– Привет, Рикардо! А ты что делаешь на этом дамском сборище?

– Вообще-то я главный спонсор благотворительного общества, которое и организовало сегодняшний аукцион, – сообщил Рикардо и по– хозяйски поправил прядь волос, упавшую ей на лоб. – Будучи лично знаком с одной из участниц, я решил, что мое присутствие здесь будет вполне уместным.

О небо, он был поистине хорош! До неприличия хорош, мрачно уточнила Дорис, ни на секунду не забывая, что на них сейчас смотрит весь зал.

Но как он отыскал ее здесь? Фред сказал? От Фреда у нее нет секретов, но брат вряд ли в курсе ее рабочего расписания. Выходит, Рикардо специально наводил справки, и такая его настыр– ность совершенно возмутила ее.

– Ты был великолепен, могу тебя поздравить, – язвительно сказала она.

– У тебя в запасе лишь пять минут, – невозмутимо сообщил он. – Затем мы уезжаем.

Неужели он посмеет на глазах у всего зала вручить ей купленные на торгах наряды, подумала Дорис и представила, как швыряет подарки ему в лицо.

И вдруг ее разобрал смех. А почему, собственно, она решила, что все это куплено для нее? Вот это была бы комедия, вот это был бы урок!

– Сегодня вечером обед у мистера Адамсо– на? – весело блеснув глазами, спросил Рикардо.

Дорис подняла глаза и коротко ответила:

– Да.

Слава Богу, там будет Фредди. Может быть, хоть он возьмет на себя роль буфера и немного уймет ее не в меру активного кавалера.

– У меня сюрприз, – произнес вдруг Рикардо. – Новость о наших отношениях дошла до ушей моей матери, и она устроила мне головомойку за то, что я до сих пор не познакомил ее со своей дамой.

Дорис отрицательно покачала головой.

– Извини, но я не любительница семейных визитов. Хватит и одного – к отцу.

– Дорис! Рикардо!

Рикардо с любезной улыбкой повернулся и как бы машинально обнял Дорис за талию. Та вздрогнула, но увертываться не стала.

– Привет, Флоренс! – беззаботно воск– кликнул он. – Как дела?

– Лучше некуда, милый. – Флоренс с неподдельной симпатией оглядела великолепную парочку. – Ты, как всегда, неподражаем. Твоя последняя сумма произвела настоящее землетрясение! У мистера Феррери редкое чувство вкуса, – доверительно сообщила она Дорис.

– Никогда не спорю с женщинами! – поднял руки Рикардо и вручил Флоренс два чека. – Ты же понимаешь, что в успехе сегодняшнего аукциона я был заинтересован вдвойне?..

Смех Флоренс зазвенел колокольчиком. Она торжественно вручила Рикардо две фирменные картонки с нарядами и заметила:

– Эти вещички прекрасно дополнят красоту твоей возлюбленной. – Она поцеловала Дорис в щеку и добавила:– От души рада за тебя, дорогая.

Впервые в жизни Дорис захотелось устроить публичный скандал, но приходилось улыбаться и делать вид, что все идет как надо. Убью его, когда мы останемся одни, решила она про себя. Не физически, так морально.

– Прошу прощения, но нам пора, – галантно произнес Рикардо, и Флоренс понимающе кивнула и послала Дорис вдогонку воздушный поцелуй.

На улице Дорис взорвалась:

– Ты вел себя как последний наглец!

– А где ты оставила свою машину?

– крикнула – Не строй из себя глухого! – Дорис. Она кипела от бешенства.

– Я тебя прекрасно слышу, – хладнокровно сообщил Рикардо. – Просто мне показалось, что перекресток напротив торгового центра не самое подходящее место для выяснения отношений. Или я ошибаюсь?..

– Куда ты сегодня меня потащишь? – перебила она его.

– К тебе домой. Затем у нас в плане визит вежливости к моей матери, ну а потом – обед у твоего отца.

– Я уже заочно восхищаюсь твоей матушкой, – с сарказмом ответила Дорис, – ведь она вырастила такого замечательного сына, но предпочла бы отложить знакомство с ней на пару дней, если, конечно, ты не возражаешь.

