Сергей Герасимов 

Сострадание к врагу

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ: ПЛАНЕТА ЦВЕТОВ

Он ощущал неприятный холодок в груди. За три десятка лет своей службы он не раз видел, как гибли люди. Обычно люди пропадали именно так: гас экран гиперсвязи, и последние слова человека, иногда спокойные, иногда даже веселые, казалось, зависали в памяти, как программа, выдавшая неожиданный глюк. И лишь спустя несколько дней ты начинал понимать, что слышал действительно последние слова. В этих словах не было тревоги, никто не сообщал об опасности. Смерть всегда подкрадывалась невидимкой. Об этом предпочитали не говорить. В принципе, аварии гравилетов случались гораздо реже, чем крушения самолетов. Эти челноки оставались относительно безопасным средством транспорта.

Рейсовый гравилет «Гордый» шел к облаку Оорта. На борту было два члена экипажа и семь пассажиров, которые находились в капсулах синхронизированного сна, что помогало им пережить скуку двух месяцев полета. Тратить два месяца на то, чтобы переместиться всего на несколько миллиардов километров, было дешево, но совсем не престижно. Рейсовые гравилеты напоминали трамваи прошлого века, которые ползли медленно и никуда не сворачивали со своих стальных рельсов, только вместо рельсов теперь использовались гравитационные струны. Гравиструнами было исчерчено все внутреннее пространство Системы; эта сеть могла доставить вас куда угодно и без проблем, если не считать, разумеется, проблемой напрасную трату времени.

«Гордый» был в двенадцати часах пути от Нептуна, когда это случилось. Энергия струны неожиданно упала, лайнер дважды тряхнуло, и он стал терять скорость. Казалось, что лайнер наклонился вперед, но холодная россыпь звезд на переднем экране осталась неподвижной. Книга, часы и пара кассет упали со стола и, шурша, заскользили по полу. Заскрипели кресла, автоматически выравниваясь по новому вектору вертикали. Несколько светящихся стрелок на приборной панели резко отклонились влево, лишь немного не достав до красной черты. Гравитационный тормоз не успел мгновенно погасить инерцию отрицательного ускорения.

– Мы тормозим! – удивился Денисов. – Авария? Не может быть!

Это был его первый рейс на «Гордом». Раньше Денисов служил на военных кораблях. К своей теперешней работе он относился так, как относился бы к работе танкист, которого посадили за руль троллейбуса.

– Энергия струны снизилась на сорок процентов, – спокойно ответил Капитан. – Пока что держимся.

Это спокойствие было только внешним; Капитан прекрасно понимал, что энергия не могла уйти никуда. Такой скачок означал, что в пространстве неподалеку от них есть еще кто-то. Пустота перестала быть просто мертвым безразличным вакуумом, сейчас в ней притаилась опасность, нечто внимательное и страшное, уже уничтожившее, по самым скромным оценкам, тысячи людей.

* * *

Он сделал еще несколько штрихов вечным карандашом и свернул планшет. У Капитана был свой способ бороться со скукой полета: он рисовал в электронном планшете, который в свернутом состоянии был не больше маленького бумажного блокнота, однако позволял сохранить бесчисленное количество рисунков, имел интеллектуальный редактор цветов и отличную систему анимации.

– Кто-то подключился к струне, – сказал Капитан. Затем помолчал и добавил. – Оказывается, мы здесь не одни.

Но за последние два месяца ни один корабль не проходил по этой трассе. Трасса РП-18 предназначалась в основном для туристических рейсов, и гравилеты проходили по ней каждые шестьдесят два дня, но не чаще, потому что на большее энергии струны не хватало.

– Это нереально, – сказал Денисов. – В этом секторе же никого нет. Здесь не может никого быть.

– Смотри сам.

