Волк лениво повернул ко мне одно ухо, облил меня презрением и отвернулся. Он спокойно сидел, часто дыша от жары, его крупные желтые глаза уставились на Яна так внимательно, что человек, никогда не видавший волков, мог принять это за выражение преданности. Но я волков видела.

— Такие звери опасны, — сказала я. — Стоит им увидеть тебя, тут же набросятся!

Джейми, не обратив внимания на мои слова, наклонился, рассматривая зверюгу.

— Ну, это не совсем волк, а? — В его голосе звучала явная заинтересованность, и он протянул так называемой собаке раскрытую ладонь, предлагая обнюхать его пальцы. Я закрыла глаза, ожидая неминуемой ампутации. Но, не услышав крика, я снова их открыла и обнаружила, что Джейми сидит на корточках, изучая нос зверя.

— Отличный зверь, Ян! — сообщил он, бесцеремонно почесывая чудовище под подбородком. Желтые глаза собаки чуть прижмурились, то ли от удовольствия, то ли — что показалось мне более вероятным, — от предвкушения того, как она сейчас цапнет Джейми за нос. — Он крупнее волка, вообще-то, голова и грудь шире, и ноги намного длиннее.

— Его мать была ирландским волкодавом, — Ян пристроился рядом с Джейми и пустился в пылкие объяснения, поглаживая мощную коричневато-серую спину. — Она сбежала в лес, когда у нее была течка, ну, а когда вернулась…

— О, ладно, я понял. — Джейми что-то вполголоса забормотал на гэльском, обращаясь к чудовищу и мягко беря его огромную лохматую лапу. Изогнутые черные когти на ней были длиной в добрых два дюйма. Зверюга еще больше прикрыла глаза, и легкий бриз ерошил густую шерсть на ее загривке.

Я глянула на Дункана, который смотрел на меня, подняв брови, слегка пожала плечами и вздохнула. Дункан не любил собак.

— Джейми… — окликнула я.

— Балах Бойдхич, — произнес Джейми, обращаясь к волку. — А ты не худенькая зверюшка, верно?

— Но что он ест? — спросила я, может быть, немножко громче, чем было нужно.

Джейми перестал гладить зверюгу.

— Ох, — выдохнул он. И с некоторым сожалением окинул взглядом желтоглазое чудовище. — Ну, ладно. — Он поднялся на ноги, огорченно покачивая головой.

— Боюсь, Ян, твоя тетя права. Как мы его прокормим?

— Ой, ты не беспокойся, дядя Джейми! — заверил его Ян. — Он сам раздобудет себе еду.

— Вот как? — Я посмотрела по сторонам, на пакгаузы, на ряды оштукатуренных магазинов за ними. — И кого он ловит, маленьких детей?

Ян вроде бы слегка обиделся.

— Конечно, нет, тетя. Рыбу.

Видя скептическое выражение на всех трех лицах, обращенных к нему, Ян опустился на колени и вцепился обеими ладонями в морду зверюги, заставляя ту открыть рот.

— Рыбу! Клянусь, дядя Джейми! Ну же, понюхай, от него рыбой пахнет!

Джейми с немалым подозрением скользнул взглядом по двум рядам внушительных блестящих зубов и почесал подбородок.

— Ну… ох, ну, я поверю тебе на слово, Ян. Но даже если и так… ради Христа, побереги свои пальцы, мальчик!

Хватка Яна ослабла, массивные челюсти захлопнулись, уронив на брусчатку причала несколько капель слюны.

— Со мной все в порядке, дядя! — бодро сообщил Ян, вытирая руки о штаны. — Он меня не укусит, я уверен. Его зовут Ролло.

Джейми задумчиво потер верхнюю губу.

— М-м… Ну, как бы его ни звали, и что бы он ни ел, я не думаю, чтобы капитан «Бонни Мэри» с радостью принял его на борт, в матросский кубрик.

Ян ничего не ответил, но выражение счастья на его лице и не подумало гаснуть. Вообще-то оно стало еще ярче. Джейми посмотрел на него, поймал сияющий взгляд — и окаменел.

— Нет, — простонал он в ужасе. — О, нет!