– Возражаю, – тут же сказал Рикардо. – Она ждет нас в пять.

– Отмени встречу, – мстительно предложила Дорис, вспомнив, как Фред предлагал ей не ходить на коктейль к Пегги.

– Она – пожилая женщина с изрядно потрепанными нервами, от природы вспыльчивая и привыкшая к безусловному послушанию со стороны детей и внуков. Для нее будет ударом то, что мы не появимся в назначенное время.

Они подошли к автостоянке, и Дорис решительным шагом направилась к своему серебристому «форду».

– Мне жаль, но пусть твоя матушка командует у себя в семье, со мной это не пройдет. – Дорис открыла машину. – Если ты думаешь, что я с радостью еду с тобой на обед к Теодору, то хочу тебя разочаровать. Ты мне неприятен в любой компании и в любое время суток.

До вечера!

Она грациозно захлопнула дверцу и вывела машину на автостраду, даже не оглянувшись.

Едва она успела подняться к себе в квартиру, как в дверь позвонили. Перед ней стоял Рикардо собственной персоной.

– Как ты прошел через систему охраны? – изумилась Дорис.

– Я представился охраннику. Он, как оказалось, читает светскую хронику. Отличный парень. Возьми, это твое.

Он протянул ей две картонные коробки с нарядами.

– Извини, – сухо сказала Дорис, – но я не могу их принять.

Рикардо молча прошел в гостиную и уселся в кресло.

– Я подарков назад не беру, – глухо произнес он.

– Послушай, – понизив голос, сказала Дорис, – я же тебе даром не нужна. Какого черта ты так расщедрился?

Рикардо, казалось, собрался ответить что-то резкое, но уже в следующее мгновение лицо у него вновь стало жестким и непроницаемым.

– Пойди переоденься.

Я не собираюсь наносить визит твоей матери, – задохнулась от возмущения Дорис, но все же добавила:– По крайней мере сегодня.

– Дорис, нас ждут!

Он говорил с ней, как с бестолковым ребенком, и Дорис чувствовала себя с ним полной дурой.

– Терпеть не могу высокомерных мужланов, которые обращаются с женщиной как с чем-то второсортным и считают себя вправе диктовать, что нам можно делать, а что нельзя. – Стараясь не смотреть в его прищуренные глаза, она сказала чуть тише:– Ладно, я согласна. А сейчас уходи. Я хочу принять душ и переодеться.

– Ты меня боишься! – весело воскликнул Рикардо. – Ну конечно, а вдруг я ворвусь в ванную и овладею тобой без спроса!

Дорис покраснела и вспомнила его вчерашний поцелуй. Можно себе представить, каким опытным любовником он является. Презрительно пожав плечами, она ушла в спальню, понадежнее притворив дверь.

Через двадцать минут она подвела губы и критически взглянула на себя в зеркало. Шелковое переливчато-синее узкое платье до колен удачно подчеркивало изящные пропорции ее фигуры, идеально сочетаясь с собранными в конский хвост пепельно-русыми волосами и маленьким синим бантом на затылке. Дорис подушилась духами «Живанши» – своими любимыми, собрала вечернюю сумочку и вернулась в гостиную.

Рикардо в задумчивости стоял у окна. Он тут же обернулся и с удовлетворением оглядел ее с головы до ног.

– Ну что, идем? – воинственно спросила Дорис.

Через двадцать минут он остановил машину возле красивого особняка с колоннами рядом с черным «линкольном».

– Не волнуйся, – тихо посоветовал он, заметив на лице Дорис нерешительность.

– И ничего я не волнуюсь, – фыркнула она. У больших парадных дверей почтительным поклоном головы их встречал пожилой мужчина в одежде швейцара.

– Семья почти вся в сборе, синьор Рикардо. Я провожу вас в холл.

– Спасибо, Джакомо, – кивнул Рикардо, и Дорис, собравшись с духом, двинулась навстречу судьбе.

– Рикардо! Ты опаздываешь! Твой брат давно уже приехал.

