Когда что-то несколько раз сильно толкнуло его в спину, он поначалу не понял, что происходит, и только когда эти страшные толчки кинули его на водительское сиденье, его озарило простое и короткое, как вспышка, слово «смерть». Сальваторе судорожно схватился за пиджак, оставленный на спинке сиденья, пытаясь достать револьвер. По спине растекалось что-то горячее и липкое. В голове пульсировала одна мысль: «Скорее, скорее». Вместе с револьвером он зачем-то достал и брелок с ключами, но сил поднять оружие уже не было. Глаза застилал сплошной кровавый туман. Ничего не видя и даже больше не чувствуя непрерывных толчков в грудь, он обернулся лицом к выстрелам и рухнул на мостовую. Здесь его, еще не остывшего, и обнаружил полицейский патруль. Обследовав место происшествия и старенький «рено-пикап», который оказался числящимся в розыске, там нашли посреди кучи бесполезного тряпья несколько десятков гильз от «калашников»а, столь любимого корлеонцами.
       Убийство Сальваторе Инцерилло
      Что же касается Джироламо Терези, то он услышал автоматные очереди гораздо раньше полиции. Это с ним намеревался встретиться Сальваторе Инцерилло. Терези остановился, подумав, что эта встреча не состоится больше никогда. Он остался один, и теперь для него был единственный выход из создавшейся ситуации – бежать, бежать как можно дальше, так, как это сделал предусмотрительный Томмазо Бускетта. Но он все надеялся на что-то, никак не в силах решиться на побег, и только старался как можно меньше показываться на улицах города, в крайнем случае – передвигаться в бронированном автомобиле. Им овладела странная апатия, и Терези часто думал, что, должно быть, нечто подобное испытывает волк, бегущий между расставленными охотником красными флажками, зная – впереди гибель, но от нее не деться никуда.       Точно так же и Терези понимал, что выбора ему не оставлено только за то, что он так любил Сокола. Вскоре его пригласили на встречу с новыми хозяевами – предателями Джованни Баттистой Пуллара и Пьетро Ло Джакомо. Он чувствовал только бессилие и обреченность человека, идущего на плаху, хотя всеми силами старался убедить себя в обратном. И все же, уходя ранним утром на назначенную встречу, Джироламо Терези попрощался с женой и поцеловал детей, прижав их к себе так, словно хотел запомнить этот момент навсегда. «У меня предстоит встреча с друзьями, – как можно более спокойно сказал он жене, хотя руки предательски дрожали. – Запомни, все равно все будет хорошо. Если ты меня не дождешься, прошу тебя, сохрани детей: они – самое дорогое, что у нас есть». Жена не нашлась, что ответить мужу, и только пролепетала: «Где состоится эта встреча?» – «В Фалькомльеле», – ответил Джироламо. «Фальшивый мед», – тихо повторила жена название этого места, утопавшего в искрящейся на солнце листве лимонных деревьев.
      Джироламо действительно отправлялся на встречу с друзьями и только потом рассчитывал увидеться с ненавистными Пуллара и Ло Джакомо. Когда он подъехал к своему владению, в доме его уже ждали последние шесть человек, еще сохранявших верность погибшему князю Виллаграция. «Ну и что хорошего ты скажешь, Джироламо?» – спросил его Кориолан. «Мне передали, что новые хозяева ждут всех нас. Надо заняться делами семьи, которые вконец запутались и, кроме того, перераспределить посты», – подавленно сказал Джироламо. «И ты всерьез считаешь, что там нам предложат что-нибудь, кроме вечного покоя? – Губы Конторно тронула ироничная улыбка. – Говорю тебе как друг, Джироламо, это ловушка. Никому из нас не следует идти туда». – «Я получил информацию от Нино Сорчи, – слабо возразил Терези (убеждать себя самого ему становилось все труднее и труднее). – Он был одним из ближайших друзей Сокола». – «А Джованни Бонтате и вовсе был его братом, что не помешало ему убить его, – парировал Конторно. – Доверься мне, мое чутье меня не подводило никогда».
      «Я согласен с Кориоланом, – заявил Эмануэле Д’Агостино. – Идти туда не надо, утверждаю это как профессионал». – «Как хотите, но мы не пойдем, пусть даже гарантии безопасности нам предоставит сам папа римский, – окончательно сказал, как отрезал, Кориолан. – Может тебе, Джироламо, жить надоело, но я еще подожду немного, если не возражаешь». – «Пусть будет, что будет. Я устал прятаться ото всех», – произнес Терези. «Мы тоже пойдем с тобой», – согласились с Джироламо оставшиеся трое «людей чести».