— Да! — воскликнул Ян. Восторженная улыбка расплылась на его костлявом лице. — Она вышла в море два дня назад, дядя. Мы опоздали!

Джейми произнес на гэльском нечто, непонятное мне. Дункан, похоже, был шокирован.

— Черт! — воскликнул Джейми, возвращаясь к английскому. — Тысяча чертей! — Он снял шляпу и крепко провел ладонью по лицу. Он выглядел разгоряченным, взъерошенным и жутко рассерженным. Он открыл рот, но, подумав над тем, что собирался сказать, снова закрыл его, и, запустив пальцы в волосы, снял ленту, которой они были связаны сзади в хвост.

Ян смутился.

— Извини, дядя. Я постараюсь тебе не мешать, правда, постараюсь. И я могу работать; я сам заработаю себе на пропитание.

Лицо Джейми смягчилось, когда он посмотрел на своего племянника. Глубоко вздохнув, он потрепал Яна по плечу.

— Это совсем не то, чего я хочу для тебя, Ян. Ты знаешь, я и сам бы не хотел ничего другого, кроме как оставить тебя здесь. Но что, черт побери, скажет твоя мать?

Ян снова просиял.

— Точно не знаю, дядя, — сказал он. — Но она ведь это будет говорить в Шотландии, правда? А мы-то здесь! — Он обнял Ролло и прижался к нему. Волк сначала слегка отпрянул, но в следующую секунду высунул длинный розовый язык и смачно облизал ухо Яна. Пробует, каково оно на вкус, цинично подумала я.

— Кроме того, — добавил парнишка, — она ведь прекрасно знает, что я в полном порядке; ты же написал ей из Джорджии, что я с вами.

Джейми изобразил кривую улыбку.

— Не сказал бы, что именно это ее сильно утешит, Ян. Она ведь давно меня знает, а? — Он вздохнул, снова водрузил шляпу на голову и повернулся ко мне: — Мне чертовски нужно выпить, Сасснек, — сообщил он. — Пойдем-ка, поищем ту таверну.

В «Плакучей иве» было темно, и могло бы быть прохладно, окажись там поменьше народу. Но внутри было полным-полно тех, кто пришел посмотреть на казнь, и матросов из доков, так что атмосфера напоминала парную баню. Я вздохнула, входя в эту пивнушку, и тут же поспешила выдохнуть. Это было похоже на то, как если бы вы дышали сквозь грязную тряпку, пропитанную элем.

Ролло тут же проявил свою дурную натуру, разрезав толпу, как корабль режет Красное море, — он гордо прошествовал через зал, обнажив зубы в неслышном рыке. Он явно не впервые попал в таверну.

Благополучно очистив для нас угловую скамью, он свернулся под столом и вроде бы заснул.

Скрывшись от солнца, с большой кружкой темного пенящегося эля перед ним, Джейми быстро восстановил свое обычное самообладание.

— У нас два пути, — сказал он, отводя с висков влажные от пота волосы. — Мы можем остаться в Чарльстоне на столько времени, чтобы найти покупателя на один из наших камней, и, возможно, купим тогда для Яна билет до Шотландии на какой-нибудь корабль. Или мы можем отправиться на север, в Кейпфир, и, может быть, найдем для него корабль, уходящий из Велмингтона или Нью-Берна.

— Я бы выбрал север, — без колебаний заявил Дункан. — У тебя ведь есть родня в Кейпфире, верно? Мне и думать противно, чтобы слишком долго быть среди чужаков. Люди твоего клана присмотрят за тем, чтобы нас не обманули и не ограбили. А эти… — Он приподнял одно плечо, красноречиво изображая не шотландцев (а следовательно, наверняка жуликов), окружавших нас.

— Ой, поедем на север, дядя! — живо воскликнул Ян, не дав Джейми ответить. Он промокнул рукавом усы из пивной пены. — Такое путешествие может ведь быть очень опасным, правда? Вам понадобятся лишние люди!

