Ричард Длинные Руки - Ричард Длинные Руки – гранд

Я кивнул:

– Да, колдовством. Вполне годится для оправдания перед родителями, если вдруг что заметят.

Ее глаза зажглись любопытством пополам со страхом.

– А что, это может быть заметно?

– Не сейчас, – утешил я.

– А когда?

– Через несколько месяцев, – сообщил я.

Она не сразу врубилась, потом подпрыгнула:

– Что? Ты хочешь сказать…

Я поспешно отступил:

– Ну-ну, не царапайся, не кусайся и не бодайся. Ничего не хочу сказать. Так, намекиваю исподтишка, для вящей безопасности. Мы ж люди, а они все гады коварные, теперь знаешь.

Она ахнула:

– Ты хочешь сказать, что могу выносить ребенка и даже родить, не пройдя Великий Обряд в Круге Великой Тайны Бытия, где навечно соединяются узами брака двое, и не получив на это благословения Древней Богини?

Я пробормотал несколько настороженно:

– Ну, вообще-то да… Антураж и танцы – здорово, сам люблю, но для таких дел можно и в подворотне… в смысле, просто в кустах. Странное дело, конечно, но установлен удивительный факт, что количество выпитого и сожранного на свадьбе ну никак не влияет ни на пол ребенка, ни вообще на зачатие…

Она ахнула:

– Врешь!

– Клянусь! Были такие исследования…

– Но тогда зачем?

Личико ее было полно недоумения.

– Не знаю, – сказал я.

Она гордо выпрямилась:

– Ты все врешь! Люди лгут. То, что ты говоришь, просто невозможно. Без благословения Древней Богини зачатие невозможно. Да и вообще… раз в сто лет!.. И никак иначе.

Я сказал с облегчением:

– Правда?.. Фу-у-у… гора с плеч. А то я как-то еще не готов еще раз стать отцом. Надо сперва на ноги встать, империю построить, молодильные яблоки вырастить, Конька-Горбунка для ребенка поймать заранее… тьфу, а вдруг девочка?.. В общем, ты молодец, сразу все разрулила и успокоила. Давай сейчас поедим, а потом решим всякие мелочи. Мне надо или не надо ехать в Эльфийский Лес?

Она посмотрела на меня с прищуром:

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – ответил я честно.

– А как поступают люди?

Я вздохнул. Как поступают люди, тоже мне вопросец. Если начну отвечать всерьез, то перечислять буду еще года два. Люди на то и люди, что разные.

– Я же там не людь, – пояснил я, – а конт Астральмэль. Что бы сделал конт?

– Немедленно помчался бы к жене, – сказала она злорадно, – и поздравил бы с такой удачей!

Я пробормотал озадаченно:

– Это удача?

– Ну да, – ответила она. – Девочки живут в несколько раз дольше, ты разве не заметил, что у нас на каждого мужчину не меньше сорока женщин?.. К тому же мужчины умирают чаще от неведомых болезней, а женщины даже не болеют. Но все равно род считается по мужчине, потому что только он может его продлить…

Дверь приоткрылась без скрипа, вошел сэр Вайтхолд. Изаэль вспикнула и в мгновение ока очутилась под одеялом, только две белые булочки эльфийской попки мелькнули и остались висеть в воздухе, как улыбка чеширского кота.

Сэр Вайтхолд даже не повел в ту сторону взглядом, невозмутим и строг, как дворецкий с двадцатилетним стажем, настоящий аристократ.

– Ваша светлость, звали?

– Вот что, сэр Вайтхолд, – сказал я веско, – при всех наших бедах, нам все же досталось исправно функционирующее королевство…

Он переспросил:

– Фун… ци?.. Ниру… щее?

– Работающее, – объяснил я. – Ну ладно, исправное!.. Мы ничего в нем не поломали, кроме домов, стен, огородов и чьих-то жизней, что полная ерунда, этого не жалко. Наша задача как минимум – удержать все в том ж виде, чтобы пятая колонна, это такие местные гады, не разрушила систему, чтобы поживиться на обломках.

– Ваша светлость?

– Сэр Вайтхолд, – заявил я официально, – ко всем вашим нагрузкам я возлагаю на вас еще и налоговую полицию. Ну, если вы не ухитритесь найти кого-то, кто смог бы заменить вас и все выполнять так же блестяще.

Он переспросил несколько ошалело:

– Какую-какую?

