- Сплетни - не сплетни, а кое-что поведал! - улыбнулась Ольга словену.
      - И ты ему поверила? - улыбнулся и он в ответ.
      Их взгляды встретились, и Ругивлад замялся под девичьим взором, а может загляделся, несчастный безумец, как в лучах солнышка блеснул вдруг шелк волос.
      Она была чиста и невинна. Казалось, сама охотница-Зевана* сошла на землю. Златотканную ленту по девичьим вискам украшали серебряные кольца, каждое из которых было в семь лопастей с руной на каждой. Ругивлад без труда читал эти хитросплетения оберегов. Вот, скажем, центральная - это сдвоенный знак Лося, а по краям - обычные символы двух лосих. Свей бы сказал, что это руны Альгиз. Кто творил такую красу - знал свое дело. И если Ольга носит этот амулет - она под защитой рожаниц и мудрой супруги Велесовой - Макоши.
      ( * Зевана, Девана - богиня охоты у поморских славян)
      Самые крайние знаки - свастики, и пусть никогда не закатится для нее солнышко. Еще две руны - Сварожича, могучие символы Фрейра*, мощные знаки Инг. Как дитя идет на смену родителю, так девица в положенный срок становится матерью. И боги благоволят ей. И все новое от нее.
      (Фрей(р) - в скандинавской мифологии бог-ван, принятый в сонм богов Асгарда, сын Ньерда, щедрый бог плодородия и урожая, возможно бог Света, князь светлых альвов. Его славянское имя - Даждьбог или Радегаст. Вепрь его священное животное (как и у индуистского бога Вишну, близкого по функциям, ср.русс. - весна).
      Но право, волхв слишком увлекся - ему бы смотреть не на височные колечки, а на девушку!
      Ольга не успела ответить словену. Подбежал Кулиш:
      - Храни тебя боги, Ольга-прекраса! Здрав будь, славный Ругивлад! Владух слово шлет - охота будет на зверя лютого. Не желаешь ли потешиться? выпалил отрок.
      Отец Кулиша, Манило, был при жупане старшим дружинником, случалось ему заманивать в непролазные болота врага, а причиной тому - удивительно искусство пересмешника. Раз услышав чей-то голос мог воин без труда вторить ему. Да как похоже вторить! Ни в жизнь не отличишь - Манило ли то шуткует, али всамделишный то звук.
      - Ну, вот, и конец свиданию! - развела девушка руками и выразительно глянула на словена.
      - Не понимаю, как можно убивать зверей, если мяса вдоволь? - удивился Ругивлад.
      - Он нападает первым. Он пожирает жертву. Да и Волх-охотник на носу.
      - Что же это за "крупный зверь"? - уточнил он.
      - Индрик, отвратительное, страшное создание!
      - Ну, это еще не повод для убийства! Рыскучий зверь на то и создан, чтоб добычу вкушать.
      - Человек человечиной брезгует, а Индрик... - Ольга снова так взглянула на молодого человека, что он осекся, и поклонившись, последовал за Кулишом, чтобы присоединиться к охотникам.
      В душе словен не одобрял эдаких затей.
      - Будь осторожен! - все-таки донеслось издалека, - Он уже съел многих храбрых воинов.
      - Волх не выдаст - Индрик не скушает! Всегда приходится чем-то жертвовать, - посмеялся Ругивлад.
      Они спустились во внутренний двор крепости, где неподалеку от врат городища собрались ловчие и загонщики, всего около сорока человек.
      Ругивлад давно обратил внимание, что вятичи строят, совсем как на Поморье. Самые нижние и толстые бревна крепостной стены укладывали на поперечные лаги. Затем их присыпали землей и снова перекладывали сверху бревнами, у которых зачастую даже не обрубали сучья, смотрящие вниз. Это придавало сооружению необходимую жесткость. Стена Домагоща, возведенного на крутом берегу Оки, возвышалась саженей на шесть-семь, да сажени три с половиной была она и в толщину.
      Отрядом командовал уже знакомый словену Волах - правая рука жупана, сухощавый, жилистый и подвижный. Он строго глянул на чужака - глаза воеводы были серовато-пепельные:
      - Ты с нами? Тогда держись меня, чужеземец...
