– Отпусти меня.

Риордан повиновался, слегка задыхаясь. Кассандра отошла от него, а он, блаженно ухмыляясь, с глухим стуком привалился к двери. Они застыли в нескольких шагах друг от друга, не говоря ни слова. Постепенно улыбка сползла с лица Риордана, в его глазах зажегся какой-то новый огонек. Кассандра обернулась, чтобы проверить, сколько еще шагов отделяет ее от карикатурно широкой кровати под балдахином. Оказалось, что отступить можно всего на три шага. Но произошло то, чего она не ожидала. Риордан не стал ее преследовать. Вместо этого он протянул ей руку.

Она нерешительно сделала два шага ему навстречу и остановилась.

– Уже так…

А что «так»? Поздно? Но было еще рано, едва перевалило за полдень. Она попыталась еще раз.

– Я так…

Что? Устала? Это было правдой, но ей не хотелось начинать свой брак на такой ноте. Брак? Господи Боже, она замужем! За этим безумным человеком с бородой, подходившим к ней с такой ухмылкой, словно она была бараньей отбивной, а он не ел три дня.

– Подожди!

Казалось, он собирается снова ваять ее на руки, и она знала, что на этот раз он опустит ее на постель.

– Подожди!

Его радостная улыбка стала еще шире.

– Я ждал много недель, Касс. Больше я не обязан ждать ни минуты!

Одной рукой он притянул ее к себе за талию, а другой обхватил затылок и нетерпеливо поцеловал. Его усы кололись, ему не хватало обычной утонченности, но она все-таки невольно ответила – так сладко было его обнимать и чувствовать под руками его крепкое надежное тело. Его губы были горячими и жадными, руки торопливо сновали по ее спине, запутываясь в волосах. Эти беспорядочные ласки взволновали ее вопреки собственной воле. Она бездумно ответила на поцелуй, открывая рот навстречу яростному и нежному натиску его языка. Риордан и без того туго соображал, а ее отклик окончательно сбил его с толку. Он решил, что она готова, и принялся возиться с застежками на спине ее платья.

– Нет, не надо, – задыхаясь, прошептала Кассандра и оттолкнула его.

– Но почему? О, Касс, я так хочу тебя!

– Неужели ты не понимаешь? Если мы это сделаем, если… вступим в брачные отношения, у тебя не останется оснований аннулировать брак!

– Не вступать в брачные отношения?

Так восьмилетний мальчишка мог бы спросить: «Не праздновать Рождество?» Только теперь до него дошел смысл ее фразы.

– Я не собираюсь аннулировать наш брак!

Они оба уставились друг на друга, пораженные страстностью, прозвучавшей в этих словах. Риордан вновь потянулся к Кассандре и поцеловал ее уже нежнее. Она вздохнула в ответ и глубоко зарылась пальцами ему в волосы. Он начал шептать что-то бессвязное о том, как сладки ее поцелуи, как ему нравится обнимать ее. Она откинула голову назад и позволила ему поцеловать нежную чувствительную ямочку у основания горла. Но в ту самую минуту, как ее кровь закипела, мучительный узел страха сдавил ей грудь, не позволяя отдаться наслаждению. Сейчас они были не в карете и не у открытого окна; дело не могло ограничиться одними лишь поцелуями. Кассандра начала дрожать от страха, а не от страсти. Когда он подхватил ее ягодицы и попытался сзади просунуть руку ей между ног, она оттолкнула его и вырвалась.

– В чем дело? – озадаченно спросил Риордан. – Скажи мне, что с тобой?

Она сказала ему:

– Ты пьян, а я никогда этого раньше не делала!

Он ухмыльнулся и подмигнул ей, проводя пятерней по волосам, как гребешком.

– Уж не настолько я пьян.

Кассандра ждала ответа на другую часть своей фразы. Ответа не последовало. Она с судорожным вздохом повернулась к нему спиной, чтобы скрыть свое горе и разочарование. Риордан подошел к ней и взял за плечи. С таким же успехом можно было обнимать ствол дерева.