Джейми скрыл выражение своего лица, сунув нос в кружку, но я сидела достаточно близко, чтобы почувствовать, как его затрясло от сдерживаемого смеха, Джейми вообще-то очень любил своего племянника. Но факт оставался фактом: Ян принадлежал к тем людям, с которыми вечно что-то случается. Обычно он был в этом совершенно не виноват, но тем не менее…

Этого парнишку годом раньше похитили пираты, и именно необходимость заняться его спасением и привела нас в Америку, окольными и зачастую опасными путями. В последнее время, правда, ничего не происходило, но я знала, что Джейми очень обеспокоен тем, чтобы поскорее отправить своего пятнадцатилетнего племянничка назад в Шотландию, к матери, — пока все не началось сначала.

— Ну… разумеется, Ян, — пробормотал Джейми, опустошив кружку. Он старательно избегал моего взгляда, но я видела, как неудержимо изгибаются уголки его губ. — Ты, конечно, можешь быть очень полезен, я не сомневаюсь, но…

— Мы может встретиться с краснокожими! — Глаза Яна расширились, его лицо осветилось радостным предвкушением. — Или диких зверей! Доктор Стерн рассказывал мне, что в необжитых районах Каролины живут свирепые твари — медведи, дикие кошки, даже очень опасные пантеры… и еще здоровенная вонючая тварь, которую индейцы зовут скунсом!

Я подавилась элем.

— Тетя, ты в порядке? — Ян встревоженно наклонился ко мне через стол.

— Все отлично, — прохрипела я, промокая залитое потом лицо косынкой. Потом я стерла капли пролитого эля с груди, заодно отлепив от кожи платье — в надежде, что ей достанется хоть капля воздуха.

Потом я заметила, что на лице Джейми появилось странное выражение — сдержанное веселье явно начало уступать место некоему беспокойству.

— Скунсы не опасны, — пробормотала я, кладя руку на колено Джейми. Будучи опытным и бесстрашным охотником в своей родной Горной Шотландии, он, похоже, склонялся к тому, чтобы внимательно исследовать неведомую фауну Нового Света.

— М-мм… — Он опомнился, но тонкая морщинка застыла между его бровями. — Ну, может, это и так… но как насчет всего остального? Не могу сказать, что мне хотелось бы встретиться с медведем или толпой дикарей, имея в руках только это, — он коснулся большого ножа, висевшего в ножнах на его поясе.

Отсутствие у нас настоящего оружия тревожило Джейми на всем пути от Джорджии, и замечание Яна насчет индейцев и диких зверей снова напомнило ему об этом. Кроме ножа Джейми, был еще небольшой нож у Фергуса, годный разве что для того, чтобы обрезать веревку да настрогать стружек для разжигания костра. На этом и заканчивалось все наше вооружение — у Оливеров не нашлось ни ружей, ни мечей, чтобы поделиться с нами.

Когда мы добирались от Джорджии до Чарльстона, мы присоединились к компании владельцев рисовых и индиговых плантаций, — сплошь увешанных ножами, пистолетами и мушкетами, — которые везли свой урожай в порт, чтобы отправить на кораблях в Пенсильванию и Нью-Йорк. Если же мы теперь отправимся в Кейпфир, нам придется путешествовать в одиночку, безоружными, и мы будем совершенно беззащитны перед всем, что только может выскочить из густых лесов.

Но в то же время у нас были серьезные причины к тому, чтобы отправиться на север, — и в том числе недостаток у нас живых денег. Кейпфир был крупнейшим поселением шотландских горцев в американских колониях, предметом гордости нескольких городов, чьи жители эмигрировали из Шотландии в течение последних двадцати лет. И среди этих эмигрантов были родственники Джейми, которые, как я знала, охотно предложили бы нам убежище: крышу, кровать, и время для того, чтобы мы могли утвердиться в этом новом мире. Джейми сделал еще глоток и кивнул Дункану.

— Должен сказать, я с тобой согласен, Дункан. — Он откинулся назад, прислонившись к стене, и небрежно осмотрел переполненную таверну. — Ты чувствуешь на спине взгляды всех этих глаз?

По моей собственной спине тут же пробежал холодок, несмотря на жару. Глаза Дункана заметно расширились, потом сузились, но он не стал оборачиваться.

— Ох, — только и произнес он.