      Часть охотников уже седлала коней, и хоть Ругивлад сумел бы управиться со скакуном, он счел разумным присоединиться к пешим. Все вятичи были в броне, будто кияне или печенеги стояли у ворот, а вооружены кто копьем, иной - рогатиной.
      - Зверь и в самом деле представлял серьезную опасность, - смекнул Ругивлад.
      Он мигом оценил широкое, плоское на обе стороны острое перо рогатины, под которым находилось яблоко, а за ним тулея, насаженная на искепище..
      Движимый дурным предчувствием Ругивлад прихватил меч Седовласа. Насмешливые взгляды некоторых ловчих, не знакомых в деле с таким "неуклюжим" оружием, словена не смутили. На пояс он прикрепил длинный и узкий полый ремень, набитый изнутри маленькими свинцовыми слитками. Их словен подобрал накануне в кузне...
      Колесница Сварожича уже оставила позади половину своего дневного пути. Погода стояла прохладная, легкий ветерок то и дело давал о себе знать. Увлекшись наблюдением за окрестностями, Ругивлад едва не вскрикнул, когда нечто мягкое и пушистое шлепнулось ему на плечи.
      Кот, а это был он, зевнул во всю пасть и замяукал:
      - Еле догнал! Ну, и куда наш путь лежит?
      - Да, на Индрик-зверя, эка невидаль! - беззаботно бросил словен.
      - Индрик вам не хухры-мухры! Я бы согласилься на кого-нибудь помельче?
      Ругивлад не расслышал. Он пытался понять, каким образом их сравнительно немногочисленный отряд сможет прочесать огромную территорию, заросшую труднопроходимым лесом. Загонщиков просто не было. Может быть, охотники собираются подманить зверя? Вскоре выяснилось, что словен недалек от истины. вятичи, наученные горьким опытом предыдущих столкновений, неплохо усвоили повадки хищника. На нескольких глухих лесных тропинках, где Индрик-зверь чаще всего творил свои кровавые дела, предполагалось расставить ловушки. Впереди медленно едет "приманка", одинокий, якобы дремлющий путник, вооруженный лишь зачехленным луком. За ним на расстоянии выстрела бесшумно следуют пешие воины. Зверь не сможет разом справиться с наездником, который будет настороже. Мигом подоспевшие спутники быстро решат исход схватки. Кроме того, часть верховых охотников должна была просто рассеяться по лесу, чтобы в случае необходимости примчаться по звуку охотничьего рога, или самим передать такой сигнал.
      Лес вокруг дышал первозданной красотой, Пущевик холил свою зеленую шевелюру.
      Ругивлад, обделенный Волхом по части предвкушения добычи, предпочел не бегать за Индриком, а поджидать его, гада ползучего, в укромном месте. Разводящий отвел чужаку полянку, на которую выходило аж целых четыре тропы. Словен бросил взгляд в спину быстро удалявшегося вятича, и только тут сообразил, что у него-то самого нет не только сигнального рожка, но и дорогу обратно он не скоро отыщет самостоятельно, разве жребий поможет. Оставалось положиться на кота, но того словно ветром сдуло.
      Солнце между тем закатилось за тучи, но оставшись в привычном полном одиночестве, Ругивлад не долго проклинал себя за нерасторопность. Он подошел к раскидистому, коренастому дубу, что рос на отшибе поляны, и прислонился к стволу, передвинув меч поудобнее. "Охотники опытней меня и первыми найдут чудовище, а я выйду на их зов... " - успокоил себя Ругивлад и погрузился в мечты.
      Его грезы улетучились, напуганные слабым шорохом. Моментально присел, огляделся:
      - Ого! Великая Мать!?
      Это было невероятно красивое животное! Такого он еще не видывал; хотя и много слышал о нем от англов, гостивших в Арконе.