      Они вышли из дома и не спеша, в полном молчании добрались до шоссе. Кориолан и Д’Агостино оставили своих товарищей с явной грустью, прекрасно понимая, что видят их в последний раз. «Могу тебе сказать, что произойдет дальше, – сказал дорогой Кориолан Д’Агостино, – едва они выйдут из машины, как им на шеи набросят удавки, а потом сбросят тела в море». – «И это еще не самый худший вариант, – согласился собеседник. – Хорошо еще, если они будут просто задушены или отравлены за обедом. У них сейчас всеми делами заправляет этот безумный маньяк Пино Греко. Мне, конечно, тоже приходилось убивать людей, но никогда я не испытывал от этого удовольствия. Сам понимаешь: работа есть работа. Но Башмачок – иное дело. Он получает удовольствие, когда связывает своих жертв, даже зная, что тем не известна никакая информация. Он долго и изощренно издевается над ними, вешает, а трупы предпочитает топить в серной кислоте».
      Кориолана откровенно передернуло. «Что ж, мы видели наших друзей в последний раз. Думаю, больше никогда и никто не узнает даже, где находятся их тела. Мир их праху». Домой ни Терези, ни те, кто пошел с ним, так и не вернулись. Их домашние сразу поняли, что произошло непоправимое, и немедленно облачились в траур. На следующий день безутешные вдовы были окружены плачущими и сочувствующими им родственниками. Естественно, их совсем не трогали сообщения полиции о том, что машины убитых были вскоре обнаружены на разных стоянках Палермо и что, возможно, их убили сразу же, едва они прибыли на место предполагаемой встречи. Все думали только об одном: дай бог, чтобы им не пришлось долго мучиться…
      А Эмануэле Д’Агостино, узнав об исчезновении друзей, сделал вывод, что, хотя он и пользовался в Палермо солидной репутацией, больше ему никакая, даже самая наилучшая, репутация не поможет. Понял он и еще одну вещь: и он сам, и Кориолан тоже приговорены к смерти. Д’Агостино решил срочно бежать, на Сицилии ему никто и ничто больше не поможет. Он вспомнил: кажется, в Америке у него еще остался один человек, на которого, по его предположениям, можно было рассчитывать. Эмануэле срочно созвонился с этим человеком по имени Розарио Риккобоно, и тот на удивление быстро вызвался сделать все возможное для спасения друга.
      Буквально через несколько дней Д’Агостино с новыми документами улетал в Америку, заодно взяв с собой сына-подростка. Он с облегчением вздохнул, увидев, как тают в туманной дымке сицилийские берега. Вероятно, именно в этот момент его подвела самонадеянность. Он слишком рано расслабился, хотя стоило бы немного поразмышлять: почему Риккобоно дал ему согласие оказать покровительство, практически не думая, за что Риккобоно получил в среде «людей чести» прозвище Террорист? А ведь здесь прозвища не даются зря. Дело в том, что Риккобоно слишком уж часто не брезговал убивать без зазрения совести своих друзей…
      Вот и сейчас, едва Д’Агостино забылся в отведенной ему радушным хозяином спальне сном младенца, уверенный в том, что счастливо избежал страшной участи своих соратников, Риккобоно подошел к телефону и набрал номер Микеле Греко. «Эмануэле Д’Агостино у меня», – сказал он. «Вот и славно», – ответил ему глава Капитула и сразу положил трубку. Риккобоно, сам постоянно трясущийся за собственную жизнь, был необычайно рад оказать услугу корлеонцам, чьи длинные руки не мог остановить даже океан. А убийства были для него делом привычным, тем более что он практически получил благословение от самого Микеле Греко, и потому, решив не откладывать дело в долгий ящик, на следующий день он пригласил Д’Агостино прогуляться в лесу.
      «Я подозреваю, Папе известно, что Сокол и Инцерилло хотели убить Риину», – сказал Эмануэле Риккобоно по дороге. «Кажется, Сокол никакого секрета из этого и не делал. Многим секретарям Капитула об этом было известно от самого Бонтате, – откликнулся Риккобоно. – А вот откуда тебе это известно? Вот вопрос и, кажется, он не на шутку тревожит Микеле Греко». Впереди, за густыми зарослями боярышника, мелькнула серебром небольшая, но стремительная речушка, а где-то в ветвях деревьев быстро застрекотала сорока. Эмануэле, вдруг почувствовав, как странно у него сжалось сердце, обернулся к шедшему сзади Риккобоно.
