Начертание русской истории

Именно к такому предположению – о борьбе между варяго-славянским Севером и варяжским Югом – ведут нас сказания летописи о походе с новгородского Севера на Киев варяжского вождя Ольга[30] во второй половине IX века. Захват Киева Ольгом представляет собою окончательное утверждение Киевского государства. Недаром предание вкладывает Ольгу в уста предсказание о том, что Киев будет матерью городов русских. Киев был старинным культурным центром и долгое время – оплотом хазарской власти на Днепре.

Утвердившись в Киеве, Олег являлся как бы преемником хазар для окрестного населения. Стержнем Русского государства при Ольге был Днепровский путь «из варяг в греки».

После захвата Киева Олег держал в своих руках вход в этот путь с Ладожского озера (Ладога) и выход по этому пути из лесной области в степную (Киев). Ольгу нужно было еще обеспечить фланги Днепровского пути. Этим вызваны были его походы на древлян (правый берег среднего течения Днепра), северян и радимичей (левый берег среднего и верхнего течения Днепра). Уже покорение Киева привело варягов к прямому соприкосновению с хазарами. Походами на северян и радимичей Олег вступал в дальнейшую борьбу с хазарской властью.

Устройство Киевского государства и укрепление Днепровского пути заняло весь конец IX века. В начале X века Олег вышел Днепровским путем в Черное море. В 907 году он подошел к Царьграду с большим войском «на конях и на кораблях». Греки должны были откупиться от Руси большими подарками и заключить с Русью выгодный для последней договор. Текст подтверждения этого договора 911 года хранился в Киеве еще в XI веке и был внесен в летопись, так что дошел и до нашего времени.

Русско-варяжское государство основалось по течению Днепра, причем центр этого государства (город Киев) был там, где Днепр выходил из полосы леса в полосу степи и при впадении последнего (считай, вниз по течению) большого днепровского притока – Десны. Параллельно с варяго-русским государством на Днепре по течению Волги образовалось Болгарское царство, причем, в свою очередь, и его центр (город Великие Болгары) расположен был при переходе лесной полосы в степную и немного ниже последнего крупного волжского притока – Камы[31].

Болгары представляли собою остаток гуннской орды. В VII веке болгары раскололись: часть их ушла на Дунай (где возникло Болгаро-Славянское царство), часть заняла Среднее Поволжье и Нижнее Прикамье (образовав Болгаро-Финское царство). Усилилось государство камско-вожских болгар, вероятно, в IX веке в связи с усилением торговли между Балтийским и Каспийским морями.

Болгары стали играть роль посредников между варягами и хазарами. Возможно, что именно усиление Болгарского царства явилось толчком к уходу мадьяр из Прикамья; часть мадьяр обосновалась на Северном Кавказе, часть пошла на запад и прорвалась в Паннонию на Средний Дунай (конец IX века), где мадьяры образовали особое королевство (Угрию или Венгрию).

Болгары (так же как и хазары) занимались и торговлей, и земледелием, и скотоводством. Они вели полукочевой-полуоседлый образ жизни: на лето выселялись в степь и жили в кибитках; зимою жили в городах. Торговые сношения с арабами (по Волге и Каспийскому морю) дали возможность проникновения мусульманства в Болгарию. В 922 году при царе Алмасе болгар обратили в мусульманство арабские миссионеры. Мусульманство распространялось очень быстро среди верхов болгарского обществ, захватывая и соседние финские племена. В своих верхах Болгария быстро сделалась мусульманской страной[32].

