- Давай искать, - сказал Шура и ушел в соседнюю комнату.
      Не было уверенности, что мы опять не потратим целый день впустую, перетряхивая жалкую утварь нерадивого селянина и умножая имеющийся хаос.
      Тем не менее мы активно включились в работу.
      Истребитель полез в диван, который, несмотря на внешнюю ветхость, был еще крепок и весил добрую тонну, я же занялся потенциальными тайниками, безошибочно угадав дровяной чуланчик за печкой, скрытый платяным шкафом. В чуланчике хранились мешки, ведра и сапоги, причем последних было пар двадцать - совершенно новых, связанных за ушки бечевкой кирзовых прохарей, из чего я сделал вывод, что обитатель лачуги не брезгует мелким воровством. Все в порядке, так и должно быть в нормальном российском хозяйстве. Больше ничего интересного я в закутке не нашел и выбрался оттуда, покрытый пылью и паутиной.
      - Что у тебя? - спросил появившийся из комнаты Истребитель.
      - Ничего.
      - И у меня ничего, - разочарованно протянул он. - Диван тяжелый, гадина, все пальцы себе отдавил. Помоги лежак на место задвинуть, одному никак не справиться.
      Толстый матрац на деревянной раме, служивший для спанья, по замыслу конструктора этого мебельного монстра должен был вставать вровень с другой рамой, чуть возвышающейся от пола на ножках.
      Накрытый могучей периной, двумя толстыми одеялами и залатанным пледом, он становился неподъемным для человека средних физических возможностей. Я помог вернуть диван в изначальное состояние и подивился, кому и зачем понадобилось столько раз двигать его взад-вперед, если даже ножки прочертили в досках пола глубокие царапины, похожие на колеи.
      Наезженные колеи. Регулярно с места на место.
      - Стоп. - Я застыл в моментальном озарении.
      - Что? - Истребитель выпрямился и утер рукавом пот.
      Рано, по-настоящему попотеть тебе еще придется.
      - Кажется, я понял, - сообщил я. - Ну-ка, помоги.
      Мы отодвинули диван от стены, обнажив квадратную крышку люка.
      - Как ты догадался? - Истребитель был поражен.
      - Я же все-таки профессионал, - напомнил я. - Кто из нас занимается поисками кладов?
      - У тебя действительно нюх! - В голосе тамплиера прозвучало неподдельное уважение.
      Что ж, спасибо. До меня такой чести удостаивался лишь Петрович, и то из моих уст. Впрочем, для школьного учителя я был таким же мастером, как Афанасьев для меня.
      - Ну-с, будем осматривать. - Я нагнулся и взялся за кованое кольцо, по традиции служившее ручкой.
      Истребитель потянул меч из ножен. Крышка люка открылась, слабый свет выхватил из темноты перекладины приставной лестницы. Соваться туда мне почему-то не хотелось.
      - Кто пойдет первым?
      - Я пойду, - согласился Шура, оставив меч в покое и достав карманный фонарь. Он посветил вниз, осторожно проверил ногой крепость первой ступени и быстро спустился.
      - Только бы хозяин не пришел, - пошутил я, последовав за ним.
      Мой мрачный юмор подействовал на Истребители угнетающе. Впрочем, меня самого пробил мандраж. Я представил, как люк внезапно захлопывается и на него надвигается диван. Так, наверное, не одного искателя приключений поймали. И что стало с ними дальше? Я торопливо включил свой фонарь, чтобы прогнать накативший страх. Черт, сам себя пугаю! Шура то и дело косился наверх, проверяя на месте ли светлый прямоугольник выхода, и я понял, что нервы у него не крепче.
      Тут я заметил сундук.
      - Вотч здорово, - обрадовался Истребитель, когда я ткнул пальцем в сторону находки. Под домом было не так уж темно - сквозь щели пробивался дневной свет.
      Истребитель потыкал сундук ногой. Он не сдвигался, вероятно, был ие пустой, хотя и в этом случае мог весить немало - боковины и крышка крест-накрест были окованы железными полосами. Дореволюционная работа.