      Ощутимо крупнее обычной лошади, мускулистей и крепче, оно совершенно не проигрывало в грации. Длинный конус рога гармонично смотрелся на выпуклом лбу. Существо жевало травку и, казалось, не замечало притаившегося человека. Это представлялось весьма странным, Ругивлад находился с подветренной стороны. А ветерок, с тех пор как отряд покинул Домагощ, усилился и теперь осмеливался играть верхушками деревьев. "Может, у него насморк?" усмехнулся словен, - "Будет жалко, если такой красавец вдруг станет добычей той отвратительной твари! Хотя, судя по всему, ты в силах за себя постоять".
      Единорог подошел совсем близко, и Ругивлад с восхищением следил, как переливаются мускулы под его неправдоподобной, ослепительно белой шкурой. Созерцание едва не стоило жизни!
      Резвым скачком зверь покрыл три четверти разделяющего их расстояния и ударил Ругивладу рогом в грудь! Он пригвоздил бы словена к дереву, да незадачливый охотник, успел шарахнуться в сторону..., не удержался на ногах и кубарем прокатился по земле. Увернувшись от не менее страшного удара копытами, Ругивлад выпрямился. По рунам на клинке стайкой пробежали зеленые огоньки.
      Единорог больше не нападал. Он стоял, чуть наклонив упрямую голову с выставленным вперед костяным оружием, и следил за противником. Взгляд был, как у хищника, а на белках глаз резко выделялись вертикальные зрачки. Ругивлад, отступая за дерево, тоже посматривал на существо, которое, вдруг, приоткрыло пасть и заговорило взвешенно:
      - Ты есть человек. Ты - поедатель мяса. У тебя оружие в руках. Ты пришел в лес, чтобы убивать. Но ты сам останешься тут, человек! - и, чуть склонив голову на бок, единорог бросился на героя.
      Ругивлада слегка смутили слова животного. Он и в мыслях никогда не держал на единорогов зла. Но словен понимал, это обстоятельство ему сейчас не зачтется. Второй выпад его врасплох не застал. Волхв спрятался за ствол, целя зверю мечом по шее, но промахнулся. Существо тоже. Острие рога скользнуло по железу и распороло словену кисть. Копыта оставили глубокие вмятины на земле, однако Ругивлад сохранил свой череп в целости. Противники обошли дерево кругом и опять замерли. Стоило попытался решить дело полюбовно. Возможно ласково волхв принялся внушать зверю:
      - Уходи! Я здесь не ради охоты, а чтобы защитить моих братьев от хищника. Он нападает первым. Посмотри, разве на охоту ходят с мечом!? Это чудовище может скушать и тебя!
      И они снова дали круг...
      - А кроме меча у тебя ничего нет? - толи спросил, толи подумал вслух единорог, не сводя гипнотического взгляда с человека.
      - Почти ничего! - ответил он.
      - Что значит, почти?!
      - Это тебя не касается, животное! Ты мне надоел. Ну что, разойдемся по-хорошему?
      - Ладно! - согласился тот.
      Зверь повернулся к охотнику задом и неторопливо, пощипывая травку, пошел в чащу. У Ругивлада, что называется, упал камень с души, он облегченно вздохнул, и, выйдя из-за укрытия, глядел вослед уходящему противнику. Все-таки единорог был очень изящен...
      ...Кусок дерна, вырванного с корнями трав, метко брошенный задними копытами коварного существа, попал ему прямо в лоб. По щеке потекла коричневатая водица. Вслепую он рухнул на траву, кувыркнулся и выставил над собой клинок, напрягая мускулы. Расчет оказался верным, Ругивлад почувствовал сильный удар в плечо, точно суковатой дубиной. Затем горячая и соленая кровь недруга брызнула в лицо, смывая грязь... Туша давила к земле, но воин кое-как вывернулся, откатился, встал, пошатываясь, и осторожно приоткрыл глаза...
      Индрик-зверь стоял на согнутых коленях и продолжал медленно оседать вниз, грудью на колдовской клинок Седовласа. На спине, не спеша, прорастало железное острие. Тоненькие струйки крови, темной и вязкой крови медленно поползли от белоснежным бокам Индрика и вновь слились в большой луже под брюхом. Но голубые глаза существа оставались ясными.
      Оно косилось на победителя и монотонно бормотало:
      - Человек, ты - убийца! Человек, твоя кара будет ужасной! Ты губитель, ты губитель и сеятель вражды!
