Человеческое общество (механизмы саморегуляции 2)

Человеческие существа, несмотря на сильные индивидуальные различия, во многих поведенческих вопросах оказываются удивительно похожи. Причина этой схожести в общественном воспитании индивидуумов. Через воспитание общество формирует личности таким образом, чтобы иметь в своем арсенале необходимые инструменты для управления ими в общественных интересах. Во-первых, это прямое обучение в школе, дошкольных учреждениях, и других учебных заведениях. Во-вторых, – общественный гипноз.

Поскольку далеко не каждый читатель знаком с гипнотическим воздействием, я вынужден буду несколько слов сказать и об этом. Обычный гипноз (без телепатии) основан на свойствах психики человека, в нем нет ничего сверхъестественного. Гипнотическое состояние – это некое промежуточное состояние между сном и бодрствованием, когда в подавленном (спящем) состоянии находится отдел сознания, отвечающий за самоконтроль личности, а некоторые другие отделы сознания, прежде всего слуховой центр, бодрствуют. Таким образом, человек под гипнозом любую понятную ему звуковую команду воспринимает как руководство к действию без критического осмысления. Гипнотизеру совсем не надо, как кажется многим, иметь сильную волю. Ему только необходимо владеть методиками, помогающими человеку попасть в необходимое состояние. За исключением нескольких специфических методик все они основаны на авторитарных методах. Гипнотизер тем или иным способом добивается авторитета (не критичного подхода) в глазах гипнотизируемого, а за тем используя этот авторитет, проводит свой сеанс, отдавая необходимые команды.

Обществу нет необходимости специально добиваться авторитета у личности. В большинстве случаев это уже обеспечено, подавляющее большинство людей мыслит категориями: также как другие; не хуже, чем у других; хочу также, как у кого то; чтобы оценили другие и т. д. Такой тип мышления, соответствующими штампами, возникает не просто так, а как некий вспомогательный механизм, позволяющий максимально использовать чужой и свой прежний опыт, чтобы облегчить мышление, ускорить его, заставить эффективно работать в реальных временах. Представьте себе парня, оказавшегося, например, в среде сверстников – футбольных фанатов, у которых половина всех интересов вертится вокруг своего увлечения. Его никто специально и не будет убеждать, что футбол это интересно. Но если он хочет быть частью коллектива, общаться с другими, то невольно обязан увлечься их интересом, участвовать в разговорах, мыслить некими общепринятыми в их среде штампами. Чем больше он будет участвовать в этом, тем больше будет повышать свою заинтересованность в данном предмете. Это уже самовнушение. Одновременно он становится частью коллектива с его общественным интересом, гипнотизируя своим интересом других членов этого коллектива. Таков механизм навязывания индивидууму общественной шкалы ценностей через общественное внушение.

Рассмотрим с этой точки зрения такое явление, как любовь. С самого раннего детства, еще задолго до того, как человек начинает понимать о чем идет речь, на него начинается внушающее воздействие общества. Берем к примеру распространенный сказочный сюжет. Есть идеальная любящая молодая пара. Ее захватывает и уносит злодей. Он отправляется на поиски, преодолевает кучу препятствий, рискует жизнью. Она на все происки злодея отвечает категорическим отказом, не покупается ни за какие ценности, готова на смерть. Герой находит злодея, в бою побеждает его, освобождает любимую, они живут долго и счастливо, в любви и согласии.

Очень ненавязчиво, как бы исподтишка, ребенку внушается представление о счастье, о смысле жизни. (Я не обсуждаю сейчас правильно это или нет, а только рассматриваю механизм общественного внушения). Во-первых, любовь это то, ради чего можно отказаться от любых материальных ценностей, рисковать жизнью, во-вторых, когда любимые соединились, больше особенно и рассказывать не о чем, все как нельзя лучше, достигнут идеал.

