Глава 34

Макс никогда не одобрял мое книжное увлечение. Он утверждал, что все равно никаких практических познаний я из этих томов не почерпну. Он был не прав.

Среди прочих мыслей, на которые меня навело чтение историй королевских династий, была и такая: ранее войны были куда менее кровопролитными, потому что люди были вынуждены убивать друг друга вручную. Вспарывать ножами животы, перерубать мечами кости и сухожилия, пробивать черепа — не каждому такое под силу.

Зато в наши дни техника все упростила. За что мы все и любим технику. Артиллерист не видит, как разрываются на части тела людей после его выстрела. Летчик не видит мертвых детей, лежащих на улицах города после бомбардировки. Они все — убийцы на расстоянии — сохраняют духовное равновесие и чистые руки.

Пистолет — оружие ближнего боя. Ты не рвешь врагу глотку зубами, но ты видишь его кровь. Ты видишь ужас и боль в его глазах.

Я надеялся, что мы обойдемся без крови. Господи, я совсем не хотел их убивать. Но кто позаботился о том, чтобы у меня был выбор? У меня не было этого выбора. У меня перед глазами были четверо людей, для которых вопрос моей собственной смерти даже не был вопросом. У меня перед глазами был Гарик, которого мой звонок вытащил из-за праздничного стола. У меня перед глазами была Кристина, поверившая мне. У меня перед глазами были Фокины, которые мне не верили, но дело заключалось в том, что, кроме меня, им никто не мог помочь.

Такой получился расклад.

Артур в своей рубашечке-поло, с черными, аккуратно причесанными волосами был похож на какого-то киноактера. У Пети на правой руке я заметил обручальное кольцо. Наверное, он был хорошей стеной, за которой существовала его семья. Белый — я не знал, как его зовут, — вообще был противником насилия. Он пытался нас развести. Юра... Юра был двурушником, это недостаток. Серьезный недостаток. Возможно, ему платили в милиции меньше, чем он хотел. Это я тоже могу понять.

Все мы нормальные парни. Мы могли расти в одном дворе, учиться в одной школе, вместе ездить за город с женами и детьми.

Но что-то нас разделило. Что-то заставило нас разойтись по разные стороны комнаты и судорожно стиснуть рукоятки пистолетов. Что-то заставило нас ненавидеть друг друга.

Что? Принципы? Опять это дурацкое слово. Сидоров бы меня сейчас не понял.

В комнате вдруг стало шумно.

Глава 35

Артур резко, практически без замаха, швырнул в меня бутылку. Он промахнулся, и бутылка ударилась о стену, расплескав коричневую жидкость. А я инстинктивно дернулся, нагибая голову, потом вскинул пистолет и выстрелил — но не в Юру, как только что обещал, а в Артура, который в этот момент летел в прыжке через стол к шкафу. Во мне уже поселился суматошный азарт боя — я делал не то, что мне подсказывал рассудок. Я делал то, что делали мои руки.

Я промахнулся и тут же спрыгнул под лестницу. Бац! Я высунулся из укрытия и увидел огромную фигуру Пети. Тот держал пистолет в вытянутой руке, и на лице у него было написано изумление по поводу моего внезапного исчезновения.

Я выстрелил ему в плечо. Он с прежним изумленным выражением лица пошатнулся и повалился в кресло. Кресло под тяжестью его тела опрокинулось на пол вместе с ним.

Когда Петя упал, мне стал виден Артур, который лихорадочно рылся в ящиках шкафа. Что-то он там искал. И уж наверняка не чистые носки.

— На пол! — заорал я ему. — Падай на пол гад!

Лучше бы я ему этого не говорил. Подстегнутый моим криком, он еще быстрее стал шевелить пальцами, в руке его мелькнул короткоствольный револьвер, потом дуло револьвера стало поворачиваться в мою сторону... Я выстрелил, целясь Артуру в ногу. Он никак не отреагировал на мой выстрел, просто повернулся и выпустил в меня с полбарабана. Я юркнул под лестницу, но щепки, выбитые Артуровыми пулями из лестницы, все же попали мне в глаза. Зазвенело стекло в окне, разбитое пулями, это было в полуметре от меня. Артур нервничал и стрелял неважно.

