Бет и Стейнер сели, не спуская с него глаз. Высоко на карнизе Пастырь возглашал обрывки стихов Ветхого Завета.
      - Меч, меч обнажен для заклания, вычищен для истребления, чтобы сверкал, как молния... Ибо так говорит Господь Бог: когда Я сделаю тебя городом опустелым... Когда подниму на тебя пучину, и покроют тебя большие воды... Ужасом сделаю тебя, и будут искать тебя, но уже не найдут тебя вовеки, говорит Господь Бог. - Его голос звенел на ветру.
      Амазига тяжело взобралась на гребень - кобыла упала бездыханной еще на склоне. Она сбежала к озеру и увидела, что Шэнноу упорно взбирается вверх по обрыву.
      - Нет! - закричала она. - Не. трогайте его, Шэнноу! Не трогайте!
      Иерусалимец не ответил. Амазига вытащила пистолет и прицелилась в него, но Бет бросилась к ней, перепрыгивая камни, и успела ударить ее в плечо. Грянул выстрел, возле левой руки Шэнноу брызнули каменные осколки. Он вздрогнул от неожиданности и чуть не сорвался. Бет вырвала у Амазиги пистолет и оттолкнула ее от себя.
      - Мы должны остановить его! - пробормотала Амазига. - Должны!
      С неба донесся громовый рокот: пламя и дым, окутали основание Меча. Минуты летели. Шэнноу совсем устал: когда он подтягивался, его руки дрожали все заметнее. Но цель была уже близка. Он отчаянно напрягал последние силы, вынуждал тело повиноваться. По его лицу катился пот.
      Почти над самой головой он слышал голос Пастыря:
      - Изолью на тебя негодование Мое, дохну на тебя огнем ярости Моей... Рыдайте! О злосчастный день!.. Година народов наступает...
      Когда ракета начала содрогаться, самолеты у края поля полной статики вырвались, и рев их двигателей раскатился над пустыней за Пиком. Шэнноу выбрался на карниз. Несколько секунд он с трудом переводил дух.
      Пастырь увидел его:
      - Добро пожаловать, брат! Добро пожаловать! Нынче ты услышишь еще небывалую проповедь, ибо Меч Божий возвращается в дом свой!
      - Нет, - сказал ему Шэнноу. - Это не меч. Пастырь.
      Но тот его словно не услышал.
      - Наступил благословенный день. День мне предназначенный.
      С ужасающим ревом ракета вырвалась из поля и устремилась вверх.
      - НЕТ! - завопил Пастырь. - Нет! Вернись! - Он поднял руку, ракета замедлила подъем и начала поворачиваться. Башня зарокотала. Гигантская молния расколола небо на юге, воздух раздвинулся, точно занавес, и в небе засияло второе солнце. Шэнноу приподнялся на колени. С карниза ему были хорошо видны колоссальные врата, распахнутые Пендарриком, и бесчисленные ряды легионов за ними. Свет нестерпимо слепил глаза. В небе ракете почти завершила поворот. Шэнноу вытащил пистолет. Землетрясение разразилось в тот миг, когда он прицелился в Пастыря. Гигантская трещина зазмеилась поперек пустыни... Озеро исчезло... Пик покачнулся. Срывались каменные пласты, обнажая башенные стены. Шэнноу выронил пистолет и ухватился за торчащий камень. Пастырь, видевший только ракету, потерял равновесие и сорвался с карниза. Его тело распростерлось далеко внизу на камнях, недавно бывших дном озера.
      Клем Стейнер, Бет и Амазига побежали от разверзшейся пропасти на склон, Шэнноу выпрямился. Ракета возвращалась прямо на него.
      Он угрюмо уставился на орудие его гибели, всеми силами души желая, чтобы чудовище влетело в открытые врата. В ответ на его мысли ракета завибрировала и кувыркнулась. Шэнноу, не зная, что под каменным панцирем пульсирует энергия огромного Сипстрасси, не мог понять, почему произошло чудо, но его сердце радостно забилось, едва он понял, что Меч Божий подчиняется его желанию. Он сосредоточился, насколько хватило сил. Ракета пронеслась сквозь Врата Времени, подобно серебряному дротику. Легионы Пендаррика следили за ее полетом... а она все летела, хотя от нее отвалилась часть. На миг Шэнноу испытал чувство горчайшего разочарования ведь ничего не произошло. Затем вспыхнул свет, словно тысячи солнц, и раздался грохот, словно рушились миры.