      - Ну-ка, что у нас здесь, - я откинул крышку, и Шура устремил вовнутрь луч фонаря. В сундуке лежали книга. Очень старинные. - Давай-ка выгребать.
      - Вот он, - воскликнул тамплиер, схватив лежащий сверху цилиндр, который я в темноте принял было за невесть как попавшее сюда бревно. Гляди, буквы те же!
      Потемневшая от времени кожа на ощупь напоминала кору. Истребитель размотал часть свитка, открыв закорючки древнееврейского письма, которое мы смогли тут же идентифицировать с фотоснимком.
      - Есть!
      Глаза Истребителя горели алчным огнем первооткрывателя. Подобным образом мог выглядеть Христофор Колумб, обнаруживший на горизонте вожделенную Индию. Это были глаза победителя.
      - Мы ее нашли! - Учитель литературы впал в эйфорию.
      Его теперь было не унять, и я даже не пытался.
      Вместо этого я склонился над сундуком, содержавшим во чреве, возможно, куда более ценные находки. И яе ошибся. Первая книга, которую я взял в руки, называлась "Акелдама"["Земля крови" (лат.). ] и была переводом на немецкий какого-то восточного трактата. На форзаце имелись выходные данные: "Лейпциг. 1711 год".
      Книга являлась справочником по магии.
      - Что там у тебя? - жадно спросил Истребитель, заглядывая мне через плечо. - Ух ты, оккультная литература!
      - А тут неплохое собрание, - заметил я, - но и библиотекой его не назовешь.
      - Это тайное хранилище дьяволопоклонников. - Истребитель нагнулся и порылся в книгах. - Ого, "Инкантаториа магна"[ "Великие заклятия" (лат.). ]! Да это же все запрещенные книги. Сатанисты прятали их от посторонних глаз!
      - Почему запрещенные? - Я считал, что мрачный период средневековья, когда в ходу были аутодафе, давно прошел, а колдовские справочники Жерара Энкосса, творившего под псевдонимом Папгос, лежат на каждом лотке.
      - Это запрещенные издания, - с жаром повторил Истребитель. - Раньше такие названия можно было произносить только шепотом, да и сейчас не рекомендуется говорить о них вслух, если не хочешь иметь неприятности от служителей Церкви.
      - Да брось ты, - отмахнулся я. - Что ты несешь? Сейчас все разрешено. Проснись, Шура, какие могут быть неприятности, когда по телевизору показывают колдунов?
      - Все не так! - Тамплиер сунул мне под нос раскрытую книжицу. На иллюстрации был изображен очень неприятного вида человекокозел с неестественной вытянутой поясницей. Картинка производила довольно отталкивающее впечатление.
      - Что за гадость ты мне суешь!
      - Вот, гадость, - с довольным видом заявил Истребитель. Он посмотрел на заглавие: - "Обряды Лалошхельма". Это и есть оккультисткая пакость, считающаяся священной у оголтелых дьяволопоклонников.
      - Ты бы лучше посмотрел на год издания, - сказал я. - Судя по бумаге и шрифту, век восемнадцатый.
      - Ну и что? - не понял Истребитель.
      - Ты знаешь, сколько она стоит?
      Тамплиер посмотрел на меня словно на безнадежного дебила.
      - Ты что, хочешь их продать? - выговорил он.
      - А что их - солить?
      - Их необходимо сжечь, - убежденно ответил он.
      - Да ты дюбнулся! - Возмущению моему не было предела.
      Я подошел к сундуку и начал одну за другой выкладывать на пол лежащие в нем книги, сам холодея от того, что там обнаружил. Хранилище содержало в себе такие древние экземпляры, что у меня мурашки пробегали по коже. Ценность этой коллекции достигала астрономических высот. Я не специалист по магии, однако знал, что некоторые из книг считались давно исчезнувшими. Кроме того, один их возраст заставлял почтительно склонить голову: инкунабулы - первопечатные издания четырнадцатого века в переплетах с серебряными застежками; странный арабский манускрипт, страницы которого были изготовлены словно из цельных древесных листьев; рукописные экземпляры VII и IX веков и множество антикварных книг - изданных в период от начала книгопечатания до 1850 года.