– Честное слово, Касс, – негромко заговорил он, – я вовсе не пьян. Я притворялся для остальных.

Он начал потихоньку растирать одеревеневшие плечи Кассандры, глядя как зачарованный на игру солнечных бликов в ее волосах. Ее кожа притягивала его подобно магниту, он не мог оторвать от нее руки. Крошечные волоски у нее на затылке при ближайшем рассмотрении оказались не черными, а золотыми. Риордан провел по ним языком, упиваясь ощущением легкой щекотки. Она испустила еще один судорожный вздох. В другое время он с удовольствием продолжил бы эту игру, придумал бы множество разнообразных вариаций, но сегодня был явно не его день по части выдумки. Его руки обвились вокруг нее и сжали ее груди. Прижимаясь к ней сзади, он дал ей почувствовать свое возбуждение. Когда она ахнула в смятении вместо того, чтобы застонать от желания, и отпрянула на другой конец комнаты, для него это оказалось полной неожиданностью.

– Касс! В чем дело? Что случилось?

Она упорно продолжала поворачиваться к нему спиной.

– Я тебе уже сказала! Я никогда этого раньше не делала, и мне страшно!

Риордан попытался рассмеяться, надеясь, что она посмеется вместе с ним. Ему стало неловко оттого, что она упорствует в своей лжи, да еще в такую минуту. В этом не было никакой нужды! Он опять, как гребнем, провел пальцами по волосам, сетуя на себя за то, что выпил так много. Меньше всего на свете ему хотелось оскорбить ее чувства.

– Послушай, Касс, – ласково заговорил он, подходя к ней. – Неужели ты не понимаешь, что Для меня уже не имеет значения, девственна ты или нет? Милая, это ровным счетом ничего не значит!

Он положил руки ей на бедра и начал поглаживать ее большими пальцами. Кассандра низко склонила голову. Его неверие ранило ее, как острый нож. Он-то небось думает, что выказывает великодушие, но уж лучше бы прямо сказал, что от такой женщины, как она, многого ждать не приходится! Это было бы милосерднее! И не важно, что через несколько минут он узнает правду (по крайней мере, она надеялась, что узнает; ей приходилось слышать, будто мужчины умеют распознавать, когда это у женщины в первый раз). Она хотела, чтобы он поверил ей на слово, прямо сейчас, еще до того, как обнаружит правду опытным путем.

Безнадежно уставившись на ряд крохотных пуговичек у нее на спине, на горестно оцепеневшие плечи и шею, Риордан отчетливо почувствовал, что ему не выиграть этот спор. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы поправить положение, но обычная ловкость рук и гибкость ума ему изменили. Ему очень хотелось, чтобы в первый раз у них все вышло хорошо, без упреков, подозрений и обид. Но все вдруг страшно осложнилось и запуталось. Он этого совершенно не ожидал и даже не мог понять, в чем дело. Его захлестнула волна разочарования и досады; пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержаться и не выдать себя.

Кассандра почувствовала, как его руки медленно разжимаются и отпускают ее. Ощущение вины пронзило ее ледяным холодом до самого сердца. Она понимала, что все испортила, что отравила ему удовольствие, но ничего не могла с этим поделать. Ей хотелось, чтобы он увидел ее в истинном свете еще до того, как они предадутся любви. Ведь она берегла себя для него! Он должен был оценить предлагаемый дар по достоинству и насладиться им, а не пренебречь и потом обнаружить истину, когда будет уже слишком поздно.