Он посмотрел. Чужой корабль возник из пустоты и теперь висел впереди по курсу, неспособный двигаться сам, и никого не пропуская вперед. Струна, рассчитанная лишь на один челнок, не могла потянуть два корабля одновременно. Пока еще «Гордый» имел выбор: остановиться, повернуть обратно, или продолжить двигаться вперед, в сторону чужого корабля. Но, если подойти достаточно близко, уйти будет уже невозможно. Оба корабля просто зависнут рядом друг с другом и останутся неподвижны до тех пор, пока кто-то из них не отключится от струны. Классическая ситуация двух баранов на мосту. Впрочем, если один из баранов окажется вооружен, он может просто расстрелять другого.

– Кто это может быть? – спросил Денисов таким голосом, словно перед ним появилось привидение и, гремя цепями, начало танцевать менуэт. Лайнер окружали миллионы километров пустоты, наполненной каменными обломками, пылинками, молекулами газа, космическими лучами. Это была мертвая и бессмысленная пустота, до бесконечности повторяющая сама себя, пустота, в которой ничего не скрывалось, совсем ничего. Так было до сих пор, до последней минуты. И вдруг…

– Никто, – ответил Капитан. – В этом секторе нет ни одного корабля, ты же сам сказал. А даже если бы они и были, никто бы не стал подключаться к струне, не предупредив нас.

– Даже в случае серьезной аварии?

– Да кто его знает, – ответил Капитан. – Струна в лучшем случае даст энергию для систем жизнеобеспечения, но надолго ее не хватит.

– Хорошо, пусть это неопознанный корабль. Что теперь?

– По инструкции нужно связаться с Землей, – ответил Капитан. – Но мы этого не сделаем. К сожалению.

Он щелкнул пальцем по клавише, потом щелкнул еще раз, и на панели замигала тревожная желтая лампочка.

– Почему?

– А вот это правильный вопрос. Потому что наша связь заблокирована. Мы уже две минуты как отрезаны. Связь отключилась сразу же, как только нас начали тормозить. Они нас отрезали от Земли. Похоже, что наши новые знакомые, кем бы они там ни были, предпочитают разговаривать с нами наедине.

* * *

– Дело не только в связи, – сказал Капитан. – Кто-то выкачивает наш резервный запас. Прямо сейчас. Кто-то присосался к нам, как паук к мухе. Хотел бы я знать, кто это делает. И как он это делает. Кроме того, эти ребята подключились к нашей инфо-системе. В данный момент они качают все наши файлы, пока что только из открытого доступа.

– Так отключите же их!

– Уже, – спокойно сказал Капитан и повернул тумблер. – Уже отключил. Я думаю, что они потерпели аварию, подключились к струне и решили подождать ближайший корабль, чтобы пополнить свои запасы за чужой счет. За наш счет. Это говорит о многом.

– О чем?

– Это не может быть корабль с Земли. И уж тем более, это не лодочка с Реи… Это чужие.

Чужие. Это слово старались не произносить во время полетов. Разговоры о чужих до сих пор оставались всего лишь разговорами. Люди уже освоили два десятка ближних планетных систем, а иногда забирались очень далеко, вплоть до края третьего спирального рукава Галактики, но ни разу не встретили существ, достаточно развитых, чтобы построить высокотехнологические межзвездные корабли. Но, как ни странно, дальние полеты оставались далеко не безопасны. В среднем один корабль из двадцати не возвращался из дальних полетов. Это был страшный процент. Именно поэтому громадный дальний космос все еще был освоен так плохо. Неожиданно отключалась линия гиперпространственной связи, – и все, корабля больше не было. За последний год это случилось шесть или семь раз. Корабль просто исчезал, словно проглоченный пространством. Вполне возможно, что в этом были замешаны чужие. Большинство пилотов были просто в этом уверены. Слово «чужие» уже давно воспринималось как ругательство. Произнести его во время полета было плохой приметой.

– Вы верите, что они существуют?

– Абсолютно. Из трехсот человек моего выпуска погибло шестнадцать. Ты можешь сказать, что это немного за столько лет. Но все они погибли одинаково. Их тела никогда не были найдены.