Чопорно восседая в кресле, пожилая дама в черном строго смотрела на сына и его спутницу. В этом доме совершенно определенно царил матриархат.

– Извините, это я задержалась, – немедленно встряла Дорис.

Два карих глаза-буравчика впились в нее.

– Я вас не поняла, моя дорогая!

– Я узнала о вашем приглашении сразу после того, как закончилась демонстрация мод. Пришлось съездить домой и привести себя в порядок.

– Рикардо, а почему ты даже не представил нам гостью?

– Не хотел тебя перебивать, мама. Знакомьтесь: Дорис Адамсон. Прошу любить и жаловать.

– Дорис? Красивое имя… Вы случаем не разведенная, милочка?

– Да, ну и что? – вызывающе спросила Дорис.

– Мама! – укоризненно-ласково сказал Рикардо.-Об этом ты могла бы спросить у меня – чуть раньше или чуть позже, и не в присутствии Дорис.

– Абсолютно согласен с братом, – раздался низкий тягучий голос, и перед Дорис предстал очень похожий на Рикардо мужчина – только он был постарше и пониже ростом. – Дорис, малышка, сто лет тебя не видел! Надеюсь, ты меня еще помнишь?

– Габриэль? – радостно вскрикнула она. Слава Богу, и в этом доме нашлись знакомые лица.

– Познакомься, моя жена Сильвия, – объявил Габриэль. Миловидная женшина, которую он держал под руку, приветливо улыбнулась. – А это… это наша дочь Марианна.

Он потрепал по головке вцепившуюся ему в пиджак девчушку лет десяти.

– Она у вас просто красавица, – с улыбкой сказала Дорис, подмигнув большеглазому бесенку с роскошными каштановыми волосами.

– Вся в жену, – рассмеялся Габриэль и с обожанием посмотрел на Сильвию. – Я вообще на редкость счастливый человек.

– Мария и Алекс позвонили и сказали, что не смогут сегодня приехать, – сообщила присутствующим миссис Феррери. – Ничего, я уже придумала. Завтра вечером устроим большой званый ужин, там будет и ваша сестра, и вся прочая родня.

Глаза ее снова остановились на Дорис.

– А что за моду вы демонстрируете, милочка?

Старушка была бесцеремонна и упряма, но и Дорис была не промах.

– Я рекламирую одежду, – сообщила она невозмутимо. – Осеннюю, зимнюю, летнюю, весеннюю: для всех сезонов и на все вкусы, преимущественно – модели известных кутюрье. Выхожу на подиум, снимаюсь для журналов мод, иногда принимаю участие в коммерческих телевизионных показах. Если же вас, миссис Ферре– ри, беспокоит, не снимаюсь ли я в порнографических журналах, нагишом или в нижнем белье, смею вас заверить – нет.

– Я в этом нисколько не сомневалась, – глазом не моргнув, объявила миссис Феррери. – Если бы вы это делали, ваш отец давно бы вас проклял.

Ага, так она знает Теодора, подумала Дорис. Тогда к чему вся эта комедия?

– Вы понимаете, – словно читая ее мысли, произнесла миссис Феррери, – я никогда не одобряла разводы.

– Я тем более, – холодно сказала Дорис. – Но жить всю жизнь с подлецом не собиралась. Будь я чуть поумней, я бы вообще предпочла не оформлять отношений, и тогда бы мне удалось избежать многих неприятностей, например, вашего пристрастного допроса!

– Ас Рикардо вы собираетесь жить, не вступая в брак, или снова понадеетесь на развод?

Дело пахнет паленым, нервно подумала Дорис. Так мы скоро начнем выцарапывать друг другу глаза.

– Я никогда не стану жить с мужчиной, который будет плохо обращаться со мной, – сообщила она. – Так что все остальные вопросы можете обратить к вашему сыну.

В комнате воцарилось молчание. Миссис Феррери глядела на Дорис в упор, но та не опускала глаз. Взгляд пожилой женщины внезапно потеплел.