Она услышала, как он подошел к кровати и сел. Вот башмак с глухим стуком ударился об пол, а за ним и другой. Не веря своим ушам, Кассандра медленно обернулась. Его камзол и жилет уже валялись на полу, а сам он был занят расстегиванием рубашки. Все больше холодея, она смотрела, как он стаскивает рубашку через голову и швыряет ее поверх остальной одежды. Ее ум машинально, помимо воли, отметил, что его тело прекрасно, но эта мысль не доставила ей удовольствия. Ей вновь пришлось отвернуться, когда он встал, чтобы снять чулки и панталоны. Она обхватила себя руками, чтобы унять озноб, и стала ждать. Никуда не денешься, теперь он ее муж. Он может делать с ней, что душе угодно. Но что бы ни случилось, она дала себе страшную клятву, что не заплачет и не станет просить его…

– Никуда не отлучайся, ладно, Касс?

Голос веселый и беспечный, как у мальчишки. Она ощутила движение воздуха и поняла, что он проходит мимо у нее за спиной, направляясь к двери. Ей представилась возможность в течение трех секунд созерцать ничем не заслоненный вид сзади. Пришлось крепко-накрепко прижать руки к груди из страха, что ее сердце сейчас проломит ребра, прорвет кожу и выпрыгнет прямо на плетеный коврик под ногами. Потом Риордан скрылся за дверью, а Кассандра так и застыла, словно пораженная громом, ошеломленно глядя на пустое место, где он только что стоял.

У нее мелькнула дикая мысль: а вдруг он намерен вернуться в трактир и предстать перед своими друзьями нагишом? Но он захватил с собой панталоны! И тут до нее донесся мощный всплеск. Она зажала обеими руками рот, чтобы заглушить вопль облегчения, потом запрокинула голову и расхохоталась. Он просто прыгнул в пруд!

Оправившись от первоначального потрясения, Риордан всей своей разгоряченной кожей ощутил живительную прохладу чистой воды. Постепенно его кровь перестала бурлить, сердцебиение выровнялось. Он нырнул и задержался под водой, сколько позволял воздух, набранный в легкие, разглядывая качающиеся перед глазами зеленые водоросли, наслаждаясь ощущением свежести и думая о Касс.

Потом он всплыл, перевернулся на спину и начал дрейфовать. На лазурном небе не было ни облачка, теплый воздух ласкал кожу. Одинокая утка, возмущенно покинувшая водоем в знак протеста против его внезапного вторжения, теперь робко приковыляла обратно и шлепнулась в воду, держась, однако, на почтительном расстоянии от непрошеного гостя.

В голове у него немного прояснилось, но желание обладать своей женой стало еще сильнее. Купание не только не остудило его, напротив, соблазнительно щекочущий легкий плеск воды напомнил ему ее кожу, такую нежную, прохладную и манящую. Водяные лилии у берега пахли свежестью, как и она. Он вообразил, как ее тело охватывает его, подобно этой прохладной голубой воде. Встав ногами на дно, Риордан принялся растирать себя руками, смывая всю грязь прошедших дней. Ради нее. Ему хотелось предстать перед нею чистым.

Здесь, посреди пруда, вода была ему по грудь. Он пошевелил пальцами ног, чувствуя между ними холодный скользкий ил. Любое ощущение казалось ему волнующим и наводило на мысли о ней. Все его чувства были обострены и жили своей отдельной жизнью независимо от его воли. Он вышел на берег, мотая головой и отряхиваясь от воды, как пес, потом натянул панталоны и застегнул их, не сводя глаз с домика.

Кассандра тем временем осмотрела дом изнутри. Две небольшие комнаты – спальня и гардеробная. Она обошла их торопливым, беспокойным шагом, раскрыла свой саквояж и слепо провела рукой по сложенной одежде, потом посмотрела на постель. Может, ей следует раздеться? Надеть ночную рубашку? Она не могла остановиться, не могла ни на чем сосредоточиться.

В конце концов Кассандра решила сбросить туфли, но, взглянув на себя в зеркало, передумала и занялась прической. Ну и вид у нее! Она поправила шпильки, пытаясь создать хоть какую-то видимость порядка, хотя ее мысли блуждали далеко. Ничего нельзя было поделать с двумя яркими пятнами румянца у нее на щеках или со стремительным и неровным трепыханием сердца.

