Перестройка

В обществе глобальные перемены достигаются двумя способами, революционными, когда существенные общественные параметры, например собственность, меняются скачком, вопреки интересам относительно большой части общества, и эволюционным, путем постепенных реформ и преобразований, с возможным гашением недовольства и компенсациями обиженным. Первый путь влечет за собой гражданскую войну с морем крови, потом кровавые разборки в лагере победителей, а далее период диктатуры на время порядка жизни одного поколения, для всеобщего привыкания к новым условиям. Путь эволюции для всех психически нормальных людей предпочтительнее, но надо понять хотя бы простейшие общие принципы проведения реформ, чтобы не наломать дров.

При ремонте любого сложного агрегата прежде проводят диагностику, чтобы точно понять, что неисправно, затем, переходя непосредственно к ремонту, заботятся, чтобы он случайно не заработал или не покатился в процессе ремонта, т. е. его надо выключить и получше закрепить. Очень полезно бывает, снимая, разбирая или заменяя какой-то узел, четко представлять, как все хотя бы вернуть в исходное состояние. Ремонт желательно делать постепенно, один узел за другим, а не все сразу, и после ремонта очередного узла проверять, что получилось. Задача сразу значительно усложняется, если ремонт надо проводить на работающем агрегате, и ремонтируемая часть тоже находится в движении. Во-первых, в этом случае необходимо принять особые меры по технике безопасности, во-вторых, необходим очень четкий расчет, каких узлов и деталей, особенно движущихся, коснется разборка или переделка ремонтируемого, в-третьих, продумать систему поддержки и страховки, может быть принудительной фиксации этих узлов, особенно в случае возникновения аварийной ситуации. Эти простейшие принципы очевидны любому мало-мальски технически грамотному человеку. А теперь, понимая, что общество представляет из себя устройство неизмеримо более сложное, чем любой технический агрегат, и совсем остановить его функционирование невозможно даже в случае надвигающейся катастрофы, взглянем на действия реформатора М. С. Горбачева.

Что он хотел изменить, сам не знал. Что хотел получить в результате, тоже не знал. Какой рубеж и в каких вопросах нельзя было переходить ни в коем случае, не наметил. Сделал несколько сумбурных и бессмысленных с точки зрения дальнейшего пробных шагов, организовал «пьянству бой» и позволил пенсионерам дополнительно зарабатывать. Не получив положительного результата, но и ничего сильно не поломав на этих пробных шагах, ввел свободу слова, создал представительную власть, а также хоть и в усеченном виде разрешил частную собственность. Одновременно с этим безответственно отнесся к начинающимся националистическим выступлениям, чем фактически запустил четвертый существенный общественный процесс. Каждый из этих четырех шагов достаточно серьезен, чтобы их все вводить одновременно, а если добавить к этому, что работоспособной модели общества у него не было, и он даже отдаленно не мог просчитать результаты по каждому из них, то по всем одновременно, тем более. Смоделируем то, что не смог или не захотел бывший руководитель государства. Внимание, естественно, в первую очередь, будем обращать на негативные следствия.

Начнем с частной собственности. Этим шагом были выбиты подпорки, поддерживающие нерыночную экономику. Негосударственное предприятие само решает какую часть своих доходов перекачивать из безналичных расчетов в наличные деньги. Заказчиками в большинстве случаев выступали государственные предприятия с ограниченным фондом зарплаты и сильно раздутым оборотом безналичных денег, которые часто не знали куда девать. Так возник канал перекачки безналичных денег в наличные. Итог – инфляция, первоначально скрытая, но выражающаяся в том, что в дефицит попало абсолютно все, что представляло ценность и можно было надолго складировать. По продуктам питания это сахар. Естественно, что проделывать это в объемах, существенных для всей страны, могли только чиновники, в распоряжении которых были огромные безналичные суммы. Вторым механизмом обогащения избранных за счет всей страны было получение возможности выхода на внешний рынок. Возник канал связывающий наш внутренний рынок с ценами, установленными на нем чиновниками, и внешним с рыночными ценами. К нам хлынул поток ширпотреба и оргтехники, а от нас цветные металлы, продукция химкомбинатов, вооружение и т. д. За один оборот прибыль превышала многие сотни и даже тысячи процентов. Кто-то (как правило, дети крупных чиновников) получал сверхприбыль, которой могли бы позавидовать торговцы наркотиками, а возникала она за счет обескровливания тяжелой промышленности, и потери обороноспособности страны. Список можно бы продолжить, но и названного достаточно, чтобы понять как потрудился на свой класс Горбачев, позволив использовать чиновничье право «распоряжения» для «законного» перекачивания того, что официально числилось общенародным, в личные карманы.