      - И ты все это хочешь уничтожить?!
      - Это надо уничтожить. - Тамплиер говорил, словно ковал молотом.
      - Такую красоту! - Я раскрыл наугад древний том и показал расписанную киноварью заглавную букву. - Да ты не в себе, парень!
      - Это ты не в себе, - отступил на шаг Истребитель, от его первооткрывательской эйфории не осталось и следа. - Отринь бесовское наваждение!
      - Это же искусство. - Я заглянул в книгу и обалдел - такой она была великолепной. - Красоту нельзя убивать!
      - Это не красота, - заорал во весь голос тамплиер, - это искушение, пойми ты.
      Но, глядя в ровные строки кириллицы, писанной чернилами из дубовых орешков, я не мог с ним согласиться. От книги веяло древностью - настоящим дыханием Истории, служению которой я посвятил свою жизнь и готов был ее защищать.
      - Да что ты в этом понимаешь, дурак. - Я медленно двинулся на него. Ты просто тупая скотина, вбившая в голову бредовые идеи. Такие, как ты, во все времена сеяли смуту, а потом сжигали книги на площадях!
      Истребитель не испугался, наоборот, подался вперед, впившись мне в лицо злобным взглядом.
      - Мы, рыцари Храма, всегда сражались за священное дело Бога, ожесточенно выкрикнул он. - Церковь несла святую очистительную функцию. Испокон веков она уничтожала манускрипты, истолковывающие учения вредоносных культов, комментирующие их постулаты и несущие в себе описания колдовских обрядов. Да, такие, как я, сжигали на кострах книги и самих чернокнижников в придачу, но их раскаявшиеся души принимала в свое лоно Церковь и всемилостивейший Господь, а от культов Зла оставались одни слухи, которые уже никому не причиняли вреда. Таково наше служение, это наш Крестовый поход!
      Я удержал и медленно опустил занесенную для удара руку. Бить этого обезумевшего фанатика не имело смысла. Он бы вряд ли одумался.
      - А тела раскаявшихся жрецов вредоносных культов, как с ними? язвительно спросил я.
      - Тело есть обитель Святого Духа, - наставительно сказал Истребитель, который выдохся после своей тирады, но продолжал сопротивляться, - и храм Христов. Кто возьмет на себя дерзость разрушить его? - И сам же ответил: Только тот, кому доверено Господом спасать заблудших во имя Сына, Отца и Святого Духа. Что есть ничтожная бренная оболочка в сравнении с бессмертной душой!
      Негромкий стук, донесшийся снаружи, заставил нас моментально заткнуться. Мы притихли, прислушиваясь к малейшему шороху, и я подумал, что глупо было тут орать. Заскрипели доски.
      - Бежим! - шепнул Истребитель, словно мальчишка, застигнутый за кражей варенья из буфета, а я вдруг не к месту подумал, что человек, выбравший полудетскую профессию учителя, не может не остаться на всю жизнь инфантильным.
      Шаги уже гремели над нами, и стало ясно, что скрываться нет смысла. Истребитель прыгнул к лестнице. Скрип перекладин под его ногами слился с надсадным хршюм снаружи и скрежетом придвигаемого дивана. Тот, кто его толкал, чтобы изничтожить вылезающего человека, должно быть, обладал недюжинной силой. Голова Истребителя едва успела наполовину высунуться из погреба, как, заслоняя дневной свет, на нее надвинулась темная полоса. Тупой удар и отвратительный хруст костей возвестил, что выбраться тамплиеру не удалось.
      Шура свалился на пол, словно тряпичная кукла.
      Я подскочил к нему и поднял голову, чтобы облегчить дыхание, но тут же выпустил: череп под пальцами мягко прогнулся, и это было настолько неожиданно, что я отдернул руки. Голова с неестественно мягким стуком ударилась о землю - она сплющилась, расколовшись, словно ореховая скорлупа.
      Наверху завозились, и я огляделся. Что-то надо было срочно предпринимать. Неизвестно, как расправятся сатанисты с нежелательным свидетелем. Я снова пожалел, что пришел без оружия, - шмальнул бы сейчас сквозь пол, авось и зацепил кого.