Я сказал строго:

– Не кривите это самое вельможное и с длинной родословной. Налоги – самое важное для выживания! Если нам не будут их платить и выплачивать, нам придется превратиться в разбойников, которые все добывают силой. Но должны собирать мои люди, а не местные лорды, как тут снова пытаются замутить…

Он охнул, рука дернулась к мечу.

– Местные? Да как они…

– Погодите, – сказал я, – они якобы будут собирать для меня. Но мне такой любезности не надо, это вроде бы ясно?

– Почему?

– Потому что сегодня собирают, – объяснил я, – а завтра перестанут. Вернее, начнут собирать в свой карман. А если буду собирать я, то я в чужой не положу точно.

Он посмотрел на меня с уважением:

– Да уж, в это я верю.

– Потому немедленно, – велел я, – прямо сегодня в срочном порядке отберите орлов помоложе, они честнее, которые проедут и в самые дальние земли Турнедо и проверят, чтобы налоги шли прямо ко мне в Савуази. Если какой-то сеньор заартачится, начнет ссылаться на древние вольности, то старайтесь проблему ликвидировать сразу, не давая, чтобы из искры возгорелось пламя, обойдемся без декабристов. Я был душителем таких свобод и останусь им. У меня не повольничаешь, не посепаратничаешь!

По его лицу я видел, что такое ему не очень нравится, но понимает важность, поклонился и сказал ровно:

– Займусь сейчас же.

Как только дверь за ним закрылась, Изаэль высунула голову из-под одеяла и прошипела:

– Они что, заходят вот так… без зова?

– Только сэр Вайтхолд, – объяснил я. – Он мой личный секретарь, а также канцлер и премьер-министр. Если он будет каждый раз стучать и ждать, когда я скажу, что можно… В общем, у людёв так, дорогая.

Она вылезла из-под одеяла с сердитым видом, глазища смотрят с укором.

– А я думала, – заявила она, – ты здесь главный.

– Понял, – сказал я, – сейчас есть принесут…

Я хлопнул в ладоши, она вспикнула и снова быстрее мыши юркнула под одеяло. Вошел слуга, я молча указал на пустой стол.

Он осведомился:

– На двоих?

– На полторых, – уточнил я. – Хотя… гм… то, что спряталось под одеялом, может жрать и за троих. Знаешь, ворона маленькая, а рот здоровый.

Он поклонился и вышел, а из-под одеяла высунулась нога и больно лягнула меня в бедро.

Пользуясь тем, что одеяло закрывает обзор, я снова насотворял деликатесов, сладких печений, шоколада всех видов, а закончил мороженым, фантазия у меня ни к черту.

Двое слуг весьма удивились, что стол уже наполовину заставлен, я буркнул, что пока телились, их коллеги уже постарались. Они переложили на столешницу половину блюд, остальные унесли, а я придвинул стол к постели.

– Налегай, – предложил я. – Кто знает, когда будем есть в следующий раз.

– Почему?

– Жизнь непредсказуема.

– Глупость, – заявила она непререкаемо. – Все давно предопределено. А это вот что такое вроде раковины?

– Шоколадка, – ответил я. – Лопай-лопай.

Она разохотилась и в самом деле очистила половину стола почти быстрее меня, потом пришли слуги, она снова юркнула под одеяло. Они механически убрали со стола посуду, а стол отнесли на прежнее место.

Я поинтересовался:

– Ты там вьешь гнездо? Или роешь норку?

Она вылезла, гордо выпрямилась и сказала сердито:

– Так у тебя тут ходют…

– Хочешь, – предложил я, – дверь пока запру?

Она сказала обрадованно:

– Как ты раньше не догадался!

Я поднялся, но только сделал шаг к двери, как она распахнулась во всю ширь, сэр Вайтхолд появился чему-то очень довольный и провозгласил громко:

– Ваша светлость, к вам сэр Клемент Фицджеральд!

Я не видел кровати, но чувствовал, как она затряслась под прыгнувшим на нее существом, а затем под одеялом трусливо затаился лесной зверек, даже дыхание задержал.

– Зови, – ответил я.

Он все-таки бросил сочувствующий взгляд в сторону кровати, хоть и не на саму кровать.

– Да, конечно, ваша светлость.

Он вышел, а я прошипел строго:

– Пикнешь, убью.

Она пропищала:

– Мне и тут страшно…

– Под одеялом? – изумился я. – Но…

Дверь распахнулась, вошел сэр Вайтхолд, а с ним быстро и уверенно, несмотря на свою громадность, сэр Клемент Фицджеральд, поджарый, бодрый, с суровым лицом воина, что всегда готов, и еще как готов. Он сразу заметил горбик под одеялом, метнул на него настороженный взгляд, а широкая ладонь, как сама по себе, легла на рукоять длинного меча.

