– Что-то сломано.

Стараясь не сделать ей больно, Дэвон просунул руку ей под плечи.

– Не бойся, ты в безопасности, с тобой все будет хорошо.

Но когда он наклонился, чтобы ее поднять, она испустила отчаянный хриплый крик, и ее глаза закатились. Его прошиб пот.

– Лили!

Она потеряла сознание, и ему никак не удавалось привести ее в чувство. Руки у него тряслись, когда он вновь подхватил ее и поднял.

Дэвон оглядел комнату, невольно подмечая убожество и нищету обстановки, колченогую обшарпанную мебель. Нет, он не мог уложить ее на этот тощий соломенный тюфяк, смахивающий на собачью подстилку.

Подхватив на ходу рукой, просунутой ей под колени, фонарь, хозяин направился к лестнице, а спустившись на второй этаж, свернул в первую же дверь по коридору (это была одна из гостевых спален, расположенная недалеко от его собственной) и уложил Лили на кровать.

Она очнулась, пока он раздевал ее. Она беспокойно заворочалась, уклоняясь от его рук, причинявших ей боль, и Дэвон заметил следы ремня у нее на бедрах. Но еще ужаснее выглядело темнеющее на глазах пятно ниже правой груди; когда Дэвон дотронулся до него, она отпрянула. У нее начался озноб, и он укрыл ее одеялом. Лицо Лили было пепельно-серым, но распухшие щеки горели от множества жестоких пощечин. Дэвон вытер кровь, показавшуюся в уголке ее рта, своим носовым платком.

Лауди вернулась, но вновь застряла в дверях, пока он не подозвал ее.

– Почему они это сделали? – спросил Дэвон.

– В наказание, сэр. Лили пошла в деревню отправить письмо и опоздала к обеду.

Хозяин уставился на нее с отвращением и недоверием. Его лицо потемнело от ярости, и Лауди попятилась в испуге.

– Принеси ее ночную рубашку, – прорычал он.

– У н-нее нет, с-сэр.

– В чем же она спит?

– В сорочке. В которой ходит днем.

– Принеси горячую воду и чистое полотенце, – сквозь зубы приказал Дэвон.

Лауди вновь убежала.

Он сел рядом с Лили и взял было ее за руки, но тотчас же снова выпустил, потому что она болезненно сморщилась и изогнулась, словно в агонии.

– О Боже, Лили! – прошептал Дэвон, боясь прикоснуться к ней лишний раз.

Когда Лауди вернулась, они вместе обмыли ее, как сумели, но, увы, любое их движение явно причиняло ей боль. Дэвон поднес рюмку коньяку к ее губам, но Лили не смогла проглотить ни капли. Потом, будучи не в силах удержаться от прикосновения, он придвинул стул поближе к кровати и сел, осторожно положив руку рядом с ее рукой. Она была в сознании и не спала, но не могла говорить, только молча смотрела на него громадными, затуманенными болью глазами, пока он повторял ей снова и снова, что бояться нечего и что все будет в порядке.

Клей показался в дверях.

– Черт возьми, Дэв, неужели это правда?

Он тихонько вошел в комнату, опасливо глядя на неподвижную фигуру, простертую на постели.

Дэвон поднялся на ноги. Он обрадовался приходу Клея, хотя от брата несло, как из винной бочки.

– Я думал, ты не вернешься до утра. Они вместе отправились в бордель в Труро, но Дэвону стало тошно, и он рано вернулся домой.

– Мне сказали, что ты отправился домой, вот я и подумал: вдруг что-то случилось? Стрингер только что рассказал мне о Лили. – Он негромко выругался, вглядываясь через плечо Дэвона. – Ей здорово досталось?

– Да. Можешь кое-что для меня сделать?

– Все, что угодно.

– Выставь Хау из дому. Если я займусь этим сам, боюсь, дело кончится кровью – Клей удивленно посмотрел на брата, подметив натянутую на скулах кожу и запавший, затравленный взгляд.

– Будет сделано, – кивнул он, не моргнув глазом.

– Спасибо.

