8

Нои-Хазизатра добрался до кольца древних камней за час до зари. Укрывшись между деревьями, он озирался, не увидит ли стража, однако вокруг, насколько он мог судить, не было никого. В ярких лучах луны он несколько раз прочитал слова на пергаменте, заучивая их. Затем, крепко сжимая в кулаке Камень, выбежал из-за деревьев на открытое пространство перед кольцом.

Тут же раздался пронзительный свист. К нему метнулись тени, и женский голос закричал:

— Живым! Взять его живым!

Нои рванулся внутрь кольца — высокие серые монолиты словно сулили спасение. Перед ним выскочила рептилия в черной броне, и могучий кулак Нои нанес по треугольной морде сокрушительный удар. Кинжал повалился в траву. Перепрыгнув через распростертое тело, Нои оказался в тени камней. Оглянувшись, он увидел других бегущих к нему рептилий. Он поднял руку и крикнул:

— Баррак найзи тор леммес!

Перед его глазами блеснула молния, ослепив их, в мозгу закрутился многоцветный вихрь. Он не чувствовал ни своего веса, ни сил и уносился куда-то, будто подхваченная ураганом пушинка. Потом его подошвы больно стукнулись о землю, он пошатнулся и упал. Его глаза открылись, однако увидел он только вспыхивающие огни. Затем зрение вернулось к нему, и он увидел, что лежит посреди небольшой Поляны совсем рядом с мертвецом, чье лицо страшно обуглилось. Нои поднялся на ноги и посмотрел на труп. Подобной одежды он нигде ни на ком не видел. Нои вышел на опушку и огляделся. Города Балакриса он не увидел. Не увидел океана вдали. Травянистая равнина простиралась до туманного горизонта, где горы возносили к небу зубчатые вершины.

Вернувшись на полянку, Нои сел и осмотрел свой Камень. Черные прожилки в золоте стали шире. У него не было возможности узнать, сколько энергии Сипстрасси израсходовалось на этот полет.

Опустившись на колени, Нои-Хазизатра начал молиться. Сначала он вознес благодарственную молитву за свое спасение от Шаразад и ее Кинжалов, потом попросил о защите своей семьи. И, наконец, он поискал безмолвия, в котором можно было услышать глас Бога.

Вокруг него шелестел шепот ветра, но он не улавливал в нем слов. Солнечные лучи согревали его лицо, но не несли с собой видений. В конце концов он поднялся с колен.

Конечно, безопаснее, если одежда на нем будет такой же, какую носят жители этого края. Камень в его руке замерцал, излучая тепло, его одеяние и плащ замерцали и преобразились. Теперь на нем были брюки и сапоги, рубаха и длинная куртка, совсем такие же, как на мертвеце.

— Будь бережливее, Нои, — предупредил он себя. — Не расходуй силу на пустяки.

И вспомнил слова Бали: «Ищи Меч Божий». Он понятия не имел, куда ему следует направиться, но, взглянув на землю, увидел лошадиные следы, ведущие к горам. Так как иного знака ему ниспослано не было, Нои-Хазизатра пошел вдоль них.

Шаразад сидела за богато инкрустированным столом, ее льдисто-голубые глаза были прикованы к лицу Пашад, жены предателя Нои-Хазизатры.

— Вчера ты обличила своего мужа. Почему?

— Я узнала, что он злоумышляет на царя, — ответила Пашад, отводя глаза и уставившись на странное серебряное изделие с белыми ручками на столе.

— С кем он злоумышлял?

— С торговцем Бали, высочайшая. Я знаю только его.

— Тебе известно, что семья предателя разделяет его кару? — прошептала золотоволосая инквизиторша, и Пашад кивнула:

— Когда я обличила его, высочайшая, он ведь еще не был объявлен предателем. И я уже не из его семьи, потому что, обличив его, развелась с ним.

— Да, так. Где он прячется?

— Не знаю, высочайшая. Сегодня утром был сделан список всей нашей недвижимости. Только пять домов и три склада у порта. Ничем другим я не могу помочь тебе.