Преемником Олега в Киеве (умер около 912) был Игорь. Заключением договора с греками Олег обеспечил положение Руси по отношению к Византии. Русь могла теперь обратить внимание на восток. В 913 году Русью был предпринят большой набег на западное и южное побережье Каспийского моря. Целью набега, видимо, был простой захват возможно большей добычи. Русскими на время захвачен был Апшеронский полуостров, куда ими свозилась эта добыча. Вслед за этим Игорю пришлось иметь дело с печенегами – народом турецкого племени[33]. Печенеги давно уже пытались прорваться с востока в пределы Хазарского каганата. Еще в первой половине IX века византийские инженеры по просьбе хазар построили для этих последних крепость Саркел (Белую Вежу) на Дону (там, где Дон ближе всего подходит к Волге). Под 915 годом летопись отмечает: «придоша печенеги первое на Русскую землю». Игорю удалось заключить мирный договор с печенегами (прорвалась, вероятно, лишь небольшая часть всей орды); печенеги прошли дальше на Дунай. Позже они явились союзниками Игоря в его набегах на Византию.

Первый набег Игоря на византийские владения (около 941) направлен был на Малую Азию. Русь понесла в морском бою с греками тяжкое поражение, не выдержав знаменитого «греческого огня». Неудача не прекратила деятельности Игоря, но только направила ее в другую сторону. В 943–944 годах Русь опять совершила большой набег на Каспийское побережье и Закавказье. Русские захватили большой и богатый город Берда и, видимо, собирались прочно там утвердиться, так как после захвата города пытались поддержать в нем порядок. Однако восстание жителей привело к полному разгрому города. После восточного похода Игорь опять направил силы русов на юг – на Византию, причем сам лично руководил походом. Греки вынуждены были заключить с ним договор (945), похожий на договор Ольга.

Растратив силы на дальние походы, Игорь ослабил дисциплину внутри своего государства. Только что вернувшись с греческого похода, он отправился на сбор усиленной дани с древлян и был убит ими. После смерти князя Игоря остался малолетний сын Святослав; правление приняла вдова Игоря, княгиня Ольга. Правление Ольги продолжалось около 20 лет. Нет никаких известий о том, что в это время Русь предпринимала набеги на восток. Внимание Ольги отвлечено было в сторону Византии. Однако и против Византии Ольга не предпринимала враждебных действий. Ольга испытала на себе глубокое влияние византийской культуры. Она крестилась и лично затем отправилась в Царьград (957).

Благодаря крещению Ольга входила в круг византийского придворного общества. Она была принята во дворце византийского царя. В «Придворном Уставе» царя Константина Багрянородного сохранилось довольно подробное описание приема Ольги в большом византийском дворце. Ольге присвоен был в Византии титул «архонтиссы», то есть «начальницы» русов. По понятиям византийского этикета, Ольге устроен был прием не перворазрядный, но все же торжественный.

Не будучи завоевательницей, Ольга была хорошей правительницей; она постоянно объезжала свои владения и соблюдала в них строгий порядок. (О наказании Ольгою убивших ее мужа древлян сложилось целое сказание.) Время ее правления – время собирания сил молодого Русского государства. Это была, так сказать, «передышка». Летописец сохранил светлую память о княгине Ольге, называя ее «мудрейшею всех человек».

«Передышкою» правления Ольги воспользовался сын ее Святослав, деятель необычайной энергии и подвижности, одна из самых ярких фигур русской истории. Святослав начал править еще при жизни матери. Его не интересовало внутреннее управление государством, которым Ольга заведовала до своей смерти. Святослав почти не сидел в Киеве и все короткое время своей самостоятельной власти (около 8 лет, с 964 по 972) провел в далеких походах. Несмотря на все настояния матери, Святослав не захотел креститься и остался язычником. «Как мне одному переменить веру? – говорил он. – Дружина начнет смеяться надо мною». Святослав любил суровую походную жизнь. По словам летописи, Святослав был храбр и легок, как барс; во время военных походов он не возил за собою обоз; мясо в походах не варил в котлах, но, порезав тонко конину, зверину или говядину, пек ее на углях; шатра также не возил, а подстилал под себя конский потник, под голову клал седло. Когда шел войной против кого, делал это не крадучись, а открыто, заранее посылал сказать «иду на вы».

Святослав, подобно Ольгу и Игорю, начал свою деятельность борьбою с хазарами. Сначала он прошел на Оку и покорил своей властью вятичей (хазарских данников).