Пока я прочищал глаза, грохнули еще несколько выстрелов. Я сжался, ожидая пули сверху или сзади — Юра вполне мог подсуетиться и взобраться на лестницу. Но я выжил в эти секунды.

Я выпрыгнул из-под лестницы, покатился по ковру, скорчился в пространстве между стеной и креслом, выглянул на миг и никого не увидел. Я едва не решил, что все происходящее было дурным сном и что на самом деле на этой даче нет ни единого человека, кроме меня самого. А может быть, и я сейчас испарюсь...

Только пистолет в моей руке был теплым, а два человека, сцепившихся на другом конце комнаты, сопровождали свои усердные попытки убить друг друга хриплыми выкриками и пыхтением.

Я понял, что кошмар, именуемый реальностью, продолжается.

Тут же прогремел гром, и на мою голову пролился дождь. Я опять подумал, что схожу с ума, но, чуть приподняв голову, осознал свою ошибку — Белый держал в руках карабин, вталкивая туда новые патроны, а в стене за моей спиной зияло отверстие размером в два моих кулака. На голову мне тихо садилась известка, витая в воздухе надо мной, словно нимб.

Я не видел никого, кроме Бледного с его карабином. Куда-то пропал Артур. Петя тоже исчез, хотя это трудно было представить, учитывая его габариты. Белый втолкнул второй патрон и посмотрел на меня.

— Не надо, — сказал я. Он медленно прицелился. Настолько медленно, что я смог дважды выстрелить ему в грудь, прежде чем он нажал на курок. И еще я успел упасть на пол. Так что пули разорвали верхнюю часть кресла рядом со мной, но не меня. Белый выронил карабин, прижал ладони к груди и удивленно посмотрел на то, как они становятся темно-красными.

Потом он упал. Из всей этой компании он казался мне наименее зловредным. А убил я именно его.

Я побрел к дерущимся. Только тут я сообразил, что одним из двоих должен был быть Гарик. Я присел рядом на корточки, всмотрелся в мелькание рук и голов, выбрал подходящий — как мне показалось — момент и треснул кого-то из двоих рукояткой «беретты» по голове. Мне повезло. Это оказался сержант Юра.

Гарик отпихнул его ногой, встал на четвереньки, осмотрелся и сказал, тяжело дыша:

— Ты уже всех тут замочил?

— Нет, — виновато ответил я. — Двое куда-то пропали. Артур и Петя.

— Ну так ищи, твою мать! — посоветовал Гарик. — Раз уж начал палить, так доводи дело до конца... А мне что-то плохо. — И он повалился на пол.

Я оставил его лежать на ковре. Его голова была повернута к Юре. Им сейчас обоим было не очень хорошо.

Во дворе зарычал мотор. Я хлопнул себя по лбу — конечно! «БМВ» стальной молнией метнулся из-за угла, резко вывернул к воротам, но тут вышла заминка — слишком основательные Артур сварганил ворота. С разгону их было не вышибить.

Петя выскочил из машины и побежал к воротам, его правая рука болталась, как макаронина.

— Стой! — сказал я, выходя из дома. Я уже столько раз говорил им сегодня всякие слова и столько раз они оставляли мои слова без внимания, что я не удивился, когда Петя продолжил свой путь. Он взялся за замок, когда я выстрелил. Пуля ударилась в стальные ворота у него над головой.

Печальный звон раздался в вечернем воздухе.

Пете следовало расценить это как предупреждение. Звонили по нему. Но он оставил примечательный звук без внимания. Или мотор «БМВ» заглушал для него все остальное.

Петя снова взялся за замок, и я выстрелил ему в левое плечо. Он повалился вперед, разбил лицо о ворота и стал медленно оседать вниз, вздымая сильные руки и не находя сил зацепиться за гладкую сталь.