— Чьих глаз? — спросила я, довольно-таки нервно глядя по сторонам. Я не заметила никого, кто обращал бы на нас какое-то особое внимание, хотя кто-то мог и следить тайком… Таверну переполняло пьяное благодушие, и гул голосов был настолько громким, что едва можно было расслышать сквозь него голоса ближайших людей.

— Да чьи угодно, Сасснек, — ответил Джейми. Он скосился на меня и усмехнулся. — И нечего так таращить глаза, а? Нам ничто не грозит. Здесь — не грозит.

— Пока не грозит, — уточнил Иннес. Он потянулся вперед, чтобы налить себе еще кружку пива. — Макдаб окликнул Гэйвина, когда тот стоял под виселицей, соображаешь? И уж наверное, кто-нибудь это приметил — что Макдаб был приятелем того парня, — сухо добавил он.

— А те фермеры, что явились вместе с нами из Джорджии, уже, наверное, тоже поработали языками, когда посиживали в таких вот местечках, — сказал Джейми, который, казалось, был полностью поглощен тем, что рассматривал свою кружку. — Все они честные люди… но они любят поболтать, Сасснек. Это ведь отличная история, разве нет? Люди, выброшенные на берег ураганом. И можем ли мы рассчитывать, что хотя бы один из них не узнал чуть-чуть о том, что мы носим с собой?

— Понимаю, — пробормотала я, и я действительно поняла. Мы привлекли всеобщее внимание, поскольку открыто признали свое знакомство с казненным преступником, и уже не могли оставаться неприметными путешественниками. И если поиск покупателя потребует некоторого времени, — а на то и было похоже, — мы рисковали вызвать интерес грабителей, или английских властей. Ни то, ни другое было нам ни к чему.

Джейми поднял кружку, сделал большой глоток и со вздохом поставил ее на стол.

— Да. Я думаю, не слишком умно задерживаться в этом городе. Мы скромно похороним Гэйвина, а потом поищем безопасное местечко в лесах за городом, чтобы переночевать. А завтра решим, оставаться нам здесь или уезжать.

Мысль о том, чтобы провести еще несколько ночей в лесу — со скунсами или без них, — мне не понравилась. Я уже восемь дней не меняла платья, лишь обмывая не скрытые им части тела в ручьях, если мы останавливались рядом с ними.

Я жаждала настоящей кровати, пусть даже полной блох, и мечтала о возможности соскрести с себя грязь, налипшую за последнюю неделю путешествия. Однако Джейми говорил дело. Я вздохнула, уныло глядя на оборку рукава, серую и жутко истрепанную.

В этот момент дверь таверны внезапно резко распахнулась, заставив меня забыть о своих невзгодах, и четыре солдата в красных мундирах вошли в наполненное людьми помещение. Солдаты были в полной выкладке, со штыками, привинченными к мушкетам, и явно не собирались пропустить по кружечке пива или сыграть в кости.

Двое из них быстро обошли пивнушку, заглядывая под столы, в то время как еще один исчез в кухне. Четвертый остался на страже у двери, и его светлые глаза скользили по толпе. Его взгляд отыскал наш стол и на мгновение задумчиво задержался на нас, но потом солдат принялся усердно рассматривать других посетителей.

Джейми казался абсолютно безмятежным, он сидел, рассеянно потягивая пиво, но я видела, как его вторая рука, лежавшая на коленях, медленно сжалась в кулак. Дункан, куда хуже владевший своими чувствами, наклонил голову, чтобы скрыть выражение лица. Ни один из этих двух мужчин не мог чувствовать себя легко в присутствии красных мундиров, и к тому были серьезные причины.

Но больше вроде бы никого не обеспокоило появление солдат. Небольшая компания певцов в углу у камина продолжала тянуть бесконечные куплеты «Наполним каждый бокал», а барменша громко ругалась с двумя подмастерьями.

Вернулся солдат с кухни, явно ничего там не обнаружив. Грубо оттолкнув игроков в кости, он подошел к товарищу, стоявшему возле двери. Когда солдаты уже выходили из таверны, в дверях появилась хрупкая фигура Фергуса; он прижался к косяку, чтобы не угодить под солдатские локти или приклады мушкетов.