Потом он бросился непосредственно на хазар и совершенно разграбил Хазарское царство (около 965). Главные города хазар: Саркел (Белая Вежа) на Дону и Итиль на Волге – взяли русские. Поход Святослава на хазар имел совершенно другие цели, чем набеги Игоря. Те были простым грабежом. Святослав же имел намерение прочно обосноваться на Нижней Волге. Опрокинув Хазарское царство, Святослав, несомненно, рассчитывал на развалинах утвердить свою собственную власть. Если бы Святослав остался на Волге, он был бы естественным преемником хазар; тогда в дальнейшем русский князь мог бы принять не христианство, а иудейство или мусульманство[34].

Однако, когда Святослав получил приглашение византийского императора помочь ему в борьбе с дунайскими болгарами, Святослав оставил Итиль и бросился на Болгарию; надо думать, что на Волге им была оставлена какая-то охрана.

Поход Святослава на дунайских болгар (967) окончился блестящим успехом: Святослав захватил город Переяславец на Дунае и в нем утвердился. «Хочу жить в Переяславце Дунайском: там середина моей земли, там собираются всякие блага: от греков золото, ткани, вина и плоды, от чехов и угров – серебро и кони, из Руси – меха, воск, мед и рабы».

Захватом дунайских болгар Святослав осуществлял широкого размаха политический план: он становился преемником кочевых императоров, использовавших обмен между странами и народами «твердой культуры». Географически империя Святослава достигала в этот момент большего протяжения, чем империя авар (потому что в руках Святослава был не только Нижний Дунай, но и Нижняя Волга) или империя хазар (обратно, не только Волга, но и Дунай). Империя Святослава по своему протяжению может быть сравнима только с Гуннской империей IV–V веков. Только к стихии кочевнического степного государства Святослав прибавил еще стихию лесного государства (Киев– Новгород).

Можно думать, что, разгромив хазар, Святослав принял и титул их государя – каган. По крайней мере, преемники Святослава этот титул носили, и в середине XI века митрополит Иларион величал этим титулом как Владимира Святого, так и Ярослава Мудрого[35].

Империя Святослава дала трещину на востоке. Как после первого похода Игоря на хазар, так и теперь, после уничтожения хазарского владычества, на юге России подняли голову печенеги. Пользуясь отсутствием самого Святослава и главной русской рати, печенеги напали на Киев и осадили его (968). Святославу пришлось спешно возвращаться с Дуная, чтобы спасти свою мать Ольгу и киевлян. Святослав прогнал печенегов от Киева, но сам долго в Киеве усидеть не мог.

После смерти Ольги (969), Святослав посадил по городам своих сыновей (Ярополка в Киеве, Ольга в Древлянской земле, Владимира в Новгороде), а сам вернулся на Дунай. И на этот раз ему не удалось долго сидеть на Дунае.

Греки не могли равнодушно смотреть на то, что на Дунае один противник (болгары) сменился другим (русы).

Император Иоанн Цимисхий, один из самых блестящих полководцев в истории Византии, лично пошел походом на Святослава, одолел его и запер в крепости Доростоле (Силистрии). Святослав должен был заключить мир на условии удаления из Болгарии (971). Так рушились его дунайские планы.

На обратном пути русское войско было застигнуто печенегами в Днепровских порогах и рассеяно. Сам Святослав был убит, и из его черепа печенежский князь Куря сделал себе чашу для питья.

Второй период

Борьба леса и степи (972—1238)

Предварительные замечания

К концу X века русский народ занимает (правда, не сплошь) обширное пространство от Финского залива и Ладожского озера с севера до Нижнего Дуная, Черного, Азовского, а отчасти и Каспийского морей – и от верховьев Тисы и Мароша (с запада) приблизительно до среднего течения Оки и Дона (на востоке). Но с конца X по середину XIII века пространство, занятое русским народом, не остается неизменным. Перемены заключаются главным образом в постепенной потере южной степной полосы и потере связи с южными морями. Степные кочевые народы все больше вклиниваются между южными морями и территорией, занятой русским народом. Юго-западный фланг русского народа остается опертым о Карпаты, но фронт и восточный фланг не выдерживают и быстро отходят к северу.