– Рикардо – обернулась она к сыну, – открой шампанское. А ты, Габриэль, отпусти же в конце концов мою внучку. Пусть она хоть немного побудет со своей бабушкой.

Марианна послушно подбежала к миссис Феррери и присела рядом – судя по всему, она боялась бабушки как огня. Старушка ласково погладила внучку по голове и заворковала с ней на итальянском языке.

– Вообще-то мама – душка, – вполголоса обронила Сильвия, увидев, как удивилась такой перемене Дорис. – Просто она как львица стоит на страже интересов своего семейства. Могу поделиться секретом: когда Габриэль впервые представил меня ей, она настаивала, чтобы мы разошлись.

– Шампанское! – громогласно провозгласил Рикардо, подавая женщинам бокалы с искрящимся напитком.

– Вы присядете наконец или нет? Не понимаю, почему все стоят, – сварливо проговорила миссис Феррери, строго взглянув на сыновей.

– Мы стоим из уважения к тебе, мама, – мягко разъяснил Габриэль. – И потом, нам с Сильвией скоро бежать.

– Вечно вы куда-то бежите!

– Не хотим утомлять тебя.

– Утомлять? Разве я старая развалина?

– Ты самая молодая из всех нас, но мы дорожим твоим здоровьем и бережем твое время. – Габриэль галантно поцеловал мать в морщинистую щеку. – Твое здоровье, мама! Твое здоровье, Дорис!

Где-то около шести они уже ехали на ужин с Теодору. Габриэль с женой отбыли еще раньше.

– Ты не предупредил, что соберется чуть ли не вся твоя родня! – возмущенно заговорила Дорис.

Рикардо мельком взглянул на нее.

– Ты что-то имеешь против Габриэля и Сильвии?

– Боюсь, что дело заходит слишком далеко, – сумрачно отозвалась Дорис. – Обман безобиден до какой-то черты, а мы ее, по-моему, уже перешли.

– Но мы должны быть предельно достоверны, разве не так? – удивился Рикардо.

– Хотела бы я знать, что ты имеешь в виду под пределом достоверности, – сухо сказала Дорис.

До элегантного георгианского особняка Теодора Адамсона они домчались за несколько минут. Красного «феррари» брата во дворе не было, и Дорис не знала, хорошо это или плохо.

– Прежде чем выйти из машины, надень вот это.

На его ладони лежало кольцо с огромным бриллиантом. Дорис ошеломленно взглянула на сидящего рядом с ней мужчину.

– Ты серьезно?

– Разумеется.

– Но это ни в какие рамки не вписывается.

– Отнюдь. Что дарит влюбленный мужчина женщине, которую он желает видеть своей женой? Правильно – обручальное кольцо.

– Нет!!

– Тогда подскажи, как мне еще убедить твоего отца в серьезности моих намерений?

Воспользовавшись ее замешательством, он надел кольцо ей на палец.

– Откуда ты только такой взялся? – в сердцах вырвалось у нее.

– Мы не засиделись? – с еле уловимой иронией в голосе спросил он. – Не сомневаюсь, домоправительница… как ее зовут – Марти?.. наверняка слышала, как мы подъезжаем, и твой отец, вероятно, уже ломает голову над причинами нашей задержки.

Теодор встретил их у дверей, и Дорис бросилась в родные, надежные объятия.

– Прошу заходить, – чуть смущенно произнес Теодор. – Я подумал, что лучше всего отужинать на террасе. Фред позвонил. Он задерживается, и мы с Марти решили передвинуть начало ужина на полседьмого.

Дома! – подумала Дорис. Она снова дома. В этом особняке прошло ее детство, здесь она росла и взрослела, здесь стены и каждый предмет рождали особое ощущение тепла и защищенности.

– А что это у тебя на пальце? – спросил отец. – Ба! Какой же я недогадливый! Хотя мне пить нельзя, по такому случаю я открою бутылку «Дома Периньона».

У Дорис на глазах выступили слезы, и она даже почувствовала благодарность Рикардо, когда он тактично взял ее под локоть.

