Странник (№8) - Барабаны осени. Удачный ход

Медовые соты принесла Клэр, и, обладая острым глазом на болезни, тут же заявила, что один из наших гостей нездоров, — глаза у него оплыли, он кашлял и вообще выглядел плохо. Клэр сказала, что у индейца лихорадка, хотя вроде бы даже и не рассматривала его. Индеец, однако, оказался настолько болен, что не смог отправиться дальше со своими товарищами, и нам пришлось устроить ему постель в амбаре.

Свиноматка несколько преждевременно опоросилась прямо в чулане. Она принесла дюжину поросят, и все они оказались здоровенькими и обладают чудовищным аппетитом, за что мы благодарим Господа. Вот только наши собственные аппетиты оказалось трудно удовлетворять, потому что свинья яростно нападает на любого, кто осмеливается заглянуть в чулан, — она тут же начинает рычать и бешено скалить зубы. В результате мне на ужин досталось одно-единственное яйцо вместе с сообщением, что я не получу ничего другого, пока не разрешу возникшую проблему. Продукты-то хранятся как раз в этом чулане!

Суббота, 1 октября.

Сегодня случился немалый сюрприз. К нам явились два гостя…

— Должно быть, там ужасно дикие места.

Брианна вздрогнула от неожиданности и подняла голову, оторвавшись от письма Дженни кивнула, указывая на исписанный лист, но ее глаза при этом не отрывались от Брианны.

— Краснокожие и медведи, да еще огромные ежи и всякое другое. А ведь их дом, вообще-то говоря, — просто хижина, так Джейми мне объяснял. И они там совершенно одни, высоко в горах. Да, там совсем дикие места, необжитые. — Во взгляде Дженни вспыхнула легкая тревога. — Но ты все равно хочешь туда поехать?

Брианна вдруг осознала, что Дженни боится как раз обратного: что девушка передумает ехать к отцу, что она испугалась при мысли о долгом и трудном путешествии, о том, что в итоге она очутится в совершенно первобытных краях. И картина этих чужих мест встала, как наяву, из строчек черных слов, написанных на листе бумаги, который Брианна держала в руке… но не менее реальным предстал перед девушкой и человек, написавший эти слова.

— Я еду, — твердо сказала она, глядя в глаза тетушки. — И как можно скорее.

Лицо Дженни расслабилось.

— Вот и хорошо, — выдохнула она. И на раскрытой ладони протянула Брианне маленький кожаный мешочек, изукрашенный орнаментом из иголок дикобраза, окрашенных красным и черным, — но кое-где иглы сохранили свой естественный цвет, подчеркивавший яркость красок.

— Это он прислал мне в подарок.

Брианна взяла мешочек, восхищаясь сложностью рисунка и мягкостью светлой оленьей кожи с внутренней стороны.

— Прекрасная вещь!

— Да, верно. — Дженни отвернулась, якобы рассматривая и без того хорошо знакомые ей безделушки, стоявшие на книжной полке. Но не успела Брианна вернуться к письму, как Дженни вдруг резко спросила:

— Ты не побудешь у нас немного?

Брианна удивленно посмотрела на тетушку.

— Побыть у вас?

— Всего день-другой, — Дженни повернулась, и свет из окна упал ей в спину, окружив голову женщины нежным ореолом и оставив в тени лицо. — Я знаю, тебе хочется поскорее отправиться к ним, — сказала она. — Но мне бы хотелось поговорить с тобой… о многом.

Брианна недоуменно всмотрелась в Дженни, но ничего не смогла прочесть на бледном спокойном лице, с такими же раскосыми, как у нее самой, глазами.

— Да, — неторопливо ответила девушка. — Да, конечно, я немного побуду здесь.

Улыбка тронула уголки губ Дженни. Волосы у нее были очень черными, и белые полосы седины делали их похожими на крылья сороки.

— Очень хорошо, — мягко сказала она И наконец улыбка осветила ее лицо. — О Господи, как же ты похожа на моего брата!