«Национализм» считался негативным явлением в соответствии со штампами, перешедшими к нам из коммунистической идеологии, официально провозглашавшей своей позицией по национальному вопросу интернационализм. И чтобы безусловно придать национализму отрицательный оттенок, коммунистическая идеология, как обязательный атрибут, присоединяла к нему агрессивность к другим нациям и народам. Далее я буду использовать понятие национализма исключительно, как элемент общественного или личного сознания, в котором национальные особенности, интересы, культура, традиции и т. д. занимают важное место в шкале ценностей, без приписывания ему обязательной агрессивности по отношению к другим. Исходя из этого, никакого негативного смысла я в это понятие вкладывать не буду, считая национализм одним из достаточно широко распространенных сегодня принципов этнического деления на свой и чужой, наряду с прочими, как к примеру религия, государство, язык и т. д. Однако, с точки зрения рассматриваемых событий, нас скорее будут интересовать негативные проявления этого явления, сопутствующие ему.

Честно говоря, мне приходилось встречать людей, которые хаяли все свое национальное, но как правило, они были либо не совсем здоровыми психически, либо на поверку оказывались все же представителями другой национальности. Т. е. любовь к своей национальной культуре, истории, традициям, образу жизни, характерным национальным привычкам в большей или меньшей степени присуща всем людям. Даже если человеку не все национальное нравится, но он осознанно причисляет себя к своей нации, внутренне ощущая при этом некое единство с другими людьми своей нации, то может считаться националистом. Поскольку многие национальные особенности и привычки входят в сознание людей с раннего детства и закрепляются многолетним общественным гипнозом и самогипнозом, то отклонение от них у других народов может вызывать негативное восприятие, в том числе и подсознательное, неосознанное. Но в подавляющем большинстве случаев для зрелых людей это негативное отношение, если и есть, носит исключительно несущественный характер, и может быть поводом, максимум, для безобидных насмешек в отношении хороших знакомых, о которых известно, что они относятся к этому вопросу так же, но не более того. Сильное раздражение может вызывать любое негативное выступление, например грубая ругань, в адрес целой нации или исторические воспоминания о национальных конфликтах и победах одной из сторон, актах национального геноцида и т. д., но опять же, зрелые люди, особенно контачащие с людьми других национальностей, это хорошо понимают и не позволяют себе, за исключением случаев эмоционального срыва, либо запланированной провокации.

И тем не менее конфликты на национальной почве являются исключительно распространенными. Причина в том, что национальные конфликты никогда не возникают стихийно, самопроизвольно, как чисто национальные. В основе их всегда лежат какие-то иные интересы, и стороны создающие конфликт, специально провоцируют и раздувают в нем национальный характер, чтобы либо привлечь таким образом больше конкретных союзников, либо сделать пламя конфликта незатухающим. Таким образом, если мы говорим о многонациональном государстве, каким был СССР, а сегодня Россия, то национальные конфликты являются симптомом того, что в обществе обострились какие-то иные противоречия, поляризовались какие-то интересы, и люди решают свои задачи на националистической волне. Набор возможных причин очевиден, и он практически полностью задействован в рассматриваемых событиях: во-первых, это интерес местных властей получить большую долю в местных собственности и доходах, за счет уменьшения доли или полного исключения центра. Во-вторых, для чиновника в нормальной, стандартной ситуации его действия, доля в доходах, собственности и т. д. регламентированы вышестоящими. Нештатная ситуация, напротив, открывает широкие возможности для использования в своих интересах имеющихся в его распоряжении административных и силовых, начальнических возможностей, и ограничиваются возможности вышестоящих по контролю.

