Эта реакция конгресса возникла не на пустом месте. Она почти несомненно, отражала растущее общественное сознание. Отсутствовало только точное представление о силах, которые вызвали эту реакцию.
      В прошлом конгресс Соединенных Штатов рассматривался исключительно как инструмент для решения сугубо экономических вопросов. Напротив, глава исполнительной власти обычно считался у либералов выразителем более широких общественных интересов. Происшедшая в наши дни перемена ролей не случайна; она, как и многое другое в жизни, отражает приспособление к изменениям в основных институтах.
      На ранней стадии корпоративного капитализма конгрессмены и члены законодательных собраний штатов были естественными следами бизнесменов в делах государственного управления. Предприниматель пользовался своими собственными ресурсами или же теми ресурсами, которыми он мог свободно распоряжаться. Эти ресурсы - деньги и голоса наемных работников наряду с уважением и страхом, которые вызывались зависимостью окружающего общества от его благосклонности или от способности избежать его воздействия, - были, таким образом, для него источником политического влияния. Лица, добившиеся избрания, ведут себя как полагается подчиненному существу. Кроме того, если говорить о федеральном правительстве, конгрессмены и большинство сенаторов избирались от поддающихся управлению мелких избирательных округов, в которых деньги и влияние ведущих предпринимателей могли быть использованы с большим эффектом. Ни один законодатель не мог иметь никаких сомнений в том, что является источником поддержки, что ожидается от него взамен и каковы будут последствия его неспособности сохранить верность. Как бы ни были высоки его моральные качества, он приспосабливал свои убеждения и тем самым свою совесть к политической необходимости. Напротив, у президента был гораздо более широкий круг избирателей. Ни одна фирма или отрасль промышленности не могли претендовать на значительную роль в его избрании. Он также избирался в результате гораздо более явного процесса, который требовал, чтобы любая капитуляция перед экономическими интересами тщательно скрывалась.
      Существовавшее среди либералов мнение, что национальная исполнительная власть стоит выше сугубо экономических интересов в огромной мере усилилось после 1933 г., когда Рузвельт превратил оппозицию по отношению к банкам, крупному бизнесу и богачам в риторическую (а в том, что касается если не экономического благосостояния, то престижа, и реальную основу своей президентской деятельности); не имея другого выхода, консерваторы, в большинстве своем крупные и мелкие представители делового мира, обратились за помощью к конгрессу. Кроме того, государственная бюрократия, созданная в эти годы, решала вопросы, связанные с выплатой пособий по безработице, социальным страхованием, законодательством о минимальной зарплате, оказанием помощи профсоюзам и сельскому хозяйству, электрификацией сельских районов, созданием гидрокомплекса в долине реки Теннесси, помощью государственному и частному жилищному строительству. Ни одна из этих областей не служила непосредственно интересам зарождающейся планирующей системы, в этих областях не мог существовать симбиоз с крупными корпорациями. Новые виды бюрократии (и бюрократия в целом) стали таким образом естественной мишенью нападок со стороны консервативных и определенных деловых кругов в конгрессе. В результате еще больше усилилось впечатление, что исполнительная власть является защитником общественных интересов перед лицом интересов экономики.
      После второй мировой войны положение очень сильно изменилось. Как уже отмечалось, услуги, оказываемые в планирующей системе, стали гораздо более значительными.
      Возникшие бюрократические организации - Министерство обороны, Комиссия по атомной энергии. Национальное агентство по исследованию космического пространства, Центральное разведывательное управление - практически срослись с планирующей системой. В результате исполнительная власть оказалась средством выражения их интересов, т. е. интересов планирующей системы. В то же время влияние планирующей системы на законодательные органы, хотя вce еще сильное изменилось и, возможно, даже ослабло. У современной корпорации нет таких возможностей содержать и контролировать законодателей, какие были у менее развитой капиталистической фирмы. Члены техноструктуры не являются собственниками финансовых ресурсов корпораций, которые они контролируют.