Оставшись одна, Брианна снова принялась читать письмо, но сначала перечитала первые строки, — и тихая комната, в которой она сидела, словно растаяла, а Джейми Фрезер ожил перед ней, и внутренним слухом она услышала его голос — как будто он стоял прямо вот тут, рядом с ней, и лучи солнца, падавшие в окно, золотили его рыжие волосы…

Суббота, 1 октября.

Сегодня случился немалый сюрприз. К нам явились( два гостя из Кросскрика. Думаю, ты помнишь то, что я писал тебе о лорде Джоне Грэе, с которым я познакомился в Ардсмуре. Но я не упоминал о том, что встречался с ним и позже — на Ямайке, где он был губернатором, представляя собой королевскую власть.

Он, пожалуй, последний человек, которого я ожидал бы увидеть в нашем медвежьем углу, вдали от малейших признаков цивилизации, да еще и без привычной ему свиты блестящих офицеров и без кучи багажа. Можешь не сомневаться, мы все были просто ошеломлены его появлением, — однако он вдруг возник перед нашим порогом, и мне поневоле пришлось оказать ему гостеприимство.

К сожалению, его привело в наши края весьма печальное событие. Его жена, отправившаяся на корабле из Англии вместе со своим сыном, во время путешествия подхватила лихорадку и скончалась посреди океана. Боясь, что удушливая атмосфера тропиков окажется столь же фатальной для мальчика, как и для его матери, лорд Джон решил, что парнишку следует отвезти в Вирджинию, где у семьи лорда имеется большое поместье, и сам отправился с мальчиком, видя, что тот слишком сильно тоскует по матери.

Я выразил некоторое удивление, но равно и благодарность, поскольку им пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы навестить нас в нашем уединении, — но его лордство отмел мои любезности, заявив, что он хотел показать мальчику, каковы на самом деле английские колонии, чтобы тот смог по достоинству оценить богатство и разнообразие этой страны. Мальчику ужасно хотелось увидеть настоящих краснокожих — и этим он напомнил, как горел таким же желанием Ян, совсем недавно.

Мальчик очень приветливый, высокий для своего роста и довольно крепкий, хотя ему, как мне кажется, еще и двенадцати не исполнилось. Он все еще грустит из-за смерти матери, но умеет вести беседу и обладает хорошими манерами, всеми своими жестами демонстрируя, что он не кто-нибудь, а граф (лорд Джон его отчим, насколько мне известно, а настоящим отцом мальчишки был граф Эллесмерский). Зовут юного графа Вильямом.

Брианна перевернула страницу, ожидая найти продолжение, но запись на этом оборвалась. Далее следовал перерыв в несколько дней, прежде чем Джейми снова принялся за письмо, и следующей датой оказалось четвертое октября.

Вторник, 4 октября.

Тот индеец, что лежал в нашем амбаре, умер сегодня рано утром, несмотря на все усилия Клэр спасти его. Его лицо, тело и конечности сплошь покрыты какой-то ужасной сыпью, так что смотреть на него просто страшно.

Клэр думает, что он был болен корью, и это ее очень беспокоит, потому что корь — очень опасная болезнь, заразная и распространяется быстро. Она никому не позволила приблизиться к телу, только сама им занималась, — говорит, для нее это не опасно, потому что на нее еще в юности наложили чары от кори, — но мы все около полудня собрались возле амбара, и я прочитал кое-какие подходящие к случаю молитвы, а потом мы все вместе помолились о спасении его души, потому что я уверен, что даже некрещеные индейцы вполне могут надеяться на милость Господа нашего.

Но мы в некоторой растерянности относительно того, как следует распорядиться бренными останками краснокожего. Случись его смерть по другой причине, я бы тут же отправил Яна к друзьям индейца, чтобы они могли похоронить умершего по своим собственным правилам, как это принято в их племени.