В-третьих, в конфликтах заинтересованы любые преступные элементы, поскольку в это время становится не до них, и возможности для своих преступных деяний у них резко возрастают. Наконец, в-четвертых, в конфликтах могут быть заинтересованы третьи лица, либо желающие ослабить противоборствующие стороны, создать между ними экономические барьеры, либо поставщики вооружения и т. п.

В силу изложенного реально существует единственный способ погасить межнациональный конфликт – это сила. Конфликт силой должен быть приостановлен, а затем уже в зависимости от множества факторов следует стабилизация ситуации тем или иным методом. Наиболее гуманный и в интересах всех сторон – равноправный диалог, это оставляет большие шансы для сохранения мира в дальнейшем. Договориться можно всегда, потому, что природа конфликта всегда кроется в каких-то иных интересах, лежащих за пределами национального вопроса. Именно по этой причине стабилизация практически никогда не может наступить, если конфликт силой не погашен, а стороны сели за стол переговоров. Договаривающиеся стороны будут спекулировать национальными вопросами, преследуя совершенно иные цели, которые зачастую невозможно честно высказать, чтобы не лишиться поддержки своей национальной команды, участвующей в военном конфликте. Первый межнациональный конфликт в СССР этого периода – Нагорный Карабах. Горбачев обязан был его потушить самым решительным образом, тем более, что правовая база для этого была, силы были. Сохраняя свой имидж гуманиста и поборника прав человека, он пустил все это на самотек, в результате продемонстрировал слабость власти и спровоцировал следующие националистические выступления. Основное назначение власти защищать, границы, завоевания, политическое и экономическое влияние, образ жизни, людей и т. д., т. е. все, что представляет ценность и принадлежит стране или ее гражданам. Поэтому власть может иметь многие другие недостатки, но в принципе не имеет право быть слабой и безвольной, это самое большое государственное преступление. В нескольких следующих конфликтах была применена сила. Горбачев открестился от этого, свалив всю вину на исполнителей, таким образом продемонстрировал свою позицию невмешательства, ослабил силовые ведомства и лишился в будущем их поддержки. Власть в СССР действительно стала слабой.

Наверно, свобода слова сама по себе, это здорово. В СССР любой, самый дряной копировально-множительный аппарат был под пристальным наблюдением чекистов, в то время, как за границей такие автоматы могли стоять в залах ожидания на вокзалах. Копируй что хочешь, только деньги плати. Один уже этот симптом показывал, насколько неблагополучно обстояли у нас дела. Свобода слова – это признак силы, уверенности, благополучия, и наоборот. Одно дело, было ввести ее в СССР, когда была сильная власть, сильный строй, отсутствовали реальные механизмы по внесению смуты, для того, чтобы иметь возможность в результате нормальной дискуссии выработать программу, и другое дело, когда в стране фактически с подачи руководителя государства начало складываться безвластие, одновременно возникли и не встретили отпора достаточно мощные силы: мафиозные, экономические (вместе с частной собственностью возникли и соответствующие интересы), националистические-сепаратистские и т. д. «Свобода слова» это кроме всего прочего еще и мощное оружие, и важно в чьих оно руках. Когда это свобода только для тех, кто взялся раскачивать наш общий корабль, в надежде заняться мародерством на тонущем корабле в момент крушения без капитана, уклоняющегося от своих обязанностей, то лучше, чтоб ее не было. Хотя, объективно, это то немногое полезное, что сделал Горбачев.