Глава 4

Мне его богатырская фигура напомнила другого гиганта, который так много попортил мне крови, я спросил сэра Вайтхолда:

– Кстати, что с Сулливаном?

Он ответил с поклоном:

– В пути, если еще не прибыл в земли, куда вы его послали. Кстати, он вам обязан еще и титулом герцога, вы не знали?

– Нет, – ответил я заинтересованно. – Как это?

– У герцога Джонатана Меерлинга, – пояснил он, – казненного за измену, были родственники и поближе Сулливана. Тому бы ничего не светило, но отвага Сулливана, что осмелился бросить вам вызов и отстоять независимость своего феода в поединке лично с вами, настолько всех впечатлила, что комиссия по геральдике сочла его наиболее достойным на титул герцога.

– Здорово, – сказал я, стараясь не обращать внимания, что сэр Клемент как бы нечаянно развернулся так, чтобы встретить вовремя, если из-под одеяла выскочит нечто и ринется на его сюзерена с кинжалом в руке.

– Так что, – закончил сэр Вайтхолд победно, – он обязан вам не только титулом барона, но и герцога! Думаю, ему уже объяснили…

Я посмотрел на него пристально. Он усмехнулся и опустил скромно взгляд.

– Надеюсь, – пробормотал я, – это осознание поможет ему… не то чтобы там все наладить, в тех землях все осталось неразоренным, а удержаться в лояльности ко мне.

Он произнес осторожно:

– С Сулливаном все будет сложно. Гонору больше, чем было у герцога, а власть признает только ту, которую сочтет справедливой.

Я отмахнулся:

– Ладно, мы не зря спихнули его подальше. Будучи зажатым между Турнедо и Варт Генцем, не больно поартачишься. Что насчет сбора налогов? Чует мое сердце…

Он поклонился.

– У вас замечательное и чувствительное сердце, ваша светлость, если, конечно, оно у вас в таком странном месте. Вот, прошу просмотреть…

Он выложил на стол два листка бумаги.

– Что там? – полюбопытствовал я.

– Кандидаты в сборщики налогов, – сказал он победно. – А вот благородный сэр Клемент Фицджеральд, которого вы недавно отметили за выдающиеся заслуги… он жаждет послужить вам и в мирное время.

– Сравнительно мирное, – пробормотал я, – та-а-ак, список у вас о-го-го… Но здесь почти все благородные рыцари!

Сэр Вайтхолд кивнул:

– Все верно, ваша светлость. Благородные не воруют. К тому же я убедил сэра Клемента, насколько это важно для выживания всего королевства.

Я пробормотал:

– Даже больше, чем королевства.

– Ваша светлость?

Я покачал головой:

– Все в порядке, сэр Вайтхолд. Вы проделали огромную работу. Сэр Клемент, мне просто неловко возлагать на вас эту работу. Некоторые не слишком умные рыцари могут счесть ее недостаточно аристократичной… однако она не просто важна… без нее все рухнет.

Он поклонился и прогрохотал красивым мужественным голосом:

– Ваша светлость, я весь ваш душой и телом. Вы дали смысл моей жизни. Располагайте мною, как никем не располагали.

Я подошел к стене, снял плащ Изаэль, вернулся к постели, сэр Вайтхолд предпочел демонстративно и очень упорно смотреть на стол со списками, а сэр Клемент бесцеремонно наблюдал, как я приподнял край одеяла, там мелькнуло нечто ослепительно светлое, сунул туда плащ и снова опустил одеяло.

Сэр Вайтхолд оставался с непроницаемым лицом, а я объяснил ему:

– Это чтоб сэр Клемент не думал, что я тут ха-ха!.. развлекаюсь!.. Мы тут работаем, постоянно работаем над международными и межвидовыми проблемами…

По властному взмаху моей длани они повернулись к столу, я указал на листки и поинтересовался:

– Как быстро эти люди могут приступить к исполнению обязанностей?

Сэр Клемент грянул могучим голосом:

– Немедленно, ваша светлость…

Голос его перешел на писк, потому что Изаэль, кутаясь в плащ, выбралась из-под одеяла. С босыми лапками и распущенными золотыми волосами, она показалась особенно трепетно беспомощной и беззащитной, а когда подняла длинные густые ресницы и взглянула на всех нас, сэр Клемент охнул, схватился за сердце и рухнул перед нею на колени.

