Дул холодный ветер, и молодой князь поплотнее запахнулся в плащ и принялся спускаться с укреплений. Из Длинного Зала вышла женщина в платье, закутанная в теплый платок. Мирия увидела сына и помахала ему. Он увидел в ее руках какой-то сверток, и догадался, что это еда для него. Коннавар нежно улыбнулся. Она всегда будет видеть в нем ребенка, сколько лет он ни проживи.
      Неожиданно собака бросилась к Мирии, яростно лая. Женщина резко обернулась. Псина почуяла еду. Конн побежал, крича, в надежде напугать зверя. Собака прыгнула, пытаясь схватить сверток. Щелкнули челюсти, Мирия отпрыгнула. Псина зарычала. Это была голодная бездомная сука, которую запах еды довел до безумия. Она снова прыгнула, на этот раз желая вцепиться в плоть женщины, не дающей ей поесть. Конн подоспел и вытянул руку вперед. Челюсти сомкнулись на кожаной наручи. Молодой человек резко махнул рукой, и послышался страшный треск. Собака упала на землю в конвульсиях. Конн опустился рядом. Псина была совсем старая, и кости оказались непрочными она сломала шею.
      - С тобой все в порядке, мам? - спросил Конн, поднявшись.
      Та стояла молча, и луна освещала бледное как смерть лицо.
      - Ты убил ее.
      - Я не хотел.
      - Ты убил пса, укусившего тебя, - прошептала она. - Боги великие.
      Он похолодел. Надо же нарушить собственный гейс в ночь перед битвой!.. Они постояли молча несколько минут, а потом она взяла его за руку.
      - Что ты будешь делать?
      - А что я могу, мам? Поведу риганте в битву.
      - Нет, - прошептала она, пятясь. - Только не это! Неужели снова?..
      Руатайн застонал и перевернулся на живот. В груди глухо пульсировала боль. Он с трудом сел и увидел, что один в постели. Воин собрался с силами, встал и доковылял до лежащей на спинке стула одежды. Из кармана куртки вытащил мешочек с лекарствами и насыпал щепотку семян наперстянки в стакан с водой. Перемешав содержимое как следует, залпом выпил. Через некоторое время боль отступила. Ему было непросто попросить Конна оставить его в Старых Дубах, но так было надо. Он очень любил Крыло, однако не верил, что тот поторопится привести подкрепления. Браэфар никогда не будет спешить на битву. Руатайн выпил еще воды. Лекарство отличалось мерзостным и горьким вкусом.
      В день, когда он отправился в Старые Дубы, к нему подошла Ворна. Они прогулялись вокруг ограды кузницы Наннкумала.
      - Ты ведь ничего ей не сказал, Большой Человек?
      - Нет.
      - Послушай меня, Руатайн. Если ты будешь сражаться, то умрешь в этой битве. Сердце подведет. И если ты не можешь сказать жене правду, скажи хотя бы сыну.
      - Скажу. И останусь с женщинами и детьми. - Он постарался не злиться, но было тяжело. Грудь неожиданно заныла.
      Ворна положила на нее руку, и его отпустило.
      - К тебе вернулась сила.
      - Да, но чтобы вылечить тебя, ее недостаточно. Ты помнишь свой гейс?
      - Конечно. Удивительная чепуха. Должно быть, колдунья напилась. Не будь щитом короля. В нем нет никакого смысла.
      - Смысл всегда есть, Ру. Ведьме является видение - своего рода картинка. А она формулирует ее. Ты прицепился к слову "король", но это может означать просто правителя, тана или князя. Коннавар правит риганте. Скажи мне, Мирия знает твой гейс?
      - Нет, только Конна. А со времени смерти Вараконна не желает ничего слышать о предсказаниях. Они ее пугают.
      - Скажи ей, Руатайн, если можешь, - вздохнула Ворна, - но, как бы то ни было, подумай о жене и детях, когда приедешь в Старые Дубы. Они тебя любят. Ты разобьешь им сердца, если умрешь. И мой маленький Бануин тебя обожает. Подумай и об этом, хорошенько подумай. Не позволь гордости украсть у тебя несколько лет жизни. В мире слишком мало хороших людей. Оставайся с нами подольше.
