Неархос ГЕОРГИАДИС
      ХЛЯО
      Фантастический рассказ
      Перевод Лукреция Варакута
      Один
      "Хляо" для жителей планеты Аат было понятием очень обыденным. Если вы откроете любой аатинский словарь на этом слове, то прочтете следующее: "Природное жидкое горючее, которое является главным источником энергии на нашей планете. Примечательно, что в очищенном виде Хляо имеет одинаковый химический состав с циркулирующей жидкостью, которая течет в венах и артериях аатян".
      Итак, понятие это употреблялось ежедневно без всякого грустного, рокового или траурного оттенка, и не особенно занимало супругов Ретрак в их шикарном и уютном доме накануне предстоящего путешествия. Они просто знали, что завтра утром должны будут заполнить бак своей машины Хляо перед тем, как ехать из столицы в другой город. Господин Дило Ретрак, генеральный Директор министрества социального обеспечения, должен присутствовать на очень важном совещании, где он будет главным докладчиком. Тема его выступления: "Медицинское обслуживание неимущих сословий". А госпожа Ноа Ретрак, председатель "Филантропического Союза Дам", встретится с известным бизнесменом этого города, чтобы выпросить значительную сумму для своей филантропической кассы.
      Перед тем как лечь спать, они услышали новость по радио: "Новое революционное правительство Сантрабира сообщает, что поставки Хляо будут прекращены до тех пор, пока на него не будут установлены новые цены. Как известно, Сантрабир занимает первое место на нашей планете по добыче Хляо. Согласно мнению осведомленных экономических кругов, если, в результате революции прошлого года в Иранире, другой большой хляодобывающей стране, цены на горючее повысились в 2 раза, то в данной ситуации нужно ожидать гораздо более серьезных последствий. Ожидается, что в течение месяца цена Хляо на мировом рынке увеличится в 5 - 10 раз по сравнению с нынешней"...
      Они переглянулись, как будто почувствовали внезапный и резкий удар. Несчетное количество пар глаз переглянулось в этот момент точно так же, анализируя, до какой степени ухудшится их благосостояние.
      Большинство заводов работало на Хляо. Товары перевозились на суднах, самолетах и машинах, для которых также необходимо было Хляо. Таким образом, цены на товары на рынке увеличатся, и все будет очень и очень дорого. Передвижение на частном автомобиле, будь то поездка на работу или для развлечения, станет непомерно дорогим удовольствием. Многие заводы закроются, в результате чего страна наполнится безработными. И тогда (Боже упаси!) может произойти какая-нибудь левая революция. То же самое случится во всех странах, которые опираются на систему Свободной Экономики.
      ..."Решение правительства Сантрабира было большой неожиданностью для стран Свободного Мира. Реакция была разной. Президент Великого Аморрика заявил, что его страна не может равнодушно относиться к ситуации, которая угрожает экономической катастрофой. "Наша реакция, - сказал он, - должна быть реакцией сильного гиганта, который, изнывая от жажды, видит, как кто-то закрывает ему путь к роднику. Она будет немедленной и динамичной"...
      - Что ж они медлят, - воскликнул с нетерпением Дило Ретрак. - Если уж решили вмешаться, то это нужно делать быстро, а то потом будет поздно.
      "Как известно, - продолжал диктор, - давно уже формируются многонациональные вооруженные силы во главе с Аморрик. Эти силы предназначены для вторжения в хляодобывающие страны с целью обеспечения стран Свободного Мира жидким горючим в ситуациях, угрожающих опасностью".
      - Так им и надо, - поддержала мужа Ноа Ретрак. - Нельзя допустить, чтобы многовековая цивилизация была разрушена только потому, что так захотели варвары и неразвитые сантрабирцы.