Прибыл Фред, все сели за стол, и Марти внесла первую смену блюд – мясной бульон. Далее следовали жареные креветки с гарниром из мелко нарезанного салата-латука, а украшением обеда стала великолепная жареная утка с апельсинами и гарниром из молодого жареного картофеля, кабачков и фасоли.

Превосходно играете, браво! – сумрачно подумала Дорис, разглядывая оживленные лица Фреда и Рикардо. Сцена по вам плачет, ребята.

– Когда ты ложишься в больницу, папа? – тихо спросила она у Теодора.

– В конце будущей недели, – грустно произнес он. – Что касается операции, то она назначена на понедельник.

– Странно! Ты всегда был образцом отношения к своему здоровью: умеренно ел, не курил, плавал, играл в теннис. До сих пор в голове не укладывается, что тебе предстоит ложиться в больницу.

– Буря и натиск – вот что такое наш отец, – пояснил Фред Рикардо. – Всегда готов к бою, а если сражаться – то до конца.

– Знаешь, папа, – со вздохом сказала Дорис, – по-моему, хватит тебе сражаться. Предоставь это нам, а сам отдохни хотя бы немного и расслабься. Не забывай – тебе еще предстоит воспитывать своих внуков. Не отвертишься?

– Это точно, – включился в разговор Ферре– ри, поймал руку Дорис и перецеловал один пальчик за другим. Только сейчас она вдруг вспомнила, в какой она здесь роли, но было уже поздно.

– Внуки, говоришь? – смущенно засмеялся Теодор. – Ты знаешь, мне эта идея по душе.

– А уж как мне-то по душе, – закивал Рикардо.

Дорис пнула его ногой под столом, беспечно улыбаясь при этом.

– Рикардо такой торопливый, – пояснила она. – Я только-только приняла от него обручальное кольцо, а у него уже разгулялась фантазия.

– Я буквально парю в облаках, после того как получил твое согласие, моя прелесть, – отозвался Феррери. – Я думаю, мистер Адамсон простит меня за некоторое сумасбродство мыслей?

Дорис захотелось задушить его – прямо здесь, за столом. Увы, она была бессильна, и Рикардо этим бессовестно пользовался.

– Вы уже наметили срок свадьбы? – осторожно поинтересовался Теодор.

– Дорис хочет отпраздновать наше бракосочетание без шума, в кругу родственников и самых близких друзей. Думаю, свадьба состоится через месяц, – невозмутимо сообщил Рикардо и поцелуем заглушил протестующий возглас Дорис. – Будь моя воля, я бы назначил бракосочетание на завтра или послезавтра.

Дорис кипела. Как он может так беспардонно врать человеку, который каждое слово воспринимает всерьез?

– Месяц, – продолжал разглагольствовать Рикардо, – это в расчете на то, что вы оправитесь после операции и уже сможете принять участие в нашем торжестве.

Теодор просиял.

– Вы просто молодец, Рикардо. Наш человек! Дорогая моя, ты не ошиблась в выборе. Теперь можно ложиться в больницу со спокойной душой, потому что ты не одинока.

Боже! – ужаснулась Дорис. – Зачем ты только это слушаешь, папа? Есть ли какой-нибудь предел у этой дурацкой игры или мне придется и в самом деле выйти замуж за этого типа – для той же достоверности?!

– Венчаться будете по церковному обряду? – продолжал спрашивать Теодор.

– Скорее всего нет, – поспешила вставить Дорис. – Одного раза достаточно.

– А что, если сыграть свадьбу в нашем доме? – с воодушевлением предложил Теодор. – Просторная терраса, чудесный сад, никого из посторонних…

– Потрясающая идея! – ударил ладонью по столу Рикардо и бросил на Дорис такой пылкий взгляд, что она чуть не захлебнулась от возмущения. – Свадьба на садовой лужайке, на природе – со всевозможными закусками, с барашком на вертеле. А вечером можно перебраться в наш семейный ресторан. Моя мама была бы в восторге.

Дорис, потеряв всякий аппетит, перескочила через десерт и сразу принялась за кофе с ликером и сливками.