Дэвон тотчас же вернулся к постели и вновь опустился в кресло. Клей выждал еще с минуту и вышел.

Четверть часа спустя прибыл доктор Пенрой. Дэвон предпочел бы кого-нибудь другого, Пенрой никогда ему не нравился, но не было времени посылать за врачом в Труро. Пожилой сельский доктор заставил его покинуть комнату, и Дэвон подчинился с большой неохотой. Он принялся метаться взад-вперед по коридору, жадно прислушиваясь, но из-за закрытой двери не доносилось ни звука. Потом он услыхал торопливые шаги Клея на ступенях и выжидающе обернулся к нему.

– Выставил, – пояснил Клей прежде, чем Дэвон успел задать вопрос. – Я ее предупредил, что, если завтра в этот час она все еще будет где-то поблизости, ты прикажешь ее арестовать и судить за оскорбление действием.

– Я все равно это сделаю, где бы она ни оказалась. Клей взглянул на него с любопытством.

– Ты и эта девушка, вы…

– Да!

Что-то подсказало младшему брату, что лучше прекратить расспросы.

– Ничего. Ради всего святого, скажи, что ты сделал с Трэйером? – спросил он, чтобы переменить тему.

– Он упал с лестницы. Надеюсь, сломал себе шею.

– Не совсем, но ты его здорово отделал. Представляешь, Дэв, этот сукин сын стал мне угрожать! Я ушам своим не поверил. Мне! Он имел наглость заявить, что поквитается с нами, – и Клей изумленно покачал головой.

– Надо было его убить.

Угроза, произнесенная деловитым, почти равнодушным тоном, заставила Клея умолкнуть. Секунду спустя дверь открылась, и доктор Пенрой вышел в коридор. Братья окружили низенького сердитого эскулапа в черном парике, круглых очках и старомодных панталонах.

– Она жестоко избита, – объявил он, и Дэвон скривился от нетерпения: это они и сами знали. – Я отворил кровь, чтобы предотвратить горячку. Пара ребер сломана, возможно, есть и другие переломы. Гортань воспалена от удара: не позволяйте ей говорить. Жидкое питание, отдых, сон. Ах да, вероятно, у нее сломано запястье на левой руке, но пока я не могу сказать с уверенностью. Постарайтесь ее не тревожить. Я дал ей настойку хинной коры против лихорадки и оставил на столе опий, но давайте его с осторожностью. Со временем она поправится, если только нет серьезных внутренних повреждений. – Доктор перевел взгляд с одного потрясенного лица на другое. – Сегодня я больше ничего не могу сделать, если хотите, загляну завтра.

Клей пошел проводить врача вниз, а Дэвон так и застыл на месте, глядя в пустоту и машинально прислушиваясь к их удаляющимся шагам и затихающим голосам. Ему казалось, что с него содрали кожу. Слова доктора Пенроя подействовали на него так, будто все перечисленные раны были нанесены ему самому.

Лауди появилась в темном конце коридора возле черной лестницы и неуверенно приблизилась к нему, ломая руки от смущения.

– Хотите, я посижу с Лили, сэр? – робко предложила она.

Дэвон долго смотрел на нее молча, пока смысл ее слов наконец не дошел до него. Заметив, что она готова убежать, он понял, что пугает ее.

– Тебя зовут Лауди?

– Да.

Девушка неуклюже присела в реверансе и, поскольку хозяин больше ничего не сказал, начала потихоньку отступать.

– Погоди. Да-да, останься с ней.., позаботься о Лили. Не спускай с нее глаз: если что-нибудь случится, если ей что-то понадобится или вдруг станет хуже… – он замолчал, его горящий взгляд слепо уставился как будто сквозь нее, – ..обратись к моему брату.

Повернувшись на каблуках, Дэвон чуть не бегом пересек коридор и спустился по изящной винтовой лестнице, перешагивая через две ступеньки. Лауди услыхала, как громадная входная дверь со скрипом отворилась и вновь захлопнулась с оглушительным стуком. Дрожа, она вошла в новую спальню Лили и села у постели подруги.

Примечания