В середине XIII века южный фронт русского народа идет примерно по линии от карпато-дунайского угла (Молдавии) на нижнее течение Оки (в 1212 году поставлен Нижний Новгород) и далее к северо-востоку на Вятскую землю.

Потери приморско-степной полосы русским народом ясно видны на примере Тмутаракани. Еще в XI веке Тмутаракань (у Керченского пролива) является сильным русским центром. По Азовскому морю, а затем Нижнему Дону и Донцу (а отчасти прямо по Дону и его правым притокам) Тмутаракань тесно связана с Чернигово-Северской землей (княжество Мстислава, Ярославова брата, объединяло Чернигов и Тмутаракань). Уже в XII веке Тмутаракань перестает совершенно упоминаться в наших летописях, а для того чтобы «испить шеломом Дона», требовались героические усилия, к тому же часто кончавшиеся катастрофой (поход князя Игоря 1185 года).

Что касается карпато-дунайского – юго-западного – угла территории нашей народности, то отсюда русский народ не был выбит в рассматриваемый период, несмотря на отчаянный натиск, который ему приходилось здесь выдерживать, с одной стороны, от угров (мадьяр), с другой – от печенегов и половцев. Русское население Молдавии, однако, только отчасти охватывалось рамками русских княжений (Буковина входила в Галицкую область, верховья Прута и Днестра – в состав Волховской земли). Русские поселения были еще в XII веке на Нижнем Дунае, входя в состав Византийской империи, а затем Болгарского царства.

К северу от Карпат западный угол территории русской народности подвергался также сильному натиску угров и ляхов. Однако натиск этот русский народ в указанное время выдержал, и ему удалось даже слегка продвинуть свои позиции на запад (по Сану и Вепрю).

Далее к северу границы русских земель до XIII века подвергались менее ожесточенному напору.

Здесь в общем сохранялась прежняя линия от среднего течения Немана до Чудского озера и по реке Нарове до Финского залива. В XI веке занята была часть земли к западу от Чудского озера (Ярославом поставлен город Юрьев).

На севере и северо-востоке русский народ двигался вперед и занимал все новые и новые области в финской этнической среде. Новгородцы дошли до Белого моря, Студеного моря (Ледовитого океана) и Югорских гор (Урала). Не меньшее значение имело продвижение русской колонизации к востоку от Суздаля. С XI века бесповоротно занят был угол между нижним течением реки Оки и средней Волгой (от Мологи до Оки).

В отношении церковно-религиозном русский народ с конца X века получил единую организацию. В 989 году при князе Владимире Русь всенародно крестилась (см. ниже к 29) почти одновременно в Киеве и Новгороде. В городах язычество исчезло вообще довольно быстро; в сельских местностях и лесных углах язычество, наоборот, держалось упорно. В народных верованиях языческие понятия и предания сказывались еще очень долго. Организация русской Церкви в первые пятьдесят лет после крещения Руси плохо нам известна[36]. Митрополичья кафедра была не в Киеве, а в Переяславле. Окончательную организацию русская церковь получила лишь с 1037 года[37]. Русская Церковь представляла собою митрополичий округ Цареградского вселенского патриархата. Митрополит поставлялся Царьградом и, как правило, был грек (было лишь два исключения – митрополит Иларион в XI веке и митрополит Климент в XII веке). Епископы были частью греки, но большей частью русские (при Ярославе насчитывалось 10 епископий, впоследствии число их возросло).

В политическом отношении Русь была объединена лишь при Владимире (980—1015) и при Ярославе [во вторую половину княжения Ярослава (1034–1054)]. После смерти Ярослава Русь распалась на ряд отдельных княжений и областей. Из этих областей первоначально имели большее значение южные области – Киевская, Черниговская и Переяславская. Во главе каждой области стоял князь, но он не был единоличным правителем. Вокруг него был совет старших его дружинников – княжеская дума. Большое значение имели и города, жители которых обсуждали на вече важнейшие общественные дела.

