— Проблемы? — спросил Лев.

— Эти индейцы выкинули из окна Фила, Эллис подтвердит. Но они хотят увести её с собой, а вот тогда она уже ничего не сможет подтвердить, — сквозь зубы проговорил Алекс.

— Тогда не отдаём девочку?

— Не имеете права!

— Рот закрой, баран! Документики кому показывали?

— Я их не видел.

— Вот документы! Вот значки агентов!

— Типичная липа! Дай-ка сюда!

— Да вы чё, блин, совсем поохренели! Мы — федеральные агенты!

— Да мы таких агентов на... мотали!

— А ну тихо! — Майкл уже понял, что этот раунд он проиграл и что Шварц специально накаляет обстановку, для того чтобы ситуация вышла из-под контроля. Если прольётся кровь, вся вина ляжет на ФБР, спишут на непрофессиональные действия агентов. И самое поганое, что ничего сделать нельзя, у долбанной демократической Америки такие вот либеральные законы.

— Тихо! Мы уходим! Девочка ваша нам не нужна, трахайте её сами. Все, выходим, пошли!

— Президент, что, так и отпустим?

— Пусть идут! Лев, пресса внизу?

— У подъезда.

— Все! Пусть идут!

Родригес вошёл в кабинет Шварца, когда там уже все собрались, ожидая его. Алекс поднялся со своего кресла и встретил Родригеса дружеским рукопожатием. Тот прошёл на его место и сел во главе стола. Алекс пододвинул кресло от стены и сел рядом.

— Начнём. — Хорхе обвёл всех взглядом. — Я вижу, все свои. — За столом сидели и Баффет, и Хандкарян, и Эрика, и ещё несколько человек, каждый из которых «стоил» никак не меньше этой троицы.

— «Они» убили Фила. — Эрика с трудом сдержала себя, чтобы вновь, уже в сотый раз за последние два дня, не зарыдать.

— Какая у них версия? — Хорхе поднял руку, достал из кармана глушилку и поставил её на стол. — Теперь можно.

— Что Фил — советский агент и снял информацию с «Дженерал дайнэмикс» для «БМВ».

— Мне не нужно повторять то, о чем говорят все новостные агентства.

— А это и есть их версия. И ещё, они обвинили Алекса в том, что он бывший нацистский преступник.

— И все? А зачем они хотели увезти секретаршу Фила?

— Фил успел ей крикнуть, что он ни в чем не виноват.

— Это так? Фил не проговорился?

— «Они» заглушили внутреннюю запись, поэтому мы пока не знаем, о чем они говорили.

— Запись сохранили?

— Да, конечно.

— Давай сюда. — Хорхе открыл свой дипломат.

— Сейчас принесут. — Алекс пошёл к выходу.

— Алекс, почему запись не у тебя в кармане? Ты понимаешь, какая это улика?

— Там просто шум...

— Ладно. Мы попробуем понять, что скрывается за этим шумом. Когда похороны?

— Мы тебя ждали.

— Понял. Что с его семьёй?

— Трое детей, жена-домохозяйка. Я обо всем распорядился...

— Я знаю. Охрану поставили? Дети учатся? Кто доставляет продукты? Что думает местная мафия и копы? Кто чинит водопровод? Кто приносит почту?

— Там Маккормик, он все сделает как надо.

— Стало быть, похороны завтра? Дальше. Про биржевой кризис уже поговорили до меня?

— Да.

— Кстати, Эрика, спасибо тебе, ты среагировала, как боксёр. Всех одним ударом в нокаут. Я не ждал, что векселя международного афериста Хорхе Родригеса так востребованы на нью-йоркской фондовой бирже. — В глазах Родригеса мелькнула озорная искра. — Только не рано ли мы Америку рушим?

— Устоит, — задумчиво произнёс Хандкарян.

— Самвел, ну а ты, старый лис, сколько денег сделал?

— Если бы не Эрика, все бы потерял. И Баффет также.

— Вам-то она маякнула, а мне, старому больному человеку, пришлось самому выгребаться, — дребезжащим голосом произнёс Самуил Шнеерсон, один из наиболее мощных финансовых тузов, перед которым даже хитромудрый Хан всегда готов снять шляпу. — Ты, девочка, в следующий раз, когда надумаешь перебить все горшки в этой лавке, заранее подскажи мне, старому еврею, а то у меня уже не те годы, бегать за вами наперегонки.