Шаразад улыбнулась. Потом опустила руку в карман расшитой жемчугом туники, достала червонно-золотой камешек и положила его на стол. Она произнесла три слова силы и велела тоненькой черноволосой женщине, сидящей напротив:

— Положи на него ладонь! — А когда Пашад послушалась, добавила:

— Сейчас я буду задавать тебе вопросы, но знай, если ты солжешь, Камень тотчас тебя убьет. Ты поняла?

Пашад кивнула. В ее глазах застыл страх.

— Ты знаешь, где находится преступник Нои-Хазизатра?

— Нет, не знаю.

— Ты знаешь имена его друзей, которые могли злоумышлять вместе с ним?

— На этот вопрос трудно ответить, — сказала Пашад, на лбу у нее выступили капельки пота. — Некоторых его… друзей я знаю, но мне неизвестно, участвовали ли они в его измене.

— А ты в ней участвовала?

— Нет. Я ничего в этом не поминаю. Мне ли судить, бог царь или нет? Я думала только о том, как угодить мужу и растить наших детей. Божественность царя не моего ума дело.

— Если ты узнаешь, где находится преступник Нои-Хазизатра, ты сообщишь мне?

— Да, — ответила Пашад, — в ту же минуту. Удивление Шаразад было искренним. Она сняла руку Пашад с камешка и положила его назад в карман.

— Можешь идти, — сказала она. — Если получишь какие-нибудь известия о предателе, сообщишь их мне. — Обязательно, высочайшая.

Шаразад проводила ее взглядом и откинулась на спинку кресла. Занавес на левой стене раздвинулся, и в комнату дошел молодой человек — высокий, широкоплечий, но узкий в бедрах. Он ухмыльнулся, сел в кресло и забросил ноги в сапогах на стол.

— Проигрыш за тобой, — сказал он. — Я ведь предупреждал тебя, что она, конечно, ничего не знает.

— Тебе не надоело зазнаваться, Родьюл? — огрызнулась она. — Но, признаюсь, я немного растерялась. Судя по тому, что я слышала об этом корабельном мастере, он обожал жену. И я полагала, что он ей доверился.

— Осмотрительный человек! А у тебя есть сведения, куда он отправился?

— Да, есть, — ответила она с улыбкой. — Видишь ли, Кольцо соединено с миром, который мы нашли два месяца тому назад. Нои-Хазизатра думал, что спасается, а на самом деле угодил в область нашего последнего завоевания. Это странное оружие оттуда. — Она вынула из ящика пистолет и перекинула его Родьюлу. Пистолет был накладного серебра с рукояткой из резной слоновой кости. — Царь желает, чтобы ты научился владеть этими… этими ружьями.

— Он снабдит ими войско?

— Нет. Царь считает их слишком плебейскими. Но мои Кинжалы докажут на войне их мощь. Родьюл кивнул.

— А Нои-Хазизатра?

— Он чужой в незнакомом ему краю. Не говорит на тамошнем языке и не знает, как вернуться. Я его отыщу.

— Ты настолько в себе уверена, Шаразад? Берегись!

— Не шути так, Родьюл. Если я высокого о себе мнения, то с полным на то правом. Царю известны мои таланты.

— Нам всем известны твои таланты, дорогая Шаразад! Некоторые из нас даже изведали их сполна. Однако царь совершенно прав. Это оружие простонародно до отвращения. Что за честь отправить врага к праотцам с помощью подобного несуразного приспособления?

— Дурак. По-твоему, в копье или стреле больше благородства? Они всего лишь орудия смерти.

— Ловкий человек может увернуться от стрелы, Шаразад, или отпрянуть от копья. Но эти поражают человека смертью прежде, чем он что-нибудь поймет, и владение ими не требует искусства. — Он подошел к окну, выходившему во двор. Там были привязаны к столбам двое пленных, по колена обложенные хворостом. — Где тут искусство? — спросил Родьюл, взводя курок на пистолете. Прогремели два выстрела, и приговоренные к сожжению безжизненно повисли на веревках. — Человеку требуется только зоркий глаз и твердая рука. То ли дело меч! Существует более сорока классических приемов нанесения и отражения ударов. А для сабли, так и все шестьдесят. Но если таково желание царя, я научусь владеть этой штукой.