      Его тронули слова колдуньи.
      - Я не буду сражаться, Ворна. И расскажу обо всем Конну.
      Но не рассказал. Тот и так о многом беспокоился, так что нечего его загружать заботой о здоровье отчима. Вместо этого Руатайн ухватился за случай заниматься арьергардом, чтобы вовремя отправить подкрепления на поле битвы.
      За его спиной открылась дверь, и в комнату вбежала Мирия.
      - Что случилось, моя хорошая? - спросил он, прижимая жену к себе.
      Она рассказала ему о собаке и о нарушенном гейсе.
      - Значит, ты говоришь, что псина вцепилась в наручь? - спросил он.
      - Да.
      - И прокусила ее?
      - Нет.
      - Тогда это нельзя считать укусом. Гейс не нарушен.
      Мирия резко высвободилась.
      - Ты сказал Вараконну, что это его конь убил ворона и гейс не нарушен, но он умер. Ох, Ру, мой сын не должен умереть. Я этого не перенесу. - Она отвернулась.
      - Я поговорю с ним.
      - Поговоришь? Что значит поговоришь? Ты должен сделать так, чтобы он выжил, Ру. Однажды ты пообещал, что мой муж вернется живым, и он погиб. Пусть на этот раз будет по-другому. Ты величайший воин среди риганте. Все это знают. Ты должен защитить его. Стоять рядом. Ты сделаешь это для меня?
      Он заглянул в ее испуганные глаза.
      - Я был юн, когда пообещал тебе спасти Вараконна. Я верил, что неуязвим и что могу защитить всех, кого люблю. Теперь я стал мудрее и старше.
      - Нет! - закричала она. - Ты можешь! Нет никого сильнее тебя! Ты должен вернуть мне сына живым! О, Ру, если ты любишь меня, будь его щитом.
      Страшные слова обрушились на Руатайна. На мгновение ему показалось, что он оглох. Воин видел страх в глазах жены и больше всего хотел объяснить ей, о чем она просит.
      - Я люблю тебя, - сказал он. - Больше жизни. Гораздо больше жизни. Руатайн глубоко вздохнул. - Я обещаю.
      В ее глазах засветилась надежда, и она обняла его.
      - Ты мое счастье, моя опора и надежа. Иди к Конну, утешь его, как утешил меня. Теперь я не беспокоюсь. Я знаю, что все будет хорошо.
      - Да, все будет хорошо, - негромко проговорил он, оделся и отправился в покои Конна. Его сын сидел за столом с кубком вина в руках. При звуке шагов он поднял голову.
      - Она сказала тебе. - Это был не вопрос.
      - Разве могло быть иначе? - усмехнулся Руатайн, сел и отобрал у Конна кубок. - Доброе вино... Как ты?
      - Прекрасно, Большой Человек. Честно. Если гейс нарушен, да будет так. Я виновен в великом зле и приму наказание. Но, клянусь Таранисом, битву я не проиграю. Если я умру, то только отвратив опасность от родной земли.
      Руатайн наклонился вперед и хлопнул сына по плечу.
      - Ну вот, это речь не мальчика, но мужа. Я горжусь тобой, парень.
      - Я обдумал твое предложение. Разумно. Ты останешься здесь и пошлешь нам вдогонку столько людей, сколько сможешь. Главное, не маленькими отрядами. Пусть соберется хотя бы две тысячи.
      - Нет, Конн, - покачал головой Руатайн. - Боюсь, нам придется положиться на Крыло, потому что я буду рядом с тобой.
      - Мама велела тебе защищать меня, верно? - улыбнулся Конн.
      - А ты как думал? Я обещал, что мы выиграем битву, а потом я тебя искупаю, поменяю подгузник, заверну в одеяльце и принесу домой прямо в ее объятия.
      - А твоя мать была такой же? - рассмеялся молодой воин.
      - Совершенно. Говорят, что мужчина не старится, покуда жива его мать. Думаю, это правда. Ты остаешься ребенком в ее глазах. Это ужасно раздражает. Но знаешь, когда она умирает, ты готов полжизни отдать, чтобы она снова была рядом и обращалась с тобой, как с ребенком.
