он не чувствовал потребности в отдыхе, но умом боялся, что организм не выдержит такого невероятного расхода энергии. Правда, потом он вспомнил, что во время длительных космических путешествий из конца в конец Известной Вселенной люди часто потребляли только меланжу, и она снабжала их всеми необходимыми питательными веществами.
Получила ли Дороти в Картаге весть о его смерти? Не означало ли его внезапное исчезновение полную конфискацию его владения в пользу Хосканнера и, таким образом, проигрыш в состязании? Или Барри, как его наследник, имеет право на льготы и преимущества? Джесси намеренно не оставил доверенного или приближенного лица, чтобы никто не мог принять ответственного решения по поводу владений Дома Линкамов. Но не захватит ли Император все имущество Дома Линкамов силой и не уничтожит л и его, как много поколений назад другой Император уничтожил и разорил Дом Инглишей?
Джесси сделал короткую остановку, потом продолжил свою подземную одиссею, вновь обретя решимость и твердость духа. Пока он жив — он не сдастся и не опустит руки. Выход должен найтись, в этом не может быть никакого сомнения.
Далеко впереди он различил шум песка, падающего из образовавшегося на поверхности отверстия. Новый песчаный водоворот, возникший высоко наверху, увлек в глубину песок, который сыпался вниз, как крупинки такого же песка в песочных часах. Дым другого вулкана рванулся вверх, словно ища выход из трубы. Потянулись к выходному отверстию и растущие на глазах синие пряные организмы.
Джесси, застыв, во все глаза смотрел на это, понимая, что не должен упустить уникальную возможность выбраться отсюда. Лучшего пути просто не могло быть.
Мясистые растения смыкались своими стволами и шляпками, стремясь кверху, как протянутые руки уличных нищих. Джесси прыгнул на них. Масса растительной плоти толчками стремилась вверх. Джесси поднимался все выше вместе с губчатой плотью, надеясь, что выход фумаролы окажется достаточно широк для его тела и он сумеет проскочить через горловину жерла.
Он чувствовал, что сочная растительная плоть тем сильнее рвется вверх, чем меньшее расстояние отделяет ее от поверхности пустынной планеты. Одно из ближайших устий вдруг открылось и извергло удушающее облако коричной пряности прямо в лицо Джесси. Но он удержался. Он крепко сидел на растении, чувствуя, что с нарастающей скоростью продвигается вверх.
Потом, подобно выброшенному на поверхность воды человеку, растения с силой вырвались на поверхность песка, извергая к небу тучи пахнущего корицей порошка рыжего цвета.
Джесси взлетел в воздух как тряпичная кукла. Спустя краткое мгновение он с силой ударился о плотно утрамбованный песок на склоне дюны. Кашляя и дрожа от нахлынувшего на него озноба, Джесси вскочил на ноги. Пошатываясь на ярком солнечном свету, Джесси увидел, что растения продолжают выпирать из отверстия, но в мгновение ока меняют свой цвет, становясь из голубоватых коричневыми и разбрасывая во все стороны меланжу, которая толстым и плотным красноватым ковром устилает всю окрестность.
На его глазах грибы усыхали, скручивались и падали мертвой подстилкой на песчаную почву. Секундное пребывание на знойном воздухе высушивало растения, пряные грибы рассыпались в мелкие крошки, превращаясь в слой меланжи.
Солнечный свет, настоящий солнечный свет, слепил и жег глаза. Прикрыв лицо рукой, Джесси старался адаптироваться к наружному воздуху. Было самое начало дня, и небо окрасилось в лимонно-желтые и желто-коричневые тона.
Оказавшись в бескрайней пустыне, Джесси огляделся, стараясь выделить хоть какие-то ориентиры. Но поверхность пустыни была словно вылизана — вокруг простирались совершенно однообразные пески. Должно быть, здесь недавно прошла буря Кориолиса. Впрочем, Джесси не имел ни малейшего понятия о том, сколько времени он отсутствовал на поверхности.
Потом случилось чудо — он заметил линию гор на восточном горизонте и у подножия их рассмотрел крошечные отблески правильной формы. Он разглядел их только благодаря временному улучшению зрения — глаза, казалось, обрели телескопические свойства. Джесси явственно рассмотрел оазис, планировкой напоминающий бриллиант; увидел он похожие на перевернутые баки силосные башни, а также клиновидное строение главного здания научной станции доктора Хайнеса. Засаженные зеленью дюны образовывали окрашенный поясок, который постепенно терялся в бесконечной коричневой панораме пустыни.