      «А откуда ты знаешь, что беспокоит Папу?» – хотел спросить он, но осекся, встретив тяжелый, холодный взгляд Террориста. В его руке тускло блеснуло дуло револьвера. «Нет, не ты!» – вырвалось у Эмануэле, но его голос потонул в грохоте выстрела. Еще живого и истекающего кровью Эмануэле Риккобоно подтащил к речушке и столкнул в воду, постоял немного, глядя, как медленно погружается тело в воду, а потом произнес себе под нос: «Ты был очень сообразительным, Д’Агостино, но, видимо, со временем утратил чутье. Что ж, как раз для таких, как ты, и существует крещение водой». И он побрел к дому, раздумывая о том, что через несколько дней ему останется только завершить начатое: убрать и сына Эмануэле, когда тот начнет беспокоиться о пропавшем отце.
      Террориста нисколько не смущал возраст юноши: в Палермо уже порой 14-летние дети становятся убийцами. «Я видел, в какую сторону направлялся твой отец, – сказал он юноше. – Думаю, нам стоит вместе поискать его». Доверчивый мальчик немедленно пошел вслед за Риккобоно той же дорогой, что недавно проходил и его отец. «Что это? – сказал он, наклоняясь перед кустами боярышника. – Какая здесь необычно темная трава». Больше он не успел произнести ни слова. Риккобоно с одного выстрела разнес ему затылок, и юноша упал лицом в то место, где недавно лежал его отец. «Мир вашему праху», – с усмешкой произнес Риккобоно, сталкивая безжизненное тело в реку. Свой долг перед корлеонцами он считал исполненным.
      Точно таким же образом воспринимал понятие долга и еще один страшный убийца – Пино Греко, Башмачок. Доброжелатели сообщили ему, что 17-летний Джузеппе Инцерилло поклялся отомстить за смерть отца. «Я их всех сделаю, – пообещал юноша во всеуслышание. – Я доберусь до самого Риины, но им не жить или я не Инцерилло». Вероятно, в другой стране никто не обратил бы внимания на угрозы обезумевшего от горя мальчишки, но только не на Сицилии. Здесь «за базар» отвечали даже дети.
      Однажды вечером Джузеппе Инцерилло, как обычно, поцеловав мать, вышел из дома вместе со своим другом Стефано Пекореллой. Внезапно рядом с ними резко затормозила машина. Подростки не успели даже крикнуть, как их грубо втолкнули внутрь люди, лица которых они не успели разглядеть. Автомобиль дал безумный старт, и мимо замелькали безлюдные поля и редкие пыльные рощи. Вдалеке от Палермо машина остановилась рядом с заброшенным складом, куда и привезли подростков. Их связали и заткнули рты.
      Низкорослый человек с бесцветными глазами, Башмачок, приблизился к юношам, небрежно поигрывая тесаком. «Так ты и есть сын Инцерилло? – нехорошо улыбаясь, поинтересовался он, глядя в налитые слезами глаза Джузеппе. – Кажется, ты хотел добраться до Риины? Этого не удалось ни твоему отцу, ни его другу Бонтате, не удастся и тебе». С этими словами он повалил мальчика на пол и, взмахнув тесаком, отсек ему правую руку. «Вот так ты точно не сможешь убить Риину», – удовлетворенно заявил он. Юноша потерял сознание и сразу стал Башмачку неинтересен. Достав из кармана удавку, он накинул ее на шею своей жертвы, и через несколько мгновений все было кончено. «Этим тоже займитесь», – бросил Башмачок находящимся рядом с ним убийцам, едва кивнув в сторону полумертвого от ужаса Стефано Пекореллы, и вышел из ворот склада. Через мгновение он снова заглянул внутрь, некоторое время наблюдая за тем, как душат второго юношу. «Да, чуть не забыл: потом не забудьте все убрать. Если оставите хоть какие-нибудь следы, я займусь вами лично», – добавил он, окончательно исчезая за дверью.
Вечером матери пропавших юношей, заплаканные и уже одетые в траур, обратились в полицию по поводу исчезновения сыновей. «К чему столько паники? – спросил улыбчивый комиссар. – Вот увидите, они обязательно объявятся. Вы же знаете: сейчас у них такой возраст, что после любого конфликта в семье они стремятся сбежать куда-нибудь подальше, в Америку например. Не беспокойтесь, скоро вам их вернут». – «Но это просто невозможно, – закричала мать Джузеппе Инцерилло. – У меня были прекрасные отношения с моим мальчиком! Даже если он отлучался ненадолго, то я всегда знала, где он находится. Он говорил мне обо всем! Он знал, как я волнуюсь, и всегда предупреждал меня!».

Охота на фаталиста. Сальваторе Конторно

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.