      Хотя почему без оружия? Я покосился на агонизирующего Истребителя и вынул из ножен меч. Рыцарю он более без надобности, а мне послужит.
      Даже несмотря на то, что пользоваться я им не умел, железяка придала уверенности. Появился кураж: злобный, ожесточенный азарт, твердая решимость к победе. Я вдруг понял, что не пропаду.
      Когда диван снова начали отодвигать, я вцепился в верхнюю перекладину лестницы и рванулся наружу, не заботясь, пролезут ли мои плечи в узкую щель. Передо мной сейчас могли расступиться и горы, и тот факт, что мне освободили проход,.я воспринял как нечто само собой разумеющееся. Я выскочил из подпола, как дьявол из преисподней, и, прежде чем нападающий толкнул обратно свой снаряд, перемахнул через спинку дивана, угрожая отточенным стальным клинком.
      Противник проворно отскочил, он был уже в другом конце комнаты. Я осмотрелся. Других вроде бы не наблюдалось, но и того, кто находился в доме, хватало с избытком. Черта в этой сцене выпало играть все же не мне. Хранителя для своей библиотеки сатанисты выбрали в строгом соответствии со своей специфической эстетикой. Это был огромный мужик, почти двухметрового роста, одетый в черный замасленный ватник, замызганное солдатское хэбэ и тяжелые обшарпанные кирзачи. Свисавшие почти до колен кисти рук, широкие, как лопаты, методично разжимались и сжимались в пудовые молоты-кулаки. Завершалась эта махина крохотной головой с клочковатым ежиком полуседых волос и узкой полоской лба под ним. Ниже одиноко сверкал правый глаз, вместо левого зияла пустая морщинистая щель.
      Густая щетина на подбородке и кривой желтый зуб, оттопыривавший верхнюю губу, гармонично дополняли образ слуги, достойного своего хозяина.
      Мы замерли друг против друга. Секунды ожидания тянулись невыносимо медленно. Я не двигался с места, опасаясь раскрыться, чтобы это чудовище не схватило и не растерзало меня. Однако и напасть тоже не решался - что-то во мне противилось тому, чтобы пронзить острым железом живого человека.
      Словно разгадав причину замешательства, монстяра нутряно заворчал и двинулся ко мне, вытягивая длинную лапу. Защищаясь, я взмахнул мечом. Мужик отпрянул, и я рубанул сверху вниз, целя по ключице. Меч должен был рассечь ватник и все, находящееся под ним, но циклоп снова увернулся, и оказалось, что меня просто заманивали. Растопыренная клешня мелькнула в воздухе, пальцы сгребли одежду, и гигантская сила развернула меня, оторвав от пола и бросив, словно котенка, на стену.
      Только раздолбайство работников нашей легкой промышленности спасло мне жизнь. Уже в полете я сумел извернуться, под треск рвущейся ткани удержался на ногах и полоснул мечом по дуге. Этот отчаянный маневр уберег меня от добивающего удара. Урод отскочил и грациозно скользнул вбок, держа руки-лопаты перед грудью. Несмотря на свои внушительные габариты, двигался он на удивление легко - чувствовалась превосходная спортивная подготовка. Стойку я тоже узнал, и без особой радости. Еще на зоне Слава показывал мне приемы СОБОР - системы обороны без оружия - армейской разновидности рукопашного боя, популярной в некоторых частях спецназа. Я сделал выпад мечом.
      Тут же нога противника, обутая в неподъемный с виду сапог, оторвалась от пола в быстром круговом взмахе, отбивая клинок в сторону, и вот уже мне пришлось скакать по комнате, уворачиваясь от направленных в голову ударов. Двумя точными взмахами я все же сумел отогнать мужика и замер, выставив перед собой меч, удерживаемый обеими руками. Короткий, но напряженный бой изрядно вымотал меня. Я переводил дыхание, отчаянно тоскуя по заброшенной где-то волыне. Мечом махать было тяжело и неудобно, а вот соперник прекрасно от него защищался. Стало ясно, что передо мной опытный боец и живым он меня отсюда постарается не выпустить. Сатанисты оказались серьезными ребятами, если сумели найти такого хранителя, и мне очень хотелось убраться подальше, желательно как можно скорее. Зачем я вообще ввязался в эти поиски, денег было мало? Вот жадность фраера и сгубила.