      - Ты никогда не обращался со мной так, Большой Человек. Рядом с тобой я всегда чувствовал себя особенным - умным, храбрым и сильным.
      - Ты таким и был, мой мальчик. Их глаза встретились.
      - Ты самый лучший отец на свете, - проговорил Коннавар с любовью.
      - Да ладно, что-то тебя на нежности потянуло. Наполни-ка кубки. Выпью еще один и отправлюсь спать. Завтра нас ждет длинный день.
      * * *
      Шард стоял на холме, а Горный Князь рядом. Они осматривали силы противника. Судя по всему, на холмах и в проходе между ними собралось десять тысяч человек.
      - Мы победим их, - сказал князь.
      Маленький человек с тоненьким голоском и трус к тому же, с неприязнью подумал Шард. От союзника так и разило страхом. С другой стороны, даже неплохо, что он напуган. Иначе и союз не удалось бы заключить. Князю нужны были Морские Волки, чтобы пробиться сквозь ряды риганте. Спорили только из-за одного - кто убьет Коннавара. Шард всегда отличался щедростью, но эта уступка далась ему нелегко. Итак, если Коннавара захватят в плен, убьет его Горный Князь, а Шард получит голову и отвезет ее домой. Король варов почувствовал смутное раздражение. Что-то в этом договоре ему очень не нравилось. Он прищурился, выискивая среди врагов Коннавара.
      - Который? - спросил Шард князя. Тот смачно сплюнул.
      - Видишь гиганта в кольчуге? Коннавар слева от него. Это он указывает на холм.
      - Вижу. Как будем наступать?
      Паннон почесал в затылке и опустился на камень.
      - Пожалуй, твой отряд выступит против центра, а мой атакует тех, кто занимает холмы. Тогда мы сможем напасть на Коннавара с трех сторон.
      Шард промолчал и еще раз осмотрел силы противника. На западном холме расположились люди в доспехах. Отсюда казалось, что их пять сотен, хотя деревья вполне могли скрывать еще тысячу. Воины вокруг Коннавара тоже были в кольчугах, шлемах и держали в руках щиты, но в основном армия состояла из простых кельтонов в рубашках и сине-зеленых плащах.
      Шард развернулся и посмотрел на свое войско. Десять тысяч бойцов, закаленных в бою, вооруженных мечами и секирами. На многих были кольчуги, но ни у кого щитов. Щит казался ему удивительно бесполезной вещью - только мешает атаковать. В двух сотнях шагов от его людей расположилось восемь тысяч паннонов. Они были легко вооружены, в основном копьями, и нервничали в ожидании битвы.
      Странно, подумал Шард, как много можно сказать о полководце, посмотрев на его войско. Юные кельтоны, без сомнения, храбрые люди, однако их вождь трус, и его страх передался им как бы волшебным образом.
      Пусть атакуют холмы, подумал он. Захватят они их или нет, не важно. Как только разобьют центр и захватят Коннавара, все остальные побегут в Старые Дубы, надеясь найти там убежище. А я сожгу их живьем.
      Он вернулся к князю, который злобно смотрел на войско риганте.
      - Сегодня ты отомстишь, - дружелюбно сказал Шард.
      - Да, он заплатит за убийство моего брата. За убитых детей и изнасилованных женщин.
      Шард слышал о мести Коннавара, и изнасилование никогда не упоминалось в списке его черных деяний.
      - Должно быть, он славно поработал той ночью, - заметил Шард не без ехидства. - Убить такую толпу людей, сжечь деревню, да еще и поразвлечься.
      Горный Князь не слушал. Шард хлопнул его по плечу.
      - Рассвело два часа назад. Думаю, пора начинать.
      Князь нервно сглотнул и отправился к своим людям. Шард бросил последний взгляд на риганте. Они молча ждали, некоторые присели отдохнуть. Ни страха, ни малейших признаков паники не наблюдалось; во всяком случае с такого расстояния не удавалось их заметить.
      Шард спустился с холма к своим военачальникам, суровым и мрачным людям. Он взял меч, надвинул шлем и проревел:
      - Вы готовы к Пиру Воронов?