Потом я увидел, как «БМВ» подался назад и с разгона въехал в ворота. Петя, видимо, успел что-то сделать с замком, потому что створки распахнулись от удара. Я выстрелил остаток обоймы по колесам, но это оказалось бесполезным занятием.

«БМВ» скрылся за воротами, а Петя остался лежать на земле. «БМВ» — тяжелая машина, и Петю даже слегка вдавило в почву. Не знаю, был ли он еще жив, когда Артур переезжал его... Лучше думать, что он умер от моей пули. Сразу.

Я вернулся в дом. Почему-то мне вдруг стало одиноко и тоскливо.

Глава 36

Пришлось вылить на Гарика примерно литр холодной фанты, прежде чем он открыл глаза. Потом с кряхтеньем сел, покрутил шеей и подозрительно осведомился, почему это у него вся морда липкая.

— Ты вспотел, наверное, — предположил я. Убедившись, что Гарик не собирается снова отключиться, я сбегал к своей машине, нашел там мобильный телефон и принес его в дом.

— Вызывай, — протянул я трубку Гарику.

— Кого? — не понял тот.

— Своих.

— Ах да. — Он долго тыкал пальцами в кнопки, но в итоге все-таки набрал нужный номер. Пока он объяснялся со своими коллегами, я прошелся по первому этажу дачи, заглядывая во все комнаты.

Улизнувший у нас из-под носа Артур заслуживал титула «великий мастер оговорок». В телефонной беседе с Фокиной он ляпнул, что Колька поправляется где-то на свежем воздухе. Пока я подслушивал его треп с Петей и остальными, он успел проговориться, что Фокин находится именно здесь. «Он мне здесь на хрен не нужен». Зато нужен мне. И я бродил по коридорам, зажигая везде свет и пытаясь найти человека, ради которого я так рисковал последние несколько дней.

Внезапно из большой комнаты раздался грохот, крик, звон разбитого стекла. Я метнулся назад и увидел, что Гарик, пошатываясь, стоит посреди комнаты.

— Спятил, — пробормотал он и покрутил пальцем у виска. — Совсем рехнулся...

— Кто? — не понял я, держа в руке «беретту» с пустой обоймой.

— А вот этот. — Гарик показал на сержанта Юру. Я сообразил, что Юра лежит не на том месте и не в той позе.

— Да что он сделал-то?

— Он очухался, — пояснил Гарик. — Увидел меня, глаза вытаращил и бежать! Хотел в окно выпрыгнуть...

Я посмотрел вправо: за разбитым стеклом были видны четкие контуры чугунной решетки.

— Вскочил на подоконник, кинулся вперед, разбил стекло, потом со всего размаху об решетку, — продолжил Гарик. — И назад загремел...

Сержант Юра лежал абсолютно неподвижно, закрыв глаза, бледный, как лежащий в паре шагов от него Белый. Только у Белого в крови была грудь, а у Юры — голова.

— Вызову я еще «Скорую»... — сказал сам себе Гарик.

— Вызови, — согласился я.

Десять минут спустя в комнате на втором этаже я нашел того, кого искал. Гарик стоял рядом со мной.

— Хорошо, что я «Скорую помощь» вызвал, — сказал он. Я промолчал.

Глава 37

У меня никогда не было особого желания узнать, как себя чувствует человек в наручниках. Тем не менее пришлось испытать и это. Когда приехала милиция и увидела меня на крыльце дачи с «береттой» в руке, то тут же меня уложили мордой на землю, обезоружили и одарили парой стальных «браслетов».

Гарик пытался объяснить, что я вроде как свой, но после неоднократных ударов по голове он не очень четко выражал свои мысли, и его не поняли.

Но потом приехал какой-то Гариков начальник, он схватил одной рукой за шиворот своего подчиненного, другой — меня и потащил обоих в свою машину.

— Ну, излагайте, — предложил он нам.

— Это Костя, — начал Гарик. — Он работает в охранном агентстве, и мы...

