- Но ведь я уничтожил его?
      - Это несомненно.
      - А Ольга?
      - Ее бы ты тоже убил, но с ней все будет в порядке. Об этом я позабочусь! Только убирайся поскорей! Каждый час промедления увеличивает мощь Нави, я не просто так дарю тебе эти сутки, но вскоре уже ничем не смогу помочь, ... и ей тоже, если не покинешь эту землю. Я успел на сей раз, но завтра... ! Ты уйдешь немедленно! Это лучшее из всего, что Ругивлад может совершить ради любви.
      Тут Радигош отпустил руку словена и поднял глаза. Они были совершенно обычные, синие, и только их поразительная детская ясность никак не вязалась с лицом Хранителя.
      - Когда-то я тоже, гм..., в некотором роде был человеком. Если хочешь, мне искренне жаль тебя. А вот и твой попутчик!
      Ругивлад проследил за взглядом бога и заметил, как из воздуха медленно выкристаллизовывается воткнутый в землю рунический клинок, с повисшим на гарде котом. Зверь выглядел так, будто съел деревянную мышь и сейчас тщетно пытался ее переварить.
      - Все помыкают бедным котом, как хотят. Надоело! - сказал Баюн - Прошу учесть, иногда во мне просыпается тигр.
      Неожиданно котище стал расти, надуваться, увеличиваться в размерах. Вот он стал с добрую рысь, вот уже похож на крупного барса. Иссиня черный мех кота сменился на голубоватый. Клыки неимоверно вытянулись, и взор не предвещал Радигошу ничего хорошего. Еще миг, он бы прыгнул на Хранителя.
      - И почему бы тебе, черный волхв, не испробовать свои кошмарные способности на Седовласе? Может, этим ты от них избавишься? - продолжил Радигош невозмутимо.
      - Ну, нет, я так не играю! - обиделся кот.
      Казалось, оборотничество волшебного кота не произвели на бога никакого впечатления.
      - Глупец! Неужели ты столь несведущ в смерти, что надеешься исцелить её! - бросил кот Хранителю. - Тебе это не удастся!
      Радигош улыбнулся словену еще раз и махнул ему рукой на прощание.
      - Зато я сведущ в девчонках. Поживем - увидим!
      Затем он бесстрашно повернулся к зверю спиной и, не спеша, зашагал себе вглубь леса.
      - Коты, между прочим, тоже благородные! Я - не шавка какая-нибудь. Я не нападаю со спины и не кусаю за пятки, пора бы это знать! - ёрничал Баюн.
      - Я ухожу, Радогош! Но пусть ждут меня к Великим Овсеням! И тогда уже ничто и никто не сумеет меня остановить, - твердо сказал Ругивлад.
      Но бог уже ничего не ответил герою.
      Ссутулившись, Хранитель ходил с поляны своей невозможной походкой, медленно растворяясь среди деревьев. Только зычный голос его продолжал звучать так ясно и отчетливо, будто он по-прежнему находился рядом: "Я дарю тебе эти сутки, но вскоре уже ничем не смогу помочь, ... и ей тоже, если не покинешь эту землю."
      Голос стих. Ругивлад, как прежде, пристроил за спиной меч. На траве валялся все тот же черный кот. Зверь решил отложить разбирательство с Радигошем до лучших времен. Поглядывая на словена, Баюн фырчал: "Ты бы лучше на нем попробовал свои способности... " И зло сверкал зелеными глазищами.
      Ругивлад улыбнулся: "А что? Это тоже мысль! Но как ретиться* на Радигоша?..."
      (* ретиться - т.е. сердиться)
      И он направился в сторону, прямо противоположную Хранителю, прихрамывая от резкой боли, отдававшейся в боку. Повязка под одеждой разбухла от сочившейся крови, и теперь каждый шаг давался раненому не без усилий. Словен прижал к ране ладонь - так легче. Но боль всё равно отдавалась в ногу, и хромота придавала путнику еще более зловещие черты...
      Кот изрядно прибавил в весе. Тащить его на себе человек не собирался, да Баюн и не просил. Он семенил следом и бурчал под нос:
      - Мальчишка и есть мальчишка! Тоже мне, Сварожич нашелся. Голова - она не только для того, чтобы шапку носить...
      Ругивлад уходил, уходил все дальше и дальше, туда, где его ждали новые удары, туда, где он будет наносить их сам, не заботясь о последствиях, лишь бы на миг очиститься от Силы, что составила его сущность. Он шел, и звезды безразлично взирали на этот путь свысока. Холодные маленькие звезды на вечном небе. Травы расступались пред ним и вновь смыкались за спиной странника.
      Тишь...
      Но она была нарушена звуком его тяжелой поступи, и кровавый след влачился за посланцем Седовласа. Кровь падала в пыль. Пыль скатывалась в шарики. По этому следу, таких, как Ругивлад, всегда найдут гончие псы.
      Как говорят мудрецы, обычно немногословные: либо все - либо Ничего. Ему досталось второе. И слуга ему - он, Ругивлад.
      Молись, волхв! Взывай к Силам, богам... К кому угодно. Но духи не внемлют мольбам! Ты сам им ровня и пеняй на себя!
      Он знал это, и продолжал дорогу во тьму. И это было его право!
      "Волшебство любви всегда противно магии, где каждый получает по заслугам, хотя невозможно и предположить, что Лада всегда несправедлива!" думал пришелец из ниоткуда и путник в никуда.
      И уходил все дальше и дальше...
      Часть третья. ПРАХ СВЯТОСЛАВА
      "Каждый