      "Между тем две главные партии нашей страны через своих представителей выразили различные позиции по этому вопросу. Представитель правящей партии Либеральных Правых заявил, что решение сантрабирского правительства является неприемлемым и вызывающим. "Совершенно справедливо, - сказал он, - цивилизованные страны должны защитить себя от призрака экономической и социальной катастрофы. Партия либеральных Правых одобряет участие нашей страны в многонациональных вооруженных силах для освобождения хляоисточников. Напротив, партия Левых поддерживает действия сантрабирского правительства, отметив, что это было продиктовано интересами сантрабирского народа и соответствует нормам международного права. Согласно представителю партии Левых, последствия для нашей страны будут минимальными, если, к тому же, граждане будут пользоваться велосипедами и лошадьми, отправляясь на близкие расстояния, а на дальние автобусами, хотя бы на время кризиса применяя более дешевый вид энергии".
      - Левые они, левые и в правительстве Сантрабира! Ворон ворону глаз не выклюет! - сказал Дило Ретрак и посмотрел на свою жену, как бы говоря: "Ты же лучше меня знаешь Левых".
      Ноа слегка наклонила голову, чувствуя себя виноватой из-за какой-то истории, о которой давно уже сожалела.
      В то время, когда новости заканчивались словами: "Совет Министров нашей страны обсудит это серьезное положение на заседании, которое продлится всю ночь", Дило Ретрак подытожил:
      - Очень трудное положение. Для всех нас наступают суровые времена.
      Супруги Ретрак заснули тревожным сном. Ное снилось, что она одна в машине и спешит доехать до какого-то порта, неизвестно зачем. Машина, однако, не может набрать скорость, пыхтит и часто останавливается. Какой-то всадник, который кажется ей знакомым, соревнуется с ней в скорости. Она может рассмотреть только силуэт, поскольку солнце за его спиной очень низко. Он все обгоняет ее и язвительно смеется. В конце концов, Ное удается догнать и со всей скорости наехать на него. Телесная жидкость всадника брызжет на стекло и блестящий металл ее машины...
      Два
      Итак, супруги Ретрак намеревались заполнить бак машины. Направляясь к ближайшей хляозаправочной станции, они услышали по радио в машине новое сообщение:
      "Рано утром группа вооруженных людей в масках напала на хляохранилища нашей страны для того, чтобы контролировать их. Охрана применила служебное оружие и после сильной перестрелки неизвестные в масках вынуждены были отступить. Бандиты использовали специальные машины-цистерны для перевозки Хляо, которые и собирались заполнить. В результате перестрелки начался пожар, который уничтожил большую часть запасов. Хляохранилища вынуждены на неопределенное время прекратить снабжение".
      Воображение супругов Ретрак нарисовало картину пожара. Дым затуманил их лица. События вышли из-под контроля обычно принимаемых мер, поэтому осознать полностью или обсудить их было уже невозможно. Употреблять же штампованные дежурные фразы было бы просто глупо.
      Они доехали до хляоколонки. С удивлением увидели открытую дверь, но знакомого работника нигде не было. Блестела разлитая яркая жидкость. Ретрак наклонился и понюхал.
      - Странно, - прошептал он, - почему разлито столько Хляо?
      Чтобы разрешить загадку, он пошел по следам от разлитой жидкости, которые, казалось, тащились по земле, и дошел до небольшого склада позади колонки. Какой-то человек лежал ничком. Ретрак повернул его на спину и узнал владельца колонки. Его лицо было совершенно белым. Это доказывало, без сомнения, что жидкость на земле была не природным Хляо, а жидкостью, которая до недавних пор циркулировала в венах и артериях.
      Ретрак позвонил, чтобы прибыли и забрали труп, однако своего имени не назвал. Супруги уехали, не дожидаясь прибытия полиции.
      По дороге они с растущим беспокойством стали замечать, что все колонки закрыты, несмотря на то, что дело шло к полудню. Иногда они видели какого-нибудь разочарованного или озверевшего водителя, который пытался вскрыть хляоколонки. Многие проезжие водители в таком случае собирались вокруг, наблюдая за его действиями или помогая ему в этом. Однако после вскрытия они убеждались, что колонки совершенно пусты. Очевидно, известия о нападении на хляохранилища дошли сюда гораздо раньше, чем на радио. Сообразительные владельцы колонок поспешили выкачать всю жидкость, чтобы позже продать ее на черном рынке втридорога.