В некоторых княжествах были целые группы населения, которые имели особый голос при решении политических вопросов в княжеском совете.

Так, киевские князья в главных своих военных решениях должны были считаться с голосом черных клобуков – поселенных в Киевской Руси турецких отрядов, вытесненных из степи половцами.

Население русских княжеств делилось на различные группы свободных людей (бояре, горожане, смерды-крестьяне) и несвободных (холопов). Промежуточное положение людей полусвободных занимали закупы (заложившие себя люди, употреблявшиеся в работу, главным образом сельскую). Между отдельными группами населения не было резких перегородок, человек легко переходил из одного состояния в другое.

Русский народ не сплошь заселял свою землю. Почти в каждом княжестве наряду с славяно-русскими людьми жили инородцы, на северо-западе – литовцы и латыши, на северо-востоке – финны, на юге – народы турецкого корня; в Киевском княжестве поселены были так называемые черные клобуки (торки, берендеи), в Черниговском – половцы. Почти в каждом южнорусском княжестве были «свои поганые» в отличие от «диких» половцев[38]. В крупных городах постоянно жили торговые иноземцы – в Новгороде шведы и немцы, в Киеве угры, ляхи и евреи.

Обзор внешних соседей, с которыми имел дело русский народ, начнем с юго-западного угла, то есть с Молдавии. К Молдавской земле почти вплотную подходила с юга, из-за Дуная, земля болгар.

Первое Болгарское царство рушилось под напором византийских армий в первой четверти XI века. После этого Византийское царство на полтора столетия оказалось в близком соседстве с русскими землями[39]. В конце XII века из Византийской провинции Болгария вновь превратилась в независимое государство. Близкое соседство с Византийским и Болгарским царствами имело громадное культурное значение для русского народа. От Византии мы получили церковь и веру, от Болгарии – письмена и письменность. Не надо, впрочем, преувеличивать болгарского посредничества. Многое в древнерусской письменности заимствовано было непосредственно от Византии (многие книги переведены с греческого на славянский язык прямо на Руси).

Дальше на восток, со стороны Черноморских степей, с Русью граничили кочевники, печенеги, затем (со второй половины XI века) половцы. С ними все время шла напряженная борьба; причем русские князья, как было уже указано, пытались бороться против одних турецких племен (половцев) при помощи других (черных клобуков). В своей борьбе с половцами русские князья не были единодушны. Многие князья во время своих усобиц с другими князьями нанимали в помощь себе «диких» половцев (особенно в этом отношении известны черниговские князья Святославичи). Русские князья пытались загородиться от степи устройством пограничных рубежей (ров и вал с крепостцами). Укреплять такие рубежи начал еще Владимир Святой в X веке (при нем укрепленная граница была на два дня пути от Киева).

Остатки Хазарского царства сохранялись до XI века на Таврическом полуострове. Русский князь Мстислав оказал в 1022 году помощь греческому царю Василию Болгаробойце при нанесении решительного удара против хазар. По Волге к северу, при слиянии Камы и Волги, держалось до самого монгольского нашествия мусульманское государство камских болгар. Русские князья часто воевали с ними, но борьба не носила особенно ожесточенного характера ни с той, ни с другой стороны. Частью в подчинении у болгар, частью у русских находились различные финские и финно-турецкие племена северо-восточной окраины Русской равнины: черемисы, мордва, вотяки и др.

На западе Русь граничила с уграми (мадьярами) и ляхами (поляками). Угры были сродни другим племенам Западной Евразии. Как было уже выше отмечено (см. § 22), угры заняли Среднее Подунавье менее столетия спустя после распадения Аварской державы. Первое время после образования подунайской Угорской державы казалось, что держава эта тесно связана с славяно-евразийским миром. В XI веке в состав Угорского королевства вошли словаки, а в XIII веке – хорваты (королевство, таким образом, доходило до Адриатического моря). Однако церковная организация подчиняла мадьяр Риму и связывала их в культурном отношении с Европою. Впрочем, ярко выраженную роль латинской державы Угрия начала играть лишь с середины XIII века. Наоборот, Польша гораздо раньше, чуть ли не на заре своей политической истории, стала твердым оплотом воинствующего латинства. Как Польша, так и Угрия играли большую роль в русской политике, особенно западнорусских княжеств (Волынского и Галицкого); угры несколько раз пытались навсегда захватить Галич в свои руки.