Я видела, как глаза одного из солдат уловили блеск металла и с интересом остановились на крюке, который заменял Фергусу отсутствующую левую руку. Он внимательно посмотрел на Фергуса, но потом вскинул мушкет на плечо и поспешил за остальными.

Фергус протолкался к нам и хлопнулся на скамью рядом с Яном. Он выглядел сердитым и раздраженным.

— Чертов кровопийца salaud, — заявил он без всяких предисловий.

Брови Джейми взлетели вверх.

— Священник, — пояснил Фергус. Он взял кружку, которую придвинул к нему Ян, и мгновенно осушил ее, — в его горле булькало без передышки, пока эль не исчез до последней капли. Фергус поставил кружку, резко выдохнул и сразу стал выглядеть намного лучше. Потом вытер губы.

— Он хочет десять шиллингов за похороны этого человека в освященной земле, — сообщил он наконец. — Англиканская церковь, конечно; здесь нет даже пресвитерианцев, не то что католиков. Поганый ростовщик! Он знает, что нам деваться некуда. Тело только до рассвета может лежать там, вот как. — Фергус запустил пальцы под свой шарф, сдирая с шеи влажный от пота хлопковый лоскут, а потом несколько раз ударил кулаком по столу, чтобы привлечь внимание прислуги, сбивавшейся с ног из-за наплыва посетителей.

— Я объяснил этому заплывшему жиром борову, что вам решать — платить или нет. В конце концов, мы можем просто похоронить его в лесу. Хотя тогда нам придется купить лопату, — добавил он, нахмурившись. — Эти жадюги горожане знают, что мы тут чужаки; они сдерут с нас последнюю монетку, если сумеют.

Насчет последней монетки он был слишком прав. У меня оставалось лишь столько, чтобы заплатить за скромное питание здесь и купить провиант для путешествия на север; возможно, хватило бы еще и на пару ночевок в какой-нибудь гостинице. И все.

Я увидела, как глаза Джейми рассеянно обежали таверну, оценивая возможность выиграть некоторую сумму в кости или карты. Лучшими партнерами в игре стали бы солдаты и матросы, но в таверне их было немного — похоже, основная часть гарнизона все еще шастала по городу в поисках беглеца. В одном из углов небольшая компания мужчин громогласно веселилась, на столе перед ними стояло несколько бутылок бренди; двое из этой команды пели, или пытались петь, — их попытки ужасно веселили остальных. Джейми едва заметно кивнул в их сторону и повернулся к Фергусу.

— А куда ты пока что девал Гэйвина? — спросил Джейми.

Фергус дернул плечом.

— Положил в фургон. Я отдал его одежду старьевщице, в обмен на саван, и она еще согласилась обмыть тело, в качестве доплаты. — Фергус слабо улыбнулся. — Не тревожьтесь, милорд, все будет прилично. Ну, за удачу! — закончил он, поднося к губам вновь наполненную кружку.

— Бедный Гэйвин, — и Дункан Иннес тоже поднял кружку, словно салютуя павшему товарищу.

— Sl

— Почему бы и нет? — удивилась я. — Не думаю, чтобы для него это имело значение.

— Ох, нет, мы не можем так поступить, миссис Клэр, — выразительно покачал головой Дункан. Обычно Дункан вел себя очень замкнуто, так что я была просто поражена таким проявлением чувств.

— Он боялся темноты, — мягко произнес Джейми. Я повернулась и уставилась на него, а он ответил мне кривой улыбкой. — Я прожил рядом с Гэйвином Хайзом столько же, сколько мы прожили с тобой, Сасснек… и в куда более тесной квартирке. Я хорошо его узнал.

— Да, он боялся оставаться один в темноте, — согласился Дункан. — Он жутко боялся tannagach… призраков, так?

Его длинное печальное лицо вдруг стало отстраненным, и я понимала, что он видит в воспоминаниях тюремную камеру, которую он и Джейми делили с Гэйвином Хайзом, — и еще с сорока заключенными, — в течение трех долгих лет.

— Ты помнишь, Макдаб, он как-то ночью рассказал нам, что встречался с tannasq?

— Помню, Дункан, но лучше бы забыть, — Джейми содрогнулся, как от холода, несмотря на жару. — Я половину ночи не спал после его рассказа.