      Врата исчезли.
      33
      Нои-Хазизатра открыл глаза и увидел, что стоит в кольце камней за Царскими садами Эда. В двухстах шагах от Храма. В небе сияли звезды, и город спал, Он выскочил из кольца и побежал по обсаженной деревьями Аллее Царей и дальше сквозь Жемчужно-Серебря-ные ворота. Проснувшийся старый нищий протянул руку.
      - Помоги мне, высочайший, - сонно пробормотал он. Однако Нои пробежал мимо, и, прошептав ему вслед проклятие, нищий снова закутался в тонкое одеяло.
      Когда Нои добрался до улицы Купцов, он еле переводил дух и пошел шагом. Однако тут же пустился бежать, пока не оказался у запертой калитки своего сада. Поглядев по сторонам, он ухватился за прутья железной ограды и начал карабкаться на нее. Добравшись до верха, спрыгнул на землю и зарысил к дому. На него бросился могучий пес. Нои опустился на колени, и пес, сразу остановившись, обнюхал его протянутую руку.
      - Ну-ну, Немврод. Не так уж долго меня не было! - Черный хвост завилял, и Нои погладил длинные уши. - А теперь пойдем искать твою хозяйку.
      Дверь дома тоже была заперта, и Нои забарабанил кулаками по филенке. В верхнем окне замерцал огонек, на балкон вышел слуга:
      - Кто тут?
      - Открой дверь. Вернулся хозяин дома! - крикнул в ответ Нои.
      - Хронос сладчайший! - воскликнул Пурат, слуга. Еще минута, засовы отодвинулись, и Нои вошел в дом. Пурат, старый доверенный служитель, заморгал при виде странной одежды своего господина, однако Нои не стал тратить времени на расспросы.
      - Буди слуг, - приказал он, - пакуйте свои вещи, а также съестные припасы на дорогу.
      - Куда мы едем, господин? - спросил Пурат.
      - Чтобы найти спасение, если на то будет Божья воля. Нои взбежал по лестнице и распахнул дверь спальни. Пашад спала. Он сел на край широкой кровати, на шелковые простыни, погладил жену по темным волосам, и ее глаза открылись. - Опять сон? - прошептала она.
      - Не сон, любимая. Я здесь.
      Она привстала и обняла его за шею:
      - Я знала, что ты вернешься! Я так горячо молилась...
      - У нас нет времени, Пашад. Мир, который мы знаем, вот-вот погибнет, как мне и открыл Владыка Хронос. Нам надо торопиться в порт. Какие из моих кораблей стоят там сейчас?
      - К отплытию готов только "Ков-Чегнои". На него грузят скот для восточной колонии.
      - Значит, "Ков-Чегнои". Разбуди детей, упакуй теплую одежду. Мы отправимся в порт, найдем кормчего Ко-налиса. Пусть будет готов поднять паруса завтра, едва начнет смеркаться.
      - Любимый, но еще не все бумаги готовы. Не позволят нам покинуть порт. Перегородят выход из бухты.
      - Не думаю. Не в этот День Дней. А теперь побыстрее оденься и делай, что я тебе сказал.
      Пашад откинула шелковое одеяло и спрыгнула с кровати.
      - С тех пор, как ты уехал от нас, случилось очень многое, - начала она рассказывать, сбрасывая ночную тунику и доставая из ларя у окна теплое шерстяное платье. - Половина торговцев и ремесленников восточного квартала исчезли. Говорят, царь забрал их в иной мир. В городе большое волнение. Ты ведь знаешь мою троюродную сестру Карию? Она замужем за придворным астрологом Араксисом. Она говорит, что большой Сипстрасси перенесли в Звездную башню для того, чтобы остановить страшное оружие, которое замыслили обрушить на нас наши враги.