      Индрик менялся на глазах... Это уже не единорог, а тот великий воин, он некогда подарил словену и жизнь, и имя... Это жрец великого Свентовита, умирающий с ужасом в глазах... Воевода, умоляющий о пощаде... Дорох, сын жупана с Радогоша... И снова обличье сползло с тела, а пред Ругивладом лежал труп Ольги... Нет! Это не она, а кто-то еще, из того мира, из прошлого... Со стоном воин вырвал меч из... Из груды копошащихся желтых личинок, и, о чудо! Пред словеном валялся, истекая кровью, все тот же единорог, символ чистоты людских помыслов, подрагивая в конвульсиях.
      - Индрик-зверь мертв! - раздался глубокий и сильный голос за спиной Но жив ли ты сам?
      - Кто здесь?
      - К сожалению, сейчас, Ругивлад, мы с тобой не сможем долго говорить, а после наша беседа пойдет не о том. Но если хочешь - задай мне какой-нибудь вопрос. И только один! - невозмутимо продолжал голос.
      Ругивлад огляделся. Никого! И лишь когда он перевел взгляд на противоположный край поляны, то заметил в нескольких саженях над поверхностью, средь древесных ветвей, бело-голубой силуэт. Незнакомец стоял в развилке дерева как-то неестественно легко, так солнечный зайчик зависает на стене, и Ругивлад мог бы поклясться, что спрыгни собеседник вниз, он не упал бы, а поплыл в воздухе, словно былинка. Казалось, силуэт этот столь же чужд этому миру, как одинокий лист, скользящий по глади озера, чужд воде.
      Так они стояли, рассматривая друг на друга, пока белое божество не начало заметно таять в тусклых осенних солнечных лучах. Только тогда, опомнившись, Ругивлад закричал:
      - Откуда ты меня знаешь?
      Фигура вновь выкристаллизовалась из пространства, на этот раз уже внизу, шагах в десяти от словена. И вроде бы даже обрела плоть, но на самом деле она все так же колыхалась над пожухлыми травами, внушая суеверный страх.
      - Я многое ведаю, Ругивлад! И мне ли тебя не знать? Ты упырь, хотя и похожий на человека. Нет, тебе не нужна горячая кровь жертвы. Есть на белом Свете люди, которые либо дают, либо отнимают душевные силы. Ранее ты утолял свою разрушительную суть тем, что приходил на курган кумира. Именем его тебя и назвали - Ольг. Ты не застал Вещего, но он оказался твоим незримым учителем, сам того не желая и не подозревая о твоем существовании. Вслед за ним ты усомнился в мудрости богов. Ты брал взаймы пламень его слов, мощь образов, что сохранили волхвы. Но не спешил возвращать, а обрушивал на собственную голову, как ковш колодезной воды! И воспитав великие силы для борьбы, ты ушел в себя, презрев не только светлых богов, но и смертных. Ты никогда не любил людей, тебе было скучно и лень. А они в отместку отвергли тебя. Так всякого отступника настигает одиночество.
      Холодный пот струился по лбу волхва, но он не прерывал незнакомца, хотя внутри снова тлела злоба, впервые за эти последние дни. Рукоять меча нервно подрагивала, и Ругивлад не желал унять эту спасительную дрожь и то, что за ней последует.
      -... Дар жизни свойственен всем вещам, всем существам, но одни развивают его, другие, наоборот, расходуют на мелочи - в поисках богатств, вина, развлечений, сомнительных удовольствий и удовлетворения похоти. Одни сгорают, одарив ближних на сотни весен вперед небывало щедро, другие и не зажгли светильник. Поначалу, о Ругивлад, ты искренне наделял окружающих теми качествами, какими они не обладали. Тебе хотелось, чтобы и другие могли все то, что можешь ты. И велико же было разочарование, когда обнаружилось - это не так. Ругивлад же мерил всех по себе и подсознательно требовал даже от любимых невозможного. Мало иметь разум и дух, мало иметь рожденные от них идеи. Надо уметь понимать других, надо учиться любить других и делиться с ними, не скупясь! Не надо бояться потерять себя!
