Вашингтон. Декабрь 1941 года.

Прежде чем заняться непосредственно созданием корпорации, Эрика посетила книжный магазин. Накупила книг по бизнесу и экономике, по кулинарии и сбыту. Штольц сразу же объяснил ей самую суть капитализма. Производить можно только то, за что другие люди готовы платить деньги. Если ты не сможешь продать то, что произвёл, это автоматом ляжет на твои издержки. Поэтому первый опыт нужно обрести в продажах. Смог продать — получил деньги. Основной ресурс, в котором все нуждаются? — это деньги. За деньги в Америке можно купить все. Завод под ключ, рабочих, их голоса для выборов, политиков, правосудие, товары в магазине, сам магазин, жену владельца магазина.

Эрика для Штольца приготовила другое занятие. Он пошёл в библиотеку их района и там занялся переписыванием статей местной светской хроники за последние полгода. Более раннюю информацию Эрика посчитала устаревшей. А после этого Штольц, в его методичной манере, разложил как по полочкам на бумаге весь расклад в местной иерархии. Сразу стали видны все главные фигуры, ясны все неформальные связи, все ключевые точки их района. К кому нужно идти за тем, к кому за другим, кто поможет в этом вопросе, кто может навредить в другом.

После этого она пошла к уже знакомым риелторам, и они довольно оперативно нашли вполне подходящее помещение под кулинарию. В связи с войной с японцами ситуация в экономике несколько выровнялась, но тем не менее на объявление в газете о наборе персонала откликнулась уйма народа. Пришлось выбирать, причём Штольц, посмотрев, кого выбирает вдруг оказавшаяся жалостливой Эрика, взял процесс в свои руки и постарался набрать именно профессионалов.

Вскоре в помещении сделали ремонт, причём нужно отметить, что силами будущих работников. И Штольц, и Эрика не погнушались взять в руки инструменты, кисти и краски, сами строгали прилавки, сами устанавливали печи и расставляли столы.

Магазин-кулинария получился на загляденье, огромные витрины, просторный зал, широкие прилавки, даже столики для дегустации. На открытие пригласили жён деловых людей и все ключевые фигуры района. Разрезал ленточку сам префект, а зажигательную речь Эрики, даже несмотря на её акцент, гости восприняли благосклонно и газеты напечатали без сокращений. Просто Потому, что в её речи главной темой было то, что американский народ не испугается угроз коварного врага и не перестанет, назло ему, жить своей прежней жизнью, в том числе и покупать пирожные и печенье. И открытие её кулинарии — подтверждение этой решимости американского народа. Вместе — победим! Первыми покупателями её продукции стали как раз члены клуба. Председатель — жена миллионера, финансового спекулянта Гольдберга (из немцев!) — торжественно подписала контракт на поставку печенья для заседаний клуба и, растрогавшись, поцеловала Эрику в щёчку. Та, разрумянившаяся, в фирменном переднике и косынке, принимала поздравления и уверения в своём почтении от сильных района сего, а Штольц с растерянным видом заключал контракты с представителями окрестных супермаркетов.

Штольц до этого времени несколько раз вздыхал, что это стратегически неверное решение — развивать кондитерский бизнес, когда вовсю полыхает война и когда даже сахар по талонам. А на чёрном рынке его продают вдвое дороже против довоенной цены...

Но Эрика была настроена на то, что именью этот бизнес сможет помочь ей прорваться хотя бы в средние слои, слишком много народа кинулось исполнять заказы армии, и поэтому там, во-первых, не протолкнуться, а во-вторых, уровень рентабельности упал ниже Плинтуса, ну разве что кроме персонально для «Дженерал Моторс», «Дугласа» или «Форда». А с кулинарного рынка, и именно по причине дороговизны компонентов, ушли прежние игроки. Следовательно, нужно решать вопрос с поставками сырья — сахара, какао, сухого молока, муки высшего сорта, а также прочих марципанов и желатинов.

А чтобы цены не влияли на себестоимость, необходимо выходить прямо на производителей, зачем кормить посредников.