      - Что?! В Звездной башне?
      - Да. Кария говорит, что Араксис очень встревожен. Царь сказал ему, что враги из другого мира попытаются погубить Империю.
      - И они установили Камень, чтобы помешать этому? Вот что, Пашад! Возьми детей, найди Коналиса, прикажи приготовиться к отплытию в сумерках. Я присоединюсь к вам в порту. Где стоит "Ков-Чегнои"?
      - У двенадцатого причала. Почему ты не пойдешь с нами?
      Он шагнул к ней и заключил ее в могучие объятия.
      - Не могу. Мне необходимо сделать еще кое-что. Но, верь мне, Пашад. Я люблю тебя.
      Он быстро поцеловал ее и выбежал из спальни. Во дворе ждали двое слуг. Рядом стояли наспех упакованные сундуки, а Пурат вел от ворот по мощеной дороге лошадь, запряженную в повозку. В небе уже разгоралась заря.
      - Пурат, запряги колесницу. Она мне нужна сейчас же.
      - Слушаю, Господин. Но белую пару одолжил Бонанте. Есть только каурая кобыла да мерин, а они не пара...
      - Запрягай!
      - Уже запрягаю, господин.
      Несколько минут спустя Нои-Хазизатра, нахлестывая кобылу с мерином, катил по Аллее Царей назад, к далекой Звездной башне. Мерин был сильнее кобылы, а управлять деревянной колесницей и обычно было нелегко, и все же Нои продолжал гнать лошадей, надеясь, что у него хватит силы справляться с ними. Колесо подпрыгнуло на торчащем булыжнике, однако Нои сумел устоять и продолжал мчаться через обреченный город.
      Владыка повелел ему найти Меч Божий... он не сумел. Но Шэнноу обещал найти Меч и сделать все, что будет нужно. А Нои только теперь понял, что тогда произойдет.
      Шэнноу отправит Меч во врата, и миру настанет конец. Меч Божий был воссиявшим ослепительным светом его видения, а Араксис использовал силу Сипстрассй, чтобы остановить его.
      Небо совсем посветлело, и было уже раннее утро, когда Нои повернул колесницу во двор у подножия Звездной башни. К нему бросились два стражника и схватили взмыленных лошадей под уздцы. Нои спрыгнул на землю - Араксис тут? - спросил он. Стражники посмотрели на его странную одежду и переглянулись.
      - Мне необходимо увидеть его по делу величайшей важности, не терпящему отлагательств, - заявил Нои.
      - А по-моему, тебе надо пойти с нами, господин. Начальник охраны захочет расспросить тебя.
      - Нет времени, - ответил Нои, и его могучий кулак ударил стража в подбородок, и он камнем рухнул на плиты двора. Его товарищ старался вытащить меч из ножен. Нои прыгнул к нему, кулак поднялся, опустился, и второй стражник растянулся рядом с первым.
      Дверь в башню была закрыта на засов изнутри. Нои надавил на нее плечом, она прогнулась, но не поддалась, Тогда он попятился и, ударив ногой в замок, сорвал дверь с петель.
      Прыгая через две ступеньки, Нои поднялся на Башню. Дверь в круглую комнату не была заперта, и он вошел без стука. Смуглый красивый мужчина с золотым обручем на голове наклонялся над столом, изучая большую звездную карту. На шаги Нои он повернул голову.
      - Кто ты? - спросил он сурово.
      - Нои-Хазизатра.
      Глаза астролога широко раскрылись.
      - Ты объявлен еретиком и изменником. Что тебе здесь надо?
      - Я пришел остановить тебя, Араксис... во имя Святейшего.
      - Ты не понимаешь, о чем говоришь. Миру угрожает опасность.
      - Мир погиб. Ты знаешь, что я говорю правду, ты ведь заглядывал в будущее, астролог. Зло царя нарушило уравновешенную гармонию миров. Владыка Хронос повелел положить конец его злу.
      - Но как же тысячи... сотни тысяч ни в чем не повинных? Нам надо оберечь тысячелетнюю цивилизацию. Нет, ты ошибаешься!