Но Клэр говорит, что мы не должны этого делать, потому что сам по себе труп тоже может распространить демонов болезни среди соплеменников умершего краснокожего, а он-то уж наверняка не хотел бы этого. Клэр считает, что мы должны сами похоронить или сжечь покойного, но я лично против этого, потому что друзья индейца могут нас неправильно понять — им ничего не стоит подумать, что мы просто выдумали какую-то болезнь, чтобы скрыть истинную причину смерти индейца.

Я ничего не сказал нашим гостям о своих сомнениях. Поскольку опасность выглядит слишком серьезной, я должен просто поскорее отослать их отсюда. Мне слишком неприятно думать о том, что мы здесь полностью изолированы, да нам и вообще ни к чему чье-либо общество. Но пока мы положили тело покойного в маленькую сухую пещеру в верхней части склона, над нашим домом, — я предполагал устроить в ней небольшую конюшню или хранить там припасы.

Уж ты прости меня, что я воспользовался письмом, чтобы облегчить свой ум за счет твоего мирного существования, растревожил тебя. Но я думаю, в конце концов все будет в порядке, — просто сейчас я действительно беспокоюсь и не могу этого скрыть. Если опасность — то ли из-за болезни, то ли из-за индейцев, — станет действительно серьезной, я постараюсь отослать это письмо как можно скорее, наверное, вместе с нашими гостями, — чтобы быть уверенным, что ты его прочитаешь.

Если все будет в порядке, я как можно скорее напишу тебе снова, чтобы сообщить об этом.

Твой самый любящий брат — Джейми Фрезер.

Во рту у Брианны пересохло, и она нервно сглотнула и пошевелила языком, пытаясь вызвать слюноотделение. У нее в руках оставались еще две страницы письма; они на мгновение слиплись между собой, словно не желая разделяться, но девушка встряхнула бумагу и продолжила чтение.

Постскриптум, 20 октября

У нас теперь все в порядке, хотя и избавились от опасности несколько печальным образом. Я расскажу тебе обо всем позже; сейчас я просто не в силах возвращаться к этой теме.

Ян заболел корью, и лорд Джон тоже, он они оба поправились, и Клэр приказала мне написать, что с Яном все в полном порядке, у тебя нет причин за него бояться. Он тебе сам написал, чтобы ты удостоверилась, что тебя никто не обманывает.

— Дж.

Последняя часть письма была написана другим почерком, на этот раз аккуратным и ровным, совершенно детским на вид, и в нескольких местах страницу украшали кляксы, — то ли это сказалась слабость переболевшего корью парня, то ли просто перо было никудышное.

Милая мама!

Я тут заболел немножко, но уже совершенно выздоровел. У меня была лихорадка, с бредом даже, и мне чудились очень странные вещи. Ко мне приходил огромный волк и разговаривал человеческим голосом, но тетя Клэр говорит, что это, конечно же, был Ролло, потому что он от меня просто не отходил все то время, пока я болел, он очень хороший пес и не слишком часто кусается.

От кори у меня выскочили пупырышки на коже, и чесалось все просто ужасно. Мне даже все время казалось, что я сижу на муравейнике, или забрался в гнездо шершней. Мне казалось, что голова у меня стала в два раза больше обычного, и я все время чихал, как сумасшедший.

Сегодня я съел на завтрак три яйца, и овсяную кашу, и сам два раза ходил в уборную, так что я уже в полном порядке, хотя сначала мне казалось, что от этой болезни я ослеп, потому что когда я в первый раз вышел из дома, я видел только пятно света перед собой, и ничего больше, но тетя сказала, это скоро пройдет, и оно правда прошло.

Я тебе потом напишу еще, а то Фергус ждет, чтобы забрать письмо, он сейчас уезжает.

Твой самый послушный и преданный сын — Ян Мюррей.

Постскриптум. Посылаю скальп ежа-порпентина для Генри и Мэтти, надеюсь, он им понравится.

Брианна некоторое время сидела неподвижно, прислонившись спиной к стене, твердой и прохладной, разглаживая лежавшие на ее коленях страницы письма, и бездумно смотрела на книжную полку, на аккуратные ряды кожаных и коленкоровых переплетов. Вдруг ей в глаза бросилось тисненое золотом название на корешке одной из книг — «Робинзон Крузо».

