Конн отвернулся, а потом мягко сказал:
      - Ты прав, я изменился, но не хочу говорить об этом. Воспоминания слишком свежи. Вскоре мы еще поговорим, Большой Человек. - Конн отправился к старому дому Руатайна, в котором он теперь жил с Параксом. Руатайн посмотрел ему вслед, а потом направился к другому краю поля, где Паракс кормил жеребцов зерном. Старый охотник коротко взглянул на него, похлопав каштанового коня по шее.
      - Славные звери, а?
      - Да, это верно. Как живется на новом месте?
      - Спасибо, домик отличный. - Паракс отошел от лошадей и сел на ограду пастбища. Руатайн присоединился к нему.
      - Сын говорит, что вы повстречались в землях кердинов.
      - Да. Я охотился за ним по поручению Карака. Он хитрый парень и хороший боец.
      Руатайн заглянул ему в глаза.
      - Что с ним случилось?
      - Он твой сын, спроси его самого.
      - А я спрашиваю тебя.
      Паракс слез с забора.
      - Мы с ним много говорили о тебе, Большой Человек. Он тебя очень любит и доверяет. Пойми, что у него на душе лежит груз, о котором он сам расскажет. Думаю, Конн все объяснит, когда будет готов. Дай ему время, Руатайн. Здесь чистый воздух и прекрасные горы. Здесь люди, которые любят его. Однажды ему станет лучше. И тогда ты увидишь его прежним.
      - Кто знает?
      - Дай ему время...
      Конн вышел из дома с тяжелым мешком, прошел через пастбище мимо дома, где вырос, пересек первый мост и подошел к кузнице Наннкумала. Когда юноша вошел, лысый и толстый кузнец что-то ковал. При виде гостя, старший мужчина коротко улыбнулся и продолжил колотить молотом подкову, а потом опустил ее в бочку с водой. Зашипело и повалил пар. Кузнец отложил молот и клещи и вытер пот со лба сухой тряпкой.
      - Что привело тебя в мою кузницу? - спросил он. Конн открыл мешок, вытащил длинную сверкающую кольчугу, сплетенную из сотен маленьких колец, и кинул ее кузнецу. Тот поднес ее к свету, чтобы лучше разглядеть. Наннкумал опустился на широкую дубовую скамью, Конн сел рядом. Кузнец некоторое время сосредоточенно изучал кольчугу. Маленькие колечки позволяли доспеху гнуться как толстой ткани.
      - Поразительно, - наконец выговорил он. - Великолепно сделано. Месяцы тяжелой работы для искусного мастера. Спасибо, что показал ее мне.
      - Можешь сделать такую же?
      - Ты серьезно? Нет, не думаю. Жаль, что нет времени попробовать.
      - У тебя есть два сына, которые могут делать подковы, дверные петли, плуги, гвозди и мечи.
      - Да, но работы хватает на всех троих. У меня недели ушли бы на то, чтобы сплести такую же, а ведь нужно кормить семью, Коннавар.
      Юноша открыл кошелек, вытащил три золотые монеты и ссыпал их в широкую ладонь Наннкумала.
      - Великие боги! Неужели они настоящие?
      - Настоящие.
      Кузнец внимательно разглядел лицо, выгравированное на монетах с одной стороны и лавровый венок с другой.
      - Кто это?
      - Карак из земель Кердин.
      - Король, которого ты убил?
      - Он самый. Ты сделаешь кольчуги?
      - Кольчуги? Сколько тебе нужно?
      - Сотню.
      - Что? Это невозможно, Конн. Я столько за всю жизнь не сделаю.
      - Тебе и не придется. Я оставил такие же кольчуги у шести ригантских кузнецов за рекой. Еще три отвезу в Старые Дубы.
      - Однако ты разбогател в своих путешествиях.
      - Меня не интересует богатство. К кольчуге я хочу добавить капюшон, чтобы защищать шею.
      - Разумно. Я предлагаю укоротить рукав. Эту кольчугу делали для конкретного человека. Будет быстрее и дешевле делать их длиной до локтя.
      - Согласен. Значит, ты сделаешь их.
      - Будешь продавать?
      - Нет, раздавать.
      - Не понимаю зачем ?