      Ответом был кровожадный крик многотысячной армии. Шард дождался, пока все стихло.
      - Да выпьют боги крови! - завопил он, обнажил меч и махнул им в сторону врага.
      Войско принялось двигаться. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, переходя на бег, Морские Волки кинулись на противника.
      Фиаллах спокойно стоял на западном холме, глядя на атаку Морских Волков. Гованнан откашлялся.
      - Думаю, сегодня будут заморозки, - сказал он, старясь, чтобы голос звучал спокойно.
      - Тогда я завернусь в плащ кого-нибудь из Морских Волков.
      В атаку побежали панноны, прямо на отряд Фиаллаха.
      - Готовьте лошадей! - крикнул тот.
      - Думаю, Конну придется несладко, - заметил Гованнан. - Кажется, вары неплохие воины. Выглядят, во всяком случае, устрашающе.
      Сотни лучников вышли из леса, ведя за собой гатских лошадей. Железные Волки Фиаллаха поднялись в седла и въехали на холм. Лучники бросились вперед и принялись осыпать приближающихся паннонов стрелами. Фиаллах бросил взгляд на восточный холм. Маккус следовал схожей стратегии. Ряды паннонов падали один за другим. Восточный холм был очень крутой, и наступающие сильно задержались. За несколько секунд погибли многие воины, и их тела катились вниз по склону, сталкивая вниз других.
      Тем временем Морские Волки подошли к строю риганте на расстояние двух сотен шагов. Лучники отступили, пройдя между конными воинами. Фиаллах обнажил меч.
      - Вперед! - крикнул он.
      Пять сотен тяжеловооруженных всадников поскакали вниз по склону, разя противника. Ошарашенные неожиданной атакой, враги отступили, пытаясь перегруппироваться. Но всадники безжалостно преследовали их, убивая направо и налево. Войско охватила паника. И битва на склоне быстро превратилась в резню.
      Фиаллах увидел бегущего на север Горного Князя. Ему очень хотелось погнаться за ним, но приказы Конна были ясными. Как только панноны побегут, им следовало атаковать основные силы варов сбоку. Перестроив свой отряд, Фиаллах снова бросил его в атаку. План был таков: Железные Волки действуют подобно топору, рубящему дерево, отсекают небольшие группы воинов и не позволяют затянуть себя в центр вражеской армии, где всадники потеряют свое основное преимущество - мобильность.
      На востоке Маккус уже напал на правый фланг противника, осыпая их стрелами.
      Фиаллах дважды начинал атаку. Во второй раз его чуть не сбросил с лошади молодой воин с секирой, который подпрыгнул, ухватил его за кольчугу и попытался стащить с седла. Фиаллах ударил противника в лицо краем щита. Человек отступил, а лошадь споткнулась. Гигант потерял равновесие и ухватился за гриву коня. Противник нанес удар в левое плечо, и ключица Фиаллаха треснула. Конь все же устоял на ногах, а его всадник обнажил короткий меч и вонзил его в горло врагу. Потом подъехал Гованнан и отогнал других противников. Фиаллах поскакал прочь, испытывая ужасную боль, а потом развернулся и осмотрел поле битвы. Панноны бежали, но Морские Волки оттеснили отряд Конна дальше в холмы. Теперь строй риганте был неровный и напоминал выгнутый лук. Глаза Фиаллаха заливал пот.
      - Что теперь? - спросил Гованнан, когда Железные Волки собрались вокруг своего командира.
      - Думаю... время... забыть о приказах, - с трудом выговорил Фиаллах, стараясь не обращать внимания на острую боль чуть ниже горла. - Мы должны снова подняться на холм и атаковать сбоку. На Конна слишком... наступают. Они скоро поддадутся. За мной! - Фиаллах погнал коня вверх по склону.
      Боль была так сильна, что он едва не потерял сознание. Фиаллах с трудом бросил щит и заткнул левую руку за пояс. Он огляделся и увидел, что между холмами происходит ожесточенное сражение. Конн и Руатайн сражались бок о бок, а враг старался их окружить. Сотни воинов уже легли мертвыми. Даже сквозь завесу боли Фиаллах восхищался силой своих друзей. Они стояли, как две могучих скалы, и только мечи сверкали серебряными молниями. Фиаллах вытер пот со лба.