— Нет, не то, — поморщился начальник. — Излагай так, как ты будешь завтра утром писать рапорт.

— Понял, — кивнул Гарик и монотонно забубнил: — Двадцать пятого июня сего года я получил от директора охранного агентства «Статус» письменное сообщение о том, что в агентство обратилась гражданка Багрова Кристина Игоревна с заявлением об исчезновении ее знакомого Фокина Николая Васильевича и просьбой этого Фокина отыскать. Директор охранного агентства «Статус» поручил это дело Константину и направил мне сообщение с предложением совместных мероприятий по розыску гражданина Фокина. Сообщение я получил только сегодня после обеда. Поэтому, товарищ полковник, я вам его и не успел показать.

— Принято, — кивнул начальник. — Давай дальше излагай.

— Сегодня, двадцать шестого июня, мне позвонил Константин и сообщил, что видел, как автомобиль «БМВ», упоминавшийся свидетелями как принадлежащий знакомому Фокина некоему Артуру, въехал в дачу по Лесному шоссе... Константин хотел побеседовать с Артуром, но ему не открыли. Тогда я прибыл на место также для того, чтобы провести беседу с Артуром насчет исчезнувшего гражданина Фокина. Как только ворота дачи открылись, на меня было произведено нападение. Я был жестоко избит и втащен в дом в бессознательном состоянии. Присутствовавшие в доме лица планировали мое физическое устранение, поскольку гражданин Фокин насильственно удерживался именно на этой даче и они подозревали, что я об этом узнал. Ворота дачи остались незапертыми, Константин проник вслед за преступниками на территорию дачи и услышал, как они обсуждают свои преступные замыслы. Тогда Константин представился и предложил преступникам сложить оружие и сдаться. В ответ был открыт огонь из разных видов огнестрельного оружия. В завязавшейся перестрелке несколько преступников было убито, но главарь — вышеупомянутый Артур — скрылся на машине «БМВ», номер... После чего в доме на втором этаже мною и Константином был обнаружен гражданин Фокин, насильственно здесь удерживавшийся преступной группой лиц.

— Ох и складно ты излагаешь, — порадовался начальник. — Особенно вот это: ты позвонил в дверь, а тебе сразу дали в морду и потащили убивать. Придумай что-нибудь пореалистичнее. А в целом пойдет. У этого твоего Константина разрешение на «ствол» имеется?

— Имеется, — кивнул Гарик.

— Лицензия у его агентства в порядке?

— В порядке, — теперь уже кивнул я.

— Пусть твой шеф завтра подъедет в управление, — приказал полковник. — Тоже с подробным отчетом. Все, снимите с него наручники.

— Нужно объявить в перехват машину, — напомнил я. — «БМВ», «синий металлик».

— Объявим, — сказал полковник. — Гарик, ты тут давай сам командуй. А я поеду домой...

— Товарищ полковник, — тихо произнес Гарик. — Не хотите, чтобы я рассказал вам настоящее? То, что здесь на самом деле...

— Не сейчас, — сказал начальник. — Заходи ко мне как-нибудь вечерком, посидим, поговорим... А сейчас не надо. Ты, главное, рапорт приличный напиши. Чтобы никто придраться не мог, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Гарик.

— Вот и хорошо.

Полковник уехал, мы остались. Санитары «Скорой помощи» укладывали тела на носилках в машины. Три тела — Пети, Белого, Юры — были накрыты простынями с головой. Четвертый — Коля Фокин, в чью вену уже вошла игла капельницы, выглядел неважно, но, по крайней мере, дышал.

— Куда вы его повезете? — спросил я санитара.

— В дежурную больницу, это на шоссе в трех километрах...

— Он выкарабкается?

Санитар пожал плечами. Когда машины с красными крестами отъехали, я набрал номер Кристи:

— Я нашел его. Он в больнице на Лесном шоссе. Вернее, будет там минут через десять.

— Спасибо, — ответила она после паузы. — Я знала, что ты поможешь, Костя.

— Я сделал что мог.