Подойдя к двери, она увидела, что Риордан плавает в пруду, лежа на спине. Она покраснела и отвернулась. Дух у нее перехватило: пришлось присесть на постель, чтобы немного успокоиться. Услыхав наконец шаги за дверью, Кассандра села очень прямо, одной рукой расправляя юбку, а другой держась за сердце.

Он осторожно переступил порог, пытаясь угадать, что носится в воздухе. По его груди и животу, по голым икрам бежала вода, лужицей скапливаясь у ног. Кассандра не могла оторвать от него глаз. Полуобнаженный, он казался ей еще выше ростом и крупнее, чем когда-либо раньше. Не говоря, ни слова, Риордан прошел в гардеробную и через несколько секунд вновь появился в дверях с полотенцем в руках. Глядя на нее, он энергично вытер волосы и лицо, потом перекинул полотенце через плечо.

– Сзади тоже есть дверь, ты ее видел? – выпалила Кассандра. – Она выходит на луг. Там очень красиво.

Он удивленно поднял брови.

– Покажи мне.

Она не могла бы сказать, что им движет – неподдельный интерес или желание ей угодить, но поднялась и боком, стараясь не коснуться его, проскользнула в гардеробную, а потом открыла низкую дверь в задней стене и вышла во двор. Риордан, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, последовал за ней.

Они остановились на маленьком крылечке, выходившем в поросший травой двор. Позади двора тянулось пастбище, на котором мирно щипали травку с полдюжины пестрых коров. На крыльце стояло одно-единственное кресло с деревянными подлокотниками, задвинутое под стропила крыши на случай возможного дождя. Обоим одновременно пришла в голову мысль обо всех молодоженах, которые когда-либо любовались отсюда широко раскинувшимся полем или сидели вместе в этом кресле, крепко обнявшись и мечтая о чем-то своем.

Кассандра подошла к шатким перилам и обернулась к Риордану, положив руки на деревянную перекладину. Он остался в дверях, прислонившись к косяку. Никогда раньше ей не приходилось видеть взрослого мужчину босым: она не могла отвести взгляд от его ног с длинными сильными пальцами и высоким подъемом.

– Тебе нравится загородная жизнь, Касс?

Она с трудом перевела взгляд на его лицо.

– Да, очень нравится.

– Вот и хорошо. У меня есть дом в Суррее. Думаю, тебе там понравится.

По какой-то непонятной причине мысль о том, что ей предстоит отправиться в загородный дом Риордана в качестве его жены, потрясла ее. Они женаты! Ей все еще не верилось, до нее просто не доходило, что это уже реальность. Вдруг ей вспомнились его слова, сказанные раньше.

– Почему…

Она умолкла. Ей хотелось спросить: «Почему ты не хочешь аннулировать наш брак?», но смелости не хватило.

– Что «почему»?

Собравшись с духом (а может, это следовало назвать безрассудством?), Кассандра спросила:

– Почему ты женился на мне?

Риордан подошел к ней, но она не отступила. Он начал вынимать шпильки из ее волос. Сердце у нее забилось учащенно, дыхание стало шумным и неровным. Она уже решила, что он не собирается отвечать, что его прикосновения сами по себе являются ответом, но ошиблась.

– Потому что я этого хотел.

Казалось, даже солнце засияло ярче. Ей пришлось закрыть глаза. Голова у нее кружилась, она с благодарностью ощутила у себя на затылке теплое и твердое прикосновение его руки, не позволившее ей упасть. Его пальцы тихонько гладили ее волосы, как будто что-то шепча, приподнимая прядь за прядью. Он намотал блестящий локон себе на палец и поднес его к губам. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она не могла шевельнуться.

– Смотри, – внезапно сказал он, повернув ее кругом и обняв за талию.

– О…

Шесть коров вытянули любопытные носы поверх полуобвалившейся стенки, отделявшей двор от пастбища. Кассандра очарованно улыбнулась, глядя на шесть пар влажных коричневых глаз, пристально уставившихся на нее.