      - Ударяем в самую середину, прорываемся к Копну и помогаем ему.
      - Мы потеряем лошадей, - сказал Гованнан. - Их буквально разрежут на кусочки.
      - Лучше, чем наш народ, - ответил Фиаллах. - Вперед! И Железные Волки устремились вниз по склону.
      Первый раз за год Руатайн не чувствовал ни боли в груди, ни слабости в ногах. Он снова настоящий мужчина, Первый Воин риганте, готовый встретить врага лицом к лицу. Руатайн стоял рядом с сыном, опираясь на двуручный меч. Длинные, седеющие волосы он собрал в хвост и убрал под шлем.
      - Держись рядом со мной, Кони, - сказал он.
      Тот не ответил. На левой руке молодого князя висел круглый бронзовый щит, а в правой руке сверкал меч сидов. Он спокойно ждал, не сводя странных глаз с приближающихся к ним людей. Руатайн поднял меч и обхватил покрепче обтянутую кожей рукоять. Морские Волки были совсем близко. Эти высокие, светловолосые и голубоглазые сыны бесплодной земли фьордов рождались воинами. Руатайн чувствовал их уверенность в себе, в том, что они с легкостью сметут ничтожных людишек перед собой. Он бросил взгляд на сына и снова вспомнил, как в последний раз сражался с варами, стоя рядом с лучшим другом.
      Первые ряды риганте бросились навстречу Морским Волкам. Блеснули клинки. Атакующие вынудили их попятиться. Руатайн издал боевой клич, прыгнул вперед и разрубил череп одному из противников, высокому воину с секирой. Конн наносил удары сидским мечом, который резал железо кольчуг, как ткань. Пятьдесят Железных Волков стояли плечо к плечу со своим князем, не желая уступать врагу. Наступление замедлилось, будто яростная волна налетела на камень. Руатайн держался рядом с Конном, время от времени поглядывая на него. Трижды Руатайн отражал атаки людей, подбиравшихся к молодому князю сзади. Прежняя сила вернулась к нему, и он благословлял в душе Мирию, заставившую его отправиться сюда. Да, думал он, славно было бы провести еще несколько тихих лет в кругу семьи, ожидая, когда больное сердце, наконец, откажет, но умереть в битве куда лучше, чем постепенно увянуть у камина. Это настоящая жизнь! Ты смотришь в лицо собственным страхам и не позволяешь им столкнуть тебя с обрыва.
      Морские Волки отчаянно атаковали, особенно Конна и его отряд, и умудрились оттеснить охрану князя. Руатайн заметил грозящую опасность, толкнул одного воина, другого ударил ногой в грудь так, что тот упал, и встал рядом с сыном.
      - Спина к спине! - крикнул он.
      Конн услышал его, и они встали рядом, разя направо и налево клинками. Руатайна несколько раз ударили мечом, но кольчуга защитила его. Неожиданно в голень ему вонзился кинжал. Большой Человек бросил взгляд вниз и увидел, что умирающий вар приполз, чтобы заколоть его. Руатайн ударил его по горлу и вскинул меч как раз вовремя, чтобы отразить нападение другого противника.
      Железные Волки рванулись вперед, оттеснив варов, так что Конн и Руатайн смогли вернуться в строй. Враги пытались подняться на холмы и окружить риганте. Маккус и его конные лучники поскакали наперерез, чтобы помешать им.
      Руатайн посмотрел на Конна, тот был покрыт кровью, лицо и борода забрызганы алым. Он быстро оглянулся направо, налево, а затем и назад, оценивая силы своего войска. К нему бросился вар с мечом в руках. Руатайн отразил нападение и убил его, пронзив сердце мечом.
      Все понимали, что настал решающий момент битвы. Если варам удастся продолжить наступление, они разорвут строй, разделив войско Конна на две части. Это поднимет их боевой дух, а риганте, наоборот, начнут отчаиваться. Если же их удастся еще некоторое время удерживать, их самоуверенность уступит место страху. Итог всего кровавого дня, понимал Руатайн, может зависеть от ближайших нескольких минут. Конн тоже осознавал это и отважно бросился на противника, увлекая за собой людей.