      Вероятно, циклоп что-то прочел в моих глазах, очень для себя полезное, потому что вдруг ринулся в атаку. Я кольнул его острием, но меч провалился в пустоту, а по лопатке огрели чем-то типа кувалды.
      Комната завертелась перед глазами, я как мячик долетел до стены, отскочил и уже на автопилоте рубанул перед собой, чтобы не подпустить нападающего.
      Черная молния пронеслась мимо лица, чиркнув краем по ресницам. Я успел встать на колено и взмахнул полуторником[Меч полутораручный, т. е. имеющий размеры, удобные для ведения боя как одной, так и двумя руками. (Прим. автора.)], однако мужик был уже далеко.
      Ногой он меня не достал и решил изменить тактику, лапнув примостившуюся в углу табуретку. Я быстро вскочил. Ситуация усложнялась, и надо было иметь максимальную свободу маневра. Ушибленная спина болела, левая рука плохо слушалась. Ребро, что ли, сломал? Я резво отпрыгнул вбок, рубанув по ножкам табурета, которым циклоп пытался поразить меня в лицо. Две деревяшки со стуком упали на пол, я контратаковал, расколотив предмет сельского гарнитура пополам, но не причинив его владельцу никакого вреда - руки у него были примерно такой же длины, как ноги, и он мог удерживаться за своим импровизированным щитом на недосягаемом для клинка расстоянии. Сообразив, что от разломанной табуретки пользы немного, он запустил половинку поменьше мне в голову, второй же, на которой сохранились ножки, изловчился достать по пальцам. Я взвыл от боли и отчаяния и рванулся вперед, атакуя прямым уколом.
      Меч сильно дернулся вправо. Циклоп что было силы засветил мне ногой по предплечью, окончательно отключив левую руку, но и сам почему-то попятился, высвобождая клинок, запутавшийся в поле ватника.
      Дрался он молча, и это было жутко. За все время он не произнес ни звука.
      Теперь у меня за спиной оказался выход - дверь в другую комнату, из которой можно было попасть в сени, а оттуда на улицу. Циклоп тоже это сообразил и пошел наперехват, но и я старался сохранить преимущество. Топоча подошвами по скрипящим половицам в темпе аллегро модерато, я ринулся спиной вперед, размахивая перед собой мечом, чтобы не подпустить урода. Проходя мимо двери, я пнул по ней, закрывая навстречу противнику. Послышался громкий стук, дверь снова распахнулась, отбитая ладонью, и тут я пырнул не ожидавшего такой подлости мужика точно в живот.
      Узкая полоска заточенной стали до половины погрузилась в зеленую ткань "афганки". Циклоп застыл, буквально повиснув в воздухе, и тут же подался назад. Клинок быстро выполз наружу. Мужик согнулся, зажимая руками рану.
      - Сука, - прохрипел он, - ты же меня убил.
      - Такова се ля ви, - выдохнул я и подавил нервный смешок. Тут, скорее, а ля гер ком а ля гер...
      Хранитель покачнулся и медленно поднял голову, набирая воздуха в грудь, и вдруг харкнул мне в лицо, одновременно прыгнув вперед.
      - Ааа!!!
      Удар от столкновения был мощным, к тому же он попал точно в глаза, и я на секунду ослеп, но не упал, вцепившись в рукоятку меча. Продолжая громко стонать, циклоп гнул меня книзу, опускаясь на колени. Стерев плечом плевок, я обнаружил его небритую морду в кошмарной близости от своей, но опасности не было - мужик вцепился в стальную пуповину, соединяющую нас, как чадо с роженицей. Пуповина удлинялась, вытягиваясь у него из пуза, я же с трудом удерживал эту тушу, скрючившись, но не выпуская меча, зажав рукоять между ног, что усиливало упомянутое физиологическое сходство до полной реалистичности. Сейчас меня было нетрудно убить, но циклоп был занят только собой, сипя и оползая. Я решился помочь и энергичным движением вырвал клинок из брюшины.