— У меня, Шмуль, не было времени на размышления, я и так все делала над неостывшим телом своего друга...

— Прости меня, дочка... не подумав, сказал.

— Подытожим? Значит, так. Эрика скинула все свои пакеты и взяла наши векселя. Теперь её пакет стоит около миллиарда. Когда векселя кончились, а цены на них продолжали расти, я сунул на торги ещё на два арбуза векселей, и рынок их проглотил! Более того, на рынке ждут ещё наших векселей. Настало время накачать рынок бумагой, перевести деньги в золото и европейские бумага, и давать деру — доллар этого не вынесет. Мои аналитики прогнозируют его падение на тридцать семь-тридцать восемь с четвертью процентов.

— Сорок, как минимум, — ворчливо произнёс Хан.

— А максимум?

— До пятидесяти.

— То есть вслед за нашими деньгами в Европу, СНГ и в Южную Америку пойдут и деньги американских промышленников. Чем ответим?

— В Лондоне, Франкфурте и в Рио нужно вздувать цены на все индексы. Сейчас и не угадаешь, во что они будут вкладываться.

— Золото?

— Золото сейчас наверху. В него только Родригес может вкладываться.

— А если Родригес начнёт вкладываться в золото, оно ещё не пойдёт вверх? — о себе в третьем лице спросил Родригес.

— Может, и пойдёт. Но только что-то мне говорит, что на рынке сейчас полно золота, и ещё, как посмотрит Рыбаков на всю эту канитель?

— СССР не сможет выбрасывать на внешний рынок большие объёмы золота. По-моему, они сейчас сами закупают.

— Поэтому на рынке цены на золото высокие? У тебя есть какая-то информация? — Шнеерсон напрягся, и даже его еврейский акцент пропал.

— Да нет, нет никакой информации, так, мысли вслух.

Совещание проходило неспешно и успело наскучить Алексу, азартная натура которого не терпела долгих переливаний из пустого в порожнее. Но он, отдавая дань уважения своим соратникам, вынес эту тягомотину до конца.

А ведь ему ещё предстояли похороны и разборки с ФБР, на которых было необходимо доказать чистоту компании перед законом, и что самое поганое — отречься от Фила, от капитана спецназа ГРУ Олега Пилипенко.

После того как похоронили Олега Пилипенко, а его семью Александр сам перевёз в Гавану, выделив ей просторный дом в посёлке иностранных специалистов и назначив огромное, по меркам Кубы, содержание, настало время определяться и с собственной судьбой. Родригес выкупил «General Security», а точнее, его юристы переоформили право собственности на компанию на «Родригес Инк. », а Лев Рубинштейн по своим каналам тихо продал дом и квартиры Шварца и деньги перегнал в банки Южной Америки.

Эрика тоже передала под контроль менеджеров Родригеса свои активы, и вся семья спокойно перелетела на самолёте корпорации Родригеса в Аргентину. Эрика весь полет плакала, не столько об оставленном позади, сколько о своей юности, потраченной на эти миражи. И только когда видела, как увлечённо, не замечая расстройства жены и матери, играют её мужчины, она пыталась брать себя в руки.

Вскоре после их прилёта и обустройства в Аргентине прилетел Хорхе, полный новых планов и задач для них, но только Эрика грубо заявила, что с неё хватит, и послала недоумевающего Судостроева подальше.

Алекс, отдохнув, с новыми силами включился в работу мощнейшей корпорации, и Хорхе давал ему все новые и новые задания. Про США они старались больше не вспоминать, хотя Эрика каждую неделю звонила на Кубу, узнать, как идут дела у Марии Пилипенко и её детей.

Но однажды Алекс не выдержал, вызвал Судостроева, и они часа два бродили с ним по берегу океана, что-то эмоционально обсуждая.

После чего Алекс улетел «по делам» и, вернувшись через месяц, долго не мог взглянуть в глаза Эрике, хотя она поняла, что ему стало намного легче.

Фольи не ждал никого. Тем не менее к роскошным дверям ограды его особняка подъехал автомобиль, из которого вышел Алекс Шварц, и нудно сигналил, пока неторопливый охранник не подошёл узнать, что надо этому буффону.