— Таково желание царя, Родьюл. Быть может, ты сумеешь отполировать свое искусство в новом мире. Там есть люди, ставшие легендами, благодаря своему владению этим оружием. Я отыщу их для тебя и прикажу доставить сюда для твоего… образования.

— Как мило, Шаразад! Буду с нетерпением ждать. А ты не можешь назвать имя, чтобы оно тревожило мой сон?

— Вот несколько. Например, Джонсон или Краду. Затем имеется Даниил Кейд. Но выше их всех человек по имени Йон Шэнноу. Говорят, он ищет какой-то мифический город, и его прозвали Иерусалимцем.

— Доставь их всех, Шаразад! После завершения наших завоеваний на юге у нас так мало развлечений!

9

Отправляясь в погоню, Шэнноу знал, что не успеет помочь женщине и ее детям, и горел гневом. Тем не менее он ехал осторожно, так как в обманчивом лунном свете трудно было различать дорогу впереди. Когда он подъехал к мертвым телам, уже рассвело. Тут успели потрудиться падальщики: руки и лица были обглоданы. Шэнноу осмотрел мертвецов, не сходя с седла.

Его уважение к неизвестной женщине выросло до небес. Спешившись, он обследовал все вокруг и определил место, с которого стреляла Бет Мак-Адам. Судя по положению второго трупа, выстрел в него был сделан из фургона. Шэнноу вскочил в седло и направился к горам.

Начался крутой подъем в густой сосновый бор. Жеребец устал и уже дважды споткнулся. Шэнноу спрыгнул на землю и повел жеребца на поводу через лес. Они вышли на гребень холма, и Шэнноу увидел внизу лагерь с шестью кострами между двенадцатью шатрами, поставленными без особого порядка. При свете факелов мужчины работали в огромной яме, из которой торчала металлическая башня, треугольная, причем одна из сторон была слегка вогнута. К югу от лагеря струилась речка, а рядом с ней стоял фургон.

Иерусалимец повел жеребца вниз, привязал к коновязи и расседлал. К нему подбежал какой-то человек.

— Ты с известием от Скейса? — спросил он, и Шэнноу обернулся.

— Нет, я еду с севера.

Человек выругался и отошел.

Шэнноу направился к самому большому шатру и вошел внутрь. Там при свете фонарей десятка полтора мужчин ели и пили, а дородная широкоплечая женщина в кожаном фартуке черпаком наливала похлебку в круглые деревянные миски. Он встал в очередь, получил миску с густым варевом и кусок черного хлеба и направился к столу у входа. Два человека потеснились на скамье, освобождая для него место. Он молча принялся за еду.

— Ищете работу? — спросил кто-то из сидящих напротив, и Шэнноу поднял на него глаза. Лет около тридцати, худощав и белокур.

— Нет… благодарю вас. Я еду на юг, — ответил Шэнноу. — Могу я купить здесь припасы?

— Поговорите с Дейкером, может, у него найдется что-нибудь. Он сейчас в раскопе, но скоро должен прийти сюда.

— А что у вас за работа?

— Это старинное металлическое сооружение, воздвигнутое до Падения. Мы нашли несколько интересных артефактов. Пока — ничего ценного, но у нас есть основания надеяться на что-нибудь получше. И это уже помогло нам очень много узнать про Темные Времена. Люди тогда, несомненно, жили в большом страхе, раз построили такую огромную железную крепость.

— Почему в страхе? — спросил Шэнноу.

— Отсюда вам видна лишь часть сооружения. Оно имеет огромную протяженность. От основания до высоты в сотню футов нет ни окон, ни дверей, а выше они так малы, что сквозь них невозможно пролезть. Видимо, в те дни велись ужасные войны. Да, кстати, меня зовут Клаус Моне. — Молодой человек протянул руку, и Шэнноу ее пожал.

— Йон Шэнноу, — сказал он, проверяя, какое впечатление произведет его имя. Но ничего не заметил.

— И еще одно, — продолжал Моне. — Оно все железное, однако в этих горах нет ни железных руд, ни каких-либо следов рудников, если не считать серебряных в Долине Паломника. Следовательно, его обитатели доставляли руду через всю Великую Пустошь. Невероятно, не правда ли?