Дикое место, так сказала Дженни. Но еще и опасное место, где жизнь полна бесконечных трудностей, иной раз даже смешных на первый взгляд, вроде свиньи в чулане, — и в то же время над живущими там постоянно висит угроза нападения…

— А я-то думала, что здесь живут примитивно, — пробормотала Брианна, взглянув на тлеющий в очаге торф.

Нет, здесь жизнь не так уж примитивна, думала Брианна, следуя за Яном через гумно и дальше, за пределы усадьбы. Все здесь было построено крепко и очень аккуратно; каменные стены, сложенные без скрепляющего раствора, и все постройки были в полном порядке, хотя и явно старыми. Куры с цыплятами сидели в специально огороженном для них дворике, а куча мух, роившихся по другую сторону скотного двора, указывала местонахождение ямы с навозом, устроенной на приличном расстоянии от дома.

Единственным отличием этой фермы от современных было в том, что здесь не имелось ржавеющей техники; Брианна заметила лопату, стоявшую у стены хлева, да пару старых плугов, — но, конечно, она не могла бы найти тут ни рычащего трактора, ни мотков проволоки, ни всяких железок, выброшенных за ненадобностью.

Животные здесь были крепкими и здоровыми, хотя и несколько мельче, нежели в хозяйствах ее собственного мира Громкое «бе-е!» сообщило ей о присутствии овец — и скоро Брианна действительно увидела небольшое стадо толстеньких овечек, топтавшихся в загоне на склоне холма; овцы проявили большое внимание к проходившим мимо людям, их пушистые спины дрожали, а желтые глаза горели жадным ожиданием.

— Избалованные чучела! — с улыбкой сказал Ян. — Думают, кто бы сюда ни пришел, обязательно должен дать им что-нибудь вкусное, видишь? Это все моя жена, — добавил он, повернувшись к Брианне. — Она их балует, приносит им все овощные отходы с грядок, так что они вот-вот лопнут от жира!

Баран, величественное существо с большими изогнутыми рогами, поднял голову над изгородью и издал требовательное «бе-бе!», и его преданные подруги поддержали его нестройным хором.

— Нечего попрошайничать, Хаги! — с терпеливым упреком сказал Ян. — А то ты у меня быстро превратишься в баранье жаркое! — Он отмахнулся от рогатого надоеды и зашагал вверх по склону, и его килт колыхался в такт его шагам.

Брианна отстала на несколько шагов, восхищенно наблюдая за Яном. Девушка никогда не видела, чтобы кто-то вот так носил килт; для Яна это как бы и не было одеждой или мундиром, нет, килт словно составлял часть него самого, часть его тела…

И тем не менее Брианна знала, что килт вовсе не является его повседневным нарядом; она видела, как расширились глаза Дженни, когда Ян вышел к завтраку в таком виде. Дженни быстро наклонила голову, пряча улыбку в чашке с чаем. Джейми-младший нахмурился, посмотрев на отца, получил в ответ дерзкий взгляд и, едва заметно пожав плечами, принялся за колбасу, — но чуть позже чисто по-шотландски сдавленно хмыкнул.

Плед Яна был старым — Брианна видела, что на складках краски поблекли, а край пледа обтрепался, — но его явно хранили весьма аккуратно. Наверное, эту одежду прятали где-нибудь в укромном уголке с самого Каллодена, вместе с пистолетами и мечами, вместе с волынкой и брошью… ведь все это были символы гордого, хотя и завоеванного народа…

Нет, подумала Брианна, никто их не завоевал по-настоящему… и сердце у нее слегка сжалось. Она вспомнила Роджера Уэйкфилда, сидевшего рядом с ней на корточках под серым небом на поле битвы при Каллодене, — его лицо тогда потемнело, глаза затуманились печалью при мысли о тех, кто пал на той равнине…

— У шотландцев длинная память, — сказал ей Роджер, — и они не из тех, кто прощает. Вон там есть камень клана — на нем высечено имя Маккензи и перечислены чуть ли не все, кто полег на этой земле. — Роджер улыбнулся, но не потому, что ему было весело. — Я не так остро чувствую потерю, но тем не менее и я ничего не забыл.