      - Ошибаюсь? Я видел падение миров. Я ходил по развалинам Эда, Я видел, как в глубинах океана статую Пендаррика опрокинула на дно большая акула. Я не ошибаюсь.
      - Я способен остановить это, Нои. Способен! Ведь Меч Божий всего лишь страшная машина. Я способен удержать ее с помощью Сипстрасси... отправить туда, где она никого не убьет.
      - Я не могу допустить, чтобы ты попытался это сделать, - негромко сказал Нои, взглянув на ясное голубое небо.
      - Ты не можешь помешать, изменник. Сила перекрывает врата, словно щит. И город тоже. Любой металлический предмет в небе, окружающем Эд, будет пойман. Ничто не проникнет внутрь. Можешь убить меня, Нои-Хазизатра, но это не воспрепятствует магии. И тебе не приблизиться к Камню, его охраняют нерушимые чары!
      Нои резко обернулся и посмотрел на гигантский Камень Сипстрасси. В его поверхность были вделаны шесть золотых проволок, которые были подсоединены к шести сферическим кристаллам на ажурной подставке из серебра.
      - Уходи, пока еще можешь, - сказал Араксис. - Мы в родстве через наших жен, а потому я даю тебе час, а тогда доложу царю о твоем возвращении.
      Нои, словно не слыша, подскочил к столу, смахнул с него пергаментный лист и подсунул руки под дубовую крышку.
      Тяжелый стол приподнялся.
      - Нет! - завопил Араксис, кидаясь на могучего корабельного мастера. Нои отпустил стол и обернулся в тот самый миг, когда астролог прыгнул на него. Оба свалились на пол, однако Нои успел ударить Араксиса в подбородок. Астролог был оглушен, но рук не разжал. Нои вскочил и швырнул его о стену, потом опять нагнулся над столом, поднял его высоко над головой и, крикнув, швырнул в кристаллы. По комнате заметалась молния, разбила высокое окно и подожгла бархатные занавески. Серебряные подставки расплавились. Один из кристаллов был разбит столом, еще три скатились на пол. Нои схватил табурет и искрошил их.
      - Ты не знаешь, что ты натворил! - прошептал Араксис, а из ссадины на его виске сочилась кровь.
      Снизу со двора донесся крик. Нои выругался и подбежал к окну. Над распростертыми телами двух стражников наклонились еще трое.
      Нои скатился с лестницы. В разбитую дверь как раз входили два стражника, и Нои врезался в них, сбил с ног. Выскочив на солнечный свет, он увернулся от опускающегося меча и опрокинул третьего стражника. Потом прыгнул в колесницу и щелкнул кнутом над головами лошадей. Они налегли на постромки и ринулись к воротам.
      В верхней комнате Звездной башни Араксис кое-как поднялся на ноги. Четыре кристалла разбиты, и у него нет времени, чтобы снова все наладить. Однако два остались на месте - достаточно, чтобы послать силовой луч над городом Эд. Если Меч нацелен на Эд, Камень остановит его в небе, сведет в ничто его жуткую мощь. Если же меч минует город, то безобидно взорвется в океанских просторах. Араксис подошел к Великому Камню и начал шептать слова силы.
      В мчащейся по городу колеснице Нои утешался мыслью, что, наверное, непоправимо воспрепятствовал планам Араксиса. Если нет, то миру Шэнноу придется испытать всю меру зла Пендаррика.
      Лошади устали, и миновало два часа, прежде чем Ной въехал на пристань. Как и сказала Пашад, "Ков-Чегнои" стоял у двенадцатого причала.
      Он выпрыгнул из колесницы и взбежал по сходням. Коналис увидел его и, оставив кормило, спустился с ним под палубу.
      - Это безумие, Высочайший, - заявил дюжий корабельщик. - Как раз начнется прилив, а мы не выправили бумаг, да и скот еще только грузят.
      - Сегодня день безумия. Моя жена здесь?
      - Да. И твои сыновья, и твои слуги. Они все в помещениях под палубой. Но ведь еще предстоит досмотр. Что мне сказать начальнику порта?