– Это… это же…

Я сказал устало:

– Именно. Представитель иного мира. Мы в сложных дипломатических переговорах о взаимодействии по поводу искоренения коррупции, культурного диалога и неприменения силы в спорных вопросах финансового коридора…

Сэр Клемент вскричал воспламененно:

– Леди!.. Позвольте стать вашим рыцарем!

Сэр Вайтхолд посмотрел на него в великом изумлении, сэр Клемент известен в нашем кругу даже несколько угрюмым нравом, чересчур строг, суров и немногословен и совсем не куртуазный галантерейщик.

Изаэль, пугливо кутаясь в плащ, продолжала стоять жалобными босыми лапками на холодном полу и смотреть на него громадными испуганными глазами, что, несмотря на хмурое утро, изумительно радостно-синие, чистые и невинные.

Я сказал с неловкостью:

– Разумеется, леди Изаэль великодушно примет ваше галантное предложение, сэр Клемент… как только поймет, что это. Мы только начали диалог культур, как водится – с главного, и так постепенно продвинемся в сложных вопросах взаимопонимания… до некоторого понимания… хотя разность культур и восприятия, как вы понимаете, весьма усложняет весь процесс.

Сэр Вайтхолд сказал с упреком:

– Не щадите вы себя, ваша светлость!.. Все об отечестве и об отечестве радеете денно и нощно!.. Мы вот вечером пьем, ночью спим, а вы и ночью дипломатические связи устанавливаете!.. Хорошо, я вашу директиву понял, мы с сэром Клементом сейчас соберем рыцарей и каждому дадим четкое понятное задание, чтобы даже они поняли.

Он почти силой поднял обалделого сэра Клемента и, толкая в спину, выпроводил за дверь и сам вышел с ним.

Изаэль проводила их громадными испуганными глазами.

– Чего это он? – спросила она шепотом.

– Влюбился, – пояснил я. – Безумно и страстно, как могут только рыцари, которым не надо думать о добывании хлеба. Теперь будет только ради тебя совершать подвиги и бить в морду тех, кто возразит насчет того, что ты самая красивая на свете!

Она вздрогнула, огромные глаза стали совсем огромными.

– Бить?

– Ну да, – подтвердил я. – А как иначе? Лорд Чехов сказал, что если зайца бить, он научится свечки зажигать. Битье определяет сознание! Теперь весь мир должен говорить, что ты – сама красивая. Кто не скажет – того в морду. Вот так, моя милая, добро пожаловать в понятное и логически законченное мироустройство людей!

– Да вы совсем чудовища, – воскликнула она с возмущением. – Хотя вообще-то как-то даже и почему-то вроде бы…

– …приятно? – спросил я с пониманием.

– Точно, – сказала она. – Льстит, хотя это совсем нехорошо!

– Оденься, – предложил я. – А то зайдем куда-нить, плащ надо будет снять… Хотя, может быть, и в самом деле не нужны эти дурацкие платья?

Она сказала с негодованием:

– Для кого дурацкие, а для кого и красивые!..

– Сядь вон там, – попросил я. – У меня сейчас будет важный разговор с лордами, нужно сосредоточиться, иначе окажусь в глубокой… скажем, луже.

Она в удивлении огляделась:

– А где тут лужи?.. Или ты хотел сказать, как мне показалось, что-то другое?

– Не пищи, – сказал я автоматически, уже думая о том, что земель под моей властью прибавилось, что как бы хорошо, если на взгляд дурака, но умный понимает, что чем крупнее корабль, тем быстрее разломится под собственным весом. Но плохо то, что умный на всем свете только я, а остальные будут обижаться, что не хапаю еще и еще, это же считается им тоже, слава вождя – их слава.

В старину, как я помню, управление огромными территориями решалось просто: королевский двор никогда не пребывал в каком-то определенном месте. Разъезжал всюду Карл Великий еще до того, как стал императором, разъезжал Вильгельм Завоеватель, как и десяток наследовавших ему королей, разъезжали все короли Франции… У всех у них были свои замки и крепости, разбросанные по всему королевству.

К примеру, только в Уэльсе у Эдуарда I было четыре прекрасно укрепленных замка: Карнарвон, Харлек, Бомарис, а Конви – так вообще суперкрепость с протяженностью стен в милю, двадцатью мощными башнями и тремя воротами!

Все короли перемещались со своим двором, тогда это был единственный способ реализации власти в королевстве, где еще не существует бюрократического аппарата на местах.