Организация в СССР относительно реальной, а не фиктивной, как прежде, представительной власти, в которой Горбачев позаботился о гарантированном большинстве, это больше отрицательный шаг, чем положительный. Собери он, действительно демократический орган, способный что-то решать, многое могло быть по-другому. А в результате получили неприятие его всем населением страны, тиражирование представительной власти по республикам в надежде что-то решить на республиканском уровне, т. е. усилил центробежные тенденции в обществе, и мощную трибуну для тех, кто жаждал развала СССР, что быстро стало превращаться в реальность.

Михаил Сергеевич Горбачев лично мне по человечески симпатичен. Он не очень корыстен, по крайней мере для коммунистического чиновника, и практически не агрессивен (смотри мою шкалу в первой части). Но как бы любой из нас оценил хирурга, который во-первых, абсолютно не подготовлен профессионально, во-вторых, падает в обморок при виде крови, и не смотря на это, берется оперировать больного? Это профессиональная непригодность, более того преступная безответственность, влекущая неизмеримо тяжкие последствия. Насколько же прогнила советская чиновничья машина, если дала такой сбой, выпустила наверх относительно приличного человека, но не обладающего ни волей, ни смелостью. О безответственности и безграмотности я не говорю, это как раз естественно для всей выродившейся Советской чиновничьей среды. При этом его воли и решительности хватило на то, чтобы добраться до верха, запустить процессы перестройки, суметь добиться согласия на это от чиновничьей верхушки и из-за мягкотелости и нерешительности выпасть из государственной машины, когда стало понятно, что начались разрушительные процессы и надо срочно принимать решительные меры.

Я позволю себе одно, вроде бы и постороннее, предположение о механизме происшедшего, однако достаточно емко иллюстрирующее степень деградации коммунистической чиновничьей машины в случае его соответствия действительности. Полагаю, что всем происшедшим мы на девяносто девять процентов обязаны мадам Горбачевой. Мягкотелый, нерешительный муж, обладающий единственным достоинством как политик, умением говорить долго ни о чем и обо всем сразу, и в результате никогда не сказать внятно ни «да», ни «нет», толкаемый волей исключительно честолюбивой жены, оказывается на вершине чиновничьей пирамиды и в угоду ее честолюбию затевает эпохальные преобразования. Когда ситуация заходит в фазу, что женских мозгов и решительности уже явно не достаточно, они сообща выходят из игры, бросив страну в агонии, но сохранив лицо приличных людей. Вот Ельцин – закономерная пятая, считая от Ленина, фигура в ряду руководителей государства, на правление которых приходятся характерные эпохи. Здесь чиновничья машина отработала четко, без сбоя, в соответствии со своим уровнем развития и потребностями. После Брежнева, с Андроповым система чуть качнулась к сталинизму, затем с Черненко опять вернулась к брежневскому состоянию, с Горбачевым качнулась к либерализму, но затем отыграла назад к состоянию, которое требовало время. Переходный процесс в системе управления сопровождался небольшими колебаниями пока не вышел на оптимум, соответствующий ее истинному уровню.