— Невероятно, — согласился Шэнноу, отодвинул пустую миску и встал.

Выйдя из шатра, он направился к краю ямы и поглядел на людей внизу. Они кончили работать и убирали инструменты. Он подождал, пока они не вылезли из ямы, а тогда окликнул:

— Менхир Дейкер!

— Кто его зовет? — спросил коренастый мужчина с черной бородой, в которой серебрилась седина.

— Я. Мне нужно бы купить кое-каких припасов — зерно, сушеные плоды, вяленое мясо. И овса, если он у вас есть.

— На сколько человек?

— Только для меня. Бородач кивнул.

— Думается, я могу вам услужить. Но до Долины Паломника всего два дня пути. А цены там ниже.

— Всегда покупайте провизию, если представился случай, — сказал Шэнноу.

— Мудро, мудро! — согласился Дейкер, отвел Шэнноу в шатер-склад и наполнил несколько мешочков. — А соль и сахар вам не требуются?

— Если уделите мне немножко. И давно вы тут ведете раскопки?

— Около месяца. Очень многообещающее место. И сулит самые разные ответы, помяните мое слово.

— И вы считаете, что это здание?

— А чем же еще оно может быть? — ответил Дейкер с широкой усмешкой.

— Это корабль, — сообщил ему Шэнноу.

— Люблю шутников, менхир! По моим расчетам, в нем футов триста длины. Откопано ведь меньше половины. И оно железное. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-нибудь пустил кусок железа плавать?

— Нет, но вот железный корабль мне увидеть довелось. И он был заметно больше этого. Дейкер покачал головой.

— Я арканист, менхир. И в своем деле разбираюсь. А также знаю, что посреди суши кораблей не строят. С вас три полновесных серебреника.

Шэнноу молча заплатил за припасы обменными монетами, отнес припасы к своему седлу и уложил в глубокие сумки. Потом направился через лагерь к фургону у ручья. Он увидел, что возле жарко пылающего костра сидит женщина, а рядом, завернувшись в одеяла, спят ее дети.

При его приближении она подняла голову, и он увидел, как ее рука скользнула к кобуре у нее на поясе.

Бет Мак-Адам долго смотрела на высокого незнакомца. Темные волосы падали ему на плечи, серебрясь на висках, а в коротко подстриженной бороде поблескивал седой клинышек. Сильное худое лицо, холодные голубые глаза. С его пояса свисали два пистолета в кобурах из промасленной кожи.

Он сел напротив нее.

— Вы с честью справились с опасностями в пути. Поздравляю вас. Мало кто решается пересечь Великую Пустошь в одиночку, а не с караваном фургонов.

— Вы сразу берете быка за рога, — сказала она.

— Не понял.

— Ну так мне не нужен ни проводник, ни помощник, ни мужчина рядом. Благодарю вас за ваше предложение. Спокойной ночи?

— Я вас обидел? — негромко спросил Шэнноу, пристально глядя своими голубыми глазами в ее глаза.

— Меня нелегко обидеть. И вас тоже, как погляжу. Он почесал в бороде, улыбнулся, и от этой улыбки его лицо стало менее суровым.

— Совершенно верно. Если вы хотите, чтобы я ушел, я уйду.

— Налейте себе чаю, — сказала она. — А потом я хотела бы, чтобы мне не мешали.

— Вы очень добры.

Он наклонился, чтобы снять котелок с огня, и вдруг замер. Потом выпрямился и повернулся лицом к темноте, К костру подошли двое. Бет незаметно сняла ладонь с рукоятки пистолета.

— Менхир Шэнноу, у вас не найдется минутки? — спросил Клаус Моне. — Я бы хотел познакомить вас… — и он указал на своего спутника, щуплого лысеющего человека с реденькой седой бородой. — Это Борис Хеймут, он именитый арканист.

Тот наклонил голову в коротком поклоне и протянул руку. Шэнноу пожал ее.

— Менхир Дейкер рассказал мне о вашем разговоре, — сказал Хеймут. — Я был поражен. Мне иногда казалось, что мы изучаем что-то вроде морского судна, но это представлялось настолько невероятным… Мы ведь пока раскопали лишь пятую часть этого… этого корабля. И вы можете объяснить, как оно очутилось здесь?