– У нас появились зрители, – заметил Риордан. – Как ты думаешь, мы сумеем их шокировать?

Он поцеловал; ее за ухом. Кассандра вздрогнула, удерживая его руки у себя на талии. Его язык начал обводить все изгибы ушной раковины. У нее вырвался невольный вздох.

– Похоже, на них это не производит впечатления, – пробормотал он.

– А может, они евнухи?

Она положила голову ему на плечо. Как приятно было слышать глубокий, низкий, волнующий звук его смеха!

– Коровы не бывают евнухами, – объяснил Риордан.

Одной рукой он нащупал пуговицы у нее на спине и расстегнул их.

– М-м-м, по-моему, им это нравится. Взгляни на ту, что в середине.

Кассандра поняла, что он имеет в виду вислоухую буренку, но ей трудно было сосредоточиться на выражении коровьей морды, когда платье уже соскальзывало у нее с плеч и держалось только на локтях, а Риордан осторожно ощупывал тонкое кружево сорочки у нее на груди. Все ее тело задрожало, словно от холода. Она взяла его руку и провела губами по костяшкам пальцев.

– Ты уже однажды это делал в Воксхолле, когда стоял позади меня. Я думала, что умру, так мне было хорошо.

Настал черед Риордана задрожать. Он бережно повернул ее к себе. Ее взгляд обжег его такой страстью, что больно стало дышать. Его пальцы обвели тонкую и чистую линию ее подбородка, потом скользнули вниз, к жилке, бьющейся у нее на шее.

– Я помню. Кругом были люди, а мне так хотелось обнять тебя покрепче и послать все к черту.

Она дотронулась до его лица, потом ее пальцы вползли ему в волосы, все еще мокрые и прохладные после купания. На его трехдневной щетине тоже висели капли. Встав на цыпочки, Кассандра вытянулась и поймала одну из них языком. Его объятия стали крепче, он оторвал ее от земли, прижимая к себе и всем телом ощущая ее тепло. Когда он вновь поставил ее на ноги, оказалось, что весь перед ее сорочки промок и стал прозрачным. Риордан обхватил ее груди ладонями снизу. Ее губы раскрылись, нежный розовый румянец залил щеки. Глядя ей в лицо, он начал легонько растирать соски большими пальцами сквозь тонкий скользкий шелк.

Ноздри у нее расширились, она обхватила обеими руками его запястья.

– Я так рада, так рада, – страстно шептала Кассандра, глядя, как расширяются его зрачки, отчего темно-синие глаза стали почти черными.

Когда он поцеловал ее, она прижалась к нему и вцепилась обеими руками ему в плечи. Его кожа была прохладной и гладкой на ощупь, зато язык, скользнувший по ее губам, показался ей обжигающе горячим. Тепло от его прикосновения стало волнами расходиться по ее телу.

– Я так хочу тебя, – прошептал он, не отрывая рта от ее губ, даже легонько покусывая их зубами. – Ты слышишь, Касс? Ты согласна?

– Да, да!

И все же она должна была спросить еще раз.

– Ты все еще мне не веришь?

– Я верю тебе. Конечно, верю.

Кассандра знала, что он говорит не правду, но теперь ей уже трудно было принять его слова близко к сердцу. Она позволила ему подхватить себя на руки и отнести обратно в дом. Она спрятала лицо у него на плече, вдыхая исходивший от него свежий запах дикой природы. Риордан поставил ее на пол рядом с постелью и, взглянув на нее, едва смог перевести дух. До чего же соблазнительный был у нее вид в полурасстегнутом платье с голыми плечами и руками, застрявшими в рукавах! Он уже с ума сходил от нетерпения, но усилием воли заставил себя не торопиться.

– Ты так прекрасна! Я хочу увидеть тебя всю, Касс. Я должен тебя увидеть.