Итоги перестройки

Решающий перелом, полный выход ситуации из под контроля Горбачева произошел на съезде депутатов РСФСР, когда председателем был избран Ельцин. Глубочайшим заблуждением было бы думать, что там был спор между коммунистами и демократами. Подавляющее большинство депутатов были членами КПСС, а демократов, которые понимали, что такое демократия хотя бы на уровне моего ликбеза, там вероятно не было вовсе. Шел принципиальный спор между старой партийной, чиновничьей номенклатурой, секретарями обкомов с их сторонниками с одной стороны, которых устраивало существующее положение вещей, и номенклатурой, стоящей на одну-две ступени ниже в чиновничьей иерархии, которые жаждали более теплого места под солнцем не завтра, когда освободятся вакансии, а сегодня за счет нового тура дележа богатств страны. Победу с незначительным преимуществом одержали последние. Почему? Да потому, что сторонники старой номенклатуры не очень решительно были настроены. После длительного ничейного результата, который не устраивал никого из депутатов, поскольку реально лишал власти весь представительный орган, часть из них пошла на компромисс и проголосовала за Ельцина, понимая, что в предстоящем дележе они тоже будут одними из первых. Фигура опального экс-секретаря обкома КПСС их вполне устраивала, во-первых, в силу классового подхода, от своего ждать больших неожиданностей, т. е. классового социального переворота, не приходилось, во-вторых, он своими предыдущими шагами (сначала просил прощения в КПСС, чтобы реабилитировали, потом демонстративно, когда это стало выгодно, выходил из нее) ясно дал понять, что очень хочет власти и отработает на тех, кто ему эту власть даст, не считаясь с издержками.

После избрания Ельцина на съезде депутатов и позже, после всенародного избрания его президентом, в РСФСР сложилось двоевластие. Всесоюзная чиновничья машина продолжала действовать, она была сформирована и отлажена, более того, все реальные рычаги власти и финансовые потоки контролировались и управлялись этой машиной. Аналогичную Российскую машину еще предстояло создать при определенной нехватке на это средств, а затем оттеснить от кормушки Союзную. Намечалась долгая и упорная борьба. При мягкотелости и нерешительности Горбачева, не смотря на огромную фору, победа в ней вероятнее всего осталась бы за Ельциным, но процесс затянулся бы на годы. Ельцин активно включился в борьбу, разъезжая по России и ведя торг с местными властями. Известная его формула: «берите самостоятельности, сколько сможете», означала: переходите под мою юрисдикцию, я за ценой не постою. В борьбе за власть издержки его действительно не интересовали. Но любой местной власти, во-первых, рискованно было проявлять определенность, события могли повернуться по разному, во-вторых, в личном плане самое выгодное было иметь над собой двоевластие, и каждую из властей мягко шантажировать переходом на сторону другой. Поэтому, думаю, что везде он получал уклончивые ответы типа: «Да конечно, я полностью за тебя, всей душой, полностью поддерживаю, но…», и это «но…» все реально оставляло по-старому. Поэтому насущнейшей задачей для Ельцина стало обрушить Союзную вертикаль власти, т. е. развалить СССР.

Союзниками в этом вопросе оказались Прибалтийские республики. Меня поразило с какой легкостью Ельцин сдал русских, живущих в Прибалтике, подписав соответствующие договора. Издержки его действительно не интересовали. Если до этого он в значительной степени ассоциировался у меня с Брежневым, в общем то невредным для страны человеком, разве, что семья – преступники, так это вполне естественно для всей выродившейся высшей Советской чиновничьей среды. То этот факт показал, что речь идет уже о другом качественном уровне, здесь можно было ожидать любого преступления против страны и ее народа ради личной выгоды, и дальнейшие события не заставили себя долго ждать. И это в общем то естественно. Расстояние между Ельциным и Брежневым как раз около двадцати пяти лет, т. е. Ельцин по возрасту принадлежит к следующему поколению, стало быть соответствует уже следующему этапу нравственного и интеллектуального вырождения чиновничьей элиты СССР.

Горбачев же в это время сделал важный для судьбы страны ход. Референдум о сохранении СССР. Его последующие шаги показали, что он абсолютно не понимал, что делал. Это был предварительный ход, который в зависимости от продолжения мог быть очень полезным, бессмысленным или, как оказалось в результате, вредной провокацией. Формальная бессмысленность этого шага очевидна. К примеру, какое собственно имело бы значение, что даже весь СССР высказался за сохранение целостности государства, если бы основная часть населения маленькой республики проголосовала бы за отделение, при наличии в Союзном законодательстве у республики такого права. Поэтому политическое значение этого шага могло быть только одно. Совершить логическое передергивание, опираясь на результаты референдума ввести в стране режим, который подавил бы нарастающие разрушительные процессы. В этом смысле ГКЧП был абсолютно закономерным продолжением общесоюзного референдума.