      - Что захочешь. У тебя есть семья, Коналис?
      - Жена и две дочери.
      - Приведи их корабль.
      - Это зачем же?
      - Я хочу сделать им великий подарок... и тебе тоже. Говорить больше не о чем. Теперь я сосну часок-другой. Разбуди меня с наступлением сумерек. И скажи всем матросам, у кого есть жены и невесты, чтобы они тоже привели их на борт. У меня есть подарки для них всех.
      - Как прикажешь, Высочайший. Но может, лучше сказать, что подарки приготовила госпожа Пашад? Ты же объявлен изменником.
      - Разбуди меня с приходом сумерек. А насчет досмотра - пусть отложат его до завтра.
      - Слушаю, Высочайший.
      Нои растянулся на узких нарах - он так устал, что не мог даже позвать Пашад. Глаза у него закрылись, и он сразу же погрузился в глубокий сон...
      И проснулся, как ужаленный. Рядом с ним сидела Пашад. Он еле разлепил веки, и ему почудилось, что уснул он всего лишь минуту назад.
      - Смеркается, мой господин, - сказала Пашад, и он спрыгнул с нар.
      - Дети тут?
      - Да. Все в безопасности. Но корабль переполнён женами и детьми матросов.
      - Уведи их всех вниз. Я поговорю с Коналисом. Пошли его к кормилу.
      - Что происходит, Нои? Я ничего не понимаю...
      - Очень скоро ты все поймешь, любимая. Поверь мне.
      Коналис встретил его на корме.
      - Я совсем запутался, Высочайший. Ты сказал, что мы отплывем с сумерками, но сейчас тут полно женщин и детей, которых еще надо высадить на берег.
      - На берег никто не сойдет, - ответил Нои, всматриваясь в небо.
      Коналис вполголоса выругался. С дальнего конца порта к ним направлялся отряд воинов.
      - Прознали, что ты вернулся, - буркнул кормчий. - Теперь нам всем конец.
      Нои мотнул головой.
      - Смотри! - крикнул он, взметывая руку и указывая пальцем туда, где длинная серебряная стрела описывала дугу по небосводу. - Руби канаты! взревел Нои. - Сейчас же, если хочешь жить!
      Коналис сорвал топор с крюка на корме и обрушил его на чалку. Кинулся на нос и обрубил вторую. "Ков-Чегнои" начало относить от пристани, и Нои что было силы повернул кормило влево. Заметив, что корабль плывет, на палубу хлынули женщины и дети. Тем временем воины добежали до причала, но корабль отошел уже настолько, что никто не мог бы прыгнуть на него с пристани. Поперек выхода из порта стояла длинная трирема, и ее бронзовый таран поблескивал в лучах умирающего солнца.
      - Они нас потопят! - закричал Коналис.
      - Нет, - ответил Нои.
      Издали, следом за вспышкой слепяще-белого света донесся грохот взрыва, от которого закачалась земля. Город содрогался, и по кораблю пробежала дрожь.
      - Поставить парус? - крикнул Коналис.
      - Нет. Парус нас погубит. Отправь всех вниз. Небо потемнело. Затем солнце вновь величественно выплыло в небо, и по городу пронесся ураганный ветер. Нои вытащил из кармана свой Сипстрасси и зашептал слова молитвы. По городу с ревом катилась приливная волна в тысячу с лишним футов высотой, и Нои увидел могучие деревья, увлекаемые потоком. Любое могло разнести "Ков-Чегноя" в вцепки. Нос корабля медленно задирался и теперь указывал прямо на водяную стену. Крепко сжимая Сипстрасси, Нои ощутил удар волны. Словно гигантская рука подхватила корабль и увлекла вверх через бурлящую пену, однако ни единая капля на палубу не упала. Все выше поднимался корабль, пока не достиг гребня и не закачался на нем. Далеко внизу трирема болталась среди валов, точно пробка, но тут же ее швырнуло на каменный обрыв над выходом из бухты. Она разлетелась в куски и исчезла в пенных бурунах. А всесокрушающая волна уносилась дальше на восток.