      - Сразу видно, незнакомец, что тебе не приходилось биться головой о камни. Поэтому ты, зануда, сейчас легко рассуждаешь о высоком и бескорыстном служении...
      - Но вместо того, чтобы подавить чувство исключительности и медвежье упрямство... - продолжил, не возражая молодому волхву, собеседник, - ты стал обворовывать всех и вся, вытягивая жизненные силы из любого встречного, и так преуспел в этом воровстве, что когда испугался - было уже поздно. Нет, ты ощутил страх не за себя, потому что еще испытывал привычные для человека чувства благодарности, привязанности, может, любви... Я дам тебе совет, хотя ты ему не последуешь. Уходи от вятичей и как можно скорее! Уходи, и оставь тех, кто тебе дорог...! Ты не в силах совладать с собой! - божество пристально разглядывало Ругивлада, словно решая, добавить ему или нет.
      - Разве не упрямство делает человека человеком!? Ты упрекнул меня в трусости и предательстве. Но я, трус, беглец и предатель, остаюсь на сей раз до конца, до самого Исхода, каким бы он ни оказался.
      - Развязка будет ужасной, можешь мне поверить. Что ж, до скорой встречи! - фигура вновь стала растворяться.
      -Кто ты?...
      -Тебе повезло, это был сам Радигош, Хранитель очагов нашей земли... услышал он в ответ.
      Оглянулся. Раздвигая ветви, на поляну вышел Волах.
      - Ого!? Удача дважды улыбнулась тебе!? Как это ты ловко завалил Индрика!? - восхищенно добавил обычно невозмутимый воевода.
      - Гм... Неужели я был непочтителен с богом?
      - Выходит, что так. Вроде того. Но он милостив и не обидчив, - ответил Волах, и, предупредил возможный вопрос - Редко кому удается вот так встретиться с Радигошем. Некогда Хранитель дал мне силы жить. Поговаривают, он не всегда был богом. Но об этом в другой раз, чужеземец!
      Волах потянул носом и, сняв с перевязи охотничий рожок, протрубил сигнал сбора.
      Встревожился и Ругивлад. Взмыли ввысь крикливые птицы, затрещала и понеслась от ветки к ветке пестрая сорока. Один за другим рогу воеводы вторили протяжные звуки.
      С дерева, вокруг которого Индрик-зверь гонял словена, слез Баюн, только сейчас он был не черным, а полосатым, толи линять начал, толи цвет менял, как хотел. Слез и вразвалочку подошел к охотникам. Кот обрелся лесных мышей, разбуженный, он недовольно ворчал и просился на руки. И Ругивлад весьма порадовался явлению приятеля. А вскоре кот заурчал, получив свое.
      - Лес горит! Это неспроста! Что думаешь, волхв!? - спросил воевода, и послюнявил палец.
      - Надо спешить в крепость, дел будет невпроворот! Я не верю в случай.
      - Вот и я смекаю. Подожгли какие-то супостаты. Уходим!
      Они понимающе переглянулись. Волах перевел взгляд на кота.
      - Куда уж нам? - всхлипнуло животное, забираясь словену на плечо.
      Справа и слева слегка потрескивало и поскрипывало. Клубы обтекали ветки, змеей огибали стволы дерев, протягивая дымные серые пальцы к людям.
      Навстречу троице из чащи высыпали охотники, послушавшись призывного рожка воеводы. Сверив счет людям, тот быстро и четко раздавал приказы.
      Супротив лесного пожара не поможет молитва. Выход один. Валить, пока есть силы, деревья на пути огня - лишить пламя богатой жатвы. Но коль неизвестно - где горит, как горит - надо выбираться прежним путем, и чем скорее - тем лучше!
      Заслышав, что словен покончил с Индриком, его принялись поздравлять, искренне радуясь такой удаче. Ведь, нынче это Удача всего Домагоща! Но никто не осмелился прикоснуться к двуличному чудищу. Убито не ради поживы - пусть едят его падальщики! Волах тоже не скупился на похвалу, но умолчал о встрече с Хранителем. И герой охоты не проронил о том ни слова, да и не время сказки сказывать.