Но как показали дальнейшие действия, Горбачев совершенно не планировал решительных шагов, хотя это можно было спрогнозировать и так, просто исходя из его неспособности на это. Итак, не планируя решительных шагов, а рассчитывая только на уговоры, но проводя референдум, Горбачев фактически делал бессмысленны сумбурные шаги в своем стиле, хотя в общем-то пока безобидные. Явной ошибки он не совершал, и противостояние с Ельциным обещало затянуться. Исход его неожиданно решила прогнившая Союзная чиновничья машина, ее руководящий контингент, неспособный просчитать даже элементарную тактику, не говоря о более сложных вещах. Поддавшись на провокационный результат Горбачевского референдума (зачем спрашивается Горбачев проводил его, если не собирался опираться на его результаты), она напряглась, пытаясь жестко взять под контроль ситуацию и сама рухнула от перенапряжения. Естественно, Ельцин сразу подобрал упавшую без борьбы к нему в руки власть.

Побочным эффектом этих событий явился развал СССР. Именно в результате его мы имели и имеем сегодня множество дополнительных проблем: войны в Средней Азии и Закавказье, Приднестровье, развал армии, вынужденной уходить с прежних мест дислокации, раздел армии и Черноморского флота, Чечня, сепаратизм в других бывших автономных республиках, терроризм, исламский фундаментализм, реально проникающий сегодня в Россию, НАТО, подступающее к границам, отсутствие собственного космодрома и т. д. Даже ситуация в Югославии вероятнее всего развивалась бы по другому сценарию, если бы сохранился, пусть в усеченном виде, СССР (СНГ). Я не говорю о том, какой вред нанесен этим развалом другим республикам бывшего СССР. Если у Прибалтийских республик определенный экономический резон в отделении был, поскольку уменьшение размеров и исключение над собой огромной чиновничьей Союзной машины позволяло гораздо быстрее и эффективнее проводить рыночные реформы, то раздел России, Украины, Белоруссии и Казахстана это противоестественный шаг во всех отношениях: экономическом, военно-политическом, историческом, культурном, демографическом и т. д.

Чтобы понять механизм происшедшего придется вернуться к вопросу о национализме. Сам национализм не требовал безусловного раздела СССР, потому, что большинству республик это было экономически невыгодно, и национального угнетения со стороны русских в СССР не было, но он всегда был существенным компонентом в местном раскладе политических сил. Разыгрывая националистическую карту, оппозиция могла, получив значительную поддержку населения, успешно бороться за власть, а спровоцировать националистическое выступление всегда не сложно, чуть-чуть лжи, тенденциозно подобранных фактов и т. д. Такую возможность, естественно, постоянно приходится учитывать действующей местной власти, и в условиях слабого центра начинать маневрировать, и столбить за собой право на националистические выступления, чтобы выбить возможный козырь из рук оппозиции. Такие процессы шли везде, но только в Прибалтике национализм разыгрывался всерьез для отделения. Но одно дело оставаться в составе СССР, эта позиция позволяет оставлять за собой право на умеренно националистические выступления, и другое дело подписывать новый договор. Здесь все козыри по использованию национализма автоматически переходят к оппозиции. Поэтому в Беловежскую пущу смогли явиться только представители республик, где национализм по отношению к русским не имел заметного значения в борьбе за власть. Даже Назарбаев, практически безальтернативная политическая фигура в местном раскладе сил, не мог себе этого позволить.

Итак, после предварительного анализа можно подвести итоги: подготовительную работу по развалу СССР провел в основном Горбачев, роль Ельцина здесь гораздо меньше, но завершающую точку, которая не диктовалась никакими иными условиями, поставил Ельцин после неудачного августовского путча 1991 года.