      В наступившей тишине к Нои подошел Коналис. Лицо у него было пепельным.
      - Ничего не осталось, - прошептал он. - Мир погиб.
      - Нет, - сказал Нои. - Не мир. Только Атлантида. Поднимай парус. Когда воды спадут, мы поищем новый дом.
      Губы Нои искривились в горьковатой усмешке: из-под палубы до него донеслось жалобное мычание.
      "Во всяком случае, у нас есть коровы. Да и овцы тоже". На палубу поднялась Пашад, а за ней их сыновья - Сим, Хам и Иафет. Нои быстро пошел им навстречу.
      - Что мы будем делать теперь? - спросила она. - Куда поплывем?
      - Куда бы ни было, мы будем вместе, - ответил он.
      34
      Шэнноу присел на корточки. Внезапно ему стало как-то удивительно хорошо - так хорошо он себя не чувствовал уже долгие-долгие годы. Непонятное, но чудесное ощущение! Хотя он был совсем измучен, его тело, казалось, налилось силой...
      Поперек карниза зазмеилась трещина. Башня покачнулась. Шэнноу молниеносно соскользнул с уступа и начал спускаться. Башня задрожала, верхушка обломилась и рассыпалась. Шэнноу всем телом прижался к обрыву, а вокруг летели большие и мелкие обломки. Потом он медленно продолжил спуск.
      Внизу к нему подбежала Бет:
      - Господи, Шэнноу! Ты только посмотри на себя! Что за дьявол? Что там произошло?
      - Но в чем дело? - спросил он.
      - У тебя такой молодой вид! Волосы совсем темные, а кожа... даже не верится!
      Слева раздался тихий стон, и они бросились туда, где лежал Пастырь. Его тело было изуродовано, из правого уха текла кровь, левая нога неестественно загибалась под туловище.
      - Меч... - прошептал Пастырь. Шэнноу положил его голову себе на колени.
      - Он унесся туда, куда указав.
      - Я умираю, Шэнноу. А Он не являет мне свой лик. Я не выполнил Его велений.
      - Не тревожьтесь, Пастырь. Вы заслужили право на ошибки.
      - Я оказался недостоин Его.
      - Мы все Его недостойны, - мягко сказал Шэнноу, - но Он как будто не придает этому большого значения. Вы делали все, что было в ваших силах, и трудились без устали. Вы спасли город. Вы творили много добра. Он это видел, Пастырь, Он знает.
      - Я хотел... чтобы Он... любил меня... Хотел заслужить... - Голос замер.
      - Знаю. Не страшитесь. Вы возвращаетесь домой.
      Пастырь. И узрите Славу Господню.
      - Нет. Я... был дурным человеком, Шэнноу... Я совершал такие черные поступки... - На глазах Пастыря выступили слезы. - Я иду в ад.
      - Не думаю, - успокоил его Шэнноу. - Не поднимись вы на этот Пик, и мир, возможно, снова опрокинулся бы. Никто из нас не совершенен, Пастырь, а вы хотя бы старались идти путем Божьим.
      - Помолитесь... обо мне... Шэнноу.
      - Я помолюсь.
      - Это ведь не был Бог... правда?
      - Нет. Не тревожьтесь.
      Глаза Пастыря закрылись, последний вздох заклокотал у него в груди и оборвался.
      - Ты говорил серьезно? - спросила Бет. - Ты думаешь, он не будет поджариваться в аду? Взыскующий Иерусалима пожал плечами:
      - Надеюсь, что так. Он жил в терзаниях, и мне хочется думать, что Бог добр к таким людям. К ним подошла Амазига Арчер.
      - Почему вы стреляли в меня? - спросил Шэнноу.
      - В попытке изменить прошлое, Шэнноу. Я прочла золотые свитки. Внезапно она засмеялась. - Замкнутый круг истории, Иерусалимец. Пендаррик овладел сознанием Пастыря - или Боготворящего, как он называется в свитках Араксиса. Через него Пендаррик узнал, что Атлантиду должно поразить мощнейшее оружие и что тогда мир опрокинется. И знаете, что сделал Пендаррик? Он приказал перенести Сипстрасси в эту башню и повелел Араксису сосредоточить энергию так, чтобы остановить меч, когда он появится над Эдом. Вы понимаете, о чем я говорю? Двенадцать тысяч лет тому назад Пендаррик сотворил поле полной статики, чтобы поймать ядерную ракету. И поймал ее - через двенадцать тысяч лет. Вы понимаете?