      Остатки Железных Волков, не больше двадцати человек, во главе с Руатайном последовали за ним. Конном владела такая ярость, что он вырвался вперед, разя врагов направо и налево. Руатайн пытался догнать его, но не смог. Неожиданно в молодого князя попало копье, сбив его с ног. Издав боевой клич, его отец рванулся за ним, отрубил мечом руку копейщика, упавшего под ноги товарищам.
      Огромный воин стоял над упавшим Коннаваром, размахивая двуручным мечом. Конн перекатился, поднял меч и встал рядом с отцом. Руатайн получил удар в голову, и шлем свалился. Он споткнулся, а меч уже летел к незащищенной голове. Конн отбил удар, дав время отцу прийти в себя и сделать ответный выпад. Послышался стук копыт, и Руатайн бросил взгляд вправо. В ряды варов ворвались воины Фиаллаха, сокрушая ряды противника. Натиск на войско Коннавара ослаб, потому что Морские Волки повернулись к новому противнику. Всадники прокладывали себе путь. Лошади падали, и многие воины пали жертвой острых мечей врага. Но Фиаллах достиг своего друга и спешился, поморщившись от боли. Железные Волки собрались вокруг Конна, отпустив коней. На поле воцарилась неразбериха, и Руатайн благословлял выигранное время, потому что он сбился с дыхания и отчаянно нуждался в отдыхе. Воин оглянулся на юг. Крыло должен был уже подоспеть с подкреплениями, но никого не было видно. Неожиданно ему вспомнился Бендегит Бран. Он тоже остался в Старых Дубах по настоянию Мирии. Мальчик был в ярости. Руатайн с печалью понял, что не попрощался с сыновьями. Мысль очень печалила. Вары снова бросились в бой. Руатайн заставил себя встать рядом с Коннаваром и Фиаллахом. Сила вернулась к нему, а боль по-прежнему не чувствовалась.
      Ход битвы ощутимо изменился. Риганте выдержали натиск, и, хотя несли большие потери, неуклонно теснили противника. Морские Волки тоже чувствовали это. Они сражались не ради победы, а ради собственной жизни. Лучники Маккуса расстреляли все стрелы и, спешившись, подобрали оружие убитых и раненых и тоже бросились в бой.
      Голень Руатайна начинала болеть. Сапог промок от крови, и воин сильно хромал. Конн велел ему отойти в тыл, но тот лишь покачал головой. Потом на них снова бросился противник. Руатайн получил удар плашмя по голове, пошатнулся и упал. Два Железных Волка помогли ему подняться, но воин снова споткнулся. Ему послышался звук копыт, и он обернулся на юг. К полю битвы спешило несколько сотен всадников. У переднего горели на солнце золотые волосы, и в нем легко узнавался Бендегит Бран. Руатайн захромал к ним, показывая рукой на восточный холм. Бран заметил его, развернул коня и повел всадников вверх, где они спешились и бросились вниз на противника, атакуя его с левого фланга.
      Вары отступили, пытаясь перестроиться. Их союзник бежал, а противник сильно превосходил числом. Они просто не могли победить. Некоторое время они еще сражались, но потом строй разорвался, и выжившие развернулись и бросились бежать на север. Риганте не последовали за ними.
      Руатайн посмотрел им вслед. Он очень устал, так, что почти падал. Воткнув меч в землю перед собой, он опустился на камень. К нему подошел Конн.
      - Вот и все, что можно сказать о гейсах, Большой Человек.
      - Да уж, я выпью за это вечером. Ты видел, как Бран вел людей в бой? Великие боги, какой из него будет воин!
      Конн сел рядом с отцом.
      - Я потерял счет твоим подвигам сегодня. Трудно сказать, сколько раз ты меня спас.
      - Я должен это твоему отцу. Он был лучшим из людей.
      - Ты лучший из людей, но ради тебя я буду отныне его чтить.
      - Это порадует меня, сын.
      К ним подошел Бендегит Бран, широко улыбаясь.
      - Чуть не пропустил миг победы, - заметил он.
      Конн знал, что скажет Большой Человек. Его младший брат тоже не сомневался и заговорщически подмигнул старшему.