Джесси направился к базе, шагая по песку. Пустыня скрадывала расстояния, делала перспективу обманчивой, но Джесси не сомневался, что одолеет любое пространство, невзирая на то, сколько времени ему для этого потребуется. Он сомневался, что утомится, даже если будет идти под палящими лучами полуденного солнца. Ничто не заставит его замедлить шаг.
Цепочка его следов начиналась от вновь образовавшейся жилы пряности и протягивалась в направлении научной станции, которая станет для него спасительным убежищем. Пряность подарила Джесси новую жизнь.
Нас повсюду окружают интригующие головоломки. Так зачем же терять время на разгадывание заведомо неверных?
Доктор Брюс Хайнес. Записки эколога.
Благодаря усиливающим обмен веществ свойствам меланжи, оказавшей мощное действие на организм Джесси, он почти оправился от всех травм и потрясений к тому моменту, когда добрался до станции доктора Хайнеса. Несмотря на долгий и трудный путь, он чувствовал себя полным сил, а все раны затянулись и почти исчезли. Он весело шутил с Гурни, говоря, что с каждым вдохом в чудесном подземном царстве он усваивал столько меланжи, что ее с лихвой бы хватило Императору на целый год.
Весело смеясь, шут хлопнул Джесси по спине с такой силой, что тому показалось, будто на него налетела небольшая грузовая шхуна.
— Ну, дружок, если эта меланжа сохранила тебе жизнь, то будем считать, что она стоила намного дороже.
Потрясенные рабочие собрались возле главного здания станции, все еще переживая перипетии происшедшего несчастья. Было потеряно тридцать семь человек, два комбайна и один подъемник.
Все это случилось три дня назад.Все три дня, пока Джесси находился под землей, его считали мертвым. Его возвращение оказалось той живительной новостью, в которой нуждались буквально все.
Хотя буря и улеглась, электростатические разряды продолжали бушевать в воздухе, нарушая связь. Со станции попытались отправить в Картаг сообщение о возвращении Джесси, но в ответ слышали только белый шум.
Кавалер Линкам находился в тяжких раздумьях.
— Я же знаю, как расстроены Дороти и Эсмар. Гурни, отправь самолет с донесением, и наплевать на плохую погоду.
Заместитель по пряности вскинул свои неровные брови.
— Посланец выдаст нас с головой. Император не допустит, чтобы ты, дружок, прятался дальше. Ты что, готов сдаться?
— Теперь это не имеет никакого значения, Гурни, особенно если у нас столько пряности, как ты говоришь. Я хочу покончить с этим.
В течение нескольких часов Джесси привел себя в порядок и поел настоящей пищи, запив ее чистой водой, так как не хотел пить меланжевых напитков. После этого он отправился к раненым и потрясенным рабочим, выразил им соболезнование и сочувствие в связи с утратами и потерями и поздравил с победой, которая многим с самого начала казалась невозможной. Несмотря на происшедшее несчастье, сказал Гурни, комбайны собрали достаточно пряности, чтобы сравнять счет и выиграть поединок.
— Успех у нас в кармане, ребята. Я сдержу свое слово, — сказал рабочим Джесси. — Как только Император признает мои притязания на Дюнный Мир, все освобожденные отбудут по домам за мой счет. Дом Линкамов также обеспечит достойную жизнь всем, кто захочет остаться.
Гурни, наконец, дождался повода для праздника, который он решил устроить в походной столовой.
— «И собрал он все золото, и все серебро, и все сосуды, какие нашел он в Доме Божьем. Захватил он также и богатства царского дома». Мы сделали это, милорд! Судя по окончательным итогам, мы, милостью всех богов и демонов, побили этого Хосканнера, будь он трижды проклят. Я уже начал сочинять по этому поводу песню.
— Все твои песни — сплошная ложь и преувеличения, Гурни, — заметил Джесси.
— Хм, но в этом случае у меня нет никакой причины преувеличивать и приукрашивать. Все события сами по себе достаточно фантастичны.