– Бред, – не согласился Денисов. – Нет здесь никаких чужих, не может быть. Но бред или не бред, а надо уходить, пока есть возможность. Почему вы ждете? Если мы не повернем сейчас, то потом будет поздно, я… Я просто не представляю что случится.

Ты еще много чего себе не представляешь, подумал Капитан, много чего не представляешь. Только не надо нервничать, все еще обойдется. В конце концов, я ведь ждал этого дня столько лет. Именно этого дня.

* * *

«Гордый» полз медленно, как улитка. Скорость такой улитки все же не опустилась ниже тридцати километров в секунду, но это ничего не значило по сравнению с океанами межпланетной пустоты. Светящаяся точка, отмечавшая положение корабля на электронной карте, стояла на месте.

– Удирать надо, ты прав, – согласился Капитан. – Только не все так просто.

– Проще не бывает! Маневр займет не больше двух часов, – возразил Денисов. – Вы знаете об этом не хуже меня. Мы останавливаемся, поворачиваем и уходим. Конечно, если идти с такой скоростью, то мы потратим десять суток, пока доберемся до ближайшей свободной струны. Или больше? Ну, две недели, максимум.

– Я не об этом. Если это в самом деле чужие…

– Их никто никогда не видел.

– Или тот, кто их видел, никогда не возвращался, чтобы поделиться воспоминаниями. Люди могли встречаться с ними сотни раз. Тысячи раз. Они всегда ведут себя одинаково. Вначале они отрезают связь, а потом спокойно подходят к нам и без шума делают с нами все, что хотят.

– Что, например?

– Например, приглашают в гости на яблочный пирог.

– Это вряд ли.

– Или едят нас вместо яблочного пирога. Или скармливают своим домашним животным.

– Тогда чего мы ждем? Чтобы они включили нас в свою пищевую цепочку?

Капитан смотрел на передний экран обзора, где пока не было ничего, кроме светящегося бархата неподвижных звезд и Нептуна, который уже начал смещаться вправо. Где-то там, прямо впереди по курсу, ждет нечто более чуждое, чем все, о чем знал человек до сих пор. Когда-нибудь эта встреча должна была произойти. Сто миллиардов звезд только в этой галактике, и практически все они имеют планеты, примерно на двух процентах планет есть углеродная жизнь и еще на двух процентах – неуглеродная. На Рее эта жизнь эволюционировала до уровня примитивного разума. Аборигены Реи почти не отличались от земных людей, разве что ростом. Не может быть, чтобы мыслящий человек оказался один. Это с одной стороны. А с другой – слова о пищевой цепочке могут оказаться правдой. Если бы доброжелательные пришельцы существовали, Земля знала бы об этом давным-давно.

– Сейчас совсем не тот случай, – сказал Капитан. – Смотри сам. Они подключились к струне, но потянули всего сорок процентов мощности. Они не смогли взять больше.

– И что это значит?

– Это значит, что у них серьезная авария. Они не могут лететь. Сорок процентов не сдвинут их с места. Они погибнут, если мы им не поможем. Они просто будут висеть в одной и той же точке пустоты и медленно умирать. То есть, мы должны им помочь. Уйти сейчас было бы проще всего. Но они погибнут, если мы уйдем. Мы убьем их, вместо того, чтобы помочь.

– А если это ловушка? – предположил Денисов. – Допустим, они подманивают нас поближе, чтобы захватить корабль.

– Может быть. Это тоже вариант.

* * *

Денисов задумался.

– А что, если они все уже мертвы?

– Вряд ли. Они остановили нас, отрезали нашу связь, потом начали скачивать информацию. Конечно, это могли сделать автоматы, настроенные заранее, но непохоже. Думаю, что там кто-то еще остался.

– Как вы собираетесь им помогать?

– Зависит от того, что случилось. Может быть, им нужна медицинская помощь, питание, вода или кислород.

– Питание, вода и кислород? Откуда вы знаете, что им нужен кислород, а не какой-нибудь криптон? Они могут пить соляную кислоту вместо воды. Они могут иметь щупальца, лазерные глаза или дышать через задний проход. Они могут быть такими странными, что мы их вообще не увидим.