      - Я горжусь тобой, мальчик мой, - сказал Руатайн, привлекая юношу к себе.
      Тот улыбнулся и поцеловал отца в бородатую щеку.
      - А был хоть раз, когда ты мной не гордился?
      - Что-то не припомню, - ухмыльнулся тот.
      - Надо осмотреть раненых, - сказал Конн. - Пойдем, Бран. А по дороге ты объяснишь мне, почему ослушался моего приказа.
      Руатайн посмотрел им вслед. Старший брат обнял младшего за плечи. Солнце вырвалось из-за облаков и осветило их. Руатайн положил руки на перекрестье меча и оглядел поле битвы, потом перевел взгляд на дальние горы. Хороший выдался день.
      Смерть собрала богатый урожай. Погибло почти три тысячи риганте, в том числе двести двадцать Железных Волков. Еще две тысячи получили серьезные раны, некоторые лишились руки или ноги. Никто не считал тел паннонов и Морских Волков. По приказу Конна с них содрали доспехи и оружие, а тела швырнули в вырытые глубокие ямы.
      Конн вместе с Браном подошел к Фиаллаху, которому перевязывали сломанное плечо.
      - А вот и еще один человек, - заметил Конн с улыбкой, - который умеет не послушаться приказа в нужный момент.
      Лицо Фиаллаха посерело от боли, глаза запали.
      - Исход битвы висел на волоске, - проговорил он. - Я послал Гованнана и всех, у кого остались кони, вслед врагу, чтобы оттеснить его как можно дальше на север.
      - Ты сказал ему, чтобы он не позволил втянуть себя в битву?
      - Да. Впрочем, он сам бы догадался. Конн опустился рядом с раненым.
      - Ты проявил великую мудрость и доблесть. Отныне ты генерал моих Волков.
      - Ты доверился мне, - просветлел Фиаллах. - Я не забуду этого.
      Конн и Бран пошли прочь. Появились друиды, двое паннонских, а третий брат Солтайс. Они вместе с несколькими женщинами из ближайшего поселения старались помочь раненым. По всему полю битвы бродили воины, выискивая живых среди недвижных тел. Паннонов относили к лекарям, а варов добивали на месте.
      - Где Крыло? - спросил Конн брата.
      - В Старых Дубах. Он решил, что там понадобится большой отряд на случай, если враг прорвется.
      - Поэтому он послал тебя.
      - Не совсем. Откровенно говоря, я нарушил его приказ. День непослушания, а? - Бран поднял камешек и кинул им в летящего голубя, но не попал.
      - А что он приказал?
      Юноша провел рукой по длинным золотым волосам.
      - Да ладно, Конн, не стоит на него сердиться. Ты же знаешь Крыло. Он приказал всем воинам зайти в крепость. Я спорил с ним, однако он был непоколебим. - Бран посмотрел в сторону. - Он очень боялся, Конн, но я увидел одноглазого Арну, правителя Змеиного Озера, который подъезжал к крепости со своими людьми, поэтому я сел на коня, поскакал вниз и сказал им, что нам приказано отправиться к тебе на помощь. С ним было восемь сотен людей, и лошади не очень устали, поэтому мы доскакали всего за два часа. Неплохо, а?
      - Вы нам, конечно, помогли, - признал Конн, а потом тихо выругался. Скольких людей Крыло оставил в крепости?
      - Больше трех тысяч.
      - Они нам были нужны здесь, - холодно проговорил Конн.
      - Да, но мы справились и без них, верно?
      - Не важно, Бран. Я должен быть уверен, что мои приказы выполняются.
      - Но не мной и не Фиаллахом? - рассмеялся юноша так заразительно, что и Конн улыбнулся.
      - Ты дерзкий юнец. Собери людей и помоги брату Солтайсу.
      - Хорошо, только обещай, что не будешь очень сердиться на Крыло. Он ничего не может с собой поделать.
      - Обещаю. А теперь иди.
      День клонился к вечеру. Раненых перевязали, убитых похоронили. Пришли трое флейтистов и принялись играть "Плач по воинам". Музыка отдавалась в горах эхом. К наступлению темноты вернулись Гованнан и его всадники. Друг Коннавара тяжело спрыгнул с коня.