      - Нет, - сказал Шэнноу.
      - Логично до омерзения. Не узнай Пендаррик про ракету и не попытайся перехватить ее, она бы тут не зависла. Нельзя изменить прошлое, Шэнноу. Нельзя!
      - Но почему вы попытались убить меня?
      - Потому что вы только что уничтожили два мира. Не отправь вы эту бомбу в прошлое, наш прежний мир уцелел бы. Видите ли, во Втором Падении тоже был повинен Пендаррик. Я думала, что сумею изменить историю... но нет. - Она поглядела на Шэнноу в упор, и он увидел в ее глазах муку и ненависть. - Вы больше не Взыскующий Иерусалима, Шэнноу. О нет! Вы - Обретший Армагеддон. Сокрушитель миров.
      Шэнноу не ответил. Амазига повернулась и быстро направилась к развалинам Башни. Там, где каменная кора осыпалась, поблескивал белый мрамор. Амазига пробралась через обломки и по сорванной с петель двери вошла в зияющий проем. Возле выброшенного из чаши Сипстрасси лежал запорошенный пылью скелет. На фалангах пальцев поблескивали кольца, и золотой обруч все еще опоясывал костяной лоб.
      Следом за ней туда вошли Шэнноу, Бет и Стейнер.
      Шэнноу подвел Стейнера к Сипстрасси и прижал к нему ладонь пистолетчика. Золотые прожилки были теперь еле различимы, но тем не менее волна энергии прокатилась по телу Стейнера, исцелив его раны.
      Снаружи доносился рев двигателей - освобожденные самолеты продолжали кружить в небе, ища место для приземления.
      Амазига опустилась на колени и взяла свиток золотой фольги.
      - "Меч, - начала она читать, - не опустился на Эд, но послышался грохот, появился столп дыма. А сейчас случилось неслыханное: только что закатившееся солнце снова взошло. И я вижу, как на нас стремительно надвигается чернейшая туча. Темнее, чернее всех былых грозовых туч. Нет, не туча. Изменник был прав. Это море!"
      Амазига положила свиток и встала.
      - Ракета послужила последней соломинкой, опрокинувшей уже неустойчивую планету. - Она обернулась к скелету. - Полагаю, это Араксис. Даже Сипстрасси не мог спасти его от цунами - приливной волны, которую он увидел. Бог мой, как я тебя ненавижу, Шэнноу!
      - Хватит скулить! - гневно крикнула Бет Мак-Адам. - Миры уничтожил не Шэнноу, а Пендаррик. Он открыл врата, он установил это самое... как ты там его назвала? - чтобы поймать Меч Божий. И Меч поразил его самого. Какое у тебя право осуждать человека, который только старался спасти своих друзей?
      - Оставь ее в покое - мягко сказал Шэнноу.
      - Нет! - отрезала Бет, впиваясь в Амазигу ледяным взглядом голубых глаз. - Она знает правду! Когда пистолет убивает человека, за убийство судят не его, а того человека, который спустил курок. Она знает это!
      - Он носитель смерти, - прошипела Амазига. - Он уничтожил моих друзей и коллег. Мой муж погиб из-за него, мой сын умер. А теперь из-за него опрокинулись два мира!
      - Скажи мне, Шэнноу, почему ты пришел к мечу?
      - Это не имеет значения, - ответил Взыскующий Иерусалима. - Оставь, Бет.
      - Нет уж! - опять вспылила она. - Пока Магеллас и Линдьян держали меня заложницей, они через свои Камни Силы наблюдали за тобой и показывали мне. Это ты! - крикнула она, оборачиваясь к Амазиге. - Это ты уговаривала, умоляла Шэнноу кинуться сюда и остановить Пастыря. Это ты заставила его взобраться на Пик, рискуя жизнью. Так чей палец нажал на спусковой крючок, стерва?