– Передаю Дорис в твои надежные руки, – сказал Теодор Рикардо, прощаясь с ними у дверей.

– За Дорис можете быть совершенно спокойны, – заверил его Рикардо, и снова ей пришлось терпеть его ладонь на своей талии.

Когда машина тронулась с места, Дорис наконец-то дала волю своему гневу.

– Ты и дальше намерен обращаться со мной, как со своей вещью? Кто дал тебе право вот так бессовестно лгать больному человеку?.. Каково ему будет через месяц узнать, что свадьба не состоится? – Она стиснула сумочку так, что пальцы побелели. – А эти разглагольствования о внуках, эти многозначительные намеки?..

– Если мне не изменяет память, – уточнил Рикардо, – первой о внуках заговорила ты, я лишь поддержал тему…

– Черт возьми, ты вообще когда-нибудь о чем-нибудь думаешь?

– В данный момент я думаю, как через эти транспортные заторы довезти тебя до дома.

– Прекрати все мои слова переводить на шуточки! – взорвалась Дорис.

– Серьезный разговор мы будем вести за кофе, в спокойной обстановке.

– Скажи, тебе в самом деле нравится быть паяцем? – прошипела она.

– Ну что ты! – сказал он. – Не всегда. Только тогда, когда нужно унять чью-то истерику.

– Хватит! Я тебе не малолетняя девочка! Останови машину! Я пересяду в такси!

– Не дури!

От его резкого и властного окрика Дорис инстинктивно сжалась, но продолжала дергать за ручку двери.

Машина с визгом притормозила у тротуара. Дорис еще какое-то время пыталась выбраться, пока не осознала, что он не отключил блокировку.

– Выпусти меня!

– Выпущу. Остынь, возьми себя в руки – тогда выпущу.

Феррери выключил мотор и повернулся к ней. Дорис, ослепленная гневом, замахнулась на него, а когда пришла в себя, то обнаружила, что ее запястье зажато в железных тисках.

– Пусти меня, мерзавец! – закричала она.

Рикардо чуть сильнее сжал ей руку, и она вскрикнула от боли.

– Не вырывайся, если не хочешь причинить себе боль. И успокойся.

Его слова подействовали на нее отрезвляюще.

– Я успокоилась. Отпусти меня. Потирая посиневшие руки, она откинулась на спинку сиденья.

– Извини за бестактность, но почему тебя приводит в неистовство любой намек на то, что какой-либо мужчина может пожелать тебя?

Словно вихрь выдул из головы Дорис все мысли. Пустыми глазами она уставилась в лобовое стекло машины и почувствовала, что во рту у нее пересохло…

Никто – ни ее подруги, ни брат и ни отец – не имели представления, какой страшный шрам оставила в ее душе единственная ночь, проведенная с Беном. Воспоминания о ней до сих пор терзали Дорис по ночам. Это было не испытание, а настоящая пытка. Бен нанес ей тяжелейшее из оскорблений, которых может бояться женщина: силой принудил ее к сексу. Поутру она, не сказав ни слова, наскоро оделась, поймала такси и перебралась в мотель. Оттуда позвонила отцу и Фредди и сообщила им, что ее брак с Беном Кроули можно считать расторгнутым…

Сколько прошло времени – Дорис не знала. Когда, стряхнув оцепенение, она повернула голову в сторону Рикардо, то отметила, что свет в салоне погашен, и лишь правильный римский профиль итальянца рисовался на фоне ночного неба за стеклом.

– Тут рядом пляж, – чуть ли не шепотом произнесла она. – Я бы хотела немного пройтись.

Голос ее звучал так жалобно, что, казалось, говорила не она, а ее бесплотная тень. Дорис опустила голову и даже не почувствовала, как Рикардо повернул ключ зажигания и машина с легким шорохом двинулась вперед.