      По верхушкам сосен быстрее молнии Перуна припустились белки, в ту же сторону прошмыгнули полосатые бурундуки.
      В каких-то десятках шагов уж во весь голос трещали опаленные сучья, выплевывая в воздух остатки влаги.
      На поляну вылетел очумелый вепрь, шкура на нем дымилась. Люди бросились врассыпную, но кабан исчез, проломившись сквозь кустарник.
      - Это знак Радигоша! - крикнул Волах и повел отряд следом.
      Ругивлад видал и не такой страх, но ускорил шаг, еле поспевая за воеводой. На шее висело не менее пуда кошачьего мяса.
      Ноги нес в одном направлении, мысль текла вспять. Он возвращался к странной встрече. Голос божества разбередил память, детскую память. Вновь, как и прежде, маленький Ругивлад сидел на кургане и слушал удивительные истории древнего Богумила о делах давным-давно минувших дней. И вел рассказ мудрый Богумил, как рядил словен призванный Рюрик-князь, а после него был Вещий Ольг и правил он тридцать лет да три года. Затая дыхание, мальчик внимал старцу, а тот уж подступал к самому страшному, как возложил князь ногу на череп коня:
      - От сего ли лба смерть мне придет?
      И не мог поверить отрок, что жизнь обрывается вот так просто, вот так внезапно и глупо. Он, Ольг-Ругивлад, старался тогда во всем походить на легендарного тезку. Отрок пытался даже говорить с ним, но Вещий спал смертным сном и не слышал зова. Порою и живые не понимают живых, хоть кричи им в самое ухо...
      - Эй, волхв! О чем задумался!
      Окрик вернул его к действительности. Поджариться, точно глухарь на углях, было б еще глупей.
      - Никак смерти случайной ищешь? На Радигоша надейся, да сам не плошай! - добавил воевода.
      Часть вторая. ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ
      "Кровь течет по горам и холмам,
      Бурным льется потоком,
      И солнце сквозь кровавый пар
      Глядит багровым оком... "
      ("Хольгер Датский", баллада)
      ГЛАВА 7. ВНУКИ СВАРОЖИЧА
      - Радигош, Радигош! - вспоминал волхв.
      Радигощ - так по-другому именовался великий Ретринский* град с его знаменитейшим Храмом, что на землях лютичей - в ученическую бытность словен гостил и там. Святилище воздвигли в незапамятные времена во славу Сварожича. Радегаст! Вот как звучало в тех краях имя Сварогова сына.
      (* Ретра (Радегаст) - культовый центр лютичей-ретарей, известный Храмом Радегаста-Сварожича, сожжен германцами в 1147 году во время крестового похода против язычников. Бронзовые изображения богов лютичей и ритуальные предметы из Ретринского храма были найдены в земле деревни Прильвиц в конце 17 века. Фигурки покрыты славянскими руническими письменами).
      Град был вельми многолюден, хотя стоял средь никем нетронутых лесов. Из древа были и крепостные стены, поставленные правильным треугольником. В каждую сторону открывались врата, двое из которых оставались доступными всякому, а сквозь третьи, самые малые, восточные, можно было попасть к озеру. Храм Радегаста - тот вовсе обосновался на острове - всюду окружали его глубокие воды. На остров вел широкий деревянный мост, который зачастую держался наплаву, составленный из нескоьких плотов.
      Ругивлада и Лютогаста не сразу пропустили туда. Лишь узнав, что они прибыли с самой знаменитой Арконы, служители пригласили гостей принести свою жертву и испросить предсказаний. Не последнюю роль тут сыграло и обаяние Учителя, которое следовало бы именовать истинным словом - магическая сила. Лютогаст, герой всегда это чувствовал, был из тех редких людей, с которыми не хотелось расставаться, людей, чье присутствие постоянно вдохновляло на неодолимое, из тех - у которых спорилось любое, даже самое заковыристое дело...