Чуть позже детские сказки сменяются приключенческими романами. Аппарат внушения должен соответствовать уровню подготовки гипнотизируемого, он должен увлекать его (пользоваться авторитетом) и не содержать слишком наивных трактовок (чтобы авторитет не падал). Позже чтиво и другие произведения культуры будут постепенно меняться, но все равно будут продолжать вращаться вокруг этой темы, которой касается большая половина всей человеческой культуры. С возрастом начинают проявляться физиологические потребности, которые подогревают установку на рассматриваемую тему, интерес сверстников тоже вносит свой вклад в общественное внушение и самовнушение, а завершается все взаимным внушением двоих. При идеальном совпадении всех составляющих и сильной гипнабельности партнеров возможна страсть как у Ромео и Джульетты. Такая крайность, которая может приводить к трагическому исходу в случае социального сбоя, обществу конечно не нужна, но вся система для воспроизводства новых членов общества наверно полезна, иначе этот общественно-физиологический механизм не сложился бы.

Набор общественных установок об относительной ценности вещей, понятие о добре и зле, правила и нормы приличия и т. д. составляют в любом человеческом сообществе некоторую культурную систему. Эта система существует, как совокупность индивидуальных человеческих систем, которые, в свою очередь, являются продуктом общественного обучения и внушения. Таким образом можно ввести понятие общественного сознания, которое существует как совокупность индивидуальных сознаний членов сообщества и постоянно воспроизводится через описанные выше механизмы. Естественно, это общественное сознание сильно неоднородно. Разброс индивидуальных систем может сильно варьироваться в зависимости от образования, культуры, материального достатка, среды обитания, пола, профессии, интеллекта и иных особенностей человека. Но все же можно практически для любого существенного понятия этой системы ввести среднее значение, как наиболее распространенное для сообщества, и некоторую величину, назовем ее дисперсией, характеризующую разброс возможных отклонений от среднего и их частоту.

Пусть в сообществе сложилось к некоторому моменту общественное сознание с определенной дисперсией. Дисперсия сама является результатом социальных норм, сложившихся в обществе. Если общество устроено так, что оно сильно карает за отклонение от среднего, то дисперсия будет меньше. Если же речь идет о вопросе, где за отклонение практически не наказывают, дисперсия будет больше. Если принцип «не укради» подтвержден неотвратимым наказанием за содеянное, то воров в обществе останется мало, т. е. дисперсия по данной общественной установке будет минимальна. Если же в обществе отсутствует система наказания и пресечения этих деяний, то остается меньше стимулов для подобной общественной установки, и сознание многих членов общества все больше начинает склоняться к возможности воровства, дисперсия начинает расти. На прежней общественной установке остаются те, в ком очень сильна норма морали, те, кто, не имея возможности красть, задним числом нагнетают в себе, часто из зависти, осуждение воровства, и те, для кого сдерживающим фактором является мнение о них окружающих. Такие изменения в общественном сознании могут происходить очень быстро. Если поставить людей на грань нищеты и в качестве единственной альтернативы жить нормально предложить им воровство (или иное преступление, например торговлю наркотиками), то очень многие достаточно быстро пусть и болезненно, с мучениями перешагнут в себе этот барьер. Но окончательный сдвиг в общественном сознании произойдет при смене поколений, т. е. приблизительно за десять-двадцать лет. Подрастающий молодой человек изначально не будет иметь моральной установки «не укради», потому, что ее уже не будет в обществе в том виде, как было раньше. Поэтому в молодом поколении будут отсутствовать две основные группы, хранящие этот принцип: с жестко внедренной в сознание нормой морали и те, кто ориентируется на мнение о себе окружающих. Если же принять во внимание, что в молодости еще все дороги представляются возможными, и нет четко установившегося порядка жизни, то среди молодежи реально будет отсутствовать и третья группа – тех, кто не имеет возможности украсть. Принцип «не укради» будет вытеснен. Итогом изменения социальных условий будет изменение общественного сознания.

У читателя может возникнуть ощущение, что приведенный пример уж очень утрирован. Думаю, что нет. В России сдвиг в общественном сознании за последние годы произошел очень сильный, а ведь не прошло еще и десяти лет с начала изменения социальных условий, основные изменения еще впереди, после смены поколений. Огромное количество людей, вынужденно торгующих сегодня на рынке, десять лет назад и представить себе не могло такого поворота судьбы, что они станут торгашами. В советские времена наркомания была исключительно редким явлением, с которым большинство было знакомо только понаслышке, а сейчас она хотя бы косвенно, через свои негативные проявления, уже касается практически всех. Если раньше для большинства слово «преступник» носило явно отрицательный характер, то сегодня большинство молодежи с уважением воспринимает понятие «преступный авторитет» и все, что с этим связано.