— Как он? Почему он опять в больнице?

— Видишь ли... — Я замялся, не решаясь говорить правду и не желая лгать. — Врачи сказали, что его надо отвезти в больницу. Им виднее.

— А почему вдруг появились врачи? Откуда они там с тобой? Где ты нашел Кольку?

— Там, где я его нашел, нашлось еще несколько мертвых людей. Поэтому появились врачи. И они уже решили, что Колю лучше отвезти в больницу.

— А ты сам? Ты в порядке?

— Я в порядке.

— Мне нужно приехать в больницу к Коле?

— Тебе решать.

— Тогда приеду.

Она была весьма решительной девушкой. Коле Фокину повезло. И это было, пожалуй, единственное, в чем я сейчас мог ему позавидовать.

Я вернулся в дом, где несколько милиционеров производили обыск, выковыривали пули из стен и восстанавливали картину произошедшего. Гарик сидел в кресле, обхватив руками разбитую голову, и негромко командовал этими процессами.

На столе, очищенном от еды и бутылок, теперь росла куча предметов иного рода — оружие, деньги, белые пакетики кокаина, свертки марихуаны и конопли, коробки таблеток, шприцы.

— Совсем не умеют прятать, болваны, — пожаловался Гарик. — Все в открытую валяется.

Это было действительно так. Пока я искал Кольку в комнатах второго этажа, на глаза мне попалась пачка пятидесятидолларовых купюр. Не слишком толстая, но все-таки кое-что. Я вспомнил о том, что фокинские пятьсот тысяч я вернул, а за ремонт машины платить все равно придется, и положил деньги себе в карман.

Когда мы с Гариком остались в комнате одни, я спросил его:

— Тяжело быть честным милиционером?

Он вздрогнул, словно я сообщил о наличии у него в Тамбове пятерых незаконнорожденных детей.

— А с чего это ты такие вопросы задаешь? — подозрительно покосился он в мою сторону.

— Просто так. Интересно мне. Так что, тяжело?

— Как тебе сказать... С одной стороны, тяжеловато. И финансово, и вообще, если вокруг тебя все хапают, — тяжело. А с другой стороны — нормально. Потому что не надо в окно сигать, как тот герой. Я сплю по ночам хорошо. Мне кошмары не снятся. Не боюсь, что меня разоблачат свои же. Я спокоен. Это тоже дорого стоит.

— Гарик, — сказал я. — У меня тут в кармане завалялось... — Я вытащил пачку долларов. — Раз уж я тебя втравил в эту историю, так я хочу тебе маленькую компенсацию устроить. На твой спокойный сон это не должно повлиять. — Я разделил пачку на две примерно равные части и протянул одну из них Гарику. Он взял деньги, посмотрел на меня и устало кивнул.

— Спасибо, Костик.

— Тебе спасибо. — Я поднялся и посмотрел на часы. — Поеду в больницу, посмотрю, как там мой парень...

— Поезжай, — сказал Гарик. — Парень должен тебе... Не знаю, что он тебе должен. Ты его из ада вытащил.

— Может быть. — Я вспомнил клуб железнодорожников, битком набитый ровесниками Кольки. Это тоже напоминало ад. Но у меня было всего лишь две руки, чтобы вытаскивать из преисподней. Из места, которое не имеет дна, которое не имеет границ. Мои две руки в этой драке — что две капли воды, пролитые на лесной пожар. Но это не повод отправляться на пенсию и выращивать в огороде капусту, пребывая в счастливом неведении об аде за дверями дома.

Я пожал Гарику руку и пошел к двери. На стене висело чудом уцелевшее в перестрелке зеркало, и в его отражении я увидел, как Гарик положил деньги на стол. И подтолкнул их к остальной куче вещественных доказательств.

Вымирающий вид.

Глава 38

Она была такой же, как в день нашего знакомства. Черные джинсы, черная майка. Настороженный взгляд серых глаз. Рюкзачок лежит на полу больничного вестибюля, между ножек стула, на краешке которого сидит сама Кристи.