      Храм имел десять врат и был выстроен гигантским кругом. Ничего, кроме этого капища на острове не было. Стены его извне оказались украшены причудливыми изображениями богов и богинь, а внутри, в полный человеческий рост возвышались удивительные бронзовые кумиры, и при каждом читалась та или иная руна, посвященная божеству. Верховный жрец пояснил ругам, что когда жителям угрожает смертельная опасность и предстоит жестокая битва то выходит из вод озера громадный вепрь Сварожича. Но к счастью в те годы враг только помышлял о нападении, и Ругивладу не пришлось встретиться со зверем...
      Дымило долго, пока, наконец, не пошел дождь... Подобрался огнь к самым стенами Домагощинским, оголил холмы с севера - глянул воевода сверху, головой покачал: "Спасибо, Ока подмогла Дождьбогу!"
      Едва последняя капля небесной влаги упала на землю, словен отправился посмотреть: нельзя ли перенести на двор, что он теперь занимал с дозволения жупана, достаточное количество угля. На гари волхв обнаружил серебристые лужицы очень мягкого, но весьма тяжелого металла. Не вдаваясь в разъяснения, Ругивлад просил Владуха отправить к выжженым холмам побольше людей и повозки для сбора слитков, что тот и сделал.
      Подоспел День Волха - охотника. Станимир собрал вкруг себя детишек и учил их, и внушал им:
      - Есть еще на свете ладны воины, постигшие премудрость Волхову, мудрость серого да волохатого. И не даром идут сказители по Свету Белому, и не даром поют славу Ему:
      Обернется он да волком рыскучим,
      Побежит, поскачет лесами дремучими,
      Ай, побъет великана сохатого,
      Да и беру спуску нет.
      А и соболи да барсы - то любимый кус,
      Он и русым заюшкой да кумой не побрезгует,
      Волх всегда поит-кормит дружину хоробрую,
      Оденет в соболя да барсы,
      И на смену шубы останутся.
      Обернется Волх гнедым Туром,
      Не простым Туром - золоты рога,
      Побежит по царству Венедскому:
      Он на первый скок на целу версту скачет,
      За другой-то скок - уж не видят Его.
      Обернется Волх ясным соколом,
      Полетит Финист далеко на море:
      А и бьет он гусей да лебедушек,
      Да и уткам, птицам Кощным, спуску нет.
      Он напоит-накормит дружинушку славную
      А и все у Волха яства переменные,
      Переменные ества, сахарные!
      Били вятичи по осени резву дичь, а под середину Овсеня промышляли зверя пушного, зимой же ловили на покрытых толстым льдом Двине да Оке всякую рыбу, подкараулив у проруби. Летом в дело шла сеть, - щедры были водяные.
      Год выдался урожайным и на ячмень, и на лен, Радигош щедро одаривал поля светом и дождями. "Скотий бог" не давал медведю баловать - овцы плодились на диво шелковистые, потому жены ткали разную пестрядь с затейливым клетчатым рисунком. Эти шерстяные одежды высоко ценились иноземцами.
      Купцы, переплыв Готское море, поднимались к истокам батюшки-Дона, откуда волоком попадали в Упу. Потому и процветало Волово городище близ Дедославля*. Залы в тереме Владуха были увешаны бронзовыми щитами, в которые можно было глядеться, как в воду. Ольга и рассказывала, что чудесные щиты они выменяли прошлым летом как раз на знаменитом торжище, куда ежегодно наведывались богатые персы.
      (* Дедославль, Дедилов - легендарный город вятичей, располагался по мнению ак. Б.А.Рыбакова между Упой и Доном, юго-восточнее Тулы. Первое упоминание в Ипатьевской летописи под 1146 г.)
      Сами заморские гости, жили-то они за Гирканским морем, землю вятичей называли - Вантит. К северу помещали они Славию, к западу - Киявию, а на самых пределах земель славянских, что на заходе, лежала мистическая Аркона. Арабы писали так:
      "Русы состоят из трех племен, из коих одно, ближайшее к Булгару, а царь его живет в городе под названием Куяба, который больше Булгара. Другое племя, наиболее отдаленное от них, называется Славия. Еще племя называется Артания, а царь его живет в Арте. Люди отправляются торговать в Куябу, что же касается Арты, то мы не припоминаем, чтобы кто-нибудь из иностранцев странствовал там, ибо они убивают всякого иноземца, вступившего на их землю. Они отправляются вниз по воде и ведут торг, но ничего не рассказывают про свои дела и товары, и не допускают никого провожать их и вступать в их страну. Из Арты вывозят черных соболей и свинец".