      Поэтому они несколько более ограничены по сравнению с капиталистом прошлого в использовании этих ресурсов для приобретения политической поддержки.
      Кроме того, капиталист старого типа был видной фигурой в данной местности или районе; он мог опираться на местных политиков различного масштаба как на представителей его интересов. Масштабы деятельности корпорации, характерной для планирующей системы, соответствуют национальным границам. Поэтому имеется известная вероятность возникновения отрицательной реакции, когда корпорация, достигшая национальных масштабов, штаб-квартира которой находится в Нью-Йорке или Чикаго, вмешивается путем оказания финансовой поддержки и использования других методов в местную кампанию по выборам в конгресс или сенат.
      Целесообразнее сосредоточить имеющиеся ресурсы и усилия на выбора президента.
      В конечном итоге планирующая система в своем воздействии на государство опирается на свои возможности для оказания влияния на общественное мнение, на свою способность убеждать законодателей, а также общественность в том, что ее требования совпадают со здоровой государственной политикой. Однако члены законодательных органов подвержены и противоположному воздействию, а люди, которые их избрали, находятся под влиянием условий, которые несовместимы с тем, в чем пытается их убедить планирующая система. Эти люди страдают от неравномерного развития, неравенства доходов, загрязнения окружающей среды или плохого качества товаров, возникающих потому, что интересы планирующей системы отождествляются с интересами общества. Поэтому, как считает планирующая система, на членов законодательных органов надеяться нельзя. Всегда существует опасность, что они опустятся до защиты общественных интересов. Прежний капиталист находился в лучшем положении; ничто не сравнится с политической надежностью человека, который приобретен либо за деньги, либо за счет страха неминуемого поражения в случае их потери.
      В неоклассической системе, как в известной сказке, избиратель дает наставления законодателю, а законодатель передает их государственной бюрократии. Капиталист стремится, и не без успеха, изменить этот порядок путем приобретения контроля над законодателями. Благодаря своей способности управлять мнением планирующая система тоже в значительной степени обладает контролем над законодательными органами. Но гораздо более откровенный и непосредственный контроль над законодателями она осуществляет через государственную бюрократию.
      Частично такой контроль обусловлен вознаграждениями, которые фирмы планирующей системы и сросшиеся с ними бюрократические органы могут выдать послушным законодателям. В свою очередь структура комитетов конгресса и связанные между собой системы подчинения и назначения на должности усиливают этот контроль.
      Начнем с системы назначения на должности; имеется основание предполагать, что член конгресса, будучи однажды избран, если он не совершает особенно вопиющих нарушений личной пли общественной морали, должен быть переизбран. Будучи таким образом переизбран, он постепенно продвигается в системе комитетов конгресса, не заботясь о проявлении высоких личных качеств. Это приводит, с одной стороны, к еще большему удалению от воздействия со стороны общественности, отражающего сознание, и толкает к более тесным отношениям с государственной бюрократией, с которой связаны его комитеты. Наиболее важные комитеты - по вопросам ассигнований, по делам вооруженных сил, бюджетный, финансовый - это те, которые связаны с крупнейшими и наиболее влиятельными государственными бюрократическими органами. Участие в них наиболее желательно. В этих комитетах соответствующее превосходство в положении и неизбежный разрыв с общественным сознанием достигают наивысшего уровня. Кроме того, члены законодательных органов, сочувствующие отдельному бюрократическому органу, стремятся добиться участия в комитетах, которые имеют прямое отношение к законодательству и ассигнованиям, затрагивающим этот бюрократический орган.
      Наконец, имеются прямые выгоды для послушных членов и председателей комитетов.