Однако и в этом случае все империи разваливались, не помогали эти перемещения, только на некоторое время удерживали в общих границах, но крепчающий сепаратизм побеждал…

У меня дела еще хуже: все местные властные структуры, то есть владетельные сеньоры: герцоги, графы, бароны и прочие – идут за мной только потому, что веду от победы к победе, обогащаю их, и хотя все они, конечно, борцы за идею, но титулы и новые земли надежно защищают их от насмешек тех, кто остался дома.

Но что будет, если потерплю поражения… Не мелкие, что можно пережить, а настоящие? Если от меня отшатнутся лорды хоть Армландии, хоть Сен-Мари, у меня нет ни малейших рычагов, чтобы привести их к повиновению… Все деньги у них, войска у них, земли у них…

Чтобы переломить ситуацию, я только что сделал очень серьезный шаг: налоги начнут собирать мои люди, а не лорды на местах. Да, конечно, о недоверии не может идти и речи, тем более что я большую часть земель раздал своим верным сподвижникам, просто благородные люди не должны заниматься таким унизительным делом, как собирание налогов.

Да, начнут рыцари сэра Клемента, но, во-первых, первый круг должны пройти строго доверенные лица, чтобы не поломать все, во-вторых, все они простые и безбаннерные, даже безлошадные рыцари, что для меня крайне важно, для таких опора – я.

Изаэль быстро-быстро влезла в платье, все проделывала возле кровати, чтобы в случае чего сразу нырнуть под одеяло. Наконец одернула на себе, расправила складочки и покрутилась перед зеркалом, стараясь рассмотреть затылок и недоумевая, почему не получается, что за дурацкое зеркало.

– Поворачиваешься медленно, – буркнул я. Она хотела что-то взнявкнуть, я предостерегающе вскинул ладонь: – Молчи, удавлю. Сэр Ричард думает.

Во всех этих королевствах, как и во всем мире, феодалы на зов короля, призывающего на войну, обязаны являться со своим войском, которое укомплектовывают и содержат за свой счет. Спасибо за труд, но эту грязную работу возьму на себя. Ну, не совсем на себя, но у меня есть смышленые простолюдины, которым нравится работать, а не упражняться, как нам, благородным, с оружием. Вот они, простолюдины, и будут собирать рекрутов и комплектовать армию. Собирать отовсюду, а комплектовать так, чтобы не только от одного сеньора, но даже из одного села не оказывалось в одном и том же отряде!

Третье: благородные люди не обязаны заниматься такой мелкой ерундой, как выслушивание жалоб простолюдинов друг на друга. Велю всюду учредить народные суды присяжных, и пусть эти земляные черви сами разбираются в своих дрязгах…

Если это правильно подать, то меня поддержат и те, по которым эти реформы потом ударят. Просто сразу незаметно, а мне нужно совсем немного времени, чтобы создать если не полностью наемную армию, так называемую королевскую, то хотя бы крепкий ударный кулак…

За моей спиной пропищало:

– А как это… дама сердца?

– Чистая любовь, – объяснил я автоматически, очень уж люблю просвещать народ, можно свой умище показывать. – Настоящая, возвышенная. Ради которой человек творит подвиги и даже чудеса. Он может быть женат и с кучей детей, но верно и преданно любить, к примеру, чью-то жену или дочь, неважно.

Она спросила наивно:

– А что ее муж?

Я удивился:

– Что муж? Муж должен быть польщен, что его жену любят чисто, нежно и возвышенно… платонически, так сказать. Кстати, я тебе говорил, чтобы не похрюкивала?

Она испуганно съежилась, умолкла и надолго задумалась. Я пытался вернуться к прежнему ходу мыслей, но это пустяки сразу же лезут в голову, а умное пойди поймай снова за скользкий хвост, подумал раздраженно, что вот перебила свинья Отче Наш, пусть же теперь сама Богу молится, прошел к двери и, приоткрыв, крикнул:

– Сэр Вайтхолд, как там народ? Собирается?

Он появился из своей комнатки, в руках бумаги, ответил живо:

– Половина зала уже заполнена. Можно начинать, остальные подтянутся позже.

– Подождем чуть, – буркнул я. – Надо уважение выказывать подданным. Это окупается.

Несмотря на разгорающийся день, за стенами замка сумрачно, небо закрыто тучами, зато по эту сторону светло и почти солнечно. Я еще в Сен-Мари «изобрел» и велел снабдить весь дворец переносными светильниками-фонарями, что резко повысило освещенность всех помещений и коридоров.