– Нет, – ответил Капитан, – нет. Они похожи на нас.

– Этого не знает ни один человек на Земле, – возразил Денисов.

– Я знаю.

– Откуда?

– Двадцать пять лет назад мой брат погиб при таких же обстоятельствах.

Денисов помолчал.

– Сожалею. Но что это нам дает?

– Он погиб в этом же секторе, практически там же, где сейчас висим мы, лишь на десяток миллионов километров дальше от Солнца. Трасса РП-18 самая опасная из шестисот внутренних трасс. Ты об этом не знал? Челноки исчезали здесь уже три раза, в среднем один раз за десять лет. Прервалась связь, и он исчез. Ему было тридцать, дома его ждала молодая жена, и вообще он собирался уходить в отставку. Он играл на скрипке и даже закончил консерваторию. Мечтал стать профессиональным музыкантом. Он брал скрипку в очередной рейс, чтобы практиковаться, а в перерывах между рейсами делал записи на нескольких известных студиях. За это платили, но слишком мало, чтобы содержать семью. Спокойный, надежный и рассудительный. Короче говоря, он был отличным парнем. Когда прервалась связь, я подумал, что это просто неполадки в системе. А спустя три или четыре года обнаружили пару кусков его корабля.

– И что же?

– Списали на попадание метеорита. Но это был не метеорит. Я своими глазами видел эти куски металла. Метеориты не дают осколочных взрывов. Это было убийство. Самое натуральное убийство. Но никто не хотел этим заниматься. В его доме на Земле до сих пор стоит стол с его вещами. Никто не прикасался к этому тридцать лет. Его до сих пор ждет жена, не верит в его смерть. На столе все еще лежит скрипка. Но это не та скрипка, на которой он обычно играл.

– Почему?

– Потому что свою скрипку он брал в рейс. Та скрипка исчезла вместе с ним.

– Прошу прощения.

– Да ничего, – ответил Капитан. – Это было очень давно. Так давно, что я уже начал забывать его лицо.

– Но я не вижу связи. Даже если это убийцы, почему они обязательно должны быть похожи на нас? Они могут быть кем угодно.

– Нет, не могут. Тогда, когда это случилось, все мне твердили о метеорите, но я не верил. Я начал собирать информацию. И кое-что я все-таки обнаружил. Не доказательства, но все-таки кое-что. Информацию к размышлению. Ты что-нибудь слышал о галлюцинации сумасшедшего с Реи?

– Что-то слышал, – ответил Денисов. – Мы проходили это на втором курсе академии. Или на третьем. Но я совершенно не помню. Кажется, это что-то очень древнее и ненужное. Какой смысл может быть в галлюцинации сумасшедшего?

* * *

– Суть вот в чем, – сказал Капитан, – наш мозг запоминает все, что мы видели в течение жизни. Но некоторые из впечатлений оказываются такими яркими, что мозг их просто фотографирует и сохраняет в мельчайших деталях. Эти впечатления настолько хорошо отпечатываются, что, подключив электроды к мозгу, мы можем записать и просмотреть эти картинки из памяти. Только три или четыре момента за всю жизнь, не больше. То, что врезалось в память сильнее всего. Обычно это что-нибудь из детства или глубокий эмоциональный шок.

– Я знаю, – сказал Денисов, – иногда так находят убийц. Но это очень неточный способ. Так что же сумасшедший с Реи?