      - Чтобы выжить. Как там Гованнан?
      - Отлично. Он в Дальних Дубах вместе с остальной молодежью принимает участие в Играх. Будет рад видеть тебя. - Кузнец помолчал. - Я тоже рад. Наши семьи не всегда... жили в дружбе. Я ошибался насчет тебя, Конн. Надеюсь, что мы сможем забыть о прошлом.
      - Я никогда не воровал гвоздей, - улыбнулся Конн, - но дочь украсть пытался. - Он протянул руку, и Наннкумал пожал ее.
      - Лучше бы ты забрал все мои гвозди, - грустно сказал он. - Оставь мне кольчугу. Завтра я примусь за свои дела, а на следующей неделе за кольчугу.
      Величественный в своих белых одеждах и дубовом венце, брат Солтайс прошел через поле, наблюдая за состязаниями в беге, борьбе и кидании копий. Ему всегда нравились Игры, и он надеялся, что однажды они заменят сражения. Ему припомнилось, как он сам принимал участие в подобном развлечении и даже выиграл Серебряный Жезл. Он победил паннонского чемпиона после почти часа яростной драки. Как ни жаль, он по-прежнему вспоминал тот день с гордостью, что говорило, как недалеко он прошел по пути духовного совершенствования.
      Пройдя через толпу, друид увидел Коннавара, который стоял в сторонке и наблюдал, как бегуны готовятся к шестимильному забегу. Брат Солтайс внимательно посмотрел на юношу. Тот изменился со дня их встречи в Старых Дубах, вырос, стал шире в плечах и зарос бородой. Редкой юношеской бородой, едва прикрывающей подбородок с белой проплешиной вокруг старого шрама, оставленного медведем. Рыже-золотые волосы отросли до плеч. Брат Солтайс подошел к нему и поздоровался. Конн пожал ему руку, и друид заглянул в странные глаза юноши.
      - Как поживаешь, Коннавар?
      - Хорошо, друид. А вы?
      Брат Солтайс немного наклонился к нему и тихо проговорил:
      - Плохо, когда разговор между старыми знакомыми начинается со лжи.
      Коннавар улыбнулся, причем глаза остались совершенно серьезными.
      - Знаете, как говорят, брат. Беда, разделенная с кем-то, - беда вдвойне. Поэтому прошу вас принять мою ложь.
      - Как хочешь, друг мой. - Друид глянул на бегунов. - Это ведь твой брат, Браэфар?
      - Да. Думаю, он хорошо покажет себя. Он всегда быстро бегал.
      Распорядитель поднял руку. Тридцать бегунов выстроились около неровно прочерченной линии.
      - Пошли! - закричал он. Когда молодежь сорвалась с места, Коннавар с друидом отправились к торговым рядам. Брат Солтайс купил кувшин эля, но Коннавар отказался присоединиться к нему.
      - Я очень рад, что Руатайн и Мирия снова вместе, - заметил друид. Одни подходят друг другу.
      - Да, приятно видеть Большого Человека счастливым, - согласился Конн. - А где же Длинный Князь? Я надеялся поговорить с ним.
      Брат Солтайс указал на группу знати в дальнем конце поля, собравшуюся под черным балдахином.
      - Видишь женщину в зеленом с длинными рыжими волосами с проседью?
      - Да.
      - Это Лизона, жена князя. Они... расстались. Сегодня ее день. По их соглашению князь не присутствует. Они не виделись восемь лет, ведь она живет на восточном побережье.
      Коннавар промолчал. Он не сводил взгляда со знати.
      - А что это за высокая девушка рядом с ней? В белом платье?
      - Таэ, ее дочь.
      - Очень красивая.
      - Да, несомненно. А могучий мужчина рядом - это Фиаллах. Некоторые говорят, что они поженятся весной.
      - Тот здоровяк в красной рубахе? - спросил Конн. Друид кивнул, глядя на высокую фигуру рядом со стройной и грациозной Таэ. Фиаллах был чуть выше шести футов ростом и великолепно сложен, грудь колесом, широкие плечи. Светлые волосы гигант собирал в хвост и не носил ни усов, ни бороды, что было редкостью среди риганте. У него были широко расставленные глаза и густые брови. Казалось, лицо создано для драк - кулак противника найдет не много костей, которые можно легко сломать.