В полном молчании они доехали до смутно различимой в темноте лестницы, спускавшейся к узкой полоске пляжа. Рикардо обошел машину и галантно открыл ей дверь. Сбросив с ног туфли, Дорис приняла его руку и выпрыгнула из машины на еще не остывший асфальт. Рикардо последовал ее примеру; стянул с себя тончайшей кожи плетеные туфли ручной работы, аккуратно поставил их под сиденье и закатал штанины брюк. Затем захлопнул машину и подошел к лестнице. Дорис последовала за ним. Сейчас его силуэт особенно впечатляюще и грозно рисовался на фоне темно-лилового ночного неба.

Пляж оказался совершенно пустынным – именно то, чего она и хотела.

– Я прогуляюсь.

– Только вместе со мной, – произнес он. Дорис нервно передернула плечом и зашагала по влажному песку вдоль шумно набегающих на берег волн в направлении дальней гряды скал. Легкий бриз трепал пряди ее шелковистых волос, ласкал лицо, ноги утопали во влажном песке, и так замечательно было слышать глухой ропот волн, разбивающихся о волнорезы. Время от времени по прибрежному шоссе проносились машины, но их свет и шум оставались где-то далеко позади и не нарушали ощущения вселенского покоя.

Время от времени она вспоминала про Рикар– до, поворачивала голову и видела его шагающим чуть поодаль. Он ни разу не попытался завязать разговор, и Дорис была искренне благодарна ему за это.

Дойдя до скал они, не сговариваясь, повернули назад и двинулись обратно, ступая след в след. Прохладный морской ветерок овевал ее с головы до ног, и, поддавшись внезапному ощущению свободы, Дорис распустила пучок на затылке, тряхнула головой, и волосы тяжелой волной рассыпались по плечам.

Чувство умиротворения опустилось на нее, как штиль опускается на отбушевавшее море. Ей хотелось верить, что это ощущение не имеет никакого отношения к человеку, беззвучно шагающему за ней по морскому песку. Одно было ясно: иметь его другом во сто крат выгоднее, чем видеть своим врагом: он был похож на океан – такой же беспредельно грозный в гневе и такой же бесконечно ласковый в солнечную тишь.

Дорис поежилась – то ли от прохлады, то ли от мыслей о Рикардо, и тут же ей на плечи лег пиджак. Пальцы Рикардо как бы случайно скользнули по ее распущенным волосам, и Дорис оглянулась. В темноте различить его лицо было невозможно, и она лишь тихо пробормотала: «Спасибо!» Давно не испытываемое чувство тепла и защищенности охватило Дорис, но она тут же пришла в замешательство, не понимая, радоваться ли ей или быть вдвойне бдительной. Шелковая подкладка пиджака все еще хранила тепло мужского тела, а его размер внушал невольное уважение к его владельцу. Еле уловимый аромат дорогого мужского одеколона приятно щекотал ноздри.

Поднявшись по лестнице, они отряхнули ноги от песка, обулись, забрались в машину.

Буквально через пять минут машина остановилась возле подъезда ее дома, и Дорис на сей раз не стала возражать против того, чтобы он поднялся с ней наверх. Все отговорки, приходившие на ум, были либо испробованы, либо звучали смехотворно неубедительно.

– Как насчет кофе? – спросил Рикардо, проходя в гостиную.

Дорис по привычке передернула плечами.

– Если кто-то хочет кофе, – сказала она, опускаясь в кресло и утомленно прикрыв глаза, – пусть сам его и готовит.

– Приготовить – не проблема, – успокоил ее Рикардо. – Ты-то будешь пить?

– Боже!.. Пошел ты к черту! Рикардо строго посмотрел на нее.

– Знаешь, – произнес он с еле скрываемым гневом, – я многим могу показать туда дорогу. Но самому мне больше нравится жить и радоваться жизни.

Он раздраженно швырнул ключи на туалетный столик, и Дорис инстинктивно сжалась в комок от страха, закрыв лицо ладонями.

Глаза Рикардо округлились от изумления. Он недоверчиво смотрел на дрожащую от страха Дорис, и до него начал доходить смысл происходящего.

– Проклятие! – вырвалось у него. – Он тебя бил? – Дорис молчала. – Ответь же наконец! – В голосе Рикардо ощущалась тихая, и от того еще более зловещая ярость.