      - Я не виновата! - вскрикнула Амазига. - Я не знала!
      - А он знал? Йон Шэнноу знал, что меч, если он влетит во врата, погубит два мира? Меня тошнит от тебя. Сама неси свою вину, как несем все мы. И не сваливай ее на человека, который только что спас нас всех от смерти.
      Амазига попятилась от разгневанной Бет и выбежала наружу. Шэнноу последовал за ней.
      - Я сожалею о твоих утратах, - сказал он. - Сэмюэль Арчер был прекраснейшим человеком. Ну что еще могу я сказать?
      Амазига тяжело вздохнула.
      - Она говорила правду, и ты лишь частица круга истории. Прости меня, Шэнноу. Нои-Хазизатра говорил, что был послан найти Меч Божий. И он его нашел.
      - Нет, - грустно возразил Шэнноу. - Ведь Меча не было. А было лишь гнусное оружие для уничтожения сотен тысяч людей.
      Амазига положила руку ему на плечо.
      - Он нашел Меч, Шэнноу, потому что нашел тебя. Мечом Божьим был ты.
      - Надеюсь, Нои все-таки уцелел, - сказал Шэнноу, чтобы изменить тему. - Он мне нравился. Амазига засмеялась.
      - Уцелел, уцелел, Йон Шэнноу. Можешь не сомневаться.
      - Так в свитках было еще что-то? Она покачала головой:
      - Нет. Просто Нои - арабский, а Хазизатра - ассирийский вариант имени Ноя. Помнишь, что он говорил о Круге Бога? Нои-Хазизатра попал в будущее и прочел в твоей Библии, как спасся Ной. Поэтому он вернулся к себе и, полагаю, с помощью Сипстрасси создал непотопляемое судно. Ну, как тебе такой Круг Бога?
      Ее смех стал истерическим... потом хлынули слезы.
      - Уйдем, - сказала Бет Мак-Адам, беря Шэнноу за локоть и уводя его к лошадям.
      Первые два самолета уже приземлились на твердые спекшиеся пески пустыни.
      - А что они такое? - спросила Бет.
      - Во всяком случае такое, с чем я дела иметь не хочу, - ответил он, когда девятнадцатое звено завершило посадку через четыре века после взлета.
      Бок о бок Бет и Шэнноу уехали от сухой чаши Озера Клятв.
      - Что ты будешь делать теперь, Шэнноу? - спросила она. - Теперь, когда ты снова стал молодым? Будешь и дальше искать Иерусалим?
      - Я потратил полжизни, Бет, в поисках видения. Это было ошибкой. Найти Бога за дальними горами нельзя. Как и ответа в камнях. - Повернувшись в седле, он посмотрел на обрушившийся Пик и на одинокую фигуру Амазиги Арчер. Потом нагнулся, взял руку Бет и поднес к губам. - Если ты меня не прогонишь, я хотел бы вернуться домой.
      ЭПИЛОГ
      Под началом Эдрика Скейса и комитета во главе с Джозией Брумом Долина Паломника процветала. Церковь отстроили заново, а так как пастыря в общине не было, служил там молодой бородатый фермер Йон Кейд. Если кто-нибудь и замечал сходство между Кейдом и легендарным профессиональным убийцей Шэнноу, вслух об этом не упоминал никто.
      Далеко-далеко на юге красивая чернокожая женщина и золотистый черногривый лев вместе поднялись на гребень последнего холма перед океаном. И остановились там, всматриваясь в необъятную синюю даль, ощущая прохладу океанского бриза, глядя на дробящееся в плещущих волнах отражение солнца.
      Лев рядом с ней отвернулся и устремил взгляд на стадо оленей, пасущихся у подножия холма в отдалении. Он не понимал, зачем женщина стоит тут, ему хотелось есть, и он мягко затрусил на поиски добычи.
      Амазига Арчер смотрела, как он удаляется, и по ее щекам заструились слезы.
      - Прощай, Ошир, - сказала она.
      Но лев ее не услышал.