12

«Рэм» пробирался в расщелине на четверти скорости, то подымаясь футов до шестисот, то прижимаясь к самому дну, будто гигантская рыба, ищущая еду в придонном иле. За штурвалом был Спарроу, рядом Гарсия.

– Вот и край шельфа, – сказал Спарроу. Он указал на передний экран, где прожектора высвечивали каменистый уступ в темной воде.

– Вызывать остальных? – спросил Гарсия.

– Да.

Тот нажал кнопку. Рэмси отозвался из своей мастерской.

– Что ты там делал? – спросил его Спарроу.

– Мне не спалось, вот я и…

– Вас что, не касается мой приказ, чтобы все работали парами?

– Капитан, у меня появилась идея про…

– Секунду. – Спарроу указал на верхний экран – насыпь в форме морской звезды. – Направляемся туда, Джо. – Он уменьшил скорость, продрейфовал к насыпи и посадил подлодку на грунт.

– Давление – двести пятьдесят фунтов на квадратный дюйм ровно, капитан.

Спарроу кивнул, включил боковые телекамеры и осмотрел дно.

– Для балласта здесь полно ила.

Вошел Боннет.

– Капитан, мы что?..

– Мы прибыли на место! Лес, ты смог бы пройти на корму, чтобы посетить Джонни в его мастерской?

– А разве он не…

– Какое-то время он находился там… один!

Боннет развернулся и выскочил в дверь.

– Я не имею права выдавать месторасположение этой скважины, – сказал Спарроу.

– Что вы имеете в виду, капитан? – спросил Гарсия. – Не думаете же вы, что я…

Взглядом Спарроу заставил его замолчать.

– Мистер Гарсия, мы были курсантами, потом вы были главным механиком, а я – желторотым энсином. Но именно сейчас я не могу вам доверять, хотя мы давно и знаем друг друга. Офицера Безопасности заманили в ловушку и убили на борту моего судна. Тут же «восточные» напихали своих передатчиков. Кто-то это сделал. Так могу ли я быть спокоен?

– Так точно, сэр. – Гарсия отвернулся к пульту локатора.

У себя в мастерской Рэмси взял электронную лампу, которую перед тем осматривал. «Так вот каким образом они задействуют свои передатчики, – думал он. – И это означает, что здесь есть и другие, готовые заработать в любую секунду».

Его рука дрожала, когда он собирался вставить лампу в гнездо тестера. Внезапно рука его была отброшена в сторону, а в челюсть врезался кулак.

– Ах ты, сволочь, шпион! – загремел Боннет. Он снова ударил Рэмси в челюсть.

Тот, свалившись со стула, пытался объясниться:

– Лес, я… Погоди…

– Не собираюсь выслушивать твои оправдания, – прохрипел Боннет. Он ударил Рэмси локтем прямо в зубы, колено поднялось, чтобы пнуть в бок.

«Боже! Он готов меня убить!» – мелькнуло в голове Рэмси. Он в отчаянии перекатился на спину, пытаясь дотянуться до горла Боннета. Но сильный пинок заставил его скрючиться от боли.

Боннет приподнял электронщика и опять ударил его кулаком в зубы.

– Да Господи! – простонал тот. – Не шпион я!..

– Ты грязная, лживая змея…

Боннет отступил на шаг, приподнял Рэмси под шею и снова заехал ему в челюсть.

Рэмси чувствовал, как уходит сознание, и лишь беспомощно поднял руки, чтобы защититься. Удар в ухо. Рэмси почувствовал его, будто удар молотом и отключился.

Голоса.

Они приходили к Рэмси откуда-то из мрачной бездонной дыры. Он попытался было не обращать на них внимания, повернул голову. Боль пронзила все тело.

– Мне кажется, он приходит в себя. – Гарсия.

– Вот. Дай ему выпить. – Спарроу.

– Зачем только переводить продукт? – Боннет.

– Мне не нравится то, что ты натворил. – Спарроу.

– Но я же говорил вам, капитан. Я своими глазами видел, как он вставлял эту лампу с шпионским передатчиком в гнездо и…

– Откуда ты знаешь, что это был передатчик? Кто-то из вас наступил на нее и совершенно раздавил во время заварухи.

– Шкип, все это выглядит чертовски подозрительно.

– Подозрительно… перезрительно. – Гарсия.

Рука под шеей. Что-то горько-кислое во рту, обжигающее глотку.