– Это был больной старик из туземцев, который умирал в местном госпитале. Кто-то из врачей попробовал подключиться к его мозгу и увидел очень странные картины. Это было поразительно и необъяснимо. Этот случай вошел в учебники. Я просматривал эти записи десятки раз. Короче говоря, это воспоминания ребенка четырех лет. Ребенок вместе с семьей отдыхает в каком-то месте, напоминающем уединенный горный курорт. Он просыпается рано утром, когда солнце еще не взошло, но небо уже светлеет, просыпается оттого, что услышал отдаленный шум. Он расстраивается, потому что принимает этот звук за шум дождя. В тот день была намечена прогулка к горному озеру, которую ребенок ждал с нетерпением. Ребенок, вылезает из кровати и идет к окну, чтобы посмотреть на небо и проверить, идет ли дождь. Но верхняя часть окон закрыта занавесками, к тому же, на улице еще довольно темно. Он проходит через несколько комнат, открывает наружную дверь и выходит на крыльцо. Поднимает голову и смотрит в небо. На небе еще видны последние звезды и несколько облаков, уже светлых. Но на небе есть еще кое-что, напоминающее огромную черную тучу, которая быстро движется с востока. Туча производит особенный звук, который ребенок принял за шум дождя.

Вначале мальчик решает, что это все-таки дождевая туча. Он смотрит на озеро, лежащее в горной ложбине чуть ниже домика, и начинает тихо хныкать. Потом он снова смотрит на небо. Теперь туча уже ближе, и мальчик видит, что она не сплошная, а состоит из множества одинаковых предметов. Каждый предмет похож на большой черный лист дерева, с несколькими лопастями, вроде листа грецкого ореха.

– Я представляю, – сказал Денисов. – Несколько отдельных листков вверху и два внизу.

– Да, именно так. Ребенок решает, что наступила осень, и ветер несет листья. Он еще очень маленький. В тот момент, когда край тучи проходит над ним, несколько листьев отделяются от тучи и устремляются вниз. Они очень быстро увеличиваются в размерах. Ребенок кричит от страха и бросается в дом. Через несколько секунд дом начинает сотрясаться от ударов. Все стекла вылетают. То, что снизу казалось отдельными пластинками листа, на самом деле оказывается чем-то вроде щупальцев. Отец ребенка пытается удержать дверь закрытой. Он гибнет первым. Щупальца проникают внутрь, хватают мать, затем брата. Людей просто разрывают на части. Затем проваливается потолок. На этом воспоминание обрывается. Все это очень страшно смотреть и слушать. Когда я посмотрел это в первый раз, я не мог спать. Это совсем не как в фильме, это все на самом деле.

– Ну и что? – спросил Денисов, – почему бы это не считать действительно галлюцинацией сумасшедшего? Привидеться может все, что угодно. И самый жуткий ужас в том числе.

– Звездное небо, – сказал Капитан. – Вот в чем дело. Расположение звезд на небе так же индивидуально, как и линии на наших пальцах. Ребенок ведь видел звезды на утреннем небе, правильно? И мы имеем эту точную картинку. Компьютерный анализ показывает, что это не фантазия, а настоящее звездное небо. Причем планета находилась примерно в четыре раза ближе к центру Галактики, чем наша Земля. Это не может быть подделкой или фантазией, абсолютно исключено. Мы можем даже рассчитать, в какой точке пространства все это произошло. Плюс-минус тысяча световых лет. Я пытался вычислить точнее, но не получилось, слишком мало было данных, утреннее небо было слишком светлым.

* * *

«Гордый» двигался вперед. Это трудно было назвать нормальным полетом, потому что скорость упала более чем в десять раз, а набрать ее не было никакой возможности. Нептун стал ближе, сейчас он сдвинулся и оставался справа, вместе со всеми его спутниками. Из-за низкой скорости его большой серо-голубоватый диск почти не смещался на мониторах. Гравитационная струна, вдоль которой шли рейсовые гравилеты, обходила громадную планету стороной, во избежание потери мощности. На Нептуне не было ни одной стационарной станции, с которой можно было бы связаться в обычном радиодиапазоне. «Гордый» был старым кораблем, поэтому он имел обыкновенный радиопередатчик, который использовался для связи на малых расстояниях.

– Допустим, что этот мальчик и в самом деле жил на очень дальней планете, очень-очень дальней, – сказал Денисов. – Но что нам это дает?