      - На войне как на войне, - пробормотал я навязшее выражение.
      - С-с... - Кровь брызнула у него изо рта, и я понял, что рана очень серьезная. Ненависти к этому умирающему существу у меня уже не было, и я решил, что без экстренной медицинской помощи он не выживет.
      - С-с-с...
      - Что? - нагнулся я, и в то же мгновение цепкая пятерня сграбастала меня за горло.
      . - С-сука, - просипел мужик, сдавливая захват.
      Я рванулся назад и освободился. В голове поплыли радужные круги, в ушах шумело. Разозленный подлым коварством и не помня себя от ярости, я ударил мечом по руке чуть выше кисти, отрубив ее и глубоко вогнав лезвие в пол.
      - За суку, - каркнул я, массируя поврежденную гортань. Говорить было больно. За считанные секунды мужлан чуть было меня не придушил, прихватив очень профессионально.
      Прижав обрубок к окровавленному хэбэ, урод медленно завалился мордой вниз. Ноги конвульсивно вытянулись, скомкав половик.
      Я вытащил Истребителя из подвала и, подогнав машину к крыльцу, загрузил в нее тело и два мешка с книгами. Чего стоило это для моей больной спины, можно было не говорить, но и оставлять их сатанистам было бы преступлением. Деревня словно вымерла, однако номерные знаки я предусмотрительно завесил тряпками. Образ бдительного бригадира совхоза, срочно оповещающего по рации участкового о подозрительной возне, не давал расслабляться.
      Покойника я затолкал на заднее сиденье, натянув ему на голову полиэтиленовый пакет, чтобы не запачкать обшивку. Туда же кинул мешки и меч, а затем торопливо покинул негостеприимное поселение.
      Перед выездом на шоссе я загнал "Ниву" в лес и тщательно приготовился к выходу на люди. Снял тряпки и поплотнее прикрыл мешками труп. Куртку, заляпанную кровищей, я засунул в багажник, с глаз долой, перекрестился и двинулся в путь.
      На мое счастье, менты сегодня не усердствовали, и скоро я парковался у своего парадного. Мешки я предпочел закинуть домой, чтобы славным рыцарям не пришло в голову потребовать часть добычи.
      Маринки дома не было, и это было хорошо - объяснять сейчас мне ничего не хотелось. Первый мешок, хотя он весил килограммов сорок, я домчал на одном дыхании - наличие неприкрытого трупа в салоне добавляло адреналина в кровь. Обратно я прихватил кусок брезента, которым закрыл тело.
      Незачем ему отсвечивать, вдруг кто ненароком заглянет.
      Книг оказалось потрясающее количество. Когда я выложил их на ковер в поисках свитка, образовалась значительная куча, должно быть, весьма экзотично выглядящая со стороны. Сразу же запахло притягательным для любого знатока ароматом бумажной плесени. Я вытянул манускрипт и скрутил поплотнее. Надо было торопиться. Из тайника я достал шесть пачек баксов, по десять кусков в каждой, накинул кожан и затолкал во внутренний карман. Жалко, но за глупость приходится платить, а менее удачливым - расплачиваться.
      Труп Истребителя я отвез прямо к Фридриху Готтенскнехту. Он у них главный, вот пускай и разбирается, что с ним делать. Однако пресвитер оказался слабоват на эти дела. Увидев покойника, он жалобно ойкнул, побелел, как полотно, и поспешил вернуться домой, где его и вырвало. Надо отдать ему должное, он все донес до раковины с чисто немецкой аккуратностью. Проблевавшись, он сник и начал названивать, вызывая к себе остальных членов Ордена.