      Там, где капиталист когда-то давал своим законодателям умеренные суммы на личные расходы и избирательную кампанию, теперь армия, флот и военно-воздушные силы предоставляют им дорогостоящие военные сооружения, промышленные предприятия и контракты. Избирательный округ покойного Менделла Риверса, председателя комитета по делам вооруженных сил палаты представителей, был так густо покрыт этими щедрыми дарами, что выражались опасения, без сомнения преувеличенные, выдержит ли такое напряжение лежащая в основании геологическая структура Штат Джорджия был также осыпан дарами в период деятельности покойного Ричарда Рассела в Сенатском комитете по делам вооруженных сил. На прежних формах политического подкупа со стороны капиталиста всегда лежала печать позора. При современном порядке дело обстоит иначе. По случаю первой публичной демонстрации транспортного самолета «С-5А» в Мариетте, штат Джорджия, президент Соединенных Штатов публично восхвалял ловкость, с которой сенатор Расселл добился получения этого подарка от государственной бюрократии.
      Система старшинства и структура комитетов конгресса не избежали критики. Они регулярно подвергаются нападкам за их неэффективность, некомпетентность, пассивность в отношении нужд и стремлений общества, их обвиняют в том, что они являются инструментом власти древних старцев, впадающих в маразм. Такая критика отчасти бьет мимо цели. Ее наиболее важная функция состоит в усилении контроля над конгрессом со стороны государственных бюрократических органов и в конечном итоге со стороны планирующей системы.
      Как всегда, необходимые реформы вытекают из существа самой проблемы. На всех выборах в конгресс, па всех выборах в законодательные органы должна существовать тенденция не к переизбранию их членов, а к выбору новых. Это имеет крайне важное значение. Только активное выражение должностным лицом общественного сознания должно служить основанием для исключения из этого правила. Подобная тенденция в значительной мере повысит вероятность того, что законодатели будут отражать современные общественные требования. Она будет гарантировать, как само собой разумеющуюся, замену тех, кто при современных порядках по их собственному желанию или в результате давления кооптируется планирующей системой.
      Такая мера предотвратит постепенное подчинение членов законодательных органов государственной бюрократии, как обстоит дело в настоящее время. В жертву будет принесен опыт. Но тот, кого называют опытным законодателем, за редчайшим исключением, является человеком, который изучил нужды государственной бюрократии, и в особенности таких ее органов, которые неразрывно связаны с планирующей системой.
      Существование комитетов конгресса необходимо. Однако тенденция к отказу от переизбрания означала бы также более быстрое обновление состава комитетов, что также способствовало бы существованию гарантий против постоянного раболепства какого-либо комитета перед бюрократией, весьма для него выгодного. Подкуп путем обеспечения политических преимуществ в избирательном округе данного члена законодательного органа потерял бы свое значение, поскольку те, кто получает подобные взятка вскоре сошли бы со сцены.
      Тенденция к отказу от переизбрания должна сопровождаться мерами, направленными против системы старшинства. Хотя продолжительное пребывание на данном посту наносит гораздо больший вред, чем система старшинства, эти две системы дополняют друг друга; старшинство и связанное с ним влияние, включая доступ к соответствующим вознаграждениям от бюрократии, являются естественным элементом в процессе переизбрания. Тот, кого теперь называют «влиятельным председателем», является, за редким исключением, человеком, обладающим влиянием в конгрессе от имени одного из могущественных государственных бюрократических органов, наиболее характерным примером которых являются вооруженные силы. Избрание председателя другими членами комитета, представляющими ту же партию, вместо автоматического выдвижения в связи с возрастом заставило бы такого председателя внимательно относиться к мнению своих коллег-законодателей. Поскольку он будет обязан служить им, он не может больше служить столь безоговорочно, как сейчас, бюрократии и планирующей системе.