      Один из владельцев не успел выкачать Хляо. Жаждущая толпа окружила его в то время, когда он водружал на грузовик целые бочки, бутыли и даже ванные с Хляо. Поскольку водители видели, что хляоколонка открыта, они останавливались один за другим, пока не образовалась очередь из примерно пятидесяти машин. Ретрак встал в очередь последним. Видя столько людей, нетерпеливых, крикливых и звереющих, он чувствовал, что душа его наполняется унижением и бешенством. Он, Генеральный Директор министерства, и вдруг опустился на уровень этой озверевшей толпы, стал частью ее, и все это только для того, чтобы заполучить обычную вещь ежедневного пользования.
      В очереди видели и слышали разное и непривычное. Двое водителей, которые в нормальных условиях были бы спокойными и вежливыми людьми, поспорили об очередности, и дело дошло до драки. И вот из-за сильного удара циркулирующая жидкость из носа одного из них брызнула на белую машину другого. Полицейский попробовал их разнять и составить протокол. Водитель с разбитым носом, указывая на пятна, сказал:
      - Эта жидкость, которую ты видишь, господин полицейский, моя.
      - Возьми мочалку и собери, - насмешливо заметил полицейский.
      Кто-то в конце очереди предложил, чтобы каждый галлон Хляо продавали на аукционе, тогда он достанется тому, кто больше заплатит. Его поддержали соседи рядом, однако стоящие впереди стали возражать, криками и жестами рук доказывая свое право. В то время, как кто-то приставил пистолет к голове владельца колонки, неизвестно, с какой именно целью, в середине толпы двое, самые терпеливые, обсуждали эпизод с хранилищами:
      - Ерунда, никакого нападения не было.
      - Хорошо, а новости по радио.
      - Фальшивка. Вранье. Придумали, чтобы покрыть хляокомпании, которые хотят приберечь запасы, а потом продать подороже.
      - Однако программа новостей контролируется правительством, а не хляокомпаниями.
      - Несчастный, где ты живешь? С Земли, что ли, свалился? Компании подмасливают правительство.
      - Ну, это ты слишком. Уверяю тебя, наше правительство гораздо честнее.
      Дило Ретрак, рассчитав, что скоро Хляо должно кончиться, собрал всю свою представительность и, показывая удостоверение личности, сказал:
      - Я - Генеральный Директор министерства социального обеспечения. Мне срочно необходимо Хляо для передвижения и выполнения моих профессиональных обязанностей на благо нашего общества.
      Владелец колонки растерялся и не знал, что делать. Однако первые в очереди, услышав слова Ретрака и увидев растерянность владельца, стали угрожать последнему, что они разорвут его на части, если он начнет делать исключения для кого-либо. И кто видел их глаза и руки, не сомневался, что они выполнят свою угрозу. Широко раскрытые глаза, дикие огоньки в их зрачках, сжатые кулаки и напряженные тела - все это доказывало готовность броситься на владельца колонки или супругов Ретрак. Врожденный рефлекс самосохранения заставил владельца заправочной станции неоднократно извиниться и объяснить Ретраку, что если кто-то из очереди уступит ему свое место, он с удовольствием заполнит Хляо бак его машины.
      По выражению лиц людей в очереди Ретрак пытался определить, кто из них был настроен более миролюбиво, или кто больше уважал и боялся властей. И он обращался к ним, меняя соответственно тон и аргументы. Однако ничего не получалось. Их общее желание достать горючее стало биологической необходимостью, подобно голоду или жажде, и, уравнивая различия характеров, объединяло их разные психологии одинаковой реакцией: получить Хляо как можно быстрее и больше, никого не пропуская вперед.