Выжившие в катастрофе шахтеры понимали, насколько важна эта победа, но многие из них были все еще оглушены и сломлены катастрофой, которая наступила в тот момент, когда казалось, что все беды и несчастья остались позади. Почти все рабочие потеряли друзей и знакомых. Джесси смотрел на них и испытывал в душе ту же сердечную муку, что и они. Линкам был аристократом, несшим ответственность за безопасность и будущность своих подданных. Невзирая на радость победы, он поклялся себе, что никогда не забудет, какой страшной ценой она досталась…
Гурни повел Джесси на улицу, и под режущим светом беспощадного солнца они прошли к одной из силосных башен. Растения, посаженные доктором Хайнесом, окружали башню зеленеющим поясом, а перед ними рос кустарник, сдерживавший наступление песка и защищавший растения от жгучего ветра. Гурни заговорил:
— Милорд, взять приз будет трудно, если генерал Туэк прав в своих подозрениях и Император действительно привез с собой армию, чтобы силой забрать пряность.
— Должен сказать, я понимаю, что Великий Император прибыл сюда отнюдь не для того, чтобы дружески похлопать меня по плечу. Надо набрать побольше меланжи, чтобы произвести на него должное впечатление.
Войдя в полутемное помещение обширного склада, Гурни упер руки в бока и встал перед Линкамом, глядя на него сияющим от гордости лицом. Оглядевшись, Джесси увидел ящики с прессованной меланжей. Контейнеры покрывали почти весь пол и громоздились до потолка.
— Это лишь ничтожная доля. Мы спрятали основную часть пряности в пещерах и в открытой пустыне. Мы побили Хосканнера по всем статьям, а срок поединка еще не истек.
Джесси не верил своим глазам. В жизни своей он не видел такого богатства.
— Не забудь прибавить ту меланжу, которую мы уже экспортировали за прошедшие два года.
Гурни от души расхохотался.
— Это капля в море по сравнению с сокровищами, которые мы накопили после этого. Говорю вам, Империя изнывает по пряности. Мы можем получить хорошую цену за каждую щепотку этого зелья. Конечно, Великий Император и его присные получат свою долю, но много останется и для нас.
Джесси опустил голову.
— Никакой доход не стоит тех жертв, которые мы понесли, тех жизней, которые мы потеряли.
— Ты был принужден к этому, дружок, но сумел превратить западню в поле победы.
— Мы пока еще не выбрались из западни. Ты отвечаешь жизнью за сохранность этих хранилищ, Гурни. Как только будет готов транспорт для перевозки пряности и приняты все необходимые меры безопасности, я отправлюсь к Императору и потребую объявить меня победителем в этом проклятом поединке с Хосканнером.
— И после этого Дюнный Мир станет вашим. Джесси ссутулил плечи.
— Увы, дожди и моря Каталана нравятся мне гораздо больше, Гурни.
* * *
Когда Джесси, наконец, встретился с планетарным экологом в его лаборатории, глаза Хайнеса горели в предвкушении чуда.
— Я должен знать все о том, что вам пришлось пережить и увидеть, кавалер. — С этими словами он уселся за стол, сложил перед собой руки и удобно уперся локтями в твердую поверхность. Он подался вперед, готовый ловить каждое слово. — Вы своими глазами видели те вещи, которые я до сих пор мог видеть только в своих мечтах. До вас ни один человек не возвращался из песчаного водоворота. И никто не видел, как образуется пряность.
Джесси, приложив все усилия и использовав все свое красноречие, постарался точно рассказать ученому обо всем, что ему пришлось увидеть и испытать под землей. Во время монолога он сначала расхаживал по кабинету, потом сел и налил себе меланжевого кофе. Жгучий вкус меланжи наполнил душу радостным трепетом.
Хайнес делал какие-то пометки в блокноте и задавал уточняющие вопросы, но по большей части он сидел и просто слушал. Когда Джесси закончил рассказ, планетарный эколог долго сидел молча, вперив невидящий взор в стену. Мысли его были далеко. Воображение его блуждало в пустыне по богатым меланжевым жилам, видело песчаных червей, заглядывало в дымящиеся серными парами фумаролы и в подземные туннели, которые словно вены бежали в песках, соединяя в один организм живую планету.