На следующий день была зарегистрирована торговая компания «Зюйд трейд», которая и занялась поставками сырья из стран Карибского бассейна. Откуда они там брались, эти продукты, в таких нищих странах, об этом история умалчивает, просто потому, что контракты подписывались с разными фирмами, но президентом многих из них выступал Хорхе Родригес, иногда сам, иногда по доверенности.

Вскоре «Зюйд трейд» переняла на себя бремя управления растущей сетью кулинарий, а их за полгода было открыто ещё шесть в разных районах города. Корпорация «Доминатор» превратилась в номинального держателя акций как «Зюйд трейд», так и нескольких других бизнесов, которыми персонал «Зюйд трейд» занимался побочно. Через год они уже заняли почти треть рынка поставок в страну мяса из Аргентины, поставки оливкового масла из Греции довольно заметно уменьшили доходы итальянцев. Традиционных экспортёров масла в самой Италии все чаще стали «кидать», а коммунисты разогнали итальянскую мафию и всех мафиози расстреляли. Поэтому-то и не сопротивлялись американские итальянцы растущему обороту масла «Зюйд трейд», наоборот, предложили свои услуги в продаже его через собственные торговые сети, правда, называя его все-таки итальянским продуктом, а не греческим, что развеселило Эрику, но продажи-то шли!

За пару лет Эрика из смазливой девочки-эмигрантки превратилась в уважаемого члена общества, пока только на районном уровне, но не будем забывать, что и Вашингтон — это не маленький городишко в Арканзасе, здесь признания добиваются столетиями, поколениями.

Позже из Сан-Франциско поступило предложение от одного постоянного покупателя об открытии совместного бизнеса. Вернер запретил Эрике подобное сотрудничество, исходя из того, что мораль в США своеобразная, не только «кинут», но и киллера наймут. И это с одобрением воспримут все окружающие, наученные во времена Великой депрессии тому, что человек человеку «лупус эст». Не нужно искушать своей доверчивостью посторонних людей, они и сами потом тебе благодарны за это будут, не раз приговаривал он, когда они с Эрикой долгими зимними вечерами перед камином с рюмкой хорошего коньяка в руке разбирали все события прошедших дней.

Позже Эрика согласилась с этим, когда по своей инициативе, не вводя Вернера в курс дела, заняла деньги вроде бы приличному господину, из постоянных оптовых покупателей. Но тот не только не вернул деньги, но когда речь зашла об их возврате, с совершенно честными глазами потребовал от неё нотариально заверенных документов на ссуду. После чего Эрика решила, что карьеру банкира ей точно не сделать.

Но идея с открытием филиалов была скрупулёзно, в истинно тевтонском духе, разобрана по косточкам, взвешена и оценена, и в итоге, после долгого ворчания Штольца, принята. Сама технология такой экспансии была отработана во время открытия кулинарий в других районах города. Отличие заключалось только в том, что связь с филиалами не столь оперативна и наёмный управленческий персонал получал изначально чуть больше самостоятельности, что требовало более тщательного подбора. Отбор кандидатов Штольц категорически взял на себя, предоставив Эрике все остальные организационные хлопоты. Филиалы поочерёдно открыли в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Чикаго, Майами и последний в Нью-Йорке. Почти год ушёл на то, чтобы они заработали на полную мощь. Но результаты работы только за первые два месяца настолько превзошли все самые радужные ожидания и так ошеломили создателей, что они дружно решили — нервы, потраченные при их создании, как и вложенные деньги, окупились.

Вскоре об Эрике стали писать городские женские журналы, приводя её в качестве примера домохозяйкам, которые, кроме плиты, ничего не знают, и доказывая, что женщина может не только с помощью сцены или экрана стать успешной, но и вторгаясь в сферу, традиционно мужскую, — в бизнес. Однако даже сами журналисты не слишком всерьёз восприняли бизнес Эрики. Подумаешь, пирожные, тортики, печенюшки, то ли дело финансы, акции или на худой конец какое-нибудь производство.

Но первый шаг был и сделан, и оценён по достоинству.

Тулуза. Весна 1942 года.