      Вскоре на заправочной станции кончились все запасы горючего. В баке машины Ретрака оставалось еще немного Хляо со вчерашнего дня, так что они могли начать свое путешествие. Итак, они отправились в путь с надеждой, что где-нибудь, каким-то образом, найдут горючее для того, чтобы доехать до конечного пункта. Отправились в путь раздраженные, стиснув зубы и разжимая их только для того, чтобы, постоянно вглядываясь в даль, ругать сантрабирцев или террористов, или хитрых владельцев заправочных станций. Но напрасно. Они только видели чередование покинутых заправочных станций и машин, жаждущих жидкого горючего.
      Вдруг серьезный и многозначительный голос диктора радио добавил еще один новый нюанс к кризисной ситуации:
      "Только что правительство приняло следующий Чрезвычайный Закон: "В связи с серьезной нехваткой Хляо, вследствие катастрофы на хляохранилищах нашей страны, постановляем следующее: "Высшая мера наказания, вместо расстрела или повешания, как это было принято до сих пор, будет осуществляться путем изъятия специальным шприцем всей жидкости, функционирующей в венах. Собранная таким образом жидкость, имеющая, как известно, идентичный состав с Хляо, будет использоваться для передвижения членов Совета Министров, и только. Кроме того, смертная казнь распространяется на все преступления, которое классифицируются Кодексом как тяжкое уголовное преступление. Смертная казнь распространяется и на уже совершенные преступления, т. е. на всех, кто совершил какое-либо тяжкое преступление и еще не был пойман, а также на всех, кто был осужден за тяжелое уголовное преступление и отбывает срок наказания в тюрьме. Количество смертных казней будет зависеть от потребностей передвижения членов Совета Министров".
      - Это несправедливо, - прокомментировал Дило Ретрак. - Льготы должны распространяться и на Генеральных Директоров министерств. Мы - опора правительства.
      - И, в конце концов, вы постоянны, а министры - временны, поддержала Ноа.
      Остановившись у киоска по дороге, Дило набрал номер телефона своего министра.
      - Здравствуй, Дило, - сказал министр. - Еду в Центральную тюрьму. Возьму свою долю циркулирующей жидкости заключенных для министерской машины. Сейчас смертный приговор будет приведен в исполнение.
      - Именно по этому поводу я вам и звоню, г-н министр.
      - Что ты имеешь в виду?
      - В решении о льготах министрам ничего не говорится о Генеральных Директорах. Не должны ли и мы получить свою долю?
      - Ты прав, Дило, однако, что поделаешь? Сейчас не очень-то большой запас приговоренных к смерти.
      - Г-н министр, я прошу вас выделить мне несколько галлонов. Как Вы знаете, мне предстоит поездка по делам Министерства.
      - Сожалею, дорогой мой, однако это невозможно.
      - Г-н министр, может быть у вас есть претензии ко мне?
      - Нет, наоборот, я очень доволен тобой.
      - Исправно ли я исполнял обязанности в период вашего назначения на должность?
      - О чем речь! Именно поэтому я заполнил твое личное дело благодарностями.
      - Благодарности в машину не зальешь. Мне нужно несколько галлонов циркулирующей жидкости.
      - Очень сожалею, дорогой мой. Сожалею от всей души. Возьму на заметку твои слова и передам их министру правосудия. Это он ввел Чрезвычайный Закон. Я его увижу в Центральной тюрьме.
      Три
      В тени кофейни сидят трое старых и морщинистых стариков - само олицетворение прошедших веков. Напротив - глинобитные покосившиеся дома в объятиях колючих кактусов и инжира с цветом листьев, неузнаваемым от пыли. Все старое и уставшее, кроме какой-то цикады на ветке инжира, которая неустанно разматывает клубок своей песни. Забытая миром, безводная и безжизненная деревня. Один старик сидит, опустив руки между коленями, перебирая бусинки четок. Очередь идет по кругу, и счет не кончается никогда. Другой опирается руками на палку. Голова склонена к мозолистым и узловатым пальцам. Иногда он поднимает свою левую руку, чтобы отогнать насекомое, которое кусает его лицо. Третий потягивает со свистом и безнадежной медлительностью маленькими глотками кофе, который уже давно остыл. Безмолвие. Все, что они могли бы сказать друг другу, уже давно сказано.