      - Так это человек в красной рубахе? - повторил вопрос Конн.
      - Да. Ты еще увидишь его в финале кулачных боев. Он их выиграет.
      - Кажется, он довольно стар.
      - Да, ему тридцать, - рассмеялся брат Солтайс. - Могила близка.
      - Я имел в виду, стар для нее. Сколько ей? Шестнадцать?
      - Семнадцать. Хочешь, я вас познакомлю?
      Конн покачал головой. К ним подошел Паракс. Коннавар познакомил его с друидом. Брат Солтайс внимательно посмотрел на него, заметил острые глаза и то, что новый знакомый тоже смотрит на него оценивающе. Друид улыбнулся.
      - Крепок, как старый дуб. Хороший друг.
      - Знаю, брат.
      - Я еще здесь, - проворчал Паракс. - Не могли подождать, пока я уйду, перед тем как начать меня обсуждать?
      - Иногда он становится очень раздражительным, - продолжил Конн. Думаю, это признак старости. - Паракс выругался. Юноша изобразил ужас на лице. - И манеры никуда не годятся: где это видано, так выражаться при друиде? Позор.
      Брат Солтайс похлопал следопыта по плечу.
      - Прости меня. Я не хотел обидеть. Приятно видеть, что Конн нашел достойного друга.
      Друид отправился на другую сторону поля смотреть, как кидают копья. Меньше чем через час брат Солтайс вместе с другими приветствовал окончание шестимильного забега. Браэфар поднялся на холм вторым, но перед финишем нагнал своего соперника, из южного племени риганте. Потом подошло время финала кулачных боев. Фиаллах выиграл их, проявив немало жестокости - удар за ударом приходился в лицо его противника. Он был быстр и силен. Брату Солтайсу не нравилось смотреть на эту драку. Ему казалось, что светловолосый Фиаллах получает удовольствие, причиняя другим боль. Он мог победить противника быстрее, но предпочел помучить, не только победив, но и унизив. Друид жалел, что сам уже не может сражаться. Ему хотелось бы ступить в круг и дать этому грубияну почувствовать вкус собственной жестокости. Закрыв глаза, брат прошептал успокаивающую молитву.
      Когда Серебряный Жезл вручили Фиаллаху, он прошел через толпу, обнял высокую и стройную Таэ и поцеловал ее в лоб. Друид заметил, что она слегка оттолкнула его, и, хотя на губах играла улыбка, прикосновение ей было неприятно.
      Над полем поплыл аромат жарящегося мяса. Брат Солтайс тосковал по его остро-соленому вкусу, от которого слюнки текут. Он попытался вызвать энтузиазм при мысли о горячей соленой овсянке, ожидавшей его вечером. Жизнь друида непроста.
      - Благословение Даана да будет с вами, брат Солтайс, - сказала Таэ, подходя к нему.
      Она была достаточно высокой для женщины - чуть ниже шести футов. Друид смотрел в ее темно-карие глаза и старался не обращать внимания на округлости, явно обозначенные под белым шерстяным платьем. Он старательно перевел взгляд на серебряный обруч, охватывающий лоб и удерживающий темные длинные волосы.
      - Да благословят тебя духи, дитя мое, - ответил он. - Тебе нравятся Игры?
      - Было бы интереснее, если бы мне позволили принять участие в соревнованиях.
      Восхитительная мысль, решил брат Солтайс. Женщины, принимающие участие в соревнованиях по легкой атлетике. Услужливое воображение немедленно подкинуло несколько картин, и друид в очередной раз задумался над недостатками своего призвания.
      - Как поживает твоя мать?
      - Хорошо. Ей всегда нравились Игры. Думаю, ей не хватает гор. А я вот люблю море. Могу сидеть и смотреть на него часами, особенно когда штормит, а небо становится цвета железа.
      Брат Солтайс вежливо улыбнулся, ожидая, когда она перейдет к делу.
      - Скажи мне, - девушка постаралась изобразить равнодушие, - с кем ты разговаривал перед шестимильными бегами? Такой юноша.
      - Я говорил со многими юношами, госпожа моя. Как он выглядел?