– Это дает нам все. Во-первых, этот мальчик гуманоид, практически человек. Он отличается от тебя не больше, чем ты от австралийского аборигена. Ваши ДНК почти одинаковы. Это значит, что мы можем сделать очень сильный вывод: большая часть Галактики заселена человекоподобными расами. Заметь, аборигены Реи тоже почти не отличаются от людей. Поэтому чужие не будут пить соляную кислоту. Они будут людьми, как ты или я.

– Но аборигены Реи очень высокие, – возразил Денисов. – Средний рост мужчин два метра двадцать.

– Вот именно. Семья того мальчика тоже состояла из очень высоких людей. Они были высокими и имели плотное телосложение. Я думаю, что мозг мальчика зафиксировал начало вторжения, уничтожившего планету. Или большую часть планеты.

– Здесь нестыковка, – возразил Денисов. – Если вторжение уничтожило планету, то как же выжил мальчик? И как он попал на Рею, которая так далеко от его родины?

– Я могу предположить, как он выжил. Я долго думал об этом. «Листья», скорее всего, были аппаратами, уничтожавшими всех разумных существ на планете. Видишь ли, в этом воспоминании есть животные, которые пасутся на склонах гор. Но «листья» не обращали внимания на животных, они набросились на людей. Человек от животного отличается только разумом. Возможно, они ориентировались по разуму и уничтожали именно разум. Эмоциональный шок этого ребенка был таким сильным, что несчастный мальчик повредился рассудком. Поэтому он мог остаться жив. Я не знаю, что произошло потом. Скорее всего, кто-то пришел за ним, но вылечить его не смогли. Через какое-то время его привезли на Рею, и там он доживал свой век как безобидный сумасшедший. Конечно, это только версия.

– Но в таком случае эти чужие, даже если они почти люди, они ведь могут оказаться очень страшными существами.

– Конечно могут, – согласился Капитан, – но мы-то не знаем этого наверняка. Они могут оказаться такими же милыми, как твоя нянечка в детском саду.

– Я терпеть не мог свою нянечку, – сказал Денисов. – Точно помню.

* * *

Капитан смотрел на экран.

– Судя по всему, до них семьдесят тысяч километров, – сказал он. – Никак не больше.

– Какие наши планы?

– В самом простом случае, мы просто освободили бы струну и дали бы им возможность лететь туда, где им помогут свои.

– Но для этого не обязательно подходить близко. Если вы хотите просто отдать им струну, тогда делайте это сейчас. Предупреждаю сразу, что я против. Это значит сорвать рейс. Мы ничего не сможем доказать, и компания заставит нас выплатить неустойку. Не знаю, как насчет вас, а моих сбережений на это не хватит.

– Я хочу подойти поближе и посмотреть, что там случилось. Потом решим на месте. Я бы не отказался сфотографировать их, а еще лучше, привезти какие-нибудь материальные доказательства. Что-нибудь такое, что можно положить на стол.

– Понятно, чтобы все сразу закрыли рот, – согласился Денисов. – Это совсем другое дело. Но это ведь риск?

– Согласен. Это большой риск.

– Это все равно что войти в клетку к тигру.

– Это все равно что войти в клетку к тигру, не зная, голоден ли он, – уточнил Капитан.

– Почему они не попросят о помощи, пускай даже на своем языке?

– Вот сам у них об этом и спросишь.

– Вы все-таки решили лететь к ним?

– Нет, – ответил Капитан. – Я не хочу принимать такое решение сам. И я не могу разбудить пассажиров. Они так же рискуют своими жизнями, как и мы с тобой. Поэтому я спрашиваю тебя.

– Ну конечно! – сказал Денисов. – В первый раз за две недели вы изволили поинтересоваться моим мнением. Почему вы не интересовались им раньше?

– Потому что я на этой трассе двадцать три года.

– А я все-таки летал на военных кораблях.

– Я тоже летал на военных кораблях, – возразил Капитан. – Только это было очень давно. – Кстати, «Гордый» в свое время тоже считался военным кораблем, пока его не списали. Времена меняются. Ты так и не ответил на мой вопрос. Мы летим вперед или возвращаемся к Земле? В лучшем случае мы получим первый контакт с технической цивилизацией. Подумай об этой возможности.