      Действительно выполняющий свои задачи президент - это тот президент, который в своем руководстве бюрократией подчиняет ее общественным целям, иным, чем цели планирующей.системы. Слабым президентом является тот, кто капитулирует перед совместными целями планирующей системы и государственной бюрократии. Однако конгресс играет доминирующую роль в деле раскрепощения государства. Он не является частью государственной бюрократии и, значит, должен чутко реагировать на общественные потребности. При такой мотивировке деятельности конгресса у президента появляется возможность для выявления общественных интересов и стремления к их осуществлению. Даже слабый президент начнет действовать в этом направлении. Без давления и поддержки конгресса почти любой президент безнадежно окажется жертвой государственной бюрократии и планирующей системы.
      В условиях, когда общество сознает свои потребности и государство раскрепощено (гигантски трудная, но решающая предпосылка), становятся возможными и необходимыми семь направлений деятельности со стороны общества.
      По всем этим направлениям давление общественных потребностей уже заставило принять некоторые меры, противоречащие санкционированному мнению планирующей системы. Вот эти семь требований: 1) Меры для обеспечения равенства власти в экономической системе. Невозможно применение каких-либо средств, которые бы не увеличивали власти рыночной системы или не уменьшали власти планирующей системы либо не делали того и другого.
      Обеспечение равных результатов деятельности и равных доходов требует обеспечения равной власти. 2) Меры, непосредственно направленные на выравнивание возможностей в рамках экономической системы. Предметом особой заботы являются такие функции, как обеспечение жильем, наземным транспортом, услугами в области здравоохранения, искусства и культуры, которые плохо поддаются организации со стороны планирующей системы и которые недостаточно умело оказываются рыночной системой. Это определяет основную область социальных действий или социализма. 3) Меры, непосредственно направленные на обеспечение равенства в доходах между рыночной и планирующей системами, как и внутри планирующей системы для смягчения и успешного преодоления присущей ей тенденции к неравенству. 4) Меры для координации интересов планирующей системы в той части, поскольку они оказывают воздействие на окружающую среду, с интересами общества. Эти меры включают регулирование и запрещение таких последствий производства и потребления, как загрязнение воздуха и воды, нанесение ущерба ландшафту, которые служат интересам планирующей системы, но находятся в противоречии с интересами общественности. 5) Меры для контроля над государственными расходами с целью обеспечения гарантии их использования в интересах общества, которые отличаются от интересов планирующей системы. 6) Меры для устранения систематических дефляционных и инфляционных тенденций в планирующей системе. В отличие от прошлого они не должны стать источником дополнительного влияния планирующей системы. Необходимо добиться соответствия этих мер задачам достижения равенства в распределении дохода между двумя системами. 7) Меры обеспечения межотраслевой координации, которую не способна осуществить планирующая система.
      Перечисленные категории государственного вмешательства являются темой остальной части этой книги.
 
      Джон Кеннет Гэлбрейт. "Экономические теории и цели общества"» Глава XXV Политика для рыночной системы
 
      Неравномерное развитие экономики является следствием неравномерного распределения власти в планирующей системе и между планирующей и рыночной системами. С этим же обстоятельством связано неравенство в доходах между двумя системами. Планирующая система обладает в самом общем случае властью над ценами, по которым осуществляются закупки ее товаров, также над ценами, по которым она покупает у рыночной системы. В результате условия торговли постоянно оказываются выгодными для планирующей системы. В последнее время много говорится о тенденции ведущих отраслей промышленности развитых стран к эксплуатации «третьего мира» благодаря своему контролю над условиями торговли.
      Еще больше можно было бы сказать о способности современной крупной промышленности эксплуатировать мелкое предприятие в своей стране, с которым она гораздо теснее соприкасается и где возможности для эксплуатации соответственно гораздо выше. Существо такого явления не меняется от того, что наблюдается высокая степень самоэксплуатации мелкого предпринимателя либо эксплуатации им членов своей семьи или наемных работников, которые не пользуются защитой ни со стороны закона, ни со стороны профсоюза. Хотя удобная социальная добродетель восхваляет такого предпринимателя, подобные похвалы, вообще говоря, не могут для него заменить доход.
      Ясно, что любое коренное изменение отношений между планирующей и рыночной системами должно начинаться с выравнивания власти между двумя частями экономики.