Нет, они не завоеваны. Никто не смог их сломить за тысячи лет борьбы и предательств, никто не сломил их теперь. Отступили, рассеялись в горах — но выжили. Как Ян — изувеченный в боях, но не сдавшийся. Как ее отец — покинувший страну, но оставшийся шотландским горцем.

С некоторым усилием Брианна отогнала от себя мысли о Роджере и поспешила догнать Яна, мерявшего склон длинными, хотя и неровными из-за хромоты шагами.

Длинное лицо Яна осветилось радостью, когда Брианна попросила показать ей Лаллиброх. Он уже устроил все дела, и через неделю Джейми-младший должен был отвезти Брианну в Инвернесс и проследить, чтобы она благополучно села на корабль, отправляющийся в колонии, — и Брианна решила использовать оставшееся ей время с наибольшей пользой.

Они пересекли — довольно быстро, несмотря на больную ногу Яна, — несколько полей, направляясь к холмам, что окружали долину на севере, поднялись к перевалу по едва заметной тропе, вившейся между черными голыми камнями. До чего же здесь все красиво, думала Брианна. Бледно-зеленые поля, засеянные овсом и ячменем, колыхались на ветру, и по ним скользили пятна света и тени, потому что по небу бежали легкие облака, то и дело закрывая весеннее солнце… и стебли клонились к земле, но сразу же выпрямлялись, упругие и сильные…

Одно из полей осталось незасеянным, оно было темным и голым, прорезанным длинными глубокими бороздами. На его краю высилась большая груда аккуратно сложенных камней.

— Это памятная пирамида? — осторожно спросила Брианна, слегка понизив голос. Пирамиды складывались в знак уважения к умершим так ей объясняла мать… иной раз к очень давно умершим… и каждый, кто приходил сюда, добавлял новый камень.

Ян удивленно посмотрел на Брианну, поймал направление ее взгляда и усмехнулся.

— А, нет, девочка. Это камни, которые мы вывернули из земли, когда распахивали ее весной. Мы их каждый год вытаскиваем — но на следующий год появляются новые. Черт бы меня побрал, если я понимаю, откуда они берутся, — добавил Ян, недоуменно покачав головой. — Наверное, духи камня приходят и зарывают их в землю по ночам.

Брианна не поняла, говорит ли он всерьез или шутит. Ей хотелось засмеяться, но вместо этого она задала другой вопрос.

— А что вы здесь будете сеять?

— О, тут уже все посажено, — Ян прикрыл глаза рукой, с гордостью всматриваясь в длинное поле. — Это у нас целое поле татти. К концу месяца все сплошь будет в плетях.

— Татти… ох, картофель! — Брианна с новым интересом посмотрела на поле. — Мама мне рассказывала…

— Да, это Клэр придумала, и хорошо придумала, скажу тебе! Татти уже не раз спасала нас от голода. — Ян улыбнулся, но больше ничего не добавил и пошел дальше, направляясь к холмам по другую сторону полей.

Это была долгая прогулка. День был ветреным, но теплым, и Брианна даже вспотела к тому времени, когда они наконец сделали остановку на вересковой поляне. Узкая тропка небрежно вилась между крутыми склонами холмов, и резко спускалась между острыми камнями к неширокому бурному ручью.

Ян остановился, рукавом отер лоб и жестом предложил Брианне сесть на маленькой полянке между здоровенными гранитными глыбами. С этого места они видели всю долину, оставшуюся внизу, и фермерский дом казался маленьким и нелепым в окружении гор, а поля выглядели как жалкая попытка цивилизации ворваться в мир голых камней и вереска.

Ян вытащил из заплечного мешка глиняную бутылку и зубами выдернул пробку.