      В эту декорацию въехал и остановился в облаке пыли черный блестящий лимузин. Супруги Ретрак. Нить песни цикады оборвалась. Красная лампочка на табло машины со словом "Хляо" зажглась уже давно, и это значило, что жидкость на исходе. Именно это было причиной, заставившей их вспомнить о забытой деревне и сделать крюк в сто километров от главной дороги.
      - Эй, старики, может быть, знаете кого-нибудь в деревне, кто может продать нам немного Хляо? - спросил Дило Ретрак.
      Старик, который только что поставил чашечку на поднос, выпятил вперед дрожащую нижнюю губу и одновременно медленно повернул ладони рук вверх, таким образом выражая неуверенность, и застыл в этой позе. Другой старик просто посмотрел на гостей затуманенными закисшими глазами с безразличным интересом, не выражая, однако, ни малейшего желания вмешаться или заговорить. Третий остановил движение четок, переложил их в левую руку и освободил правую для того, чтобы употребить ее как указатель.
      - Есть здесь один таксист, подальше, - сказал он без всяких эмоций. У него есть запас Хляо на всякий случай.
      - Нам-то он даст?
      - Может, даст, а может, и не даст.
      - Поезжай с нами. Ты ж его знаешь...
      - Нет.
      - Давай, старик, я заплачу за труд.
      - Нет, сказал. Не хочу его видеть, негодяя.
      - Что он тебе сделал?
      - Соблазнил мою внучку, четырнадцатилетнюю девочку, и погубил ее. А теперь она у него каждодневная подруга.
      Ненависть оживила старика, и эта живость была очевидной противоположностью его прежней неподвижности.
      - Ну, нас это не касается, - сказал недовольно Ретрак. - Это ваши личные счеты. Нам бы только найти. Ладно. Отыщем его сами.
      Лимузин уехал. Цикада продолжила. Старики вновь застыли. В кофейне послышалась мелодия легкой музыки. Это владелец кофейни включил свое радио.
      Дом был старый. Скрипучая деревянная лестница вела наверх, где выцветшие дверь и окна, должно быть, когда-то были зеленого цвета. Постучали, но ответа не получили. Ретрак повернул ручку, и дверь подалась. На старомодной железной кровати можно было различить два обнаженных тела. Слышались стоны и тяжелое дыхание - тела боролись в экстазе любви. Как только открылась дверь, мужчина повернул голову, вскочил и повязался полотенцем, которое висело на спинке кровати. Его подруга была не старше четырнадцати лет. Подобрав колени, она старалась прикрыть себя руками.
      - Эй, кто вы такие? - угрожающе закричал мужчина, страшно изменяясь в лице. - Это кто открывает дверь и входит в чужой дом без спросу?
      - Извините нас, пожалуйста, - промолвил Ретрак виновато. - Постучали в дверь - никто не открыл. Я - Генеральный Директор министерства социального обеспечения и...
      - Пройдите на балкон, господа, и подождите, пока я оденусь, - сказал голый мужчина, пытаясь прикрыть своим телом любовницу от глаз непрощенных гостей.
      - Ну и оргия, видел, как они? - прошептала Ноа, когда супруги вышли на балкон.
      - ...Итак, что вы хотите? - спросил одетый таксист уже спокойнее.
      - Не найдется ли у Вас немного лишнего Хляо для продажи? - спросил Ретрак после своих неоднократных извинений.
      - Значит, за этим пришли? Нет, нету у меня. Напрасно трудились.