— Привет, — сказал я. — Давно ты здесь?

— Только что приехала. Сейчас должен выйти врач.

— Давай подождем, — проговорил я и присел на соседний стул.

— А его родителям вы позвонили? — спросила Кристи. Я отрицательно помотал головой. Мне почему-то совсем не пришло в голову, что надо сообщить Фокиным. О Кристи я подумал, а о них нет.

— Сейчас пообщаемся с врачом, тогда и позвоню, — сказал я. — Когда будет какая-то ясность.

— Правильно, — согласилась со мной Кристи и вздохнула. — Ему же всего восемнадцать лет.

— Ему уже восемнадцать.

Врач — хмурый дядька лет сорока с тонкими усиками под орлиным носом — оглядел нас и спросил:

— Вы кто? Родственники?

— Какая разница, — сказал я. — Больше все равно никого здесь нет. Только я и она.

— Большая разница, — мрачно заметил врач. — Мне нужны его родственники, чтобы они дали согласие на операцию.

— Какую операцию? — Кристи побледнела. Не время было об этом думать, но в эти секунды у нее были фантастически красивые в печали глаза.

— У вашего Фокина черепно-мозговая травма, — сказал врач, глядя куда-то в сторону. — Требуется немедленная операция. Иначе — летальный исход в течение трех-пяти часов. Мне нужно согласие родственников, потому что сам он в бессознательном состоянии...

— Я могу позвонить родителям, они приедут сюда, но это займет время.

— Сколько?

Я прикинул расстояние до фокинского дома, сбросил отсутствие пробок в ночное время, добавил минут десять на сборы...

— Минут сорок, — сказал я. — Если я немедленно поеду за ними на машине, то вернусь минут через сорок. Максимум — пятьдесят.

— А побыстрее нельзя? — поинтересовался врач. — Он будет лежать пятьдесят минут на операционном столе... А мы будем стоять и ждать? Без согласия родных я не могу начать.

— А если я? — не очень уверенно подала голос Кристина.

— Что?

— Если я подпишу бумаги...

— В каком качестве?

— В качестве невесты.

— А документы у тебя есть?

— Что я невеста? Нет, таких нет...

— Давайте сделаем так, — предложил я. — Она вам подписывает все бумаги как невеста. Вы немедленно начинаете операцию, я еду за родителями Фокина. Привожу их, и они вам подписывают все, что нужно, в лучшем виде. А то, что подписала Кристи, можете тогда уничтожить. Ее подпись вас подстрахует на эти пятьдесят минут...

— Да, валите все на меня, — кивнула Кристи. — Мол, назвалась невестой...

— А если родители не согласятся?

— Как это не согласятся? Они приедут, когда операция уже будет идти! Что же они скажут, чтобы их сына так и оставили с дыркой в голове?! — Я слегка увлекся, и при словах «дырка в голове» Кристина опять побледнела. — Я их уговорю, не беспокойтесь...

— Н-да? — Врач почесал лысину. — А, ладно! Другого выхода все равно нет. Сейчас пришлю вам медсестру, она принесет все бумаги...

Он скрылся за белыми дверями, а Кристина посмотрела на меня.

— Я правильно сделала? — спросила она.

Как-то не по себе мне было в эти минуты, все слова улетучились из моей легкомысленной головы, и вспомнилось только то, что сказал мне Гарик. Я взял Кристи за руку и сказал, глядя в ее прекрасные глаза:

— Парень, то есть Колька, будет должен тебе просто не знаю что. Ты вытащила его из ада. Вот так.

— Может быть, — тихо произнесла Кристи. — Может быть.

Глава 39

Мне следовало упиваться моментом своего торжества. Мне следовало чувствовать себя триумфатором. Реабилитированным при жизни. Вознесшимся в облака из пепла.