— Скажи дону Адриано, что у ворот стоит Алекс Шварц. Да побыстрее, от этого зависит твоя зарплата. — Охранник переговорил по переносной рации, открыл ворота, и машина направилась знакомой дорогой к подъезду. Дон Адриано сам на крыльце встретил Алекса, причём встретил очень приветливо, как давнего друга, как близкого родственника, что ввело в недоумение приближённых старого мафиози.

— Рассказывай, дон Алекс, какими судьбами тебя принесло ко мне, старому и уже ни на что не годному старику? И что вообще творится в мире, я то не езжу никуда, сижу здесь, грею кости на солнышке.

— Много интересного, Дон, творится на белом свете. Но пока все тихо, мирно.

— Что, революций больше не предвидится? Это прибыльное дело, да? — Дону Адриано было приятно, когда такой влиятельный и богатый «человек» запросто сидит с ним, бандитом провинциального масштаба. Но ведь не зря он приехал к нему, ведь что-то понадобилось. И поэтому Дон не спешил выспрашивать, в нем боролись как лёгкая гордыня перед своими подручными, так и желание предстать перед ними ещё более значительным. Они-то потом обязательно вызнают по своим каналам, кто такой этот Алекс Шварц.

— Дон, я знаю, как быстро летит время в ваши годы, поэтому можно я сразу перейду к делу?

— Отчего же? Конечно. Ты волен поступать, как знаешь. Между старыми друзьями не может быть условностей, тем более ты не из «традиционной семьи».

— И все же я не хотел бы тебя обидеть. Если я скажу что-то не так, прости меня заранее. Я расстроен, поэтому могу ляпнуть что-нибудь не то.

— Говори, Алекс.

— Я помог тебе в том деле с Парагваем?

— О чем речь? Конечно, помог.

— Я закрыл глаза на то, что, помимо твоих денег, ты вытащил ещё больше трехсот миллионов?

— Алекс... — Дон осёкся, прошёл к бару за спиной у Шварца, но тот даже не повернулся, и Адриано понял, что речь идёт не о деньгах, потому решительно произнёс: — Да, закрыл.

— Мне нужна услуга.

— Алекс, прежде чем я отвечу, можно я задам тебе вопрос?

— Да.

— Лаки Лучано.

— Тебе нужно это знать?

— Ты не отрицаешь. Не спрашиваешь, кто такой этот Лаки Лучано. Значит, все-таки ты?

— Он не был твоим другом.

— Нет. Он был моим врагом. Говори, что за услуга. — Дон сел на своё кресло, и теперь перед Шварцем сидел не дряхлый старик, а Человек, Принимающий Решения.

— Адриано, ты знаешь, я не беден. Поэтому о деньгах речь не идёт вообще. Все, что ты скажешь, я оплачу.

— Я знаю. Говори.

— Дон, ты слышал, почему я перевёл бизнес из Штатов?

— Да, Алекс. На тебя наехало ФБР. Но ведь бизнес остался у твоего друга, мистера Родригеса. Как он поживает?

— Жив-здоров, слава Богу. Но речь не о нем. Помнишь подробности наезда?

— Тот парень, который выбросился из окна, он что... ему помогли?

— Он был моим другом.

— Твоим настоящим другом? О нем говорили, что он советский шпион.

— Моим единственным другом.

— Говори.

— Мне нужна голова этого человека. — Алекс достал из кармана и протянул Дону фотографию.

— Это же директор ФБР!

— Дон, мне нужна голова именно этого человека. В спиртовой бутыли. И ещё. Мне нужен живым и здоровым, в уединённом месте, вот этот тип. — Алекс достал настоящее досье на Майкла Дугласа.

— Со вторым проще, а с Директором...

— Я попросил тебя об услуге? Если не можешь, забудь. Я к тебе не обращался. Ничего в наших отношениях не изменится. Только Олег был моим настоящим другом. Таких друзей не было даже у тебя.

— Я понял. Второго человечка я тебе привезу сюда через три дня. А с первым придётся повозиться.