      - Мы вам заплатим, сколько хотите.
      - Я верю, - сказал нетерпеливо таксист. - Но нету, сказал. Сделал вчера большой маршрут и теперь не осталось даже на показ.
      Ступив на последнюю ступеньку лестницы, Ноа вновь услышала скрежет старомодной кровати под тяжестью опустившегося на нее мужского тела. "Выглядят счастливыми, - нечаянно подумалось ей. - Неужели можно быть счастливым только этим? Два обнаженных, сплетенных тела в любви?" - и почувствовала зависть.
      Так было и с Филиомом, десять лет назад. Вспомнила прикосновение его тела. Какие минуты! Говорили, что они были влюблены... Но он был совершенно сумасшедший. Как будто не хватало того, что сам он не имел ни гроша, еще хотел, чтобы и она поверила, что все богатые этого мира негодяи и недостойны жизни. Если и существовала возможность ее в этом убедить, то она исчезла тогда, когда Филиом просидел семь лет в тюрьме за свои политические идеи. И поскольку она была замешана в этом деле, могла бы схлопотать столько же. И вероятнее всего схлопотала бы, если бы не этот прекрасный человек, Дило Ретрак, который благодаря своему влиянию и связям убедил полицию, что Ноа была невинна, и поэтому ее отпустили. И лучше, что так получилось. Вместе с Филиомом ее жизнь была бы сплошным приключением и нуждой. И она никогда бы не вышла замуж за своего мужа, который дал ей такое высокое положение в обществе.
      Затянутые пеленой, закисшие глаза трех стариков были похожи на уставших птиц, которые повисли в воздухе в глубине дальнего горизонта. Супруги Ретрак припарковали машину возле кофейни, прошли мимо стариков и вошли вовнутрь, чтобы выпить чего-нибудь освежающего. Они решили, что Ноа останется здесь, в кофейне, до тех пор, пока Дило, разъезжая по окрестностям, не достанет как можно больше драгоценной жидкости. Мозг Дило уже стал вырабатывать стратегический план. Естественно, путешествие, начатое ими, не должно было прерваться.
      И вот снова голос по радио, как бы предлагающий выход из тупика: "Совет Министров, после нового детального рассмотрения сложившегося серьезного положения и для обеспечения бесперебойного функционирования государственного аппарата, постановил ввести новый Чрезвычайный Закон, который гласит: "Право использования циркулирующей жидкости приговоренных к смертной казни распространяется не только на министров, но и на других высших чиновников. Таковыми являются: судьи и прокуроры; армейские чины от лейтенанта и выше; директора министерств, государственных и полугосударственных организаций, с должности заведующего отделом и выше. Каждый, кто относится к этим категориям, имеет право задерживать лиц, совершивших тяжкие преступления любого вида и, после проведения Экстренной Процедуры, приводить в исполнение приговор. Может призвать в помощь для этого армию или полицию. Они обязаны немедленно оказывать свое содействие. Циркулирующая жидкость, полученная в результате исполнения приговора, поступает в распоряжение чиновника, обнаружившего преступника. Документы об исполнении приговора должны поступить в министерство правосудия в течение текущей недели. Закон считается действительным с момента объявления".
      - Как видно, прислушались к моим словам, - сказал Дило Ретрак с удовлетворением.
      - Ну и что ты сейчас думаешь делать? Попытаешься найти уголовников в окрестностях? - спросила Ноа.
      - Мне и не нужно пытаться... Развращение малолетних, знаешь, что такое?
      - Тяжкое преступление?
      - Абсолютно верно.
      - Ты же никогда не был Судьей, - сказала Ноа после минутного раздумья.
      - Я - Председатель Дисциплинарного Совета моего министерства, ответил со смешанным чувством официальности и уважения к самому себе Дило Ретрак.
      - Однако ты никогда не решал сам. Дело никогда не шло дальше решающего голоса при окончательном голосовании на Дисциплинарном Совете.