Только ничего этого не было. Я устало привалился к косяку и сказал:

— Ваш сын находится в реанимации. Больница на Лесном шоссе. Насколько я понимаю, он не хотел покидать клинику, где лечился от наркомании. Поэтому кто-то из людей Артура оглушил его несколькими ударами по голове. Слишком сильными ударами. Скрытая черепно-мозговая травма. Он, наверное, испытывал сонливость, плохо ел, потом просто перестал приходить в себя. Артур не знал, в чем тут дело. Он думал, что это последствия отвыкания от наркотиков. Он показал Колю какому-то врачу-кретину. Тот вколол обезболивающее и сказал, что Коле нужно еще пару дней отлежаться. На этом лечение закончилось. Артур не мог вернуть вашего сына в таком состоянии. Он же вам врал, что все в порядке. Этим он добился, что вы не обратились в милицию и отказались от моих услуг. Сидели и ждали, пока Артур сдержит свое слово. А тот ждал, когда Коле станет лучше. Коля лежал в постели на Артуровой даче и тихо умирал. Если рассуждать так, как это делаете вы, то Артур не виноват. Он не специалист в медицине. Он, наверное, не хотел Колиной смерти. Так что можете считать, что с Колей произошел несчастный случай. Ведь Артур — мальчик из хорошей семьи. Он не сделал вашему сыну ничего плохого. Просто Коле не повезло.

Я думал, что, может быть, в глазах Нины Валентиновны появится нечто вроде сожаления, чувства вины... Она молча и быстро собралась и вышла из квартиры. Она была деловой женщиной с большими перспективами.

Фокин-старший, у которого перспектив не было никаких, стиснул мне локоть и прошептал:

— Где эта сволочь?

— У него очень хорошая машина, — сказал я. — Очень быстрая. Мне не угнаться.

Фокин сжал губы, напрягся, будто принимал какое-то немыслимо важное решение, а потом запустил руку в карман и выгреб оттуда комок разноцветных купюр. Там было тысяч тридцать.

— Я вам заплачу! — Он смотрел мне в кобуру, словно с ней разговаривал. В эти мгновения он показался мне очень старым и совсем беспомощным.

— Я вам заплачу, — бормотал он, — больше, чем здесь есть, больше... Сколько скажете... Только найдите этого гада, найдите его... Потому что, если с Колькой что-то случится, я не переживу...

Я отвел его руку, сжимавшую деньги. Он удивленно и обиженно воззрился на меня. Он ждал объяснений, но их не последовало. Кто я такой, чтобы судить людей за прожитые жизни? Фокин-старший не заметил, что с его сыном уже случилось все, что только могло случиться. Тыкать его носом в собственные ошибки я не собирался. У него будет время об этом подумать, сидя в больничной палате у постели сына, которому всего восемнадцать лет.

Уже восемнадцать лет.

Мы проехали всю дорогу от фокинского дома до больницы на Лесном шоссе молча. Как только «Форд» остановился, Фокина выскочила и побежала к дверям больницы. Муж с трудом поспевал за ней.

Они побежали по вестибюлю больницы, потом Нина Валентиновна заметила замершую у стены Кристи и остановилась. Она быстро пришла в себя и решительным шагом направилась к дежурному врачу. Кристи отошла от стены, шагнула Нине Валентиновне навстречу и сказала:

— Здравствуйте...

Та не отреагировала и лишь ускорила шаг. Фокин-старший с его вечным выражением растерянности на лице потащился следом. Кристи смотрела им в спины. Может быть, мне это показалось, а может, и вправду на ее щеке блеснула крохотным бриллиантом слеза.

В тот вечер и в ту ночь я первый и последний раз видел Колю Фокина. К счастью, тогда же в последний раз я видел и его родителей. Я только знал, что Колю выписали из больницы полтора месяца спустя.

Я сильно сомневаюсь, что Коля знает, кто я такой. Но меня этот факт не особенно беспокоит.

Глава 40

И эта ночь, мне казалось, никогда не кончится. Сначала я отвез домой Кристи. Потом я вспомнил о своих долгах — бутылка водки для Ленки и ящик пива Сидорову. Пока у меня в кармане были деньги, об этом стоило позаботиться.