Дюйм за дюймом Риордан стал стягивать с нее платье, пока оно не сползло с бедер и не упало на пол. От нее не ускользнуло, с какой привычной легкостью он справился со шнуровкой нижних юбок. Они тоже упали на пол, и Кассандра осталась в одной сорочке. Она дрожала. Риордан взял ее руки и прижал их к своему сердцу.

– Тебе страшно?

Она кивнула.

– Хочешь, чтобы мы остановились?

– О, нет!

Он одарил ее такой прочувствованной, проникнутой облегчением улыбкой, что она невольно засмеялась, хотя смех прозвучал на высокой, несколько истеричной ноте. Риордан начал целовать ее пальцы один за другим, разглядывая их так пристально, словно ему никогда в жизни не доводилось видеть пальцы.

– Кольцо, – сказал он вдруг. – У тебя нет кольца.

Кассандра покачала головой, как в полусне.

– Это так важно?

– Только не сейчас.

Две улыбки слились в поцелуе, сплетенные пальцы неохотно расцепились, чтобы дать им обняться. Обхватив руками спину Риордана, Кассандра почувствовала, как перекатываются под ладонями его мощные мускулы. Она теснее прижалась к нему, наслаждаясь ощущением его влажной кожи у себя на груди. Он целовал ее так глубоко и медленно, что у нее подкосились ноги. Желание волнами прокатывалось по ее телу, отдаваясь в ушах шумом морского прибоя. Она стояла на цыпочках, крепко обнимая его и мечтая стать еще ближе, раствориться в нем. Не прерывая поцелуя, он поднял ее и уложил на постель, а потом сам опустился рядом.

Просунув руку ей под колено, Риордан заставил ее согнуть ногу и расправил кружево сорочки у нее на бедре, потом поцеловал колено прямо сквозь белый шелковый чулок и начал осторожно снимать его, скатывая трубочкой. Тихо-тихо, через колено и вниз, вдоль длинной гладкой икры. Она беспокойно шевельнулась и облизнула губы. Шорох шелка, трущегося о кожу, заставил ее жарко и мучительно покраснеть.

Риордан улыбнулся, когда Кассандра сама подставила ему другое колено, но вместо того, чтобы заняться вторым чулком, наклонил голову и принялся прокладывать дорожку поцелуев по внутренней стороне бедра, начиная от колена и продвигаясь вверх, пока она, задыхаясь от испуга, изумления и почти непереносимого волнения, не остановила его, схватив за волосы.

Он поднял голову. Его глаза были черны, как ночь. Она взглянула на его рот, видя в нем свою погибель, и содрогнулась от ужаса и восторга.

– Как мне быть. Касс? Раздеть сперва тебя или раздеться самому? – прерывистым шепотом спросил Риордан.

Кассандра попыталась пожать плечами, но собственное тело ей не повиновалось. Он легко опустил руку ей на живот, ожидая ответа.

– Не заставляй меня выбирать, – прошептала она в страхе. – Я не могу, не могу…

– Ш-ш-ш…

Он притянул ее к себе и обнял, зарывшись лицом ей в волосы. Сердце у нее бешено колотилось. Она судорожно ухватилась за его плечи с такой силой, словно боялась сорваться в пропасть.

– Я только потому спросил, что не мог сам решить, – признался Риордан, целуя ее затылок у корней волос.

Теперь она тряслась от смеха. Обнимая ее, он впервые подумал о том, что влюблен по-настоящему.

– Может, нам сделать это вместе? Кассандра кивнула. Ей уже нечего было стесняться, но она все-таки сказала:

– Здесь слишком светло!

Прижавшись губами к ее губам, он прошептал так тихо, что она догадалась о смысле его слов скорее на ощупь, чем на слух:

– Но я хочу видеть тебя, Касс! Я просто умираю, до чего мне хочется тебя увидеть. Не бойся, я никогда не сделаю тебе больно, никогда. Позволь мне, милая, позволь мне…

Она растаяла. Он прижал ее спиной к подушке, и она отняла руки от груди, позволяя ему снимать с себя сорочку.