— Кавалер Линкам, вы очень помогли мне закончить рабочую теорию, которую я создавал уже много лет.
В кабинете, при ярком искусственном освещении, росли подопытные, устойчивые к зною растения, каждое из которых получало вполне точно отмеренный рацион воды. Некоторые виды слабели, другие же, наоборот, пышно расцветали в жестких условиях. Джесси внимательно рассматривал адаптационные изменения, позволившие растениям приспособиться к засушливому климату.
— В чем заключается ваша теория? — спросил Джесси. Хайнес покачал головой, словно пришел в некоторое замешательство.
— Я пока не могу быть уверен в некоторых деталях. Есть множество мелких нитей, которые я все еще не могу связать воедино.
— Я не прошу вас дать мне исчерпывающее научное объяснение, доктор Хайнес. Как профан, я просто хотел бы понять хоть что-то о планете, которая за два последних года выпила довольно много моего пота и крови.
Хайнес сдался.
— Я давно предполагал, что под песками расположена сеть туннелей и вулканических кратеров. Но до сегодняшнего дня я и не думал, что они могут являться частью сложной экологической системы, лабиринтом, заполненным грибоподобными «пряными растениями», как вы их назвали. Ваше наблюдение подводит фундамент под научную экологию Дюнного Мира, который всегда казался скудным и неспособным поддерживать настоящую биологическую сеть.
— То есть поверхность планеты есть не что иное, как верхушка айсберга. Под песками скрывается намного больше, чем находится на поверхности?
— Совершенно точно.
— Но какая связь между этими пряными растениями, песчаными червями и всем прочим?
На полке, висевшей на стене кабинета, были разложены образцы меланжи различных цветов и разной плотности. Джесси знал, что пряность разделяют на сорта в зависимости от качества, хотя даже самый низший сорт обеспечивал головокружительный стимулирующий и тонизирующий эффект. Вот и сейчас запах образцов вызвал покалывающее ощущение в носу. Джесси принюхался, склонив голову к чашке. Хайнес заглянул в свой блокнот.
— Моя теория — и прошу вас заметить, что это всего лишь теория, — заключается в том, что очень тесно связаны грибо-подобные растения, песчаные форели и песчаные черви.
Джесси коснулся пальцем образца самой темной пряности, попробовал ее на вкус.
— Вы хотите сказать, доктор, что они зависят друг от друга? Они паразитируют друг на друге или это взаимовыгодный симбиоз?
Хайнес покачал головой.
— Возможно, вам будет трудно принять такую точку зрения, кавалер, но я начинаю приходить к выводу, что все это различные аспекты одной и той же жизненной формы — все это фазы сложного цикла роста и развития.
— Но как такое может быть? Песчаные форели, песчаные черви и растения совершенно не похожи друг на друга.
— Но разве гусеница похожа на бабочку? Разве личинка напоминает жука? И похожа ли куколка на стрекозу? Песчаные черви и пряные растения могут быть — за неимением более точного сравнения — мужской и женской формами двуполого организма. Грибовидные растения, достигая определенной наивысшей фазы в своем развитии, появляются на поверхности планеты и рассеивают по песку миллиарды микроспор. В атмосфере, как вы сами видели, растения немедленно погибают. Пряность, которую мы потребляем, состоит из микроспор и растительного порошка, которые разносятся ветром на большие расстояния. В свою очередь, споры дают начало другим организмам, они растут, превращаются в мельчайшие существа, которые, питаясь пустынным планктоном, вырастают и становятся формами, которые мы называем песчаными форелями.
Хайнес поднял палец, словно ставя запятую в потоке своих мыслей.
— Будет просто превосходно, если мои допущения окажутся верными. Сами же песчаные форели могут быть всего лишь личиночными формами чудовищных червей, а некоторые из этих мелких животных могут спускаться под землю, давать корни и снова превращаться в растительную форму. Может быть, мужские особи песчаных форелей превращаются в червей, этих исполинских монстров, или, возможно, они объединяются в огромные колонии, так как представляется, что каждый сегмент червя является автономным организмом.
— Все это очень трудно понять сразу, — признался Джесси. — Это такой чуждый нам жизненный цикл, такой малопонятный.
— Мы и находимся на чуждой, ставящей нас в тупик планете, кавалер.