      - Высокий. И с проплешиной в бороде.
      - Ах да. Это Коннавар, из Трех Ручьев.
      - Тот, что убил злого короля?
      - И сражался с медведем. Тот самый. Хочешь, я познакомлю тебя с ним?
      - Нет, нет. Мне просто было любопытно. - Она постояла еще несколько секунд молча. - А его жена здесь?
      - Насколько я знаю, он не женат и даже не помолвлен.
      К ним подошел Фиаллах. Он снова облачился в красную атласную рубаху.
      - Привет тебе, друид. Смотрел на.бои?
      - Да. Поздравляю.
      - Приятно слышать такое от бывшего чемпиона. Как думаешь, смог бы ты меня победить? В лучшие годы, конечно.
      Брат Солтайс улыбнулся.
      - Недостаток бойцов в том, молодой человек, что они всегда считают себя непобедимыми. Это, конечно, придает им сил в драке. Однако побеждает всегда тот, кто сильнее. Такова природа людей. Мне очень повезло, я не встречал сильнейшего. Будем надеяться, что судьба окажется так же добра к тебе.
      С этими словами друид положил руку Фиаллаху на плечо. С первого взгляда тот казался жестоким и грубым человеком, которому доставляет удовольствие мучить и унижать слабых, но внутри скрывался другой Фиаллах, глубоко спрятанный под слоями горечи, печали и злости, как изумруд, схороненный в мусорной куче. Отыщется, засияет ли он или затеряется навсегда? Брат Солтайс не знал.
      Таэ посмотрела на луну. Ее едва можно было разглядеть сквозь дым костров. Снова зазвучала музыка, и танцоры принялись кружиться и подпрыгивать. Таэ устроилась поудобнее, обрадованная, что Фиаллах поглощен беседой с купцом из-за моря. Когда он был рядом, никто не осмеливался пригласить ее потанцевать. Она глянула на Коннавара, разговорившегося с несколькими молодыми людьми. Казалось, куда бы он ни пришел, все хотели перекинуться с ним словом. Она была уверена, что юноша посматривал на нее, но оказавшись рядом, не сказал ни слова, а когда их глаза встретились, не улыбнулся. Неужели все боятся Фиаллаха? Ее раздражало, что этот огромный воин постоянно стоит у нее над душой. Все ждут, что они весной поженятся. Даже мать. А Фиаллах в последнее время вел разговоры, начинающиеся словами: "Когда мы поженимся..."
      Не то чтобы он ей не нравился. Он появился в ее жизни так давно, что она и забыла когда. В детстве Таэ обожала своего большого друга. Он казался таким сильным, надежным, но когда думала о свадьбе, представляла себе первую ночь, Фиаллаха и в мыслях не было. Стоило девушке вообразить себя, лежащую рядом с ним в темноте, обнаженную и беззащитную, ей становилось совсем не по себе.
      Когда мы поженимся...
      Особенно обидно, что он даже не спросил ее, просто не сомневался в ее согласии. Таэ перевела взгляд на танцующих у огня. Юноша разбежался и прыгнул сквозь пламя. Он легко приземлился и бросился к ожидающим его девушкам. Таэ запомнила этого светловолосого и стройного молодого человека, когда вручала ему приз по окончании шестимильного забега. Имя забылось, но ей припомнилось, что он брат Коннавара. Они встретились глазами, и Таэ улыбнулась. Юноша подошел и поклонился.
      - Хотите потанцевать, госпожа моя?
      - Нет, не хочет, - прорычал Фиаллах.
      - Хочу, - ответила Таэ, поднимаясь. Юноша смутился, но протянул девушке руку. Фиаллах ступил вперед и ударил его. Дочь князя сердито посмотрела на него. Лицо у гиганта было красное и злое, в глазах горел гнев.
      Юноша стоял неподвижно, и Таэ чувствовала его страх. Но он не ушел. Фиаллах бросился на него и толкнул так, что тот отлетел к огню. На мгновение Таэ показалось, что он упадет в пламя. Гигант бросился за ним.
      Музыка смолкла, а танцоры бросились прочь от огня.
      - Прекрати немедленно! - закричала Таэ.
      Юноша поднялся на ноги, а Фиаллах навис над ним, занося кулак.