– Я никогда не ношу корсета, – пояснила Кассандра, словно извиняясь и глядя куда-то поверх его плеча.

– Я знаю. Вот это мне в тебе и нравится. Помимо всего прочего.

Ее бросало то в жар, то в холод, дыхание прерывистыми болезненными всхлипами вырывалось из ее груди. Риордан взял ее руку и положил себе на талию; тут она вспомнила, что они договорились раздеваться вместе, но пальцы не слушались ее, сам же он был занят тем, что освобождал ее руки от бретелек сорочки. Убедившись, что помощи от нее ждать не приходится, он рассеянно отодвинул в сторону ее безжизненную руку, стянул панталоны с бедер, швырнул их на пол и тотчас же вернулся к прерванному занятию. Не успела она ахнуть, как оказалась голой по пояс, и невольно прикрыла руками грудь.

Улыбаясь, до последней секунды глядя ей в глаза, Риордан наклонил голову и поцеловал ее стиснутые пальцы. Кассандра ощутила легкое покусывание его зубов, а потом теплую ласку языка. Зная, чего он хочет, она повиновалась, потому что хотела того же. Она медленно опустила руки. Глаза у нее испуганно раскрылись, когда он с глухим стоном, похожим на рычание, схватил ее запястья и завел их ей за голову. Ей пришлось принять на себя весь его вес, его мускулистый торс сдавил ее грудь.

Слова желания, бессвязные, отрывочные фразы срывались с ее губ. Сама себе ужасаясь, Кассандра тем не менее не могла остановиться. Риордан без конца, точно заклинание, повторял ее имя, но ему в конце концов пришлось замолчать: поцелуй стал слишком глубоким и страстным. Ее тело билось и извивалось под ним, требуя удовлетворения.

Жестковатые завитки волос у него на ногах щекотали и царапали ее нежную кожу.

Риордан стал целовать ее волосы, лоб, щеки, провел языком вдоль линии скулы, подбородка, шеи. Его тело, натянутое, как тетива лука, вздрагивало от еле сдерживаемой страсти. Легкая россыпь испарины выступила у него на груди и на шее, лицо под трехдневной черной бородой пошло красными пятнами. Он провел рукой по ее обнаженному бедру под сорочкой. Какого черта вообще на ней эта сорочка? – подумал он и нетерпеливо потянул на себя скомканный шелк, а Кассандра, взбрыкнув обеими ногами, помогла ему окончательно сбросить последний покров. И тотчас же его рука накрыла нежный холмик у нее между ног, пальцы погрузились в шелковистые вьющиеся волосы.

Ее голова откинулась назад. Закрыв глаза, стиснув зубы, она изо всех сил пыталась не закричать, но удержаться не могла. Когда он обхватил губами ее грудь, крики Кассандры перешли в беспомощные стоны. Он заставил ее развести ноги, его пальцы, вдруг ставшие скользкими, забрались ей внутрь. Ее бедра начали смыкаться как-то по-новому – не то в попытке защититься, не то в страстном, призыве. Она пробормотала что-то, то ли «не надо», то ли «ладно». Он не смог разобрать, что это, но ему уже было все равно. Шепча страстные слова ей на ухо и действуя коленями, он развел ее ноги еще шире.

Первое же прикосновение заставило его задрожать от желания. Риордан понял, что, если не возьмет себя в руки, все будет кончено через минуту. Но он не мог остановиться, не мог ждать, он должен был обладать ею. Заглушив ее крик страстным поцелуем, он вошел в нее. Она впилась ногтями ему в плечи, но он этого не заметил: все его чувства были сосредоточены на другом. Она оказалась горячей и жаркой! но удивительно тесной. Он попытался продвинуться глубже и вдруг замер, ощутив преграду и услыхав наконец ее испуганный возглас.

– Касс?

Внезапный болезненный холодок пробежал по его коже. Нет, нет, о Боже, нет! Все ее мышцы, придавленные его телом, были сведены судорогой. Он отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо, и оцепенел от ужаса.