      Эта проблема представляет не только академический интерес. Она связана со жгучими практическими вопросами о том, как цены, заработная плата и доходы устанавливаются в обеих системах, - вопросами, в которых необходимость уже привела к действиям, не только не одобряемым традиционной экономической теорией, но и находящимся, в противоречии с ее выводами. С точки зрения, которая излагается в настоящей книге, эти действия - стабилизация цен на сельскохозяйственные продукты, прочие виды поддержки мелких предпринимателей, поддержки коллективных договоров, законодательство о минимальной заработной плате, предлагаемое введение гарантированного минимального дохода, международные товарные соглашения и даже некоторые протекционистские тарифы - являются совершенно оправданной реакцией на конкурентную слабость рыночной системы.
      Принятие соответствующего законодательства не было поспешным и опрометчивым, как это упорно утверждает традиционная экономическая теория. И это не реакция на особые условия, чрезвычайные трудности или особую политику, к чему, как правило, сводится их объяснение или оправдание При данной структуре современной экономики, в условиях существования двух систем такие действия являются логическим ответом на необходимость. Мы страдаем потому, что осуществляем слишком медленно, слишком осторожно и со слишком большим чувством вины меры для выравнивания власти, имеющейся у обеих систем.
      Немногие стороны неоклассической экономической теории вызывают большее восхищение своей эффективностью, чем тот способ, которым она объясняет и скрывает невыгодные условия, в которых оказываются слабейшие. Единая теория фирм применяется ко всем. Соответственно отсутствует важнейший тезис о существовании различий в преимуществах между одной группой фирм и другой. Некоторые фирмы обладают контролем над своими ценами. Но не этим отличаются крупные фирмы от мелких; можно обладать узкой монополией в равной мере, как и весьма широкой. К тому же монопольный контроль осуществляется в основном с целью повышения прибылей. Такой контроль не позволяет использовать какие-то особые пути получения технологии [В обычных лекционных курсах изредка упоминается тот аргумент, что монополия благодаря своим ресурсам и своей способности использовать и защищать свои выгоды, получаемые от нововведений, может оказаться более прогрессивной, чем конкурентная фирма. И обыкновенно утверждается, что технология «порождает экономические выгоды массового производства, которые могут реализовать только крупные производители». То, что современная корпорация и власть, которой она обладает, являются частью более широкого приспособления к (в том числе) требованиям современной технологии, не имеет, разумеется, никакого значения. Пример стандартного, но сравнительно прогрессивного утверждения ортодоксального учения по этому вопросу см.: С. В. McConnel, Economics, 5-th ed., New York, McGrow-Hill, 1972, p. 405-406, откуда заимствована приведенная выше цитата.], капитала или установления контактов с государственными учреждениями. И хотя для этого не имеется определенных теоретических оснований, предметом почти всех дискуссий в неоклассической школе является воздействие монополии на потребителя. Почти никакого внимания не уделяется ее контролю над издержками более слабых фирм, у которых она осуществляет закупки, или контролю над ценами, по которым она продает свои товары другим, более слабым фирмам. Таким образом, почти полностью выпадает из рассмотрения проблема условий торговли, вопрос о том, насколько они благоприятны для одних фирм и невыгодны для других.
      Из этого следует, что любые усилия мелких фирм к объединению, стабилизации и повышению их цен не рассматриваются как реакция на собственную слабость по сравнению с другими фирмами, выступающими на рынке. Это явное вмешательство в рыночный механизм - шаг в направлении монополии. Таким же, очевидно, является любое действие правительства, приводящее к подобному результату. Поэтому все действия такого типа подлежат осуждению. Неодобрительные отношения сохраняются, несмотря на то что более крупные фирмы благодаря своим более крупным размерам и более емким рынкам пользуются такой властью как должной. Объединение или согласованные действия объявляются вне закона, даже если их цель состоит в том, чтобы обеспечить мелким фирмам возможность для более эффективного осуществления операций с их более крупными промышленными партнерами, т. е. изменить условия торговли в свою пользу. Весьма неестественными считаются даже попытки государства предоставлять капитал и техническую помощь мелким фирмам.