      Команда собралась быстро. Первым примчался на своем мотоцикле Басурман, у которого в этот день был сотовый телефон, затем прибыли Купидон и Зоровавель. Выслушав мой рассказ, Басурман порекомендовал похоронить соратника где-нибудь в лесу, дождавшись наступления темноты, а грек предложил сбросить тело с крыши, сымитировав несчастный случай, а потом похоронить по христианскому обряду. Последний способ мы отвергли как более чем дурацкий. Судмедэкспертиза сразу установит, что смерть наступила раньше, а если менты разнюхают, что покойный Шура состоял в загадочной организации, переловить и расколоть остальных братьев будет лишь делом техники, а этим опера владеют. Впрочем, это уже их забота, мне же надо поскорее почистить машину и выкупить злополучные раритеты.
      Когда я заговорил о свитке, еврей заметно оживился, а Готтенскнехт воспрял духом. Я принес из машины пакет с манускриптом и вручил пресвитеру.
      - Надеюсь, вы меня не обманываете, - Готтенскнехт покосился на Зоровавеля, словно ища поддержки. Тот сидел, задумчиво потирая челюсть.
      - Сравните с фотографиями, - возмутился я. - Не нарисовал же я его на самом-то деле!
      Готтенскнехт действительно извлек пачку снимков и принялся дотошно сличать с подлинником.
      Басурман угрюмо курил, и было видно, что его мысли заняты совсем другими проблемами. Купидон тоже помрачнел, одному Готтенскнехту все было нипочем, он сосредоточенно копошился в бумагах, педантично отыскивая различия, словно я и вправду мог подделать книгу. Да если бы такое было в моих силах, мы не сидели бы здесь, а я давно бы стал богатым и уважаемым человеком в своем, очень узком, кругу. , - Да, это есть она, - заключил пресвитер.
      - Я готов прямо сейчас рассчитаться с вами за личные вещи ас-Сабаха, сказал я.
      "Братки" с интересом уставились на меня. Осознание того, что у Друга Ордена имеется при себе много наличной валюты, заставило их глаза неприятно заблестеть, я же снова подумал о необходимости постоянного ношения пистолета. Дадут сейчас по башке - и гуд бай, Америка. Захоронят сегодня ночью два трупа вместо одного. Эвон, как Басурман косится. "Тяжело в России без нагана!"
      - Превосходно. - Готтенскнехт скрылся в соседней комнате, стукнула какая-то дверца, небольшого, судя по звуку, размера. Он что, в шкафчике предметы хранит или в прикроватной тумбочке? Вероятно, так оно и было - он тут же вернулся, держа в руке перстень, браслет и кинжал.
      - Мы договаривались на шестьдесят тысяч, - напомнил он.
      Я освободил внутренний карман. Тамплиеры пожирали глазами шесть плотных кирпичиков.
      - Пересчитывать будете? - спросил я.
      Готтенскнехт положил на стол предметы, сел и разорвал обертку первой пачки. Басурман негромко вздохнул. Немец послюнявил пальцы и начал скрупулезно перебирать купюры. Бумажки были новенькие, одной серии, и с трудом отделялись друг от друга. Наконец пресвитер отложил последнюю "котлетку" и придвинул раритеты ко мне.
      - Они ваши, - сказал он.
      Я засунул драгоценности в карман, который сразу отвис. Теперь я был свободен, за исключением одной лишь трудности, связывающей меня с Орденом.
      - Ключи от машины я оставляю вам, - тоном, не терпящим возражений, произнес я. - Пригоните потом на место.
      - Эй, а сам? - спросил Басурман.
      А что "сам"? Мне лишний раз рисковать не хотелось, тем более так по-глупому. Что, если нас поймают менты, когда мы будем сбрасывать в яму труп Истребителя? Свое я получил, оставалось разойтись с испанцами и стать свободным, как ветер.
      Меня ждала обеспеченная спокойная жизнь, а менять ее на десять лет "строгача" как-то не хотелось.
      - Сам? - Пора было поставить оппонента на место. - А ничего. Хочешь, могу на ближайшей помойке твоего корешка скинуть, устраивает тебя такой расклад?
      Басурман резко поднялся, я тоже вскочил, машинально сунув руку за пазуху. Зачем - пописать его Антикварным "пером"? Басурман же понял мой жест вполне правильно, откинул полу плаща и выхватил свой акинак. Снова мечи, не день, а сплошной рыцарский турнир какой-то!