— А что это было, дядя? — Ян вытянул шею над своей кружкой, вытаращив глаза. Его щеки пылали, а шейный платок весь смялся, пропотев.

Джейми в задумчивости потер щеку ладонью.

— Ну… в общем, это случилось однажды холодной поздней осенью, в нашей Горной стране, как раз перед наступлением зимы, и воздух уже наполнился ощущением, что вот-вот ударят морозы, — заговорил наконец Джейми. Он уселся поудобнее, откинулся назад, держа в руке кружку. И сдержанно улыбнулся, почесав горло. — Не то, что сейчас, а? Ну, сын Гэйвина тем вечером пригнал домой коров, но одна из них куда-то пропала… парень искал ее в холмах и в лощинах, но найти не мог. Поэтому Гэйвин отправил парнишку доить двух оставшихся, а сам пошел искать потерявшуюся корову.

Джейми медленно вращал кружку, зажатую в ладонях, сосредоточенно глядя в темный эль, как будто искал в нем вершины шотландских гор, черных в ночи, и окутанные туманом осени долины…

— Он ушел довольно далеко, и дом уже исчез за холмами. Когда он оглянулся, то не увидел света в окне, и ни звука не слышалось вокруг, кроме завывания ветра. Было холодно, однако он пошел дальше, шагая по лужам и вереску, слыша потрескивание льдинок под ногами. Потом он заметил сквозь туман небольшую рощицу, и подумал, что корова могла спрятаться под деревьями. Он говорил, что там росли березы, и на них уже не оставалось ни листочка, но при этом они так переплелись ветвями, что ему пришлось нагнуться, чтобы протиснуться под сучьями. Он вошел в рощу — и увидел, что это вовсе никакая не роща, а кольцо деревьев. Там стояли огромные, высокие деревья, аккуратно вставшие вокруг него, а те, что были пониже, молоденькие, втиснулись в промежутках, образовав настоящую стену. А в центре этого круга стояла каменная пирамида.

Несмотря на жар, наполнявший таверну, мне показалось, будто по моей спине скользнула льдинка.

Мне и самой приходилось видеть древние пирамиды в Шотландии, и мне они показались жутко зловещими даже при ярком дневном свете.

— У него даже голова закружилась, у Гэйвина. Потому что он знал, что это за место, — там все это знают, и стараются держаться подальше. Это было странное местечко. А уж в темноте, да на морозе оно выглядело куда хуже, чем днем. Это была древняя пирамида, сложенная из обломков скал, а рядом высились груды камней, и Гэйвин рассмотрел прямо перед собой черную дыру могилы. Он знал, что в таких местах человеку нечего делать, тем более что у него не было сильного амулета. У него был только деревянный крестик на шее. Поэтому Гэйвин осенил себя этим крестом и повернулся, чтобы уйти.

Джейми умолк и отхлебнул пива.

— Но когда Гэйвин пошел прочь от могилы, — медленно произнес он, — он услышал за своей спиной шаги.

Я увидела, как дернулся кадык на горле Яна, когда он резко сглотнул. Ян машинально потянулся к своей кружке, но его глаза не отрывались от дяди.

— Он не обернулся, чтобы посмотреть, — продолжил Джейми, — а двинулся дальше. И кто-то шел за ним, шаг в шаг, не отставая. Он миновал торфяник, пропитанный водой, и под его ногами трещал лед, а вокруг было жутко холодно. И он слышал треск льда не только под собственными ногами, а и под чьими-то еще — крак! крак! Он шел и шел, сквозь холод, сквозь тьму ночи, ища впереди свет собственного окна, за которым его жена зажгла свечу. Но света все не было, и он начал уже бояться, что заблудился среди вереска и темных холмов. И все это время его преследовали шаги, грохоча в его ушах. Он больше не мог этого выдержать, и, крепко сжав крест, висевший на его шее, с громким криком обернулся, чтобы увидеть то, что его преследовало.

— И что это было? — Зрачки Яна расширились, глаза потемнели от выпивки и любопытства. Джейми посмотрел на парнишку, потом на Дункана, и кивнул тому, предлагая закончить историю.