      - Если ты его ударишь, я тебя убью, - раздался голос. Слова были сказаны спокойно, что сделало их еще эффектнее.
      Фиаллах застыл на месте. Юноша поспешно отошел. Гигант медленно обернулся. Коннавар сделал шаг вперед. Несмотря на свои шесть футов, он казался маленьким по сравнению с огромным воином.
      - Как ты смеешь мне угрожать? - прорычал Фиаллах.
      - Что сделал мой брат, что у тебя появилось желание его избить? спросил Конн ровным, почти дружелюбным голосом. Отсутствие враждебности смущало гиганта.
      - Я просто пригласил девушку на танец, Конн, - поспешно объяснил Браэфар. - Вот и все. А он меня ударил.
      Из толпы вышел брат Солтайс.
      - Что здесь происходит? - спросил он.
      - Ничего особенного, - с улыбкой ответил Конн. - Просто произошло недоразумение. - Подойдя к Таэ, юноша поклонился: - Не хотите потанцевать?
      - С удовольствием, - ответила она.
      Он взял ее за руку и окликнул флейтистов. Немедленно заиграла музыка. К ним присоединились танцоры, но Таэ время от времени бросала взгляд на огромную фигуру Фиаллаха, злобно смотрящего на них из-за костра. Коннавар хорошо танцевал, и на время девушка выкинула из головы все мысли об огромном воине. Когда музыка смолкла, она взяла Конна за руку.
      - Он не забудет.
      - Кто?
      - Фиаллах. Он очень мстительный.
      - Не беспокойся. Ты живешь на побережье? Таэ было приятно, что он расспрашивает о ней.
      - Да, там очень красиво. Ты любишь море?
      - Мне больше нравится смотреть на него, чем путешествовать по нему.
      Они отошли от танцующих к пиршественным столам, и Коннавар принес ей кубок яблочного сока. Они тихонько сидели вдали от толпы.
      - Тебя правда не беспокоит Фиаллах? - спросила она.
      - Он сам решит мстить или нет, - пожал плечами Конн. - Я ничего не могу изменить. Тогда зачем беспокоиться? Какой от этого будет толк?
      - Он хочет жениться на мне, и это меня беспокоит. Хотя толку в этом никакого.
      - И ты согласишься?
      - Не знаю. Однажды я ехала на колеснице моего отца, и кони понесли. Мне пришлось ждать, когда они устанут.
      - Значит, ты думаешь, что Фиаллах устанет? - улыбнулся юноша.
      - Может быть. Кто знает? Ты пригласил меня танцевать, потому что действительно хотел потанцевать со мной или чтобы позлить Фиаллаха?
      - По обеим причинам.
      - А если бы Фиаллах не ударил твоего брата, ты пригласил бы меня?
      - Нет.
      Ее расстроил такой ответ.
      - Ну что ж, ты достиг своей цели. Желаю спокойной ночи.
      - Подожди! - остановил ее Коннавар. - Я только что вернулся с войны. С ужасной войны. - Он еще немного помолчал, а потом заглянул ей в глаза. - У меня нет времени на личные удовольствия. Однажды из-за моря война придет в наши земли. Мне нужно готовиться.
      - Тебе? Прости, я знаю, что ты герой. Все так говорят. Но ты не предводитель. Разве имеет значение, будешь ты готов или нет?
      - Потому что я так хочу, - ответил он.
      Голос его был таким же ровным и спокойным, как когда он говорил с Фиаллахом, ни намека на заносчивость или гордыню.
      - Тогда я буду спать спокойнее, зная, что ты готов. Фиаллах тоже готов. Он ни о чем не может говорить, кроме битв. Кажется, он ждет не дождется сражения.
      К удовольствию Таэ, Конн вдруг расстроился.
      - Значит, он двойной дурак. Я говорил не о битвах, а о войне. Битвы только незначительная часть этого зверя.
      - Зверя? Ты считаешь войну живым существом?
      - Да. Я видел, как она убивает. Видел, как затмевает сердца людей. Видел такое, от чего кровь стыла в жилах. - Его передернуло. - И я не позволю зверю запятнать кровью белоснежные склоны Каэр Друаг. - Конн взял ее за руку и нежно поцеловал ладонь. - Я рад, что Фиаллах толкнул моего брата... Потому что ты согрела мое сердце. - Коннавар отвел ее к костру, поклонился и ушел.