      - Ладно-ладно-ладно, - заорал Фридрих Готтенекнехт, преграждая нам путь друг к другу. С его стороны это был достаточно смелый поступок. Прекратить, прекратить!
      Допускать кровопролитие в собственном доме не входило в его планы. Миротворческие усилия пресвитера увенчались успехом. Я с независимым видом уселся на место, а Басурман с видимой неохотой, но все же убрал тесак и уставился на начальство, ожидая дальнейших распоряжений.
      - Никаких драк, - возмущенно крикнул Готтенскнехт, - хватит нам трупов. Делать будем так: Зоровавель и вы, Илья, отправляетесь вместе в лес и там перегружаете тело брата в "судзуки". Дальше мы будем заниматься им сами. Вы больше в наши дела не вмешиваетесь, если сами того не хотите.
      - Разумно, - согласился я.
      - Идите же, - сказал пресвитер.
      Зоровавель поднялся и направился к дверям.
      - Приятно было познакомиться, госопода, - произнес я на манер Эррары и вышел, полный желания никогда больше тамлиеров ни видеть, ни слышать.
      - Куда двинемся? - спросил Зоровавель, когда мы садились в лифт.
      - На Выборг надо, - прикинул я. - По Московской трассе мы леса нескоро увидим, на Колтушском шоссе тоже.
      - Через Ольгино поедем?
      - А может, лучше на Каменку махнуть? - сообразил я. - По "пьяной" дороге?
      - Ты ее знаешь?
      - Да уж не заблудимся. - Лифт остановился, и мы вышли во двор.
      Не знаю, почему так получается, но каждый труп, по-моему, разлагается по-разному. Может быть, я предвзято к этому отношусь, но в машине, пока она стояла закрытой, возник некий характерный душок, от которого я постарался избавиться, врубив на полную мощность вентилятор. Путешествовать с мертвецом на заднем сиденье вдруг стало невыносимо противно.
      По безлюдной дороге в объезд поста ГАИ мы забирались в лесную глухомань, пока крошечные колесики микроавтобуса не стали буксовать в раскисшей от дождя земле. Мы остановились борт к борту, я откинул сиденье, и мы перетащили тяжеленное, точно каменное, тело. Удивительно, как меняется человек после смерти. Я вспомнил, как мы со Славой прятали трупы арабов. Не приведи Господь пережить такое еще раз: таскать на себе людей, превратившихся в больших кукол, страшно неудобных для переноски из-за своей ватной мягкости.
      Я вспомнил мертвого Петровича. Казалось бы, вот он - друг, но это уже не друг, это его тело, а самого друга нет.
      - Погоди, - Зоровавель огляделся, - чего по два раза ездить...
      Он подошел к куче валежника и внимательно изучил ее.
      - Годится, - заключил он. - Кто его здесь найдет?
      Он подогнал автобус к куче, мы расчистили площадку, положили туда скрюченного Истребителя и завалили горой веток. Достойное место выбрали тамплиеры для своего товарища. Брата! Впрочем, "братанов" в окрестностях немало лежит: город живет своей бурной жизнью. А место здесь и в самом деле дикое. Если труп проваляется до снега, то раньше весны его точно не найдут, а весной он будет похож черт знает на что. Не исключено, что барсуки и лисы помогут - говорят, они в последнее* время тут здорово расплодились. Еще бы, на таком корму!
      Зоровавель залез в кабину, а я пошел к "Ниве".
      Опуская сиденье, я заметил лежащий на полу меч.
      - Эй, - крикнул я, достав железяку. Зоровавель притормозил рядом. Куда его?
      - Сам решай, - пожал плечами тамлиер. - Оставь себе, если хочешь. Мне-то он не нужен. Пока!
      - Счастливо, - пробормотал я вслед газанувшему "судзуки".
      Похожий на малолитражку микроавтобус резво заскакал промеж берез.
      "Вот так братство! - подумал я, устраиваясь на водительском сиденье. Отслужил свое - и добро пожаловать на корм для животных. Никаких тебе почестей. К черту такой Крестовый поход! Чтобы не простудиться, я закрыл окошко и включил отопление. В салоне уже ничем не пахло.