      - Тем не менее, могу сказать, что опыт судебного разбирательства у меня есть.
      - Вы когда-нибудь решали вопрос о смертной казни в Совете?
      - Нет, конечно. Там мы решаем вопросы несколько другого плана. Естественно, когда освобождаем кого-нибудь от должности, начинаются сказки о том, что он и его семья помрут с голоду. Однако это все слова.
      Ноа привыкла высказывать мужу свое мнение, однако верила, что Дило имеет право последнего слова. Его логика была непоколебима. Ее логику опутывали чувства и эмоции. Она с этим была согласна. Довольно часто ее возражения приводили к тому, что муж скорее убеждался в правоте своих действий и решений. С этой точки зрения они были даже полезными.
      - В конце концов, к чему слова? - сказал, подводя итоги, Ретрак. - В теперешнем положении, в котором находится наша страна, я обязан выполнить свой долг, как мне приказывает закон. Тяжел долг, но это долг.
      Так же как "суров Закон, но это Закон".
      Четыре
      Примерно в трехстах метрах от деревни находилась армейская часть десантников. Дило Ретрак направился туда пешком, чтобы хоть немного сэкономить остатки Хляо в машине.
      - Господин Командир, разрешите представиться: Дило Ретрак, Генеральный Директор министерства, вот вам, пожалуйста, мое удостоверение личности.
      Командир был в форме защитного цвета, шейный платок гармонировал с формой. Он был хорошо сложен и, несмотря на свои пятьдесят лет, выглядел бодрым и подвижным. Давний глубокий шрам на щеке, приобретенный в боях, добавлял еще больше внушительности его и так серьезному и мужественному лицу. Это был тип того командира, которого солдаты слушают беспрекословно, со смешанным чувством уважения и страха.
      - Очень приятно познакомиться, г-н Ретрак, - сказал Командир вежливо, что было, пожалуй, несколько непривычно для такого видавшего виды солдата. - Я довольно хорошо знаком и дружу с двумя вашими коллегами.
      Он назвал имена двух Генеральных Директоров министерств и подчеркнул, что будет служить г-ну Ретраку, как своему ближайшему другу, и желал бы установления между ними таких отношений.
      Ретрак, тронутый и удовлетворенный теплотой этого приема, поблагодарил Командира и в двух словах объяснил ему причину посещения. Спросил Командира, известен ли ему новый Чрезвычайный Закон и уточнил относительно Экстренной Процедуры.
      И когда командир ответил утвердительно, Ретрак завершил свою речь такой фразой: "Господин Командир, прошу вашей помощи для задержания, проведения Экстренной Процедуры и исполнения приговора в случае виновности. Мужчина обвиняется в развращении малолетней".
      - Помощь вы получите, - лаконично ответил Командир, вежливо улыбаясь только нижней частью своего лица.
      Через некоторое время два грузовика, заполненные десантниками, вооруженными до зубов автоматами, пулеметами и ножами, сопровождали машину Дило Ретрака по разбитой и полной колючек проселочной дороге в деревню. Они получили приказ подчиняться каждому его слову, беспрекословно и со рвением, согласно старой армейской поговорке. На одного солдата были возложены обязанности Секретаря, на другого - обязанности Исполнителя.
      В помещении кофейни Ноа рассматривала очень старые портреты каких-то героев, такие старые, что было, пожалуй, невозможно найти кого-либо в деревне, кто помнил бы имена этих героев. Мухи загадили стены до такой степени, что изменился их цвет. Портреты героев не были исключением и, поскольку стекло отсутствовало, были довольно испорчены. Влажный воздух кофейни образовал на них потеки и пятна, а толстый слой пыли ухудшил положение и того больше. Однако было еще возможно разобрать выражение лиц героев. Они смотрели из рамок, как с высокого своего пантеона, и, казалось, молчаливо и терпеливо оправдывали жизнь потомков. На фоне этой декорации появились следующие центральные персонажи сцены: Дило Ретрак, два здоровенных солдата, которые подталкивали вперед с помощью автоматов испуганного человека, соблазнителя несовершеннолетней, и она сама, шедшая немного сзади, также испуганная за судьбу своего любовника. Толпа женщин и стариков окружила эту небольшую группу.