– А в худшем?

– А в худшем всего лишь погибнем.

– Всего лишь?

– Есть еще и моральный аспект, – сказал Капитан. – Мы можем их спасти. Мы ведь не дикари, мы люди.

– Не надо меня кормить красивыми словами. Я не верю словам.

– А если это шанс всей жизни?

– Вы хотели знать мое мнение, и я отвечу. Я против. Могу объяснить почему. Никакого контакта не будет. Они нас раздавят как муравьев.

Денисов был здоровенным детиной лет двадцати пяти. В свое время он служил на военном корабле, который патрулировал дальние границы Содружества. Скорее всего, он покинул военный космофлот не по своей воле. Капитан догадывался, почему так случилось: Денисов имел проблемы с характером. Временами он становился почти невыносим, хотя на самом деле был нормальным парнем. Перед полетом Капитан прочел досье Денисова. В досье был один замечательный факт: оказывается, в свое время, Денисов даже получил восемь месяцев исправительных лагерей. Восемь месяцев лагерей – это серьезно. Однако, Капитан не знал, за какие преступления сидел его второй пилот, а спрашивать он не хотел. Поживем – увидим, думал он.

– Хорошо. Я приказываю двигаться вперед, к точке контакта.

– Что? Зачем же вы спрашивали меня? – удивился Денисов.

– Чтобы знать твое мнение. Теперь я вижу, что ты против. Но командую здесь все-таки я.

* * *

Через шесть часов полета они, наконец, увидели корабль чужих. Это был слегка вытянутый диск около двухсот метров в диаметре. Из-за расстояния пока трудно было разглядеть детали.

– Черт возьми, мы их все-таки нашли! – без особой радости заметил Денисов. – Я до последней секунды сомневался, что они существуют. Настоящие чужие. Я чувствую себя как в кино. Фильм ужасов и боевик одновременно. Жаль, что у нас нет оружия.

– Ты думаешь, что оружие помогает решать вопросы?

– Смотря какие вопросы. Куда приятнее разговаривать, имея хорошую пушку в кармане, то есть на борту.

– На борту есть оружие, – сказал Капитан, – но мы можем использовать его лишь в особых ситуациях.

– Сейчас именно такая.

– Да, – согласился Капитан. – Сейчас именно такая ситуация. Поэтому я не даю своего разрешения.

– Что?

– Я не разрешаю использовать оружие. Это приказ.

– Они же уничтожат нас!

– Они в любом случае уничтожат нас, если у них появится такое желание. Мы должны вести себя так, чтобы это желание у них не появилось. Оружие здесь только помешает.

– Я не собираюсь идти на смерть с голыми руками.

– А тебя пока не посылают на смерть.

– Может быть, они не агрессивны? – предположил Денисов. – Хотелось бы надеяться.

– Они агрессивны, – возразил Капитан. – Посмотри на эти ямы в обшивке. Вначале я даже думал, что это стыковочные узлы. Но это следы взрывов. Этот корабль был поврежден в бою.

– Если это на самом деле корабль-убийца, тогда какой смысл спасать убийц?

– Я не знаю, – сказал Капитан. – Может быть, они просто жертва нападения. Представь себе: например, на них напали, и они оборонялись. Мы не узнаем этого, пока не поговорим с ними.

С каждым часом «Гордый» подходил ближе. Сейчас корабль чужих был виден во всех деталях. Он медленно поворачивался, изредка взблескивая точками световых вспышек, так, словно его поверхность была усыпана битым стеклом. В нем было три громадных дыры, причем одна их дыр сквозная.

– Это ж надо, как им досталось, – сказал Денисов. – Если бы такое сделали с земным кораблем, то там не осталось бы ничего живого.

– Они смогли подключиться к струне, а через нее к нашему запасу энергии, значит, живые люди там точно есть. Пусть не люди, но живые.

– И мы стоим у них на пути?