      Речь идет о таком капитале и технических знаниях, которые для крупных фирм являются естественными результатами их размеров и влияния. Мелкая фирма, подчиненная рынку, очень высоко ценится в неоклассическом учении. Экономисты злоупотребляют предметом своего обожания.
      Однако, как уже отмечалось, то, что игнорируется в теории, существует на практике. И опять обстоятельства диктуют действия, которые противоречат теории.
      В течение почти пятидесяти лет фермеры требовали и добивались определения минимально допустимого уровня цен на свои основные продукты [Отдельные шаги в этом направлении предпринимались и раньше. Первая гарантированная цена на табак была установлена в колонии Джеймс Ривер спустя примерно десять лет после прибытия первых европейцев.]. Такие же действия были предприняты во всех развитых в промышленном отношении странах. На переговорах, приведших к созданию европейского «Общего рынка», самой трудной проблемой явилось согласование различных уровней цен, установленных государством на сельскохозяйственные продукты в разных странах. В Соединенных Штатах в соответствии с законом Каппера - Вольстеда фермерские кооперативы были частично освобождены от необходимости соблюдать антитрестовские законы в интересах стабилизации рынков и цен.
      Снабженческие кооперативы долго стремились к оказанию влияния или осуществлению контроля над стоимостью электроэнергии, воды для орошения, удобрений, нефтепродуктов и других важнейших для сельскохозяйственного производства товаров и к обеспечению их поставок по таким ценам.
      Подобным же образом розничные торговцы добились содействия со стороны государства при принятии законов о поддержании цен, т. е. законодательства, ограничивающего снижение цен или предоставление скидок, которые они не могли контролировать. В соответствии с законом Робинсона - Пэтмана мелкие торговцы обеспечили себе защиту против снижения цен, возможного в результате более благоприятных условий для торговли, имеющихся у крупных конкурентов.
      Бесчисленное число других мелких дельцов-водители такси и владельцы таксопарков, винных магазинов, бензоколонок и стоянок автомашин - добились под тем или иным предлогом государственной поддержки в деле осуществления контроля над своими ценами.
      Классическим примером проявления слабости на рынке является продажа человеком своего труда. Профессиональные союзы, за некоторым исключением, приобрели всеобщее уважение как орган, компенсирующий конкурентную слабость рабочего, и добились в этом поддержки правительства. А там, где профсоюзы оказались неэффективными, было применено законодательство о минимальной заработной плате для компенсации слабости отдельного продавца на рынке труда. Организованность и законодательство о минимальной заработной плате отсутствуют только там, где положение рабочего очень слабо и где эксплуатация освящена удобной социальной добродетелью.
      Однако имеется слабое место в действиях, которые находятся в противоречии с общепринятыми идеями. Те, кто занимает самую слабую конкурентную позицию в экономике, вероятнее всего, будут слабыми и в политическом отношении. Так обстоит дело с сельскохозяйственными рабочими, художниками, многочисленными мелкими лавочниками и владельцами предприятий обслуживания. Поскольку попытки компенсировать их слабость осуждаются в традиционной экономической теории, вполне добродетельным делом будет полное отсутствие внимания к их нуждам.
      Намного труднее осуществить реформу, идущую вразрез с потоком общепринятых идей, а не на гребне этого потока.
      Вышеизложенное определяет характер и размах усилий, необходимых для ликвидации слабости рыночной системы. Это означает, что должна оказываться не вынужденная, не просто пассивная, а твердая позитивная поддержка ее попыткам повысить свои позиции на рынке. В рационально и справедливо построенной экономике второстепенные и слабые группы выявлялись бы и получали помощь в деле своего развития. Существовала бы общая презумпция, направленная не против, а в защиту коллективных действий тех, кто многочислен, мал и слаб. Конкретно говоря, это означает следующее: 1) Общее освобождение мелких Предпринимателей от всех запретов по антитрестовским законам против сговора с целью стабилизации цен и производства.