— Это тоже по рецепту твоей мамы, — с усмешкой сказал он, протягивая бутылку Брианне. — И только благодаря этому, похоже, я сохранил все зубы. — Ян задумчиво высунул кончик языка и провел им по передним зубам, покачивая головой. — Она большой знаток всяких трав, твоя мама, но кто бы что имел против, а? Половина мужчин в моем возрасте ничего не могут есть, кроме жидкой овсянки.

— Она всегда заставляла меня есть овощи, когда я была маленькой, — сказала Брианна. — И чистить зубы после еды. — Она взяла из рук Яна бутылку и поднесла горлышко ко рту. Эль оказался крепким и горьковатым, но после долгой ходьбы он освежал.

— Когда ты была маленькой, вот как? — Ян бросил на девушку веселый взгляд. — Мне не часто приходилось видеть девчонок такого роста.. Можно сказать, твоя мама знает свое дело, а?

Брианна улыбнулась и вернула ему бутылку.

— Ну, по крайней мере, она достаточно разбирается в своем деле, чтобы выйти замуж за очень высокого мужчину, — сказала она.

Ян расхохотался и отер рот тыльной стороной ладони. Его карие глаза потеплели, когда он одобрительно посмотрел на Брианну.

— Да, приятно на тебя посмотреть, девочка. Ты очень на него похожа, это верно. Господи, до чего же мне хотелось бы оказаться там, когда Джейми тебя увидит!

Брианна уставилась в землю, закусив губу. Часть поляны, на которой они с Яном устроились, заросла папоротником, и там, где они прошли, виднелась прямая полоса притоптанных пышных листьев и сломанных стеблей.

— А может, он обо мне и не знает ничего, — вырвалось вдруг у Брианны. — Он ведь вам не говорил?

Ян слегка нахмурился и пожал плечами.

— Нет, не говорил, ты права, — медленно произнес он. — Но я думаю, он мог просто не успеть сказать, даже если и знал уже о тебе. Он ведь здесь пробыл совсем недолго, ну, в тот последний раз, когда приезжал вместе с Клэр. Да и вообще, тут такая была неразбериха, после всех этих событий… — Он внезапно замолчал, прикусив нижнюю губу, и посмотрел на Брианну. — Твоя тетя очень тревожится из-за этого. Думает, может, ты ее проклинаешь.

— Проклинаю… из-за чего? — изумленно уставилась на него Брианна.

— Из-за Лагхэйр, — карие глаза Яна внимательно смотрели на девушку.

Легкий холодок пробежал по коже Брианны при воспоминании о светлых глазах той женщины, холодных и пустых, как мраморные шарики… и ее полные ненависти слова. Брианна постаралась забыть об этом, объяснив все простой ревностью и завистью, но некоторые из произнесенных Лагхэйр слов крепко застряли в ее ушах…

— А какое отношение тетя Дженни имеет к Лагхэйр?

Ян вздохнул, отбросив со лба пышную прядь каштановых волос.

— Ну, это ведь она уговорила Джейми жениться на этой женщине. Конечно, она желала только хорошего, — осторожно сказал он. — Мы ведь все эти годы думали, что Клэр умерла.

В его тоне прозвучал вопрос, но Брианна лишь кивнула в ответ, по-прежнему глядя в землю и машинально разглаживая юбку на своих коленях. Это была слишком опасная тема; лучше было промолчать, если удастся. Ян подождал немного, потом продолжил:

— Это случилось после того, как он вернулся домой из Англии… он несколько лет просидел там в тюрьме, после восстания…

— Я знаю.

Ян удивленно вскинул брови, но ничего не сказал, только в очередной раз покачал головой.

