Хорошо, уговорили, он пошлет армию против Флэттери, но состоять она будет из ангелов, несущих мешки с едой.

«Пока едят — не воюют», — написали на рясах пилигримов и раздали их во всех ближайших лагерях.

Твисп понял, что юноша вырос и ему не грозит превращение в нового Флэттери.

«Он больше не юноша, — напомнил себе Твисп. — Аваата заботится о нем. И его мать тоже».

Твисп вспомнил, как поначалу было трудно себя убедить в том, что он снова может общаться со Скади Ванг. Ее появившееся на сфере улыбающееся лицо было таким же юным и пленительным, как тогда, когда они познакомились столько лет назад.

«А как же она теперь без любви Бретта?»

Твисп почувствовал, что трудно дышать, и ослабил воротник. В озарявшем Калеба нимбе кружились все новые и новые образы. Все они были хорошо знакомы старому монаху, и что-то объединяло их всех…

«Да они же все мертвы!»

Сзади послышались тихие шаги — очевидно, это Моуз.

Но в этот момент силуэт Калеба на поверхности пруда словно выцвел на фоне еще ярче засветившейся воды, и Твиспу показалось, что тело начинает погружаться. Вокруг мельтешили призраки, напоминавшие о событиях жизни их обоих. Что-то происходило. Твиспа охватил благоговейный восторг, но страха он почему-то не испытывал.

Вода в пруде закружилась вокруг лежащего посередине тела юноши и пошла светящимися волнами, настолько яркими, что каменный барьер осветило целиком. Присутствующие монахи замолкли, а затем запели псалом «Возрождение». Это был один из древнейших псалмов, строившийся по принципу «вопрос — ответ» и дававший возможность импровизировать. Впервые Твисп слышал его от своего деда.

«Протяни нам навстречу свои листья… И открой сердце своих цветов…»

Свет был уже таким ярким, что тело Калеба растворилось в нем. Никогда еще Твисп не видел подобного. Но почему-то сияние не причиняло глазам боли, и можно было смотреть на него не щурясь. Старый монах почувствовал приближение состояния транса.

— Так везде! — крикнул женский голос у выхода из оракула. — Море, небо — все светится!

Твисп узнал голос: это была Снейдж — одна из Операторов.

— А на нем, как на экране, картины! — восторженно выдохнул еще кто-то. — Как здесь — только на все небо!

Свет залил уже всю пещеру, и Твисп больше не различал вокруг ни лиц, ни фигур. Даже тесно прижимавшийся к нему Моуз теперь был лишь стал светящимся пятном на светящемся фоне.

— Криста Гэлли в безопасности! — донесся ликующий голос Снейдж. — Они все в безопасности! Битва прекратилась!

На светлом экране перед глазами монахов прошли сцены последнего сражения Кристы и Бена с Зенцем и Спайдером Неви. И несмотря на то, что изображение было ярким и детальным, а вся сцена на пляже длилась около часа, старому монаху понадобилось всего несколько мгновений, чтобы во всех подробностях узнать, что же там произошло. Когда в финале Неви упал, по рядам наблюдающих монахов пробежал довольный ропот. Но тут действие перенеслось в другую пещеру, и весь экран заслонило ненавистное лицо директора.

Наступила полная тишина, лишь кто-то из монахов не удержался от сдержанного проклятия.

— Это что, чудо, старец?

— Флэттери заменили сознание. Это для нас намного важнее, чем любые чудеса, — ответил Твисп. — Аваата решила, что пора сменить директора.

Световые сполохи выплеснулись фонтаном из недр оракула и омыли всех стоявших вокруг пруда. Даже самые темные из них были лишь ярчайшими вспышками света на еще более сверкающем фоне.

— Смотрите, старец!

Твисп оглянулся на Моуза и увидел, что молодой монах воздел руки к потолку, словно хотел взлететь, и с его пальцев полились потоки упругого белого сияния и потянулись навстречу другим таким же, заполнившим уже всю пещеру. И хотя от световых бликов рябило в глазах, Твисп видел, что и другие монахи воздели руки и обмениваются сияющими посланиями. Он вспомнил, как когда-то, когда он был еще ребенком, к ним в школу пришел биоархитектор и показал много удивительного. Среди прочих было и такое «чудо» — он продемонстрировал живую амебу, приоткрыв все жизненные механизмы ее клетки: что ей нужно, чтобы начать двигаться, а что — чтобы поймать добычу и переварить ее.

— Так кто же мы на самом деле? — тогда вслух удивился Твисп. Хищники или жертвы?