      Любые возникающие злоупотребления следует исправлять регулированием, а не попытками восстановить конкуренцию. Далее, там, где цены и доходы особенно низки или неустойчивы, необходима позитивная государственная поддержка процесса организации, направленного на стабилизацию цен производства и регулирование участия в этих отраслях. Соглашения, достигнутые с этой целью, должны быть совершенно обязательными. Следует особенно поощрять коллективные действия, ограничивающие самоэксплуатацию, т. е. определяющие продолжительность и условия работы предпринимателей, работающих на себя, особенно в сфере услуг, розничной торговли и мелкой обрабатывающей промышленности. Такие действия, одобренные в случае необходимости в законодательном порядке, должны распространяться на семейные предприятия. Хотя удобная социальная добродетель активно защищает право родителей самим трудиться до изнеможения и вынуждать к этому детей, подобное явление может быть вызвано столь же часто требованиями конкуренции, сколько и родительскими предпочтениями и убеждениями.
      Цель не должна подвергаться сомнению. Не должно быть никаких попыток семантической, маскировки. Цель состоит в стабилизации дохода и усилении конкурентного положения рыночной системы с помощью коллективного, поддержанного государством воздействия на основные определяющие факторы дохода. Можно представить себе взрыв негодования по поводу этой реформы - по поводу подобного цехового социализма. Подобную реакцию следует отнести не на счет пагубных последствий реформы, а на счет влияния, которое имеют неоклассические догмы даже на самые образованные умы. Ибо результатом изложенных здесь предложений будет наличие у мелкого предпринимателя (и его рабочего) определенной уверенности в ценах и доходе и тем самым в инвестициях и планах, уверенности, которая для крупной фирмы (и се работников) является чем-то совершенно естественным. Эти предложения дают владельцу станции технического обслуживания, автомобильному дилеру, производителю обуви скромную долю рыночной силы, которую "Дженерал моторс", "Форд" или "Экссон" считают вполне само собой разумеющейся. Они дают мелким фирмам по производству одежды и украшений небольшую часть той силы в делах с "Сирс, Робак энд Монтгомери Уорд", которой последняя располагает в отношениях с ними. Следует прямо отметить, что предоставление мелкой фирме такой же власти, как и большой, включая власть эффективно вести дела с крупной фирмой, вызывает возмущение. 2) Прямое правительственное регулирование цен и. производства в рыночной системе, В рыночной системе, как и в сельском хозяйстве, самоорганизация для поддержания цен и повышения, таким образом, конкурентной силы с целью увеличения и стабилизации дохода часто неосуществима. Любой отдельный производитель может воспользоваться преимуществами более совершенных цен, возникающими в результате совместных действий, не соглашаясь с ограничениями производства, которых обычно требуют такие действия. Когда эту возможность открывают для себя многие, кооперация распадается. В подобных условиях правительственное регулирование цен и производства нужно рассматривать как совершенно нормальную политику. Поскольку использование техники и связанные с ней капиталовложения требуют стабильных цен, то результатом такой стабилизации нередко будет расширенное и более эффективное производство, чем в тех случаях, когда фирмы подвергаются воздействию непредсказуемых случайностей рынка. Почти без исключений именно такими оказались результаты поддержания цен на сельскохозяйственную. продукцию, что опровергает, прогнозы традиционной экономической теории. 3) "Активное и эффективное поощрение организации профсоюзов в рыночной системе.
      Экономическая жизнь с максимальной определенностью показывает, что экономическое развитие общества делает совершенно необходимым оказание рабочему, занятому в мелкой фирме, поддержки со стороны профсоюзов.