— А, ладно… В общем, когда он вернулся, мы поняли, что он… он стал другим. Ну, так оно и должно было быть, верно? — Ян слегка улыбнулся, потом опустил глаза на собственные руки, теребившие подол клетчатого килта — Это было все равно что разговаривать с призраком. Он мог смотреть на меня, и улыбаться, и отвечать… но сам был где-то далеко-далеко. — Ян глубоко вздохнул, и Брианна увидела, как его лоб прорезала глубокая морщина, залегшая между бровями. Ян сосредоточился, подбирая слова для дальнейшего рассказа. — Прежде… сразу после Каллодена… он был не таким. Он был тяжело ранен, и он потерял Клэр… — Ян бросил на Брианну быстрый взгляд, но та молчала, и он продолжил. — Но потом настали и вовсе отчаянные времена. Многие, очень многие умерли — погибли в бою, скончались от болезней, а то и просто от голода Всю страну наводнили английские солдаты, жгли все подряд, убивали. Когда такое происходит, о смерти вообще перестаешь думать, потому что ты должен бороться и поддерживать свою семью, и это полностью занимает твои мысли.

Легкая улыбка коснулась губ Яна, нахлынувшие воспоминания заставили его лицо посветлеть, и что-то давнее позабавило его…

— Джейми спрятался, — сказал Ян, резко махнув рукой в сторону склона над ними. — Вон там. Там есть маленькая пещера, за кустами утесника, на полпути до вершины. Я тебя потому и привел сюда, что хотел показать это место.

Брианна посмотрела туда, куда он показывал, на верхнюю часть склона, сплошь покрытую путаницей кустов, камней и вереска, усеянного крошечными цветками. Никаких признаков пещеры она не увидела, но заросли утесника там действительно были, и на ветках кустов сияли в солнечных лучах желтые цветы, как маленькие пылающие факелы.

— Однажды я пришел сюда, принес еду, Джейми тогда как раз болел, его лихорадило. Я ему сказал, что он должен спуститься вниз, пойти со мной и остаться в доме; что Дженни очень боится, как бы он тут не помер в одиночестве. Он открыл один глаз, горящий от жара, и заговорил — так хрипло и тихо, что я с трудом его расслышал. Он сказал, что Дженни незачем беспокоиться; даже если весь мир ополчится против него и задумает его убить, не так-то просто будет это сделать. Потом закрыл глаз и заснул. — Ян искоса посмотрел на Брианну. — Я не понял, что он имел в виду — что он собирается сам умереть, без посторонней помощи, или наоборот, так что на всякий случай просидел рядом с ним всю ночь. Но он в конце концов поправился, я думаю, из чистого упрямства, понимаешь? Он очень упрям, — в тоне Яна прозвучало нечто вроде извинения.

Брианна кивнула, но сказать ничего не смогла, потому что ее горло перехватили спазмы. Она просто встала и пошла вверх по склону. Ян не стал возражать, но остался сидеть на камне, глядя вслед девушке.

Склон в верхней часты был очень крутым, а за чулки Брианны то и дело цеплялись колючки, но она упорно шла вперед и вперед. За несколько метров до пещеры ей пришлось вообще опуститься на четвереньки, чтобы удержаться на скользком граните.

Вход в пещеру был узким и походил на обычную трещину в скале, но чуть глубже он расширялся, превращаясь в треугольный лаз, причем сужался он книзу. Брианна встала на колени и втиснула в щель голову и плечи.

Ее сразу же охватило холодом; Брианна почувствовала, как на ее щеках оседает влага На несколько мгновений она замерла, чтобы глаза привыкли к темноте, но сквозь щель над ее головой просачивалось все же достаточно света, чтобы можно было рассмотреть тайное убежище Джейми.

Пещера оказалась не больше восьми футов в длину и шести — в ширину, темная, как и положено быть пещере, с грязным полом, с потолком, нависшим так низко, что выпрямиться во весь рост можно было только у самого входа. Брианна подумала, что очутиться внутри такой каверны — все равно что оказаться погребенным заживо.

Она торопливо попятилась, выбираясь на свет, жадно хватая ртом свежий весенний воздух. Сердце девушки колотилось, как сумасшедшее.

Семь лет! Семь лет он жил здесь, в холодном мрачном убежище, постоянно недоедая. Я бы тут и семи дней не выдержала, — подумала Брианна.