      К ней приблизился Фиаллах.
      - Ты опозорила меня. Помолвленные женщины не должны себя так вести.
      - Я не помолвлена, - ответила она, - ни с тобой, ни с кем другим.
      - Мы понимали друг друга.
      - Нет. Это ты понимал. И ни разу не предложил мне выйти за тебя замуж.
      - А, - улыбнулся он, - значит, ты на меня сердишься. Понимаю. Я слишком... резко отреагировал на мальчика. Мы помиримся по пути домой.
      Длинный Князь посмотрел на деревья. Листва становилась золотой, и в воздухе веяло холодом. Больное плечо сильно ныло, и казалось, что в бесполезные пальцы левой руки втыкают раскаленные иголки. За ним ехал брат Солтайс, а за двумя мужчинами следовала пешая толпа. Они в молчании проследовали в Старые Дубы.
      Около дома молодой слуга принял у всадников поводья и увел лошадей в конюшню. Длинный Князь сразу отправился в гостиную и сел в широкое удобное кресло рядом с только что разведенным огнем. Брат Солтайс снял кувшин эля с соседней полки и щедрой рукой наполнил две расписные чаши. Длинный Князь отпил золотистого напитка и вздохнул.
      - Надо было тихонько убить его. Без лишнего шума.
      Друид не ответил. Суд и последовавшее за ним утопление Сенекаля расстроили его. Он знал этого молодого человека. Он не был злодеем, просто глупцом. Самому ему никогда бы не пришло в голову убить родителей. Во зло он впал под тлетворным влиянием Ферола.
      Охотники нашли его в собственной хижине около парома, где он наивно продолжал работать. Юноша смог привести в свое оправдание только то, что Ферол убил его родителей, а сам он слишком боялся разбойника, чтобы сбежать и донести на него. Брат Солтайс поверил ему, но закон был тверд, как скала, и Сенекалю пришлось сполна прочувствовать его на своей шкуре. После вынесения приговора он умолял помиловать его и отказался идти на смерть. Когда его вытащили из зала, он вырвался, бросился на землю и ухватился за коновязь. Двум стражникам пришлось отрывать его от столба. Потом его связали и посадили в телегу. Всю дорогу Сенекаль кричал и плакал.
      Длинный Князь развернул коня и подъехал к связанному пленнику.
      - Во имя Тараниса! Неужели ты не можешь побыть мужчиной хотя бы в час собственной смерти?
      - Не убивайте меня. Пожалуйста, не убивайте меня, - хныкал Сенекаль. Князь приказал заткнуть ему рот кляпом.
      Юношу бросили в болото со скованными руками и ногами. Грязная вода быстро сомкнулась над его головой, и бездыханное тело отправилось к трупам других преступников.
      Опустившись в другое кресло, брат Солтайс допил свой эль. Длинный Князь, погрузившись в размышления, смотрел в огонь. Друид посмотрел на него и в который раз заметил на его лице усталость.
      - Пресветлые боги! Всю жизнь я считал, что риганте особый народ, не похожий на соседей. Оказывается, мы такие же убийцы, как они.
      - Вовсе нет, - возразил брат Солтайс. - Я путешествовал до самого Каменного Города. Везде я встречал преступников, бандитов, убийц, насильников, соблазнителей. Везде. В больших городах преступления случаются ежечасно. Здесь, в горах, убийство, к счастью, редкий случай. В целом мы заботимся друг о друге и живем в относительной гармонии с соседями. Я видел мало жестокостей и низости среди риганте.
      Длинный Князь бросил взгляд на своего друга.
      - И ты можешь сказать это после того, как казнил парня, принявшего участие в убийстве собственных родителей?
      - В стаде всегда найдется черная овца.
      Некоторое время оба сидели молча, размышляя. Брат Солтайс думал, насколько мудры его слова. Да, он считал риганте особенными, но, может быть, причиной тому их уклад жизни, когда каждый человек играет особую роль в жизни всего племени. И какова в этом заслуга сидов? Согласно учению друидов в этих землях заключалось особое волшебство, рожденное Духом. А сиды и были хранителями Духа. Солтайс много раз чувствовал эту магию, когда забирался на горные вершины и смотрел на мир, ощущая как сквозь него течет сила гор.