— Он увидел фигуру, похожую на человека, но бестелесную, — тихо сказал Дункан. — Она была вся белая, как будто из сгустившегося тумана. Но на месте глаз у нее были дыры, пустые и черные, такие, что от страха у Гэйвина чуть душа не отлетела. Но он держал крест перед своим лицом и вслух молился Деве Марии…

Тут рассказ подхватил Джейми, напряженно склонившийся вперед; тусклый свет камина очертил золотом его профиль:

— И это не пошло дальше, оно остановилось поодаль, рассматривая Гэйвина. Тогда он начал пятиться, не решаясь снова повернуться к этому спиной. Он так и шел задом наперед, спотыкаясь и оскальзываясь, каждое мгновение боясь, что свалится в ручей или налетит на валун и сломает себе шею, — но еще больше боясь показать спину холодной белой тени.

Он не знает, как долго это продолжалось, но его ноги уже дрожали от усталости, когда он наконец заметил мелькнувший в тумане свет, и это был его собственный дом, и на окне горела свеча. Он закричал от радости и повернулся, чтобы броситься к двери, но холодное нечто оказалось проворнее, и оно метнулось вперед и встало между Гэйвином и домом.

Жена Гэйвина ждала его, и когда она услышала снаружи его крик, то тут же подошла к двери. Гэйвин крикнул ей, чтобы она не выходила, а Бога ради поскорее сделала бы что-нибудь, чтобы отогнать tannasq.

Жена со скоростью молнии выхватила из-под кровати горшок с водой и ветку мирта, перевязанную красной и черной нитями, — этим благословляли коров. Женщина выплеснула воду через порог, и холодное нечто взлетело вверх, оседлав дверной косяк. Гэйвин проскочил под ним и крепко запер дверь, и простоял до рассвета у порога, обнимая жену. Они всю ночь держали свечу зажженной, и с тех нор Гэйвин Хайз никогда не выходил из дома после заката… пока не отправился сражаться за принца Терлаха.

Даже Дункан, знавший эту историю, вздохнул, когда Джейми умолк. Ян перекрестился, потом невольно оглянулся по сторонам, но вроде бы никто этого не заметил.

— Ну вот, а теперь Гэйвин ушел во тьму, — тихо произнес Джейми. — Но мы не можем оставить его лежать в неосвященной земле.

— А они нашли корову? — спросил Фергус со своим обычным практицизмом. Джейми приподнял одну бровь, молча задавая вопрос Дункану, и тот ответил:

— О, да, нашли. На следующее утро они отыскали бедную животину, и ее копыта были облеплены грязью и побиты камнями, она таращила глаза, как сумасшедшая, вся ее морда была в пене, а бока обожжены. — Дункан перевел взгляд с меня на Яна, потом на Фергуса. — Гэйвин говорил, что она выглядела так, будто ее сгоняли в ад и обратно.

— Иисусе… — Ян сделал большой глоток эля, и я тоже. Пьяная компания в углу предприняла попытку исполнить «Громового капитана», но то и дело разражалась смехом на полуслове.

Ян поставил кружку на стол.

— А потом что с ними было? — спросил он с тревогой. — С женой и сыном Гэйвина?

Глаза Джейми встретились с моими, его рука коснулась моего бедра. Я знала, хотя мне никто этого не говорил, что случилось с семьей Хайза. И если бы не храбрость и непримиримость Джейми, то же самое могло случиться со мной и нашей дочерью Брианной.

— Гэйвин так и не узнал, — тихо ответил Джейми. — Он никогда больше ничего не слышал о своей жене… может быть, она умерла от голода, или ее выгнали из дома и она замерзла. Его сын отправился сражаться рядом с отцом у Калодена. Когда в нашу камеру как-то попал человек, который тоже бился там, Гэйвин спросил — не видал ли тот где-нибудь дерзкого парня по имени Арчи Хайз, примерно такого роста? — и Джейми машинально повторил жест Хайза, проведя ладонью футах в пяти над полом. — Ему около четырнадцати лет, сказал Гэйвин, в зеленой накидке с маленькой позолоченной брошью… Но никто его не видел, никто ничего не мог сказать наверняка, — ни того, что парень погиб, ни того, что избежал смерти.