Де Голль смотрел с высоты трибуны на танкистов новой французской армии. Перед ним стояло то, о чем он мечтал, когда в середине 30-х разрабатывал тактику и стратегию использования французских танковых войск. Он представлял себе тогда, в те далёкие годы, как можно спасти солдат-пехотинцев от губительного огня пулемётов противника, которыми с развитием военной промышленности насыщали оборону врага. Самыми страшными воспоминаниями о Первой мировой были кадры, запечатлевшиеся в мозгу, когда солдаты, одетые в цветную красно-синюю форму, которую отчётливо было видно на фоне зелёных ландшафтов северной Франции, стройными рядами шли в атаку на вражеские позиции, и молчавшие до поры пулемёты, укрытые минными полями и рядами колючей проволоки, выкашивали их сотнями. А миномётный огонь добивал тех, кому удалось укрыться в складках местности.

И вот англичане предложили совершенно новое оружие — танки. Бронированные машины отличались от бытовавших тогда бронеавтомобилей только гусеничным ходом, то есть более высокой проходимостью на поле боя, изрытом воронками, словно лунный ландшафт.

Но, на беду пехотинцам, во Франции были созданы так называемые кавалерийские танки. Более лёгкие, более скоростные, они стали вводиться в прорыв и зачастую уходили от своей пехоты вперёд. Пока не было специальной противотанковой артиллерии, с таким положением ещё можно было мириться, но когда на поле боя появились скорострельные пушки, пусть малокалиберные, но с большой пробивной способностью и с низким силуэтом, позволяющим проводить маскировку пушки, изменчивая фортуна отвернулась от танкистов. Лёгкие танки уничтожались раньше, чем их экипажи обнаруживали пушки противника. В полную силу противотанковая артиллерия заговорила во время Гражданской войны в Испании. Тогда десятками горели как немецкие Т-1 и Т-2, итальянские «Ансальдо» и «Фиаты», так и советские БТ и Т-26, а пехота, лишившись такой нужной поддержки, вновь начала нести огромные потери.

Наращивание толщины брони не привело к серьёзному изменению положения. Танки оставались уязвимыми от огня ПТО, а скорость их упала до неприемлемого уровня. И если немцы, разобравшись в ситуации, смогли к началу Второй Мировой войны сделать выводы в основном тактического свойства, то есть усиленно бронировали только переднюю часть танка, а своих танкистов учили не подставлять борта, то Советы пошли дальше, создав танк с по-настоящему противоснарядным бронированием.

Т-34 и Т-34М стояли на центральной площади в Тулузе в готовности перейти границу с Испанией, последним оплотом фашизма в Европе. Вместе с Французской Народной Армией выступить против Франсиско Франко и искупить горечь поражения в 30-х готовились и пять мехкорпусов РККА, под общим руководством генерала армии Георгия Жукова.

После того как Франция и СССР в ультимативной форме предъявили Испании требование провести в стране социальные реформы и разрешить действовать в ней Компартии и получили в ответ гневное отвержение подобного вмешательства со стороны диктатора Франко, союзные войска перешли границу. На острие атаки, как всегда, были танки БТ и Т-34. Костяк обороны составляли немецкие войска, разбавленные фалангистами и соединениями испанской армии.

Ничего нового на этот раз армиями продемонстрировано не было. Испанцам уже не помогала ни немецкая, ни итальянская промышленность, и поэтому воевали они оружием, которое не могло бороться с советским, стоящим на вооружении также и у французов.

Все те же окопы полного профиля, усиленные дотами, которые сначала разбивались тяжёлой артиллерией и атаками авиации, а потом раскатывались танками и зачищались пехотой. Все те же подвиги солдат вермахта, с гранатами и бутылками Гимлера бросавшихся под танки. Все те же отступления, при которых колонны отступающих сначала немилосердно и методично избиваются авиаударами, а потом их догоняют танки и мотопехота, посаженная на бронетранспортёры, и уйти живыми удаётся немногим. Все те же города, где завоевателей встречают цветами и вином, а потом в них начинают искать старых противников, и вот уже в тюрьмах не хватает места даже отпетым уголовникам. Все это уже было и в Германии, и в других странах Восточной Европы. Это же было и во Франции. Почему в Испании должно быть по-другому?

Мадрид пал через две недели после начала наступления. Барселона крепилась, но после того, как в Мадриде пламенная Долорес сформировала правительство народного единства, смысла поддерживать надоевшего всем генерала не стало. Франко бежал в испанское Марокко, туда, откуда он начал своё победное шествие летом 1936 года.