Возьмем к примеру Америку. Эта нация большей частью происходит из христианского мира, и сегодня большинство американцев исповедуют различные направления христианства, но попытки в общественном сознании обнаружить христианскую заповедь «не укради», думаю, будут мало результативны. Воровство осуждается законодательством, но только лишь в сочетании с судебной процедурой. А в результате общественное сознание осуждает не вора, а вора попавшегося и признанного виновным судом. Кажется, что это почти одно и тоже, но на самом деле в общественном сознании получается совершенно иной результат. Воровство рассматривается просто как сверх доходный рискованный бизнес, а осуждается то, что позволил суду признать себя виновным. Виноват не тем, что воровал, а тем что попался. Аморально не воровать, или скажем, торговать наркотиками, а аморально попадаться. Не важно, чем ты занимаешься, главное иметь успех. Морально преуспевать, аморально быть неудачником.

Это очень характерный пример противоречивости нашего мира. Из христианской заповедь «не укради» и презумпции невиновности, в общественном сознании возникает очень неприглядная общественная установка, более того установка вредная для общества, закладывающая в него разрушительные механизмы. Причин для этого две.

Во-первых, общественное сознание таким образом отражает в себе объективный факт несовершенства правовой системы. У предпринимателя, занимающегося незаконным бизнесом, остаются огромные возможности для защиты, от подкупа до запугивания и физического устранения неугодных. При чем объектом такого давления могут быть и полиция, и свидетели, и суд. И это в Америке, с ее правовыми традициями и огромным богатством. Попробуем мысленно перенести аналогичную правовую систему на Российскую почву с ее нищей беспомощной и продажной милицией, такими же судами, беззащитными свидетелями. Прогноз на установку в общественном сознании по этому вопросу будет более, чем неутешительным, а процесс уже идет…

Во-вторых, общественное сознание само далеко не беспристрастно отражает в себе внешний мир. Основным человеческим мотивом, как было сказано выше, остается экономический интерес или корысть. Поэтому в человеческом сознании внешний мир не просто отражается, а преломляется с учетом этого.

Начало цивилизации

После того, как наработан некоторый материал, можно сделать попытку проанализировать практический вопрос посложнее, культурно исторический тип некоторых наций. И прежде всего интерес здесь представляет еврейский феномен в мировой цивилизации. Безусловно, это самая деловая нация, большая часть мировой экономики находится под еврейским контролем, еврейское влияние на всю мировую политику огромно, наконец, евреям в огромной степени обязана Россия той ситуации, в которой она пребывает после семнадцатого года. С одной стороны, по конкретному вкладу ее представителей во все отрасли мировой культуры это самая талантливая нация, и в то же время, в мире нет другой нации, название которой стало бы нарицательным именем для обозначения продажности, предательства. С одной стороны, традиционная версия мировой истории утверждает, что это одна из самых старых наций, а с другой, в их культуре (гигиена, некоторые сексуальные вопросы, см. еврейские анекдоты на эту тему) явно присутствуют следы меньшей цивилизованности, чем, например, европейцев.

Теории о еврейском мировом заговоре, о том, что миром правят евреи из некоего центра, – очевидный бред. Нет у евреев единства, позволяющего это утверждать. Просто в любом движении они ухитряются оказаться на ключевых постах, при чем движениях разнородных, зачастую, конфликтующих между собой. Для меня совершенно не было бы удивительным, если бы выяснилось, что и антисемитские организации возглавляются евреями.

Этнические теории о том, что еврейский этнос паразитирует на всех других этносах земли, в принципе имеют право на существование. Но лично я никогда бы не взялся евреев за это осуждать. Это паразитирование сродни паразитированию всего рода человеческого на других биологических видах Земли. Как самый развитый биологический вид эксплуатирует всю биосферу Земли, включая иные биологические виды, так и самая талантливая, самая трудолюбивая и целеустремленная нация мира эксплуатирует другие, более отсталые народы, ничуть ни больше, аккурат в соответствии с уровнем развития.