Джесси остановился перед рядом клеток, в которых содержались мелкие кенгуровые крысы — маленькие грызуны, которые деловито возились в клетках несмотря на то, что находились в неволе. Интересно, подумал он, не предпочтут ли эти животные свободную жизнь в пустыне, как те их собратья, которых они с Барри видели во время своего путешествия. И вообще имеют ли животные представления о свободе?
— Похоже, что черви охраняют пески с пряностью, — сказал Джесси. — Мешают ли они другим червям нападать на юные формы? Не препятствуют ли они целенаправленно нашим рабочим собирать пряность?
Хайнес в ответ только пожал плечами.
— Такое объяснение не лучше и не хуже, чем любое другое. Я никогда не предполагал, что песчаные водовороты и фумаролы могут быть включены в цепь распространения пряности. По достижении некоторой каталитической точки, при определенном соотношении температуры и химического состава, размножение грибовидных растений приобретает взрывоподобный характер. Растения потребляют большие количества песка — силиката — в качестве питательного вещества или строительного материала. Все это в сочетании с минеральными компонентами и органическими соединениями вулканических газов в еще большей степени ускоряет рост и размножение. Растения находят выход на воздух, где они рассеивают споры и погибают.
Слабо улыбнувшись, планетарный эколог поставил локти на стол.
— Но истинное объяснение может быть и абсолютно иным, выходящим за рамки человеческих представлений. Я могу только гадать, но настоящего объяснения я не знаю.
Наливая себе еще одну чашку крепкого пряного кофе, Джесси думал обо всех тех гигантских червях, которых они обездвижили с помощью шоковых канистр, обо всей меланже, которую они выкопали из богатых жил. Он сделал порядочный глоток.
— Не могла ли наша добыча пряности нарушить хрупкий жизненный цикл, существовавший здесь, на Дюнном Мире, в течение многих тысячелетий? Правда, люди хозяйничают на этой планете всего лишь несколько лет.
— Такая возможность существует всегда. Просто я пока не собрал достаточно информации на эту тему.
Живо представив себе причудливые подземные катакомбы, Джесси стиснул зубы.
— Если мне будет предоставлена возможность управлять этой планетой, то я, вероятно, сочту необходимым сократить добычу пряности. Мы должны быть добрыми пастырями, и нам придется оставить некоторые меланжевые поля, так сказать, под паром, чтобы популяция червей и пряных растений могла самостоятельно восстановиться.
Лицо ученого погрустнело.
— Этому не бывать никогда, кавалер Линкам, — во всяком случае, пока у власти находятся Великий Император и другие благородные семейства. Аристократы, пилоты межзвездных кораблей и богатые торговцы стали зависимы от пряности и будут требовать ее добычи во все больших и больших количествах. Все будет только хуже, но никак не лучше.
— Да, не спорю, наверное, пряность действительно стала очень популярной, но я думаю, что вы преувеличиваете ее важность.
Ученый снова, в который раз, грустно покачал головой.
— Как вы думаете, почему имперский инспекционный корабль прибыл сюда для вашего устрашения всего лишь по истечении года вашего здесь пребывания, кавалер Линкам? Возможно, до вас доходили слухи о мятежах на Ренессансе и других богатых планетах? Так вот, эти слухи вполне соответствуют действительности.
— Я думал, что все это хосканнеровская пропаганда, призванная возбудить недовольство Домом Линкамов.
Джесси рассеянно взглянул на экраны, где были видны передаваемые метеорологическими спутниками картины погоды в реальном времени. Поверхность Дюнного Мира была ровной, как стол, на ней не было видно ничего примечательного. Всего несколько малозаметных признаков позволили ему узнать место расположения научной станции. Большинство мощных бурь бушевало в высоких северных широтах.
— Как бы то ни было, но эти сообщения рисуют слишком слабую картину, преуменьшая опасность. Когда экспорт пряности с Дюнного Мира резко сократился, вся Империя возжелала это вещество. Правители не хотят ничего, кроме пряности, они жаждут ее больше всего на свете.
Джесси поморщился.
— Ну, полноте, доктор Хайнес, меланжа, какой бы ценной она ни была, есть всего лишь предмет роскоши. Некоторым избалованным аристократам будет полезно на время отказаться от своих гедонистических привычек. Как только пряности станет слишком мало или она резко подорожает, люди обратятся к другим порокам. Империя может предложить огромный ассортимент такого товара.