Облизав пересохшие губы, Дорис выдавила из себя:

– Да.

– А больше ничего?

Дорис выпрямилась и с вызовом посмотрела ему в глаза:

– Это так важно?

Рикардо пробормотал по-итальянски что-то, по всей видимости, очень нелестное для Бена, а может быть, и для нее. Дорис попыталась взять себя в руки.

– Пожалуй, я тоже не откажусь от кофе, – преувеличенно бодро сказала она.

Рикардо постоял, напряженно вглядываясь в ее лицо, потом повернулся и вышел на кухню.

– Выпей вот это, – сказал он, вернувшись через пять минут.

Дорис пригубила содержимое чашки и распознала в кофе привкус бренди. Вообще-то она почти не употребляла спиртного, но сейчас послушно допила чашку до конца.

– Теперь ты мне позволишь остаться одной? Рикардо медленно допил свой кофе и спросил:

Ты не против совместного ленча завтра утром?

– Сегодня утром, – поправила его Дорис, кивнув на часы. – Нет, Рикардо. После свидания с моим отцом, а особенно с твоей матушкой мне потребуется время, чтобы переварить увиденное и услышанное.

– Ты скоро убедишься, что мои родные – самые надежные и нежные люди в мире.

– Поживем – увидим, – ответила Дорис, открывая входную дверь.

Рикардо коснулся указательным пальцем ее подбородка. Она замерла, но сегодня он ограничился лишь тем, что мягко поцеловал ее в щеку. – Не забудь – в шесть вечера я заеду за тобой.

Дорис на этот раз выбрала изумрудно-зеленое платье из шелка, воздушное и свободное. К косметике она почти не притронулась, а волосы просто заколола на затылке.

Едва она отвернулась от зеркала, как раздался звонок в дверь. В своем безукоризненном черном костюме с белой рубашкой Рикардо был воплощением зрелой мужественности, сочетая в своем облике основательность, надежность и необузданную готовность к риску.

– Браво! Вот это пунктуальность! – усмехнулся он, оглядев ее одобрительно с головы до ног.

– Не обольщайся, – охладила его энтузиазм Дорис. – Ты меня еще мало знаешь. Мы идем?

Рикардо остановил машину возле торгового центра.

– Хочешь что-то купить? – спросила Дорис.

– Нет. Мы здесь ужинаем.

– Как? В вашем ресторане? Я думала, мы идем к твоей матери, – удивилась она.

– Мама настояла, чтобы все было обставлено в итальянском стиле, – объяснил Рикардо. – Так что сегодня вечером наш ресторан закрыт для приема посетителей.

– Ага, значит, официальный ужин.

– Надо же как-то отпраздновать помолвку… Сердце Дорис камнем упало вниз, хотя виду она не показала.

– Чем дальше, тем больше. Ни дня без сюрприза, – ворчливо пробурчала она.

Феррери в упор посмотрел на нее и поинтересовался:

– А что ты так волнуешься?

– По-твоему, я должна плясать от радости? – огрызнулась Дорис. – На меня будут пялиться, как на теленка о двух головах, обсуждать каждый мой шаг и каждое слово, рассуждать, подхожу ли я для вашего семейства, а я – храни спокойствие и делай вид, будто ничего не происходит?

– В конечном результате они одобрят мой выбор, – сказал Рикардо.

– Какая уверенность! – со смешком отозвалась Дорис. – Неужели нет на свете смельчака, который осмелился бы тебе перечить?

– Есть, – сообщил он. – Ты.

– Не шути. Я миролюбива, как агнец Божий. Просто ты всякий раз доводишь меня до белого каления.

– Мы у входа, – напомнил ей Рикардо.

– Пора надевать на лицо улыбку? – язвительно спросила Дорис.

– У тебя до сих пор это хорошо получалось.

– Боже, ты можешь хоть иногда не быть циником?

В ресторане было много народу, и стол ломился от изобилия яств, способных удовлетворить самый взыскательный вкус. По настоянию Рикардо Дорис попробовала некоторые из них и даже пригубила легкое белое вино.