За ним в Марокко переправились десантные группы французского спецназа и советского Осназа, имеющие своей целью найти тирана и представить его перед ясными очами испанского правосудия.

Сам генерал Голиков провожал в эту последнюю, как он считал, операцию группу Чернышкова. Все было достаточно просто и предельно прозрачно. Найти и привезти Франко. Желательно целого и невредимого. Но если и попортите шкурку, не беда. Главное — точно знать, что он мёртв, и привести свидетельства его смерти. Чтобы никакой фальшивый лже-Франко не возник в тёмной и религиозной Испании, склонной ко всяким суевериям, воскресениям и прочим чудесным небылицам.

Вновь самолёт, вновь ночной прыжок в неизвестность. Только при приземлении группу Чернышкова уже ждали. Французские арабы помогли. Подогнали угнанные где-то грузовики, и вскоре группа уже приближалась на раздолбанном пикапе и разукрашенном лентами и яркими красками грузовом «Форде» к Мелилье, где, поданным разведки, и остановился бывший испанский диктатор.

Только там, в пяти милях к северу от этого маленького городка, вместо виллы, или чего-то в этом роде, десантники обнаружили раздолбанную в пух и прах усадьбу, следы боя, груды трупов как испанцев, так и марокканцев, изрешечённые пулями автомашины и сожжённые самолёты на взлётной полосе, расположенной рядом с поместьем. Доложив по рации о результатах осмотра места боя и о том, что Франко не обнаружен, Чернышков получил команду выбираться назад тем же путём. Франко взяли другие разведчики, Голиков не уточнил, чьи, наши или французы, и тиран уже на пути в центральный изолятор Мадрида.

Потсдам, лето 1942 года.

В пригороде Берлина, в старинном городке Потсдам, в династическом замке прусских королей победители собрали мирную конференцию, на которой предстояло определить будущее освобождённой Европы.

От Европы присутствовали представители стран, боровшихся с фашистской агрессией, и делегации стран Оси. Только их статус несколько отличался от того, который обычно предоставляется побеждённым. Совершенно не так себя чувствовали немцы и австрийцы в 1918 году. Здесь, под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в едином порыве слились представители передового класса европейского общества. Так, Болгарию представлял Георгий Димитров, в прошлом председатель Коминтерна, а ныне — глава Республики, претендующий на то, что именно поднятое им восстание положило конец нацистской агрессии, и в кулуарах конференции пользующийся неизменным успехом. Польшу, в пику лондонскому правительству, представляла Ванда Вакулевская, писательница, известная своей непримиримой позицией и мнением о том, что польской шляхтой Вторая мировая война была развязана специально. Якобы польские военные задумали с помощью Франции и Англии разгромить Германию и отхватить земли вдоль северного побережья Балтики, до Штеттина, но просчитались с оценкой силы и, главное, с оценкой решимости Германии воевать. За это она подверглась самому настоящему шельмованию в польско-английской прессе, но не унывала, писала свои обличительные статьи. Которые неизменно публиковали центральные советские газеты, не забывая вставить в конце каждой статьи сноску о том, что даётся она в авторской редакции и ответственность за её содержание редколлегия не несёт.

Другие страны представляли не менее известные своей революционной деятельностью люди. Только вот от Германии не присутствовал Эрнст Тельман. Во время приближения советских войск к Берлину, в центральной тюрьме которого его содержали в последние недели войны, он был предательски убит эсэсовскими палачами. Советской прокуратурой предпринято расследование обстоятельств гибели Эрнста Тельмана. В результате около пяти тысяч палачей и их пособников были осуждены на различные тюремные сроки, а непосредственные организаторы расстреляны.

Страны-победительницы: СССР, Франция, Югославия, Чехословакия и Греция — были представлены на самом высоком уровне. Понятно, что основное внимание всех журналистов, а также общественности привлекли к себе маршал Сталин и генерал де Голль. Именно к их мнению, в отсутствие других фигур такого же масштаба, прислушивались другие участники.