В голосе Хайнеса зазвучали мрачные нотки.
— Большинство благородных семейств стали зависимы от пряности — боюсь, фатально зависимы, — и они только теперь начинают осознавать этот факт. Такова темная сторона пряности.
— Тогда им придется потерпеть. Я научу их терпению. — В голосе Джесси прорезалась сталь. — Некоторым, конечно, придется пройти курс лечения. Эсмар Туэк выдержал такой курс и отказался от потребления сока Сафо, а говорят, что он вызывает сильнейшую зависимость.
Планетарный эколог печально улыбнулся.
— Поверьте мне, кавалер, абстиненция после отказа от сока Сафо детская игрушка по сравнению с абстиненцией после отказа от пряности. Вы сами не потребляете пряность из экстравагантных побуждений, но боюсь, что после перенесенной вами экспозиции, вы также окажетесь весьма сильно к ней привязанным. Император страдает тяжелой зависимостью от меланжи, как и многие высокопоставленные благородные семейства, пилоты и экипажи межзвездных кораблей. Если поток пряности иссякнет, то вся Империя впадет в такие темные века, каких человечеству еше не приходилось переживать за всю его историю. Целые поколения вымрут от жесточайшей абстиненции после прекращения потребления пряности.
Джесси с трудом усвоил ошеломляющие откровения ученого. Он ощущал приятный жгучий вкус меланжи в напитках, необыкновенное чувство в легких при вдыхании ее паров, наслаждение от чистой меланжи, какую ему тоже приходилось пробовать. Внутри он уже ощущал тягу — хотя еще и не болезненное пристрастие — к пряности. Но сладкий голос уже частенько нашептывал ему в уши, что неплохо было бы сейчас отведать меланжевого кофе. Да, эта тяга может перерасти во всепоглощающую страсть, в единственную радость жизни.
Он подумал о том, в какую панику впали Император и многие благородные семейства, как только сократился экспорт пряности с Дюнного Мира. Когда Джесси слышал, как его оскорбляют из-за очевидного провала, неистовая злоба Императора была ему непонятна, даже если учесть подстрекательство толпы со стороны Вальдемара Хосканнера. Он думал, что против него ополчились могущественные силы, что самые влиятельные лица в Империи и их союзы решили не допустить его победы. Он сжал кулаки. Вызов на поединок за обладание Дюнным Миром был чем-то большим, чем простой ловушкой. За этим вызовом прятались такие далеко идущие последствия, масштабы которых он не мог себе даже вообразить.
За окнами лаборатории раздался сильный шум, и кто-то забарабанил в дверь лаборатории.
— Милорд, — послышался возбужденный голос Гурни, — прибыл орниджет с курьером. Он привез послание от генерала Туэка. Вам лучше послушать его лично.
Чувствуя, что произошло что-то страшное, Джесси поспешил на крыльцо, где столкнулся с курьером, который держал в руке письмо от шефа службы безопасности. Джесси буквально вырвал из рук курьера цилиндр и потянул за края, развернув в воздухе голографический экран.
Появилось смазанное нечеткое изображение генерала Туэка, но даже с такими помехами было заметно, что генерал потрясен и расстроен, лицо его не выражало ничего, кроме горя и неуверенности.
— Милорд, мы подверглись нападению! Предатель действовал изнутри, в штаб-квартире. Все мои люди были отравлены усыпляющим газом, включая и меня самого. Исчез доктор Юэх, и мы полагаем, что он убит. И… похищен ваш сын.
Джесси хотелось закричать, но он понимал, что бестелесное изображение не сможет ответить ни на один его вопрос. Горло Джесси перехватил спазм.
— Есть и еще одна дурная новость, милорд. Представляется, что предатель не кто иной, как ваша наложница, Дороти Мэйпс, которая тоже исчезла в неизвестном направлении.
Джесси схватил курьера за плечи.
— Ты сейчас же полетишь со мной обратно в Картаг. — Он обернулся к Гурни и рявкнул: — Ты останешься здесь охранять меланжу. Похоже, у нас хотят отнять сокровище — и я клянусь священной честью моей семьи, что если хоть один волос упал с головы моего сына, то Император не доживет до меланжевой абстиненции.