Другой не менее интересный для анализа феномен, особенно для нас, это русская нация. Согласно традиционной истории это фактически самая молодая европейская нация. Но при этом есть определенные симптомы зрелости, которые выделяют ее из общего ряда европейских государств. Это существенно меньший национализм, эгоизм и агрессивность по отношению к другим, повышенная духовность, и одновременно с этим какая-то надломленность, усталость. Что, если сходить из аналогии с фазами человеческой жизни, соответствует старости. Конечно можно говорить о том, что тяжелая судьба быстро старит, но эти же ощущения лично у меня сохраняются и по отношению к прошлому веку, а не только современности, с ее тяжелым коммунистическим наследием. А кроме этого, то, что я здесь имею ввиду, это определенные культурные и духовные особенности, именно душевный колорит, русского народа, которые сохраняются и передаются на протяжении многих поколений, хотя их крайне сложно рационально выделить и описать, а иностранцу, скорее всего, вообще будет непонятно, о чем я говорю. Т. е. здесь интуитивно ощущается присутствие каких-то очень глубоких, древних корней, которых в принципе нет у большинства других европейских народов.

Предлагаю свою гипотезу, которая растянется на несколько глав, и ее изложение придется начать с ревизии традиционной истории, вычленении из нее некоторых мифов.

Классическая история считает, что первые очаги цивилизации, города и государственность возникают за несколько тысячелетий до новой эры у народов с земледельческой культурой, в Египте, Междуречье Тигра и Евфрата, Индии, Китае. За несколько тысяч лет их культура постепенно проникает в дикие районы. Приблизительно за тысячу лет до новой эры возникает рабовладельческая цивилизация в Греции, чуть позже в Италии (Рим), в середине первого тысячелетия нашей эры, уже феодальная цивилизация приходит в Западную Европу, в конце первого, начале второго тысячелетия в Восточную Европу.

В такой картине мировой истории мне очень многое представляется противоестественным.

Для начала рассмотрим механизм расселения народов. Если в некоторой природно-климатической зоне сложились очень благоприятные производственные земледельческие условия на основе какого либо технического достижения, то здесь начнется быстрый прирост населения. Если раньше численность населения сдерживалась нехваткой пищи, то при ее избытке прирост может быть до нескольких раз за время смены одного поколения, т. е. порядка двадцати лет. Если взять к примеру прирост всего два раза за двадцать лет, то это за двести лет даст увеличение численности населения в тысячу раз. Рост населения в регионе приостановится, когда людям перестанет хватать свободных земель и начнется нехватка пищи. Для очень многих в этой связи самым естественным решением будет отправиться на освоение новых земель, пригодных для земледелия, даже, если природно-климатические условия будут там несколько отличаться. При этом не надо переселять огромные массы людей, достаточно, чтобы на поиски ушли например две – три молодые семьи (четыре-шесть человек). В случае удачного поиска через пятьдесят лет эта группа превратится в два-три рода, живущих сообща. Стало быть характерное время расселения народов с более высокой культурой по пустующим удобным землям, в период до возникновения государств, порядка нескольких столетий. С возникновение государств это характерное время сокращается, благодаря тому, что на переселение могут отправляться существенно большие группы, и возникает больше механизмов для организации этого процесса. Теперь рассмотрим механизм переноса государственности.

Представим ситуацию, когда по соседству с цивилизованным государством живут относительно дикие земледельческие народы, организованные в роды или деревни. Если у них отсутствует власть, то эта ниша легко может быть заполнена группой лихой молодежи, из соседнего государства, отправившейся на поиски места под солнцем (поход Аргонавтов по качественному и количественному составу). Имея лучшую организацию и вооружение они без особого риска и труда в состоянии подчинить себе несколько деревень, создав таким образом новое государство. Через поколение, максимум два, они неплохо ассимилируются в новой среде. Это новое государство естественным образом через культуру, родственные связи, торговлю оказывается тесно связанным с метрополией, т. е. на первом этапе становится ее вассалом. Вполне естественно возглавлять такой отряд завоевателей родственнику правителя, но не прямому наследнику престола.