Кашель. Горло перехватило.

Рэмси поперхнулся. Началась рвота.

И снова через силой разжатые зубы полилась жидкость. Рэмси весь дрожал, он попытался прилечь. Тело болело, будто одна сплошная рана.

– Ты можешь говорить? – Спарроу.

Рэмси открыл глаза. Спарроу наклонился над ним, придерживая ему голову.

Рядом стояли Боннет и Гарсия.

Рэмси попытался сфокусировать взгляд на окружающем: лазарет, лежанка, стол, аптечка первой помощи.

Отвернуться от Боннета и Гарсии.

Боннет смотрит исподлобья, зло, но чувствует себя не вполне уверенно.

Гарсия же обеспокоен совсем мало.

Одной рукой Рэмси ощупал челюсть – будто огненное копье впилось в голову.

– Я… н… м…гу говорить быс…ро, – сказал он.

Спарроу подложил ему под голову подушку.

– Что вы делали в мастерской?

Электронная лампа! Шпионский «маяк»!

Рэмси через силу выдавливал слова:

– Кажется, я выяснил, как включаются шпионские передатчики.

Взаимный интерес в глазах Спарроу и Гарсии. Во взгляде Боннета уверенности все меньше.

– Кто-то здесь, на борту? – спрашивает Спарроу.

– Нет. И это очень важно… кап…тан. Не подымайте пер…ск.п.

– Почему?

– Через него идет сигнал.

– В эфире полно сигналов. Так почему…

– Тут совсем другое дело. Это вы подали мне идею. – Рэмси провел языком по губам, заставляя себя говорить разборчиво. – Попро…буйте по…нять. Резонанс. «Восточные» высылают гармонику сигнала, соот…ветствующую сигналу наших ламп «Л-4». Наверно, это как-то разрушает их, и наблюдается микрофонный эффект. Те лампы… что мы обнаружили, были только… усилители. И «Л-4» могут сейчас стать «маяками».

– Но ведь мы же убрали все эти… усилители.

– Если «восточные» пошлют сигнал на «Л-4», те возбудятся по обратной связи, – сказал Гарсия. – И никаких усилителей не будет нужно. Они устроят такой вой, что отовсюду будет слышно.

– А при чем тут перископная камера? – спросил Спарроу. Но потом сам же и ответил: – Ну конечно, им надо получить от нас чистый, сильный сигнал, а кабель перископной камеры – единственная возможность не быть заглушенным нашим корпусом.

Он покачал головой.

– Уверен, что ты прав, и так оно и было…

– Надо найти замену всем нашим «Л-4», – сказал Гарсия. – Это самое слабое место во всей нашей системе.

– Как раз этим я и занимался, когда Лес на меня набросился, – сказал Рэмси.

Боннет нахмурился.

– Капитан, это может быть только уловка.

– Ты уверен в этом, Лес? – спросил его Гарсия.

– А ну всех вас к черту! – взорвался Боннет. – Еще вчера вы оба говорили мне, какой он подозрительный…

– Мы поговорим об этом в следующий раз, – сказал капитан. Он повернулся к Гарсии. – Джо, а ты что думаешь?

– Похоже на правду, капитан. – Гарсия стал загибать пальцы: – Первое: здесь все достоинства простоты; им надо знать лишь анодную частоту соответствующей лампы, и они уже могут ее разрушить. Второе: если вместе с этим появляется сигнал и усиливается всей нашей системой, у них появляются все основные элементы сонарной системы, а это позволяет им локализировать нас с высокой точностью. И ведь это очень трудно обнаружить! Их передача будет постоянно высылаться в эфир, мы каждый раз будем подымать перископную камеру, наши бортовые фильтры не будут автоматически отсекать этот сигнал, считая его «своим», значит безопасным, и на всех длинах будет раздаваться сигнал: «Вот они мы! Берите нас!»

Даже Боннет кивнул, соглашаясь, когда Гарсия закончил.

Гарсия посмотрел на Рэмси.

– Ты тоже так рассуждал?

– Да.

– Возможно, мне удастся придумать какой-то заменитель лампе «Л-4», – сказал Гарсия, – но спец по электронике у нас ты. Так как?

– Схема лежит на столе в мастерской.

– Лес, сходи посмотри, – приказал Спарроу. – Если она там будет, это еще одно подтверждение всей истории.