      Налив себе еще эля, он посмотрел на старика, сидящего у огня. Длинный Князь правил северными риганте сорок лет, правил мудро, с любовью и с величайшим почтением к закону. Годы не были милосердны к нему. Некогда могучее тело теперь напоминало скелет, суставы болели, да и сердцу оставалось недолго биться.
      - Снова зима, - прошептал Длинный Князь. - Годы бегут слишком быстро. - Он потер ноющее плечо.
      - Тебе следует пить больше крапивного чаю и меньше эля, - заметил брат Солтайс, - болеть будет меньше.
      - Но молодым не сделает, - улыбнулся князь.
      - А ты бы хотел? Чтобы повторить все ошибки? Длинный Князь погладил серебряную бороду.
      - Я пожил довольно, друг мой, ни о чем не жалею. Почти все мои враги мертвы, друзья тоже, если подумать. Однако я прожил жизнь достойно. Нет, мне не хотелось бы начать сначала, хотя безумной радости юности и в самом деле не хватает - тоскую по бегу, по сражениям, по прекрасным женщинам.
      - Ты трижды встречался с дочерью земли на этой неделе. Так что прекрасных женщин хватает, - заметил брат Солтайс.
      - Ты прав, - рассмеялся старик. - Но теперь я в основном приглашаю ее, чтобы не быть одному и в постели стало тепло. Я тоскую по жене. Иногда ночью мне кажется, что Лизона зовет меня. - Он поежился и протянул здоровую руку к огню.
      - Ты говоришь о ней, как о мертвой, друг мой.
      - Для нее я мертв, это точно. - Длинный Князь заглянул друиду в глаза. - Как ты думаешь, если бы я отправился к ней, она простила бы меня?
      - Никогда. А ты, если бы ситуация сложилась обратная, простил бы?
      Длинный Князь печально покачал головой.
      - Нет, не простил бы. - Неожиданно он рассмеялся. - Обратная ситуация? Думаю, если бы я застал Лизону в постели с моей сестрой, я умер бы от шока.
      - Обратная, - педантично заметил друид, - значит, что она оказалась бы в постели с твоим братом.
      - Знаю, знаю. Просто захотелось пошутить. Проклятие, ведь ее сестра того не стоила. Обещала много, а дала мало. Мне не хватает Лизоны и ребенка, жаль, что я не вижу, как она растет.
      - Ребенку уже семнадцать; и весной она скорее всего выйдет замуж.
      - Видишь, о чем я? Годы летят мимо, как стаи диких гусей. - Они посидели в тишине, прихлебывая эль. Потом Длинный Князь снова заговорил: Как ты думаешь, Морские Волки нападут весной?
      - Трудно сказать, - признал брат Солтайс. - В последние годы случалось несколько набегов, но ни одного на наше побережье. Почему тебе кажется, что на этот раз они пойдут на нас войной?
      - Может быть, и нет, но нам слишком долго везло. Жаль, что у меня нет сына. Некого назначить наследником. Нет человека, которому можно довериться.
      - Ну ты же веришь Маккусу. Он достойный риганте.
      - Да, однако все его амбиции умерли вместе с женой. А остальные? Фиаллаху не хватает мудрости, и его не любят. Другие соперничают между собой. Если хоть один из них станет князем, междоусобиц не избежать. Возможно, даже гражданской войны. И тогда если Морские Волки придут в наши земли, они победят, а эта мысль непереносима.
      - И что ты собираешься делать?
      - Не знаю. Мне нравится юный Коннавар. В нем есть задатки величия. Прекрасная идея привезти коней. Через несколько лет у нас появятся высокие, сильные и быстрые лошади. Правда, он юн, и, боюсь, мне не хватит времени, чтобы его обучить всему.
      - Дай ему выполнить какое-нибудь задание и посмотришь, как он поведет себя.
      - Задание? - удивился Длинный Князь. - Какое?
      - Пошли его к Лизоне на побережье.
      - Зачем?