Да правда ли это? — прозвучал вопрос в какой-то другой части ее ума. И тут же в сознании Брианны снова что-то щелкнуло, словно включилось некое особое понимание… как в тот момент, когда она смотрела на портрет Элен и ее пальцы сами собой сжимались, ощущая невидимую кисть.

Брианна медленно повернулась и села на камень, спиной к пещере. Здесь, высоко на склоне горы, было очень тихо, но это была тишина холмов и лесов, тишина, которая вовсе не является полной тишиной, но наполнена разнообразными звуками.

В кустах неподалеку слышалось негромкое гудение — пчелы трудолюбиво кружили над желтыми цветками, собирая нектар и пыльцу.

Издали доносился шум ручья, над головой шумел ветер, шурша листвой и сгибая стебли травы, посвистывая в расщелинах между голыми камнями.

Брианна сидела, не шевелясь, и вслушивалась, и думала, что, кажется, понимает, почему Джейми Фрезер так любил эти места и что он тут находил.

Нет, это не было одиночество, это было уединение. Не страдание, но стойкость. Открытие суровой красоты, ощущение родства с камнями и небом. И еще здесь был покой, сводивший на нет телесные неудобства, покой, который излечивал душу, а не ранил ее.

Наверное, Джейми воспринимал эту пещеру не как камеру заключения, а как убежище; наверное, он черпал силу в этих скалах, как Антей питался соками земли. Ведь это место было частью его самого, он родился здесь… и каким-то странным образом Брианна ощущала эти горы частью себя самой, хотя она и видела их впервые.

Ян терпеливо сидел внизу; он сложил руки на коленях и смотрел в долину под собой. Брианна потянулась к кусту утесника и осторожно отломила веточку, не обращая внимания на колючки. Она положила цветущую ветку у входа в пещеру и придавила ее камнем, чтобы ту не унесло ветром; потом встала и начала осторожно спускаться.

Наверное, Ян слышал ее шаги, но не обернулся.

— Что, теперь уже не опасно его носить? — резко спросила Брианна, кивком указывая на килт.

— А, — отмахнулся Ян. Он посмотрел на поношенную клетчатую ткань, погладил мягкую шерсть. — Последний английский солдат появлялся тут несколько лет назад. В конце концов, что еще нам осталось? — Ян взмахнул рукой, жестом обводя долину внизу. — Они унесли все, что только нашли мало-мальски ценного. И уничтожили то, что унести были не в силах. Только сама земля лежит, как лежала, видишь? Но я думаю, что такая земля их не слишком интересует.

Брианна видела, что Ян чем-то растревожен; он совсем не умел скрывать собственные чувства.

Девушка мгновение-другое изучающе смотрела на него, потом тихо сказала:

— Но вы-то все еще здесь. Вы и Дженни.

Его рука застыла, касаясь пледа. Глаза Яна были прикрыты, а доброе морщинистое лицо обращено к солнцу.

— Да, это верно, — ответил он наконец. Потом открыл глаза и повернулся к Брианне. — И ты тоже здесь. Мы немного поговорили прошлым вечером, я и твоя тетя. Когда ты увидишь Джейми, когда вы насмотритесь друг на друга досыта, — спроси его, что нам теперь делать.

— Делать? В каком смысле?

— С Лаллиброхом что делать, — Ян снова показал на долину, на дом. И встревоженно глянул на девушку. — Может, ты знаешь… а может, и не знаешь, что твой отец перед Каллоденом подписал бумаги и передал Лаллиброх Джейми-младшему — на тот случай, если его убьют в сражении или если власти казнят его как предателя. Но это было до твоего рождения, до того, как он узнал, что у него есть свое собственное дитя.

— Ну да, я об этом знаю… — Брианна вдруг поняла, что именно тревожит Яна и к чему он ведет, и коснулась его руки, заставив дядю вздрогнуть от неожиданности. — Я не за этим сюда приехала, дядя, — мягко сказала девушка. — Лаллиброх мне не принадлежит… да он мне и не нужен. Все, чего я хочу, — это увидеть моего отца… и маму.