Боннет вышел.

Рэмси закрыл глаза, попытался сползти с подушки и растянуться на лежанке.

– Пока лучше не надо, – сказал Спарроу. Он помог Рэмси сесть получше. – Джо, придержи его, я посмотрю на его нос.

Гарсия прижал руки Рэмси к кровати.

Капитан осторожно прикоснулся к носу Рэмси.

– Оооу! – Тот отдернулся.

– Не похоже, что нос сломан, – сказал капитан. Затем он приподнял левое веко Рэмси и помахал рукой у него перед лицом. – Возможно, небольшое сотрясение мозга.

– Как долго я был без сознания?

– Где-то с час, – ответил ему Спарроу. – Ты…

Вернулся Боннет, неся замасленный листок, покрытый рисунками. Он передал его Гарсии, который освободил руку Рэмси, чтобы взять бумажку.

– Что ты на это скажешь, Джо? – спросил Спарроу.

Тот молча изучал листок, кивнул и передал эскиз капитану.

– Очень умно. Просто. Это будет работать, причем лампы здесь с другой анодной частотой.

– Что это значит? – спросил Боннет.

– Это значит, старик, что ты свалял дурака, – сказал Гарсия. – Говоря грубо, ты облажался.

– Это действительно так? – В голосе Боннета звучало подозрение.

– Говоря по-правде, мы все лажанулись, – сказал Гарсия. – А ты невольно стал инструментом нашего упущения.

Боннет сверху вниз поглядел на Рэмси.

– Если я был не прав, прошу прощения. – Он посмотрел на Спарроу, который все еще изучал схему Рэмси. – Но я оставляю право на собственное мнение.

Спарроу отошел от кровати, посмотрел на Гарсию.

– Джо, пусть он полежит несколько часов. Пошли, Лес. Нам надо наполнить нашего «слизняка» и поменять лампы. Не будем терять время.

– Я вам не нужен, чтобы справиться с электроникой?

– Посиди с ним. – Спарроу подошел к двери, последний раз изучающе поглядел на Рэмси и вышел. Боннет за ним.

– Как ты считаешь, а смогут «восточные» нарушить работу наших «Л-4» без накачки через перископную камеру? – спросил Гарсия.

– В свое время – да, – ответил Рэмси. – Они станут различными способами наращивать силу сигнала, чтобы получить ответ по обратной связи, путь даже и не усиленный, когда наш «Рем» всплывет на поверхность.

– Умные гады, – пробормотал Гарсия. – А ты как это усек?

– Это капитан подал мне идею, когда предложил смонтировать звук нашего винта.

– И это навело тебя на мысль о резонансе?

– Скорее о том, как построить сигнал с помощью гармоник.

– Это то же самое, – Гарсия подошел поближе. – Парень, а здорово он тебя обработал.

– Могу представить.

– Это твоя вина.

Рэмси повернул голову, чтобы взглянуть на Гарсию, скривился от боли.

– Почему ты так считаешь?

– Потому, что ты сам заставлял капитана подозревать тебя. Ты забыл об одной вещи: подозрительность заразительна.

– Из-за давления у тебя перемешалось в голове.

– А мне кажется, я знаю, к чему ты ведешь, – признался Гарсия. – Наверное, ты хочешь вывести кэпа из равновесия.

– Чушь! У тебя слишком разгулялось воображение.

– Джонни, здесь мы все одинаковые. Время в подлодке тащится медленно. И воображение несется галопом. – Какое-то время он просто глядел в переборку. – Но ведь это проблема и капитана, правда?

– Замечательный пример интуиции! – воскликнул Рэмси.

Гарсия сделал вид, будто не расслышал.

– Излишнее воображение, когда на наших плечах такая ответственность – это слабость.

Они услыхали, как «Рэм» дернулся, остановился.

– Мы встали на скважину, – сообщил Гарсия. – Чтобы заполнить «слизняка», понадобится несколько дней, потом отправляемся домой.

– Если бы это было так легко, – вздохнул Рэмси.

Гарсия отвернулся от него, подошел к книжной полке, нашел книгу, какое-то время перелистывал ее и снова обратился к Рэмси:

– Мне кажется, Джонни, тебе лучше прочесть вот это. Тут самый любимый фрагмент Сэвви Спарроу.

Он вручил Рэмси Библию, указал на начало главы:

– Исайя, глава двадцать седьмая, стихи первый и второй.