– О Господи, Касс! Милая моя!

– Мне не больно… Все хорошо, мне это нравится…

Но ее глаза закрылись, на длинных ресницах повисли алмазами сверкающие капли слез. Тяжело дыша, Риордан прижался лбом к ее плечу. Одна-единственная связная мысль промелькнула у него в голове: Куинн за это заплатит.

Кассандра вновь прижалась к нему, подавшись вперед всем телом.

– Сделай это, – прошептала она. – Я этого хочу.

Но он смог лишь обнять ее крепче. Жгучая боль стыда раздирала ему грудь, раскаяние оставило на языке горьковатый привкус морской соли.

– Все хорошо, – уговаривала Кассандра, ласково поглаживая его по плечам обеими руками. – Мне не больно, со мной все в порядке. Я просто… немножко испугалась в первую секунду, но все уже прошло. Если ты продолжишь, я думаю…

Риордан поднял голову и заглянул в ее прелестное, серьезное, немного встревоженное лицо.

– Не надо, Касс, – сказал он с горечью. – Не надо меня прощать так скоро.

Вымученная, дрожащая, полная отвращения к себе улыбка появилась у него на губах.

– Ты могла бы попрекать меня этим до конца наших дней.

Она негромко рассмеялась.

– С какой стати мне это делать?

– Потому что я виноват. Сколько раз ты пыталась мне втолковать…

– Не так уж много раз.

Она провела большими пальцами по его скулам.

– А теперь это уже неважно. И вообще, не могли бы мы отложить разговоры на потом?

– Нет, это очень важно! Клянусь, тебе, Касс, я никогда не хотел причинить тебе боль. Я охотнее пострадал бы сам.

– Все, довольно! Я тебя прощаю, хочешь ты этого или нет. Сейчас мне приходит в голову только один проступок, которого я ни за что не смогла бы тебе простить.

– И что же это за проступок?

– Если ты оставишь меня сейчас, когда я так хочу тебя. Поцелуй меня еще раз, делай все, что раньше делал. Люби меня, Филипп, я хочу любить тебя. Сделай меня своей.

Дыхание со стоном вырвалось у него сквозь зубы. Он должен был еще что-то ей объяснить, но ее рот звал к поцелую, и он забыл, что хотел сказать, растаял в горячке любовной страсти, позабыл обо всем, кроме нежного прикосновения ее губ и языка. Он поцеловал ее медленно, как будто впервые, и для него этот поцелуй действительно стал обещанием нового начала.

– Скажи мне, если тебе будет больно. – Ему страшно было пошевелиться. – Скажи мне, Касс.

– Нет-нет, мне не больно.

Кассандра умирала от желания. Боли не было, только жар и ощущение наполненности. Она обхватила его ногами и выгнула спину, притягивая его к себе. Все ближе, все глубже… Проникновенность любовного единения потрясла ее до глубины души. Риордан двигался медленно, не сводя с нее глаз, но ее переживание было слишком велико, так велико, что она не могла вынести его взгляд, не могла позволить ему смотреть на себя в такую минуту. Поэтому Кассандра притянула к себе его голову и начала целовать отчаянно и самозабвенно. И опять он принялся повторять ее имя в такт своим медленным, размеренным движениям, чувствуя, как ее внутреннее напряжение неудержимо нарастает.

– Филипп, Филипп!

– Не сдерживайся, – прохрипел он, помогая ей изо всех сил. – Дай себе волю.

Ничего не сознавая, она вцепилась ему в плечи пальцами и даже зубами, чтобы заглушить рвущийся из груди крик. Пульсирующие содрогания, потрясшие ее тело, отняли у Риордана последние остатки самообладания. Но, овладев ею, он даже в минуту последнего безумия понимал, что совершает не просто грубый акт обладания женщиной. С неистовой и нежной страстью он отдал ей всего себя.

Она лежала рядом, обессиленная и побежденная, а он думал о том, что на радость или на горе он до конца дней своих будет принадлежать ей.