— Да, — сказал Шэнноу. — Но, боюсь, мы мешаем госпоже.

— Да, разумеется, — согласился Хеймут. — Примите мои извинения, фрей…

— Мак-Адам. И менхир Шэнноу прав: мне не хотелось бы, чтобы моих детей разбудили.

Трое мужчин поклонились и молча вышли за пределы лагеря. Бет увидела, как они исчезли среди теней, а потом появились снова на освещенном факелами склоне над ямой.

Она налила себе чая и сидела, прихлебывая его, а перед ее умственным взором маячило лицо Шэнноу. Разбойник или мирный человек? Она не хотела думать о нем. Какая разница? Больше она его не увидит. Выплеснув на землю остатки чая, Бет завернулась в одеяло. Но сон к ней все не шел.

— Вам следует знать, менхир Шэнноу, — сказал Борис Хеймут с виноватой улыбкой, — что менхир Дейкер — староглядец. Он библеец и верит, что настали Последние Дни. Для него Армагеддон — реальность, которая возникла — насколько мы можем судить — триста семнадцать лет назад. Я же — длительнец. Как ученый я верю, что после смерти этого человека, Иисуса, существовала по меньшей мере тысячелетняя цивилизация и что чудеса этой цивилизации для нас потеряны. Здешняя находка уже бросила сомнения на истинность старовидения. А если это корабль… сомнения превратятся в доказанность.

Шэнноу молчал, чувствуя себя очень неуютно в маленьком шатре и ни на секунду не забывая, что фонарь отбрасывает на парусину их тени. Он понимал, что тут опасность ему не угрожает, но долгие годы, на протяжении которых он был и охотником, и предметом охоты, приучили его к настороженности, особенно если ему приходилось сидеть на открытом месте.

— Я мало что могу сообщить вам, менхир, — сказал он. — Более чем в тысяче миль отсюда есть высокая гора. Вблизи ее вершины на широком уступе ржавеет железное судно длиной около тысячи футов. Это был морской корабль, как я узнал от людей, которые живут поблизости и знают его историю. Как будто бы вся эта суша когда-то была океанским дном, и бури топили много кораблей.

— Но как же древние города, которые мы нашли? — спросил с недоумением Хеймут. — Развалины одного находятся менее чем в двух милях отсюда. Как могли они воздвигаться на дне океана?

— Меня это тоже ставило в тупик. А потом я повстречал человека, которого звали Сэмюэль Арчер, — ученого, как и вы. Он доказал мне, что мир опрокидывался не один раз, а два. И города эти поистине древние — остатки империи, которая называлась Атлантида, и погрузились в океан задолго до времени Христа.

— Революционное утверждение, менхир! Кое-где вас за него побили бы камнями.

— Я это знаю, — сказал Шэнноу. — Однако когда вы откопаете корабль, то найдете огромные машины, двигавшие его, и помещение, из которого им управляли. А теперь прошу меня извинить, я очень устал.

— Одну минуту, менхир, — вмешался Клаус Моне, который все это время хранил молчание. — Вы бы не остались у нас? Как наш сотрудник?

— Да нет, — сказал Шэнноу, вставая.

— Дело в том… — Моне взглянул на старшего годами Хеймута в поисках поддержки, но тот покачал головой, и Моне смущенно умолк.

Шэнноу вышел из шатра и вернулся к своему коню, насыпал ему зерна и расстелил одеяло на земле рядом с ним. Он мог бы рассказать этим двоим гораздо больше: про яркие лампы, горящие без огня, про инструменты, позволявшие находить путь в океанах, — про все то, что он узнал от Хранителей в дни войны против исчадий Ада. Но зачем? Он оказался втянутым в спор двух арканистов, ищущих познать тайны былого.

Всем своим существом он хотел, чтобы верным оказалось старовидение, но события вынудили его стать на другую точку зрения. Старый мир исчез, и Шэнноу не хотелось бы увидеть, как он восстает из пепла.

Только он начал засыпать, как услышал легкие приближающиеся шаги. Он достал пистолет и подобрался.