      - Мы гнались за ними до моря... Увы, король Морских Волков сумел удрать. Мы думали, что он у нас в руках, но он провел контратаку. Отличный боец, клянусь богами. Нам пришлось отступить, хотя пленника мы привезли.
      Гованнан подал знак, и к ним подъехали два всадника, подведя третью лошадь, на которой сидел связанный Горный Князь. Один из воинов вытолкнул его из седла. Он тяжело упал на землю и с трудом поднялся. Князя душил страх, но держался он с достоинством. Когда его подвели к Конну, он плюнул ему в лицо. Гованнан хотел было ударить пленника, однако Коннавар остановил своего друга.
      - Развяжите ему руки, - велел он. Гованнан достал нож и разрезал путы. - Пойдем пройдемся, - велел Конн.
      - Ты ждешь, что я буду умолять о пощаде? - спросил князь. - Долго же придется ждать.
      - Ничего такого я не жду. Ты правитель Кельтонии. Я надеюсь только на твою мудрость, которой ты пока что немного проявил. Преуспей вары, это означало бы конец нашего мира. Они захватили бы наши земли, привезли свои семьи и еще много воинов. Твоя жажда мести ослепила тебя, как некогда моя ослепила меня. Не проходит ни дня, чтобы я не подумал о детях и женщинах, павших от моего меча в Сияющей Воде. Я не жду прощения. Некоторые деяния невозможно простить. Но если ты хочешь моей смерти, найди воина, и я сражусь с ним. - Конн оглядел поле битвы. - Я убил много твоих людей, князь. Ты обрек тысячи их на смерть. И зачем? Чего ты достиг? - Конн помолчал, затем посмотрел собеседнику в глаза. - Я пришлю гонцов с предложением виры за убитых в Сияющей Воде. Ты примешь их.
      - Почему?
      - Потому что так правильно. Пойми меня хорошенько. Эта битва может послужить концом нашей вражды. - Конн наклонился к собеседнику и пригвоздил его к месту холодным взглядом. - Или может означать начало ужаснейшей войны. Я разрушу твои города, селения и порты. Я сотру с лица земли все дома и засею пастбища солью. Я буду охотиться за вами и убивать. Твой род исчезнет навсегда. Выбор за тобой. Война или мир. Выбирай сейчас.
      - Что сделали с ранеными паннонами?
      - Их лечат вместе с моими людьми.
      - Тогда будет мир, - провозгласил Горный Князь.
      - Ты принесешь присягу при друиде. Потом можешь отправиться домой.
      - Я останусь и помогу лечить раненых.
      - Как хочешь.
      Флейты все еще пели, и от печальной, тоскливой мелодии Конна охватила грусть. Еще утром с ним рядом стояли отцы, мужья и сыновья. Сегодня в земле риганте прибавилось вдов и сирот, и во многих домах надолго воцарится печаль.
      Он увидел, что Бран разговаривает с братом Солтайсом, подошел к ним и рассказал о договоре мира с Горным Князем.
      - Ты примешь у него присягу? - спросил Конн. Брат Солтайс кивнул.
      - Но он бесчестный человек и легко может нарушить клятву.
      - Тогда я убью его.
      Конна неожиданно охватила усталость, и он окинул поле взглядом. Горели факелы, а на воткнутых в землю копьях висели светильники. Неподалеку от него сидел Руатайн, положив руки на перекрестье меча и голову на руки. Конн улыбнулся и помахал ему. Тот не шевельнулся. У юноши кольнуло сердце. Он кивнул брату и со всех ног бросился к отчиму, нет - к отцу. Бран понял его и помчался следом.
      Конн упал на колени возле отца. Мертвые глаза Руатайна смотрели в пространство, а на лице было написано глубокое удовлетворение. Вдалеке продолжали плакать флейты. Бран опустился на колени рядом со старшим братом, и по его лицу заструились слезы. Некоторое время они сидели рядом с отцом, глядя, как последние лучи солнца ласкают светлые волосы с проседью и сияют на кольчуге. Потом Конн обнял Руатайна, а Бран закрыл мертвому глаза.