В качестве наблюдателей были приглашены представители США, Швеции, Швейцарии, Финляндии, Норвегии, Великобритании и других стран, вклад которых в победу над нацизмом Европа не оценила. А шум, который поднялся в европейской прессе, относительно заявления Черчилля о том, что именно Великобритания, как великая держава, должна определять послевоенное устройство Европы, был сравним разве что с уничижительной критикой молодого советского правительства в 20-30-х годах. Не осталось, казалось, ни одного серьёзного европейского журналиста, который бы со страниц своего издания не объяснил читателям зловещую роль Англии во вскармливании нацистского зверя и в развязывании войны. После чего Форин Оффис решил вообще не участвовать, как было выражено в заявлении, «в этом фарсе», что ещё более придало силы антибританской истерии.

Роль США в победе над фашизмом прессой неизменно подчёркивалась, и притом в самых уважительных тонах, поэтому президент Рузвельт, несмотря на недовольство Сената, принял приглашение участвовать в конференции. Оно и понятно, умный человек, в отличие от вырожденцев из знатных стопроцентно-американских семейств, предполагал, что приход большевиков в Европу — процесс долговременный, и игнорировать его — то же самое, что уподобляться африканскому страусу, прячущему голову от неприятностей в песок. И этот его шаг был по достоинству оценён Сталиным. Рузвельт был приглашён (а может, именно на это Иосиф Виссарионович и рассчитывал?) на заседание союзной комиссии. Комиссия состояла из трех человек. Сам Сталин, де Голль и Рузвельт. Может возникнуть вопрос: а что было бы, если бы Рузвельт не приехал? Ответ на него скорее всего незамысловат — Сталин что-нибудь бы придумал.

Заседание комиссии проходило в старинном королевском замке, в огромном зале. Специально для этого мероприятия был изготовлен и в считанные дни доставлен из Советского Союза огромный круглый стол, видимо, призванный убедить гостей Сталина в том, что они тоже являются полноправными творцами победы и полностью допущены к её плодам.

Перед началом самого первого заседания «Большой Тройки» — именно так окрестили журналисты участников «круглого стола», Сталин встретил на крыльце Рузвельта и де Голля. Он весьма тактично «не заметил» момент, когда парализованного президента США помощники вынимали из машины и усаживали в инвалидное кресло, зато, когда Рузвельта подкатили к невысокому крыльцу, с искренней радостью встретил президента и в дальнейшем уже не выпускал его из поля зрения.

Де Голль также был встречен и обласкан, правда, чуть холоднее, видимо, этим Председатель Совмина СССР делал намёк на неудовольствие операцией по поимке Франко. Как-то так случилось, что Франко, который был вывезен французскими спецназовцами из Африки, при перевозке его уже по территории Франции был смертельно ранен при попытке к бегству. Сталину было на что гневаться. Франко — вот единственный и неповторимый свидетель, который мог бы на суде многое рассказать о роли как сионистов, так и англичан с американцами в развязывании Второй Мировой войны. А этот то ли олух, то ли провокатор де Голль упустил его на тот свет.

Пока усаживались, определялись с местами для переводчиков, расставляли стаканы и графины с водой, настраивали аппаратуру для трансляции переговоров вне здания для прессы, Сталин успел коротко переговорить с де Голлем относительно его позиции в отношении стран Бенилюкса. Де Голль разделял мнение Сталина о том, что слабые в политическом и военном отношении страны будут искать себе союзников за пределами европейского континента и что России и Франции невыгодно видеть их слабыми. Сталин при этом напомнил роль стран-союзников Германии в начале войны.

Открыл заседание де Голль. Он поблагодарил маршала Сталина за приглашение и представил своё видение повестки дня.

Первое, что предстояло решить руководителям ведущих стран, — это то, как в дальнейшем исключить возможность возникновения подобной войны. Ведь не секрет, что средства убийства в связи с развитием технического прогресса неимоверно усовершенствовались, и сейчас потери несёт в большей степени мирное население, а не войска. (Сталин и Рузвельт при этом умолчали о том, что учёные их стран вплотную подошли к созданию атомного оружия, что в самом корне меняет и тактику, и саму стратегию, делая именно население его главной целью.) Де Голль заявил о необходимости создать нечто вроде Лиги Наций, только в отличие от неё более эффективное, способное остановить любого агрессора. Сталин предложил назвать подобную структуру Организацией Объединённых Наций — ООН.