Рэмси начал читать вслух, сначала тихо, потом все громче:

– «В тот день поразит Господь мечом своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямобегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище из моря».

Гарсия продолжил по памяти:

«В тот день воспойте о нем – о возлюбленном винограднике…»

Рэмси следил по книге, потом покачал головой:

– Но что это означает для него?

– «…и убьет чудовище из моря», – процитировал опять Гарсия. Он взял Библию назад. – Сэвви Спарроу считает, что мы и есть левиафан, чудовище из моря.

– Погоди, оставь мне это. – Рэмси взял книгу из рук Гарсии. – Думаю, я еще почитаю.

– Только смотри, не заразись религией, – сказал Гарсия.

– Не бойся. Мои преподаватели всегда говорили мне: если хочешь понять какой-то предмет, явление, изучай важнейшие источники. Этот будет для нашего капитана.

– Для огромного множества людей, – неожиданно мягко заметил Гарсия. – А психолог, не проникшийся духом этой книги – как врач без инструментов. И, вдобавок, слепой, которого надо гнать.

Рэмси глядел на Гарсию поверх раскрытой книги.

– Ты когда уймешься?

– Когда ты проснешься, – ответил Гарсия.

Рэмси скрыл свое недовольство за толстым томом Библии, вновь открыл книгу на месте, указанном Гарсией, а потом уже позабыл о себе в ярости Исайи, скорби Иезекиля, громовых посланиях пророков.

В холодных арктических водах за стенками «Рэма» заработали насосы, наконечники шлангов высасывали донный ил для балласта. Пластиковый «слизняк» начал раздуваться содержимым – нефтью, будто живое существо сосало яремную вену Земли.

А стрелка таймера делала оборот за оборотом. Пятьдесят один час на скважине.

13

«Слизняк» заполнен. Он растянулся позади «Рэма», переполненный содержимым, почти в милю длиной, поддерживая неустойчивый гидростатический баланс, позволявший барже плыть под водой.

Рэмси с Гарсией вместе пришли на центральный пост. Спарроу с Боннетом уже были там.

– Ты прав. Лучше, если мы… – согласился Гарсия с предыдущими словами Рэмси.

– В чем прав? – спросил Спарроу.

– Только что Джонни говорил, что компенсационная система «слизняка» будет терять балласт, если по пути домой мы будем погружаться слишком глубоко.

– Он прав, – сказал на это Спарроу. – Но если мы не обеспечим компенсацию веса, «слизняк» прорвется.

– И вся нефть выльется на поверхность, – добавил Боннет. – Вот будет весело, а?

– Да, таким вот образом мы сможем ее потерять, – сказал Спарроу. – Будем надеяться, что мы этого не будем пытаться сделать. – Он повернулся лицом к посту управления. – Лес, начинай подымать нас. На самой малой скорости. И заводи нас прямо в «кишку». Мы воспользуемся ею, чтобы прятаться как можно дольше.

– Есть. – Руки Боннета легли на рычаги управления.

– А вы не думаете, что врагам будет легче налечь на нас в таком месте?

– спросил Рэмси.

– Так мы же мертвые, ты что, забыл? – напомнил ему Гарсия.

– Джо, станешь проводить вспомогательную локацию и держать нас точно по середине каньона, – приказал Спарроу. – Джонни, ты стоишь на главном локаторе и прослеживаешь вражеские сигналы. – Он воздел руки перед собой.

– Господь был добр к нам, джентльмены. Мы возвращаемся домой.

– Детская прогулка, – сказал Гарсия.

– Ага, для безумцев и англичан, – поддержал его Боннет.

Палуба «Рэма» накренилась вперед, какое-то время походила вверх-вниз. Очень медленно следующая за ними баржа оторвалась ото дна и последовала за буксировщиком. Они направились вниз, к «кишке».

– Один градус вправо, – скомандовал Гарсия. – Так держать.

– Так держать, – пропел Боннет.

– Мы еще должны благодарить нашу счастливую звезду, что «слизняк» может следовать за нами, – сказал Рэмси. – Если мы скребнем о стенку каньона…

– Два градуса влево, – сказал Гарсия.

– Два градуса влево, – подтвердил Боннет.

Спарроу поглядел на Рэмси.

– Ты что-то говорил?

– Да так, слова.

– Просто слова оставь для лагеря отдыха, – сказал Спарроу. Он повернулся спиной к Боннету. – Будем принимать тонизирующие таблетки каждые три часа, через час и с четырехчасовыми перерывами, пока не пересечем Северный полярный круг. Но сразу же докладывайте, если у кого-то появится реакция Ларсона.

Боннет заметил:

– Говорят, что эти таблетки гарантируют бессонницу на всю оставшуюся жизнь. Интересно, чего это туда сунули?

– А вот я слыхал, что луна сделана из зеленого сыра, – ответил на это Гарсия.

– Может, займетесь делом, джентльмены? – спросил Спарроу.

Рэмси улыбнулся. Он чувствовал распространяющуюся жизненную силу экипажа, как сильный прилив энтузиазма. Он почесал еще саднящее место на челюсти, куда Боннет бил его, и подумал: «Я не ожидал, что со мной такое произойдет, но Катарсис Номер Один пришел и ушел. А я все еще жив. И Спарроу все еще функционирует».

Капитан прокашлялся.

– Как только мы выйдем из Норвежского бассейна, непосредственной опасности для нас уже не будет. Сейчас их поисковые группы станут следить за исландским проходом и не будут ожидать кого-то у себя за спиной. Наша главная задача – стеречься «восточных» подлодок и пройти через их заслоны. И у нас есть шанс проскочить.

– Моя главная забота – умереть от старости, – сказал Гарсия.

– Ты постареешь раньше времени, – ответил ему Боннет.

– Один градус влево, – сказал Гарсия.

– Один градус влево, – повторил Боннет.

В подводном каньоне «Рэм» направлялся прямо на запад. У самого края Норвежского бассейна они вышли из «кишки» и прижались к самому разделу, идя курсом 276 o. Дно все повышалось. Достигнув 200 фатомов, они свернули к югу, параллельно береговой линии Норвегии.

Восемьдесят один час и пятьдесят восемь минут с момента отхода от скважины, в двух градусах от Северного полярного круга.

– Сигнал! – воскликнул Рэмси и нажал на кнопку отключения двигателей. – Я засек их на самом краю чувствительности локатора: это тридцать пять миль.

– Продолжать движение, – приказал Спарроу. – Они слишком далеко.

– Они идут из юго-восточного квадранта, направляются на запад, склоняясь чуть-чуть к югу, – сообщил Рэмси. – Если они будут поддерживать этот курс, то через минуту выйдут из зоны действия нашего локатора.

– Ради своей же безопасности сделаем так: пять минут идем прямо к востоку, а потом восстанавливаем курс.

Гарсия у штурвала подтвердил приказ. «Рэм» поменял направление.

– Курс, расстояние и направление движения «восточных»? – спросил Спарроу через какое-то время.

– Я потерял их, – ответил Рэмси.

– Продолжать движение прежним курсом.

Они вновь двигались параллельно норвежскому берегу, спустились к югу, потом курсом запад – юго-запад обогнули на большом расстоянии береговые следящие станции на южной оконечности Норвегии. Затем свернули к югу и опять на запад, чтобы обойти Фарерские острова. Теперь они находились на самом краю глубоководной впадины юго-восточнее Исландии.

На вахте были Рэмси – у локаторов, и Спарроу – на руле.

– Вы очень тщательно продумали этот бросок, – сказал Рэмси.

– Не искушай судьбу, – ответил Спарроу. – Все еще может измениться.

– Что заставляет моряков быть такими суеверными?

– Сознание ограниченности нашей науки, – ответил Спарроу. – И еще жизненный опыт, говорящий, что удача действительно существует.

– Удивляюсь, как это правительство еще не выдало нам на счастье кроличьи лапки?

– Я постараюсь убедить тебя, когда…

– Стая! – Рэмси немедленно включил звукоглушение. – Капитан, они идут прямо на нас!

Спарроу нажал на сигнал тревоги.

– Они идут справа по нашему следу на расстоянии пятнадцати миль.

На полной скорости Спарроу развернул подлодку и баржу на северо-восток.

В помещение центрального поста влетели Боннет и Гарсия.

– На нас идет стая, – сообщил им Рэмси.

– Вы оба, к штурвалу, – приказал капитан.

Боннет с Гарсией встали на свои боевые посты. Боннет к штурвалу, Гарсия – к торпедному пульту. Спарроу подошел к Рэмси.

– Глубина 800 футов, – доложил тот.

– Мы еще можем все изменить, – сказал Спарроу. – Лес, погружение. Джонни, следи за атмосферой.

Рэмси включил генератор ангидразы на одно деление.

Палуба накренилась вниз.

– Джо, докладывай уровень глубины, – приказал Спарроу.

– Шесть тысяч восемьсот футов – давление 2880 фунтов на квадратный дюйм… 7000 футов и 3010 фунтов… 7500 и 3235… 8000 и 3440… 8500 и 3655…

– В дрейф, – приказал Спарроу.

Боннет заглушил двигатели.

Гарсия продолжал докладывать:

– 8600 и 3700… начались изменения свойств воды, капитан… 8700 и 3750… это на девять фунтов выше нормы…

– Понял.

– 8750 и 3780… это уже на восемнадцать фунтов выше нормы…

– Понятно. Лес, выравнивай носовые рули глубины и переключи носовые телекамеры на главный экран.

– Дно в сорока футах, – доложил Рэмси. – Стая быстро сжимает строй. Дальность – около одиннадцати миль.

Большой экран у них над головами показывал светлое пятно, а потом – совершенно неожиданно – донный ил.

– Сначала опускай «слизняка», – приказал Спарроу.

Боннет поднял носовые рули еще до того, как они почувствовали, что баржа за ними проехала по дну. «Рэм» опустился в ил на глубине 8800 футов. Манометр показывал давление 3804 фунта на квадратный дюйм: на двадцать больше, чем должно было быть на этой глубине.

– До стаи девять миль. Они разворачиваются веером. Я насчитал шестнадцать кораблей.

– Разворачиваются веером, – задумчиво повторил Спарроу. – Это означает, что они удивлены нашим…

– Две подлодки направились к поверхности, – докладывал Рэмси. – Они посчитали, будто мы всплываем.

– Давление тут больше обычного, – размышлял Спарроу вслух. – Это означает, что плотное холодное течение или слой над нами сбило их акустиков с толку. Пока они не обнаружат металл, мы в безопасности.

– Если мы не взорвемся, – сказал Боннет.

– Если у нас имеется ветчина, то есть и яичница с ветчиной, конечно же, если есть яйца, – сказал Рэмси.

Гарсия захихикал.

– Нам сейчас важнее всего расслабиться, – сказал Спарроу. – Нам не надо тех проблем, что были в прошлый…

– Проблем-морблем, – перебил его Гарсия. – Все время только бу-бу-бу. Так он, может, псих… Может, ему захочется, чтоб мы делали тук-тук-тук… Джонни, я прав, а?

– Джо, я приказываю тебе пойти со мной, – приказал Спарроу.

У Гарсии покатились слезы.

– Мне надо облегчить душу, – всхлипнул он. – Я хочу исповедаться, но никто из вас…

– Пошли! – Спарроу схватил его за руку и потащил к задней двери.

– Спокойней, капитан, – сказал Рэмси.

Тот сделал глубокий вдох.

– Правильно.

– Я сам пойду, – сказал Гарсия. – Не буду сопротивляться. Я не хочу доставлять неприятностей. Я и так их доставил уже много. Чудовищных неприятностей. Меня никогда не простят. Никогда.

Он направился к двери, бормоча под нос:

– Никогда… никогда… никогда…

– Каркнул ворон: «Никогда», – сказал Рэмси. С отсутствующим видом он потер все еще саднящую челюсть.

– Теперь кое-что становится ясным, – сказал Боннет.

– Что именно?

– Насчет пробивателя голов. Тебя к нам заслало ПсиБю.

– Только не ты, Брут, – вздохнул Рэмси.

– Точно, все сходится, – сказал Боннет. – Хепп тронулся, вот они и наслали тебя на нас, чтобы выяснить почему.

– Чего?

– Точно. Ты хочешь знать, кто из нас будет следующим.

– Им буду я, если еще немного послушаю твою чушь. Я…

– Или же ты шпион, – сказал Боннет. – Хотя, догадываюсь, ты не из них.

– Ради Бога!..

– Я попытаюсь объяснить, – сказал Боннет. – Это не просто. Я, вообще-то, терпеть не могу головокопателей. Вы все, психдоктора, одинаковые. Исключительно… всезнайки. На каждый случай имеется объяснение: религиозность – это проявление глубинных комплексов, которые…

– Да заткнись же ты! – вспыхнул Рэмси.

– То, что я пытаюсь сказать, чувствуется лучше, чем могу тебе вталдычить. Можешь назвать это своеобразным успокоительным. Иногда случалось держать врага в руках. Он напоминал мне насекомое, которое я мог раздавить.

– Ну и?

– Ну и. Я никогда не ловил врага… вот этими руками. – Он поднял руки и помахал в воздухе кистями. – Но именно здесь… я кое-чему выучился.

– Чему, конкретно?

– Это может прозвучать глупо.

– Скажи уж как-нибудь.

– Может, не надо?

– Тебе очень важно сформулировать эту мысль, сосредоточиться на ней, – сказал Рэмси. При этом он думал: «Неважно что я сейчас делаю. Сейчас я выступаю в роли психоаналитика!»

Боннет вытер руки о футболку, поглядел на пульт управления.

– Когда ты встречаешь своего врага и распознаешь его, касаешься его, ты вдруг понимаешь, что он похож на тебя: возможно, он даже часть тебя. – Он замотал головой. – Нет, не могу сказать правильно.

– Попробуй.

– Не могу.

Боннет свесил голову и уставился в пол.

– На что это похоже? Попытайся сравнить с чем-нибудь.

Очень низким, почти неслышным голосом Боннет сказал:

– Ну, это вроде того, когда ты – маленький, слабый пацан на детской площадке. И вот когда старший парнишка шлепает тебя, тогда все в порядке, он тебя заметил. Это значит – ты живешь. И это гораздо лучше, чем когда тебя совсем не замечают. – Он поднял голову и посмотрел на Рэмси. – Или еще, когда ты с женщиной, и она глядит на тебя, и ее глаза говорят, что ты мужчина. Ага, именно так. Когда ты и вправду живешь, другие знают об этом.

– А что это имеет общего с врагом в твоих руках?

– Он живой, – ответил Боннет. – Черт побери, парень, он живой, и у него такая, как и у тебя жизнь. Каждый из нас – враг. – Голос Боннета становился все уверенней. – Каждый для другого и для самого себя. Я вот что имею в виду: я – одно целое со своим врагом. Пока я не хозяин своему врагу, я всегда проигрываю.

Рэмси удивленно глядел на Боннета.

– Ты можешь объяснить мне ход моих размышлений?

Рэмси отрицательно покачал головой.

– А почему нет? Я чувствую эти вещи, как и всякий иной. Потому что я скрываю эти чувства дольше. Но кто я такой, чтобы это скрывать? – Боннет презрительно усмехнулся. – Я! Вот кто.

– Почему ты выкладываешь мне все это?

– Я нашел того, кому могу высказаться. Но этот кто-то, в силу профессии, должен будет заткнуть рот, потому что…

– Подожди. – Взгляд Рэмси, отвлекавшийся от приборов не более, чем на пару секунд, успел уловить резкий сигнал. – Акустический разведывательный взрыв. И еще один. Если они рванут бомбу рядом с нами, корпус лопнет, как нарыв на пальце – толстом металлическом пальце.

– Они не могут искать нас здесь, на глубине.

– Не рассчитывай на это. Еще од…

– Что здесь происходит? – Спарроу, пригнувшись, вошел в помещение центрального поста.

– Акустические разведбомбы, – доложил Рэмси. – «Восточные» выслеживают звуковое отражение металлического хвастуна с табличкой «Фениан Рэм».

Спарроу подошел поближе и стал рядом с ним.

– Одна же подлодка прет прямо на нас.

– Мы его быстренько, – ответил Рэмси. Он положил руку на тумблер залпового антиторпедного огня.

– Оставь, они не станут тратить «рыбку», чтобы просто устроить взрыв.

– Он в миле от нас, на глубине в шесть тысяч футов. Вот, выслал следующую разведбомбу.

Все почувствовали снаружи глухой удар, срезонировавший в корпусе.

– Если что-нибудь из нашего подвесного снаряжения бабахнет, нас вскроет как…

– Лес, мы все читали руководство по эксплуатации, – сказал Спарроу. Он отвернулся, склонив голову. – Боже, мы, не имеющие права просить, молим о твоем милосердии. Ты сделаешь это… Что такое?

– Он отвернул.

– Боже, не отворачивай от нас лица своего…

– «Восточный» подводный корабль. Он повернул в другую сторону.