От Польши к северу, от Вислы до Варяжского (Балтийского) моря и Финского залива шли земли, заселенные племенами литовцев, ливи, латышей, эстов. До XIII века эти племена не были объединены и не представляли собою сколько-нибудь серьезной опасности для русского народа.

Глава IV

Владимир и Ярослав

Со смертью Святослава рушился весь его грандиозный план объединения леса и степи, черноморской и каспийской торговли. Русским князьям пришлось сосредоточить почти все свое внимание на внутреннем сплочении своего государства и на защите его от степи. Степные кочевники, выступавшие раньше как сила, объединяющая лес и степь (хазары), теперь надолго сделались силою, враждебной для леса (печенеги, затем половцы). Ни лес, ни степь в течение долгого времени не могли полностью одолеть один другого. Силы Киевского государства и степных кочевников юга России были приблизительно одинаковы. Поэтому и борьба их была так длительна и в общем бесплодна.

После смерти Святослава начались усобицы между его сыновьями. Победа осталась на стороне Владимира Святославича (980). Во Владимире было уже много славянской крови: мать его – ключница Малуша из города Любеча; дядя его – Добрыня (друг Ильи Муромца, по былинам). Владимиру досталось государство, ослабленное смутою; много хлопот было с его собственной варяжской дружиной. Варяги считали себя завоевателями Киева и требовали дань – с каждого жителя по две гривны. С трудом Владимиру удалось отправить главную массу их в Царьград.

В 981 году у Владимира произошло столкновение с ляхами. Началась борьба с латинским Западом, которая тянулась потом в продолжение всего хода русской истории[40]. Поход Владимира на ляхов увенчался успехом. Результатом похода было занятие Червенских городов, то есть Волыни и Галицкой Руси.

Обезопасив себя с северо-запада, Владимир обратился на северо-восток. В 984 году он усмирил восставших против его власти радимичей. В следующем году ходил на камских болгар. В этот поход русская рать двигалась в ладьях (вниз по Оке и Волге); берегом шли конные торки – союзники киевских князей, вероятно, со времени Святослава. Владимир победил болгарское войско, но этим удовольствовался и заключил с болгарами мир. В летописи сохранился рассказ, что воевода Добрыня советовал Владимиру оставить болгар в покое; Добрыня, увидев, что пленные болгары в сапогах, сказал Владимиру: «Они не будут нашими данниками, пойдем лучше искать лапотников». Это летописное предание отражает собою целую программу: отказ от подчинения богатых соседей и перенесение внимания на бедные народы Северной Руси.

Только после устройства северных отношений Владимир мог уделить внимание югу. В 987 году Владимир был втянут в орбиту византийской политики (как за двадцать лет перед тем Святослав). Византийское правительство искало помощи Владимира, чтобы справиться с восстанием части своих войск во главе со стратигом (генералом) Вардою-Фокою. По договору Владимиру была обещана рука греческой царевны Анны, но сам Владимир должен был принять христианство. Владимир исполнил свои военные обязательства; мятеж Варды-Фоки был подавлен, и сам Варда-Фока убит при подавлении. После победы в Царьграде не были, однако, расположены исполнять данные Владимиру обещания. Тогда Владимир начал войну с греками. Удар его был направлен не на сам Константинополь, а на византийский город в Крыму – Корсунь (Херсонес). Поход Владимира кончился успешно. После долгой осады Владимир взял Корсунь (988). После этого греки принуждены были исполнить свои обещания. Владимир, крестившись, получил в супружество греческую царевну.