      Артанцы слыли неплохими металлургами. Бронзовые статуи, изготовленные славянами, не уступали изяществом форм ромейским скульптурам. На Аркону чрез Варяжское море с дальних островов бритов везли олово, которое во все века традиционно путали со свинцом. Олово меняли на янтарь.
      Мастерам кия и на земле вятичей почтение особое. Каждый род имел своего оружейника, а иногда, редко, но встречались мастера не менее умелые, чем знаменитый киянин Людота. Старшего из вятичей звали Творилой. Особо любила сего искусника детвора, ибо не было такой диковины, такой чудной игрушки, что не сварганил бы добрый мастер, начиная от деревянного меча или детского лука и заканчивая вертушками да жужжалками.
      - Вот так клинок у тебя, словен! - не скрывал восхищения Творило, любовно разглядывая металл.
      Управляться с полуторником, точно с простым мечом, мог разве очень высокий воин. Ругивлад, к счастью, не мог пожаловаться ни на рост, ни на крепость длинных рук.
      - Да, особенный! - подтвердил он, - Сколько уж крови выпил, сколько вражины порубил - а ни одной зазубрины? Что еще скажешь?
      - Нет, Ругивлад, такого кузнеца, чтоб на творение рук своих не поставил бы клейма! Знатный меч особливо знаки любит. Клейма я тут не вижу. Выходит не человек его справил, а могучий бог!
      - Вот и я так думаю, - грустно вымолвил словен.
      Издревле вятичи ведали тайны металла. Видно достались секреты им от самого небесного Творца. Чтили Сварога и Сварожича за неделю до конца Грудня и еще пару дней в Большие Овсени, когда обновляли пламень в печах во славу Огнебога.
      И рек древний Станимир, поучая малышей, да не худо бы и всем послушать:
      -...Сварога - Деда богов, что ожидает нас, восхваляем. Сварог - старший бог Рода божьего и Роду всему - вечно бьющий родник. Как умрешь, ко Сварожьим лугам отойдешь, ибо он есть Творец, а прочие - суть сыны Его. Потому и молим Сварога со Сварожичем средь огней наших и хлябей наших и просим Его, ибо он - источник хлеба нашего и есть бог Света, Бог Прави и Яви, - вещал старец.
      И рассказывал мудрец, как поймал раз сей Кузнец Черного Змия, да прищемил ему язык клещами огненными, да стал охаживать Гада кулаком, что кувалдою киевой. И делили они с Ящером* Землю Матушку, справа Навь легла слева Явь простерлась. Так прошла межа великая, а по ней бежит ныне река Смородина. Кто воды мертвые переплыл - назад не вернулся, но и нечисти из-за той реки нет пути на Белый Свет. Так-то оно было!
      (* Ящер - мировой змей, на нем лежит и поворачивается Земля. Прародитель всех прочих змеев. Мидгарский Змей (Ёрмунганд)- в скандинавской мифологии сын Локи, чудовищный змей, на которого опирается Земля, аналогичен по функциям славянскому Ящеру. У авестийцев - Ажи-Дахака. Пекельное божество Ясса - Яжа - Яша известно по средневековым польским поучениям против язычества).
      Ругивладу удалось без особых хлопот собрать десятка два искусников. На помощь жупана он не уповал, но работу очень скоро наладил, как должно. Волах дал всем строгий наказ - слушать чужеземца, точно его самого. Поведал словен воеводе про разные хитрости да придумки, вот и смекнул старый вояка - польза будет городу великая. Так двор Ругивлада превратился в настоящие мастерские.
      Наследники Сварога знали дело к несказанной досаде Медведихи - красивой дородной бабы, которую воевода подвязал заведовать нехитрым хозяйством чужеземца. Сама-то Медведиха в минувший год потеряла сына - увел проклятый кочевник, да муж ее сгинул где-то в Муромских лесах несколько весен назад. По дурости нанялся вятич охотником, да не простым, а за головами человечьими.