Разумеется, первыми экземплярами велел снабдить собор, чтобы таким образом как бы освятить и узаконить. Вызвал мастеров, объяснил принцип работы выдвигающегося фитиля, смачиваемого маслом, велел начинать массовое производство, пока конкуренты не поняли нехитрый принцип и не подсуетились раньше.

Эту же технологию принес и в Савуази, теперь здесь факелов не осталось вовсе, дикость какая, любой слуга может взять переносной светильник и спуститься с ним хоть в самый глубокий подвал, масла хватает на несколько суток, а потом всего лишь подлить, и всех делов.

Прозрачные стенки фонарей защищают от любого ветра, так что работы слугам поубавилось, на меня стали смотреть не только со страхом, но и с уважением.

Я слышал, как внизу нарастает гул голосов, во дворе все чаще слышится конское ржание, грубые голоса. Вообще-то надо запретить вот так, верхом, в сие важное место, ибо дворец – это не здание, а весь комплекс с огромным садом, начиная от дальних ворот, и с десятком еще разных зданий.

Ничего страшного, если прогуляются от ворот…

Сэр Вайтхолд заглянул, на этот раз уже заметил одетую и причесанную Изаэль, приятно изумился, поклонился и притопнул ногой, затем улыбка упорхнула с его лица, мне он сказал почти грубо:

– Ваша светлость, лорды в главном зале.

– Иду, – ответил я. – Нельзя заставлять народ ждать.

Он поморщился, я упорно зову лордов народом, пошел за мной следом и плотно притворил за собой дверь. Мне показалось, что очень хотел бы и запереть, несмотря на двух рослых гвардейцев на страже по обе стороны и двух вышколенных слуг.

Глава 5

Церемониймейстер прокричал звучно-радостно и с подъемом:

– Его светлость, лорд Ричард!

Я быстро шел по коридору к распахнутым дверям зала, где слышится шорох одежд встающих мне навстречу лордов. У самого входа замерли, как статуи, огромного роста стражи, я перешагнул линию и ощутил на миг, что ошеломлен обилием красок, золота и драгоценных камней, дорогой одежды.

В Сен-Мари одеваются не менее ярко, но там все цветисто и празднично, а здесь при постоянно серых днях и в суровых серых стенах дворца это великолепие бьет в глаза и заставляет радостнее стучать сердце.

Быстрыми шагами я прошел к трону Гиллеберда, прикоснулся к покрытому золотом подлокотнику, но не сел, а повернулся с отеческой улыбкой к собравшимся.

– Я не буду садиться, – сказал я, – из почтения к собравшимся, что олицетворяют все лучшее, что есть в Турнедо: ум, честь и совесть нашего королевства, а также мощь, богатство, великолепие, понимание проблем и нужд нашего славного отечества!.. Прошу всех сесть, вы люди заслуженные, а я еще молод, меня учили в детстве стоять перед старшими и уважаемыми людьми.

Переглядываясь, они начали опускаться, на лицах глубокое удовлетворение, на меня смотрят покровительственно, зато сэр Вайтхолд, Клемент Фицджеральд, Каспар Волсингейн, барон Саммерсет, виконт Рульф, доблестный сэр Геллермин и остальные великие герои Армландии – как один человек поморщились, в глазах недоумение, с чего бы это я прогибаюсь перед побежденными, это мы захватили их королевство, а не они нашу Армландию, как собирались…

– Король Гиллеберд, – продолжал я громко, – поступал очень мудро, и чем больше я узнаю о делах и свершениях этого великого человека, крупнейшего политика и необыкновенного государственного деятеля, тем больше склоняюсь перед его гением!

Лорды довольно закивали, начали перешептываться, поглядывая на меня с одобрением. Всегда приятно, когда чужак признает их превосходство, тем более победивший чужак.

– Он создал лучшую в мире армию, – сказал я с восторгом в голосе. – Подумать только, во всех остальных королевствах, какие я знаю и которые потому и уступают величию Турнедо, что там… ха-ха!.. сеньоры обязаны являться на зов короля со своим войском, которое укомплектовывают и содержат за свой счет! Свинство какое, не правда ли?.. Потому их армии и терпели всегда поражение, сталкиваясь с равными по численности войсками Турнедо!

В зале загалдели довольные голоса, что да, все на их плечи, а короли там только пьют да жрут, отращивая животы, не то что великий Гиллеберд, который даже в свои преклонные вроде бы годы брюхатил женщин и мог запрыгнуть на скачущего коня.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.