– И мы стоим у них на пути. Струна не потянет двоих. Если бы они могли просто выпустить в нас ракету, боюсь, что они бы уже давно это сделали.

– Похоже, что они не могут?

– Например, они расстреляли боезапас. Или их оружие повреждено. И раз мы до сих пор живы, у нас есть шанс.

– Какой шанс?

– Помочь им, какой же еще? Или тебе нужно что-то другое?

– Мне много чего нужно, – ответил Денисов. – Вы проторчали всю жизнь на рейсовом корабле, положим, вам это нравилось, но моя-то жизнь еще вся впереди. Я хочу навсегда вернуться на Землю. Я хочу иметь много денег и красивую жену. Хочу завести детей и отдыхать с ними на каких-нибудь тропических островах. Хочу учить своих мальчиков играть в футбол, а если будут девочки, то путь будут самыми красивыми в мире. И на самом деле, раз мы уже здесь, эти проклятые алиены – мой шанс. Может быть, единственный шанс. Вы знаете, что такое годы жизни на дальнем патрульном крейсере, у самой границы? Ни одной женщины за три года, кроме редких шлюх в портах и личных силиконовых роботов женского пола, предназначенных специально для того, чтобы мужчины не сошли с ума окончательно, да еще идиот начальник, который с утра до ночи дышит тебе в спину. Я ненавижу этот космос, эту шизофреническую пустоту. Я не хочу умирать неизвестно зачем и неизвестно ради кого!

– Я не верю тебе, – сказал Капитан. – Ты говоришь, как обычный самовлюбленный сопляк. Это не твои слова.

– Я не самовлюбленный сопляк, нет. Просто так сложилась жизнь. Это трудно объяснить.

– Тебе нужно было влюбиться в хорошую девушку на Земле и просто знать, что она тебя ждет. Без этого все становится бессмысленным. Поверь мне, я знаю.

– Любви не бывает, – возразил Денисов, – есть только секс и расчет. И еще привычка. Этого достаточно. Любовь – это только в сказках. Я перестал верить в нее в пятнадцать лет.

– Значит, тебе не повезло в пятнадцать лет.

– А вот это уже мои проблемы. И космос здесь не причем. Я не люблю космос и никогда его не любил. Сейчас мы хотя бы возим пассажиров. Но патрульная служба это бред. От кого мы защищаем Систему?

– От них, – ответил Капитан. – Посмотри на экран, и тебе все станет ясно. Мы защищаем Систему от них.

«Гордый» остановился в какой-то сотне километров от изуродованного гиганта.

* * *

– Когда я был ребенком, – сказал Капитан, – я любил смотреть на звезды и думать, что там кто-то есть. Когда выключали фонари, я садился на скамейку или прямо на траву, слушал кузнечиков и смотрел на небо. У нас был домик на окраине. Звезды гипнотизируют. Когда я был классе в пятом, мне подарили маленький телескоп. Это был самый лучший подарок на день рождения. Я наводил его то на одну звезду, то на другую, и выдумывал всякие нелепости о том, кто там живет, и что было бы, если бы встретились. Я мечтал, что они когда-нибудь прилетят, или что мы прилетим к ним. Просто мы жили тогда в другое время. Когда протянули первые струны, и Марс стал доступнее, чем Исландия или Сахара, все мальчишки заболели космосом. Тогда казалось, то весь космос уже стал наш, потому что до Марса было всего несколько дней пути. А когда началась эра гиперпереходов, и стало реальным добраться до любой самой дальней точки в галактике, мальчишки просто из кожи вон лезли, чтобы попасть в училище. И я был одним из них. Брат был старше меня на десять лет. Я шел по его стопам. Он любил космос, и я любил космос. Затем, когда начали исчезать корабли и гибнуть люди, он сказал себе – стоп. Заканчивается контракт, и я возвращаюсь на Землю. Тогда я как раз закончил училище. Когда он исчез, мир для меня перевернулся. Четыре года спустя я устроился на ту самую трассу, которая его убила. Именно на эту струну, на которой мы висим сейчас.