Вернувшись в Киев, Владимир крестил киевлян в Днепре и Почайне. Тогда же крещен был и Новгород, где язычество было крепче и пришлось применить силу. На месте языческих капищ ставились христианские церкви.

Владимир отказался в дальнейшем от каких бы то ни было широких планов по отношению к Византии, Черноморью и Востоку. Ему пришлось вести тяжелую борьбу с печенегами – охранять свое государство от степи. В 992 году печенеги подступили к Киеву, через пять лет они осаждали Белгород (на реке Ирпени, недалеко от Киева). Для защиты Владимир должен был строить целую систему укреплений, насыпать валы, рубить города[41].

Владимир оставил после себя светлую память в сознании русского народа. Здесь имела значение не только его равноапостольская деятельность по распространению христианства, но весь его, облик – приветливого к дружине и простым людям князя, умеющего, когда надо, карать и воевать, в добрые минуты готового всех без разбору миловать и звать на пир в свои сени. С ласковым эпитетом «Красное Солнышко» вошло имя князя Владимира в русские былины.

Принятие христианства было, конечно, делом не одного только политического расчета, но и серьезного внутреннего душевного перелома. Перелом этот изображен летописью, противополагающей нравственную распущенность Владимира до крещения и чистую жизнь его после.

Принятие Владимиром христианства было событием решающим в истории русской культуры. Владимир побужден был к принятию православной веры различными причинами как политического, так внутренне психологического характера. Древняя русская летопись сохранила рассказ о том, что крещению Владимира предшествовали длительные колебания. По рассказу летописи, в 986 году Владимира посетили религиозные миссии от различных церквей и вероисповеданий: волжские болгары – с проповедью мусульманства, немцы – от римского папы, хазары – с проповедью иудейства и, наконец, греческий философ – православия. Нарисованная летописью картина не является отвлеченной риторической фигурою. Наоборот, она точно отражает действительность. Все эти различные религии были верованиями соседей (а отчасти и обитателей) Киевской Руси, и влияние их неизбежно должно было сказаться при установлении тесных торговых и иных сношений.

Принятие той или иной веры неизбежно определяло собою дальнейшую культурно-политическую жизнь Руси. Принятие мусульманства всецело вводило бы Русь в круг арабской культуры, то есть культуры азиатско-египетской. Принятие христианства из Рима, от «немцев», сделало бы Русь страною латинско-европейской культуры. Наоборот, принятие как иудейства, так и православия обеспечивало Руси культурную самостоятельность между Европой и Азией.

Политические доводы могли быть приведены одинаково как в пользу иудейства, так и православия. За иудейство могли быть приведены те же доводы, которые побудили хазарского кагана обратиться в иудейство (см. выше § 18) – то есть стремление сохранить свою церковно-политическую независимость от сильнейших церквей и государств Восточного Средиземноморья. За православие могли быть приведены доводы другого рода – поставлены на первый план не невыгоды, а выгоды культурного сближения с Византией, к которой притягивали и торговые отношения.

Помимо каких бы то ни было политических расчетов, вопрос о вере, конечно, должен был быть решен внутренними психологическими движениями. Ведь и возник вопрос о новой вере вследствие внутренней психологической недостаточности старой веры – русско-славянского язычества. К тому же среди русско-славянского общества Киевской Руси того времени уже было довольно много православных, принявших веру от Византии. Еще патриарх Фотий (IX век) говорил о том, что русы (очевидно, только часть русов) «променяли еллинское[42] и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную веру христианскую… И до такой степени разгорелось у них желание и ревность веры, что они приняли епископа и пастыря». Из договора Игоря с греками (945) видно, что среди Руси были как крещеные, так и не крещеные. Одни клялись (соблюдать договор) честным крестом, другие – оружием. Вдова Игоря, Ольга, как мы видели, крестилась (957), но не делала крещения обязательным для всей Руси. При Святославе наступил некоторый рецидив язычества. То же было, вероятно, в начале княжения Владимира (в 983 году толпа киевлян убила двух православных варягов, отца и сына, за то, что отец не хотел дать сына на принесение в жертву языческим богам).