Джейми снова отхлебнул пива, и глаза его остановились на двух британских офицерах, вошедших в таверну и усевшихся в одном из углов. На улице начало темнеть, и офицеры явно уже закончили дежурство. Их кожаные воротники были расстегнуты из-за жары, и при них имелись только пистолеты, поблескивавшие под накидками, казавшимися в полутьме почти черными; лишь когда на них падали отблески огня из камина, они вспыхивали красным.

— Он иной раз надеялся, что парнишка, возможно, попал в плен и отправлен в колонии, — добавил Джейми. — Как его брат.

— Но тогда он был бы где-нибудь в списках, — сказала я. — Эти… они ведь ведут учет?

— Да, ведут, — кивнул Джейми, все так же глядя на военных. Чуть заметная горькая улыбка тронула уголки его рта. — Именно такой список и выручил меня, после Калодена, — потому что они спросили мое имя, прежде чем расстрелять меня, чтобы внести в списки. Но человек вроде Гэйвина вряд ли мог бы заглянуть в английские списки убитых. Да даже если и увидел такой список, то не стал бы в него заглядывать. — Джейми посмотрел на меня. — Ты сама решилась бы узнать наверняка, что твое дитя убито?

Я покачала головой, и он улыбнулся мне и сжал мою руку. Наше дитя было в безопасности, в конце концов. Джейми поднял свою кружку и осушил ее, а потом махнул подавальщице.

Девушка принесла еду, стараясь не подходить слишком близко к нашему столу, — из-за Ролло. Зверь неподвижно лежал под столом, высунув морду в зал, а его серый лохматый хвост придавил своей тяжестью мои ноги, — но желтые глаза были широко открыты, наблюдая за окружающим. Они неотрывно следили за девушкой, и она то и дело нервно пятилась, поглядывая на волка и стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы не угодить ему в зубы.

Видя это, Джейми окинул так называемую собаку вопросительным взглядом.

— Он вроде бы голоден? Может, заказать для него рыбу?

— Ой, нет, дядя! — заверил его Ян. — Ролло сам для себя рыбу поймает.

Брови Джейми сдвинулись, но он лишь кивнул, и, настороженно глянув на Ролло, взял с подноса тарелку жареных устриц.

— Ах, какая жалость! — Дункан Иннес был уже основательно пьян. Он сидел, привалившись к стене, его лишенное руки плечо поднялось выше другого, придавая ему странный, как у горбуна, вид. — Такой замечательный человек, как Гэйвин, — и такой печальный конец! — Он мрачно покачал головой, поднимая и опуская ее над своей кружкой с элем, как будто бился лбом и затылком в похоронный колокол. — И родных не осталось, чтобы похоронить его, и бросили его одного в диких краях… и повесили, как уголовника, и закопают в неосвященной могиле… И даже упокойную песню над ним не споют! — Он подхватил кружку и с некоторым усилием поднес ко рту. Сделав большой глоток, он со стуком поставил кружку на стол.

— Впрочем, он услышит правильную погребальную песнь! — Дункан воинственно оглядел Джейми, Фергуса, Яна… — Почему бы и нет?

Джейми не был пьян, но не был и по-настоящему трезв. Он усмехнулся Дункану и приветственно поднял свою кружку.

— В самом деле, почему бы и нет? — воскликнул он. — Только придется ее петь тебе, Дункан. Остальные не знали Гэйвина, а я не певец. Но я буду тебе помогать.

Дункан величественно кивнул, его налитые кровью глаза обежали нас. Без предупреждения он откинул назад голову и испустил ужасающий вой. Я подпрыгнула на месте, выплеснув себе на колени половину эля. Ян и Фергус, явно слыхавшие прежде гэльские причитания над покойниками, даже глазом не моргнули.

Во всей таверне скамьи разом скрипнули, отодвигаясь, когда мужчины встревоженно вскочили на ноги, хватаясь за пистолеты. Барменша выглянула из буфетной, ее глаза были по плошке. Ролло мгновенно проснулся с оглушительным «Гав!» и принялся дико озираться, оскалив клыки.