      - Все вон, - сказал Исполнитель, решительно направляя дуло своего автомата, и закрыл дверь кофейни изнутри.
      Толпа любопытных расположилась у окон, где были видны их зажатые головы. Кто не сумел занять хорошее место, чтобы наблюдать за происходящим внутри, довольствовались описаниями очевидцев.
      - Заседание Черзвычайного Суда объявляется открытым. Экстренная Процедура... - сказал Дило Ретрак, сидящий за столом старосты. Обстановку комнаты дополнял стенд, висящий сзади на стене, на нем были приколоты разные документы и объявления. На углу стола примостился Секретарь с бумагами.
      - Обвиняемый Митрао Омм. Ты обвиняешься в соблазнении несовершеннолетней землячки Уа Лилл и в продолжающемся сожительстве с нею. Признаешь ли себя виновным? Однако предупреждаю тебя, что ты ничего не выиграешь, если будешь отрицать. Я лично и моя жена собственными глазами видели тебя, упражняющегося в тяжком преступлении. Итак, признаешь ли ты или нет свою вину?
      - Признаю, - ответил обвиняемый, всем видом показывая, что не может ответить иначе.
      - Приглашается первый свидетель - дедушка девушки... Скажи мне, старик, что ты знаешь по этому делу?
      - Уа - моя внучка, г-н Председатель. Ее родители несколько лет назад выехали за границу на заработки, а ее оставили мне. Однако я - старик, и не могу за нею уследить. Нашелся, между тем, этот негодяй и испортил ее. Вот уже год как. С тех пор, она то появится, то исчезнет, все с ним. Ночью спит в его доме! Вот, что могу сказать...
      - Хорошо, старик, можешь сесть. Сейчас пусть подойдет сюда потерпевшая... Уа Лилл. Сколько тебе лет?
      - Четырнадцать исполнилось.
      - Таким образом, согласно закону, ты - несовершеннолетняя... Ну-ка, скажи мне, какие отношения у тебя с обвиняемым?
      - Хорошие отношения, г-н Председатель. Я люблю его, а он меня.
      - Нет нет, я не это имею в виду. Скажи-ка, имели ли вы сексуальные отношения, были ли вы, так сказать, вместе?
      - Так точно, имели. Это, однако, было мое желание. И поэтому очень прошу вас: освободите Митрао. Он хороший...
      - Можешь идти на свое место, свидетельница, - сурово сказал Дило Ретрак. - Ты, обвиняемый... Можешь взять слово для защиты.
      - Господин Судья, то, что сказала Уа, - это правда. Мы друг друга очень любим. - Однако, не увидев в лице Судьи понимания, несмотря на все чувства, которые он вложил в эти слова добавил: - Мы, так сказать, влюблены. Понимаете, что хочу сказать... Любовь - это не преступление, господин Судья. Это высокое чувство, необыкновенно прекрасное. Оно наполняет душу сопереживанием. И уж не видишь грязи и пошлости жизни, а воображаешь себе мир гораздо лучшим, чем он есть на самом деле... Я не образованный, как вы, господин Судья, но простецкий мой ум говорит мне: это невозможно, Митрао, чтобы тебя наказали за то, что воспевают поэты и барды мира. Однако если вы считаете это преступлением, я готов сейчас же исправить свою ошибку. Я обожаю Ую и готов взять ее в жены сию же минуту.
      Во время этой речи Уа глядела на него увлажненными глазами и с улыбкой на губах, утвердительно кивая головой, как будто говоря, что все очень хорошо сказано и она совершенно согласна с ним. Когда ее возлюбленный закончил речь, она повернулась и умоляюще посмотрела на Судью.