На пляж близ Майами подъехала машина, приземистый «Кадиллак» с огромным багажником. Из-за руля вышел важный итальянец и, закурив сигару, обошёл машину вокруг, с серьёзным видом попинал колёса. Вскоре на дешёвеньком «Форде» подъехал и сам Шварц. Вышел, поздоровался за руку с мафиози. Тот сразу же открыл багажник, в котором лежал связанный мужчина.

— Этот?

— Да, спасибо, он.

— Забирай.

Алекс за шиворот вытащил из багажника связанного Дугласа, протащил его к маленькой пристани, на которой стояли несколько прогулочных лодок.

— Что ты хочешь? — Дуглас был испуган, но старался держаться.

— Человек, которого ты убил, спас мне жизнь. Это не он, а я советский разведчик. А он — только мой подчинённый. Мы расшифровали ваш разговор у него в кабинете. Тот мост в Руане он захватывал под моим руководством.

— А, целая шпионская сеть! Значит, прав я был, когда вышел на вас. И жёнушка твоя тоже шпионка?

— Да. — Алекс опустил Дугласа на сиденье лодки, отвязал лодку от пирса и, сев за весла, принялся грести в открытое море.

— Что ты хочешь? — повторил агент.

— Ничего личного. Только месть.

— Какая месть, он ведь сам выпрыгнул из окна!

— У Олега не было выхода. На него-то у вас был ордер, а он не мог допустить утечки, поэтому и ушёл...

— Но я-то при чем, это ведь все ваши шпионские штучки... таковы правила!

— А я тебе объясню правила игры. Мы вместе с Пилипенко взяли мост на Дунае и должны были его удержать до подхода основных сил. А немцы пошли на прорыв. Нас-то всего несколько человек было. И когда я повёл бойцов в контратаку, немцы выстрелили из пушки, и меня взрывной волной сбросило с моста. Я, парализованный, тонул, и Олег вытащил меня. У тебя есть друг, который тебя, парализованного, вытащил бы из широкой реки?

— Нет, нет у меня такого друга!

— И у меня уже нет. — Александр вытащил нож и, перерезав верёвки на руках Дугласа, отпрыгнул к носу лодки — защищайся!

— Ну смотри! — Дуглас, растирая затёкшие кисти, по-боксерски начал водить плечами и головой.

— Опять боксёр. — Чернышков принял правостороннюю стойку и выпад Дугласа встретил жёстким блоком, а через полтакта хлестанул его пальцами левой руки по глазам. Дуглас, оступившись на шпангоуте, отскочил назад, потёр глаза ладонями и снова пошёл в атаку, левой в корпус и правой в голову. Чернышков без труда уклонился от левой, правый удар принял на блок и, пройдя по борту лодки за спину Дугласа, нанёс тому сокрушительный удар ребром стопы в шею. Дуглас завалился на дно лодки, что-то нечленораздельно мыча. Александр схватил его за волосы, и тот начал судорожно скрести руками по мокрому дну, пытаясь встать. Чернышков толкнул его на дно и снова ударил, уже ребром ладони, по шее. Тот рухнул как подкошенный.

— Готов? — Алекс снова пытался поднять его за волосы, но он уже только дёргался в конвульсиях. Парализованное тело не хотело признавать своё поражение.

— Вот и все. До встречи. — Чернышков перевалил обмякшее тело Дугласа через борт, и тот, отчаянно глядя огромными синими испуганными глазами, пытаясь схватить напоследок хоть глоток воздуха, медленно начал проваливаться в морскую бездну...

Дон Адриано смотрел в бинокль со склона близлежащей горы на схватку, и когда все кончилось, побрёл к автомобилю. Молодой смышлёный водитель знал, что Дона нельзя отвлекать от его дум, но тот сам, обращаясь к нему, сказал:

— Какой человек, понимаешь! Жаль, что не итальянец.

— А кто он?

— Русский. Опять русский...

Через три недели после этого все информационные агентства выдали сенсацию — пропал без вести директор ФБР Джимми Картер. Расследование ни к чему не привело. Как сквозь землю провалился.

А через пять дней после этого в Аргентину пришла посылка. В ней, в тщательно запакованной бочке, в спиртовом растворе, улыбалась голова Директора.

Чек на три миллиона, отправленный Чернышковым дону Адриано, вернулся нераскрытым, с припиской: «Человеку Чести».