      - Ты опасаешься нападения Морских Волков. В таком случае они первым делом нападут на Семь Ив. Поэтому ты отправишь туда воина организовать возможную оборону и дать Лизоне несколько советов по укреплению города. Посмотрим, насколько дипломатичен окажется Коннавар.
      - У нее уже есть Фиаллах. Он жесткий и гордый человек и не примет советов от мальчишки.
      - Коннавар не мальчишка, друг мой. Он всего на несколько месяцев моложе, чем ты был, когда умер твой отец. Кроме того, это часть задания. Если Коннавар не сможет... себя показать, значит, из него не получится хорошего князя.
      - И давно ты придумал это, друид?
      - Достаточно, - ответил брат Солтайс с улыбкой.
      - Во время праздника, когда он танцевал с моей дочерью? Может, я и стар, но вести быстро узнаю. Маккус рассказал мне, что Коннавар заставил Фиаллаха отступить. При толпе. Их встреча будет нелегкой.
      - Мне показалось, что Таэ весьма понравился мальчик, - заметил друид.
      - Значит, теперь ты еще и сводник! - рассмеялся Длинный Князь, а потом улыбка померкла. - А тебе не приходит в голову, что Фиаллах может вызвать его на поединок и убить?
      - Да, или на него свалится дерево, или его сбросит лошадь, или сразит нежданная болезнь. Тебе нужен наследник. Думается мне, что Коннавар подходящий человек. Если я прав, он покажет себя в Семи Ивах.
      Длинный Князь покачал головой и невесело улыбнулся.
      - Знаешь, Лизона выбрала Семь Ив именно из-за Морских Волков. Она знала, что я буду беспокоиться. Должно быть, она огорчилась, когда они не напали. Возможно, испугались ее. Клянусь Таранисом, я бы скорее сразился с целой армией, чем снова попал под меткие удары ее язычка.
      - А Коннавар?
      - Я спрошу его, хочет ли он взять на себя эту миссию. Может быть, Конн откажется.
      - Ставлю бочку эля против бокала вина, что он не преминет .воспользоваться случаем.
      - Ставка принята, - ответил Длинный Князь.
      Молодежь Трех Ручьев искала общества Коннавара, в их глазах он был могучим героем, но сердце матери чувствовало, что за внешним спокойствием кроется буря чувств. Как и Руатайн, она пыталась выпытать правду у Паракса. С теми же результатами. Он вежливо отказался отвечать.
      Мирия прекрасно понимала, что нет смысла расспрашивать самого Конна. Если бы он захотел поговорить, то сам бы к ней обратился. Это мучило ее. Не то чтобы Конн никогда не улыбался матери, но глаза его всегда были полны затаенной боли.
      Еще она заметила, как он меняется в присутствии младшего брата, одиннадцатилетнего Бендегита Брана. Он становился как будто мягче, обнимал золотоволосого мальчика, а потом мрачнел и умолкал. И обычно, пообщавшись с Браном, Конн бродил в одиночестве, возвращался в старый дом Руатайна или скакал по лесам. Это особенно удивляло Мирию. Еще больше ее удивила реакция старшего сына, когда Бран порезался, играя со старым ножом. Рана была неглубокой и требовала всего пары стежков, но Конн, увидев ее, побледнел, и у него затряслись руки.
      Мирия пришла со своей болью к Эриате. Не реже чем раз в неделю после полудня они встречались в маленьком домике дочери земли на задворках Трех Ручьев. Подруга выслушала рассказ Мирии о Конне и его странном поведении.
      - Удивительно, что он не хочет рассказать об этом, - заметила Эриата. - Мой опыт говорит, что мужчины больше всего любят поговорить о себе. Ты его не спрашивала?
      - Нет, - призналась Мирия, - но Руатайн пытался. Он всегда легче находил с ним общий язык. Видимо, за морем что-то произошло с мальчиком. Он сильно изменился.
      - Мне кажется, что война способна изменить любого. Смерть и кровь...
      Мирия покачала головой.
      - Две недели назад Руатайна ранило в плечо. Один из быков боднул. Конн зашил ему рану. Не моргнув глазом. Но когда Бран порезался, я думала он потеряет сознание. Я не могу спать спокойно. Люблю его больше жизни, и не в силах помочь.