Ответ обрушился на него с такой силой, что заставил его рухнуть на колени:

«Вы все мои братья, и я — ваша сестра».

Твисп попытался удержать равновесие, и его длинные руки ухватились за каменный край пруда. И вдруг навстречу ему из сияния протянулась чья-то рука — мокрая, но вполне реальная, и на каменный бордюр выбрался Калеб. Пещера наполнилась шумом голосов: монахи беседовали с Аваатой и своими предками, освобожденными из их воспоминаний и из тюрьмы генетических кодов.

— Давайте соединим руки и поблагодарим Аваату! — предложил Калеб. Его сильный звучный голос привлек общее внимание, и разговоры прекратились. — Аваата уничтожила созданную Флэттери чудовищную пародию на общество, а его самого взяла в плен. Там он останется до тех пор, пока не постигнет то, что мы знаем хорошо: все живущие имеют право на жизнь! Сегодня каждый получит еду. И пока мы держим планету в любящих руках, наши беды не вернутся.

Все находящиеся в пещере подали друг другу руки и встали вокруг пруда с оракулом, омываемые его ясным светом, в волнах которого кружились пленительные образы. Теперь тишину в пещере нарушали лишь восторженные вздохи и возгласы изумления.

И вновь пещеру захлестнул ослепительный поток света, и вновь растворил в себе без остатка пруд и древние каменные стены, и потолок. Теперь Твисп видел только хоровод держащихся за руки людей, а между ними клубился светящийся туман. И он чувствовал, что сейчас все жители Пандоры объединились в одну цепочку и стоят, устремив взоры на этот удивительный экран. Было тепло, и можно было уже не бояться ни демонов, ни охранки, ни голода.

Старый монах тихонько покинул праздник у пруда и, натянув у себя в келье рясу, поднялся на любимый балкон в горах над Калалочем.

Где-то далеко у подножья гор сверкало в ночной темноте море. А по тропе наверх с трудом взбирался старый фургон. В первую секунду Твисп насторожился, но затем разглядел ползущую за ним на прицепе лодку. Машина упорно лезла в гору, и Твисп подумал, что в Калалоче всегда будут такие люди: упорные и надежные, умеющие добиваться всего.

— Добро пожаловать, — прошептал он замерзшими на ночном ветру губами.

«Все у них получится», — подумал он и погрузился в мечты.

Первым, о ком подумал старик, был Калеб. Совсем немного времени пройдет, и келп поможет ему справиться с трудностями первой любви, а там, глядишь, внуки и внучки Скади Ванг и Бретта Нортона еще замучают дедушку Твиспа просьбами рассказать о них самих.

А что сбудется из того, что показал келп об остальных? И каким образом?

Избранные Аваатой Бен и Криста займутся налаживанием жизни на Пандоре, и им хватит работы еще на много лет. А Рико и Снейдж поселятся где-нибудь неподалеку, и работать будут все вместе. Это Твисп точно видел на экране. А Алиса Марш уведет безднолет «Ницше» в глубины космоса, за пределы связи, и на борту увезет Дварфа Макинтоша и Беатрис Татуш. Вместе со своим новым симбионтом, Аваатой, они откроют новую страницу в истории человечества. И если даже найденная ими планета поначалу будет не так прекрасна, как хотелось бы, совместными усилиями ее превратят в цветущий сад.

А еще с ними вместе полетит Юрий Бруд и даже наладит общение со своей матерью — ОМП Алисой Марш, что принесет им обоим утешение и облегчение. Благодаря келпу Алиса вновь обретет тело и утраченного было сына, а он запишет ее размышления и издаст для последующих поколений «Социологию вознесения». Экипажу этого безднолета предстоит стать жителями нового мира — где земля, солнце и море совсем другие.

Раджа Флэттери так и будет жить в келпе, не в чем не испытывая нужды, — узник собственной гордыни и алчности. Люди будут время от времени его навещать, а легенды о нем станут передавать из поколения в поколение.

А Твисп, хотя дни его сочтены, останется на этой планете и постарается хоть немного улучшить жизнь на ней. И он был счастлив, что встретит конец своей жизни не в одиночестве, как боялся раньше.

«Я наверняка войду в легенды как старец из горного монастыря», — усмехнулся он.

Внизу царила тишина, и еще недавно озарявшее окрестности сияние кануло в море, лишь пена светилась призрачным светом. Над седой головой Твиспа вздымался яркий звездный шатер с двумя лунами. И вдруг где-то внизу раздался чей-то заливистый смех, и старый монах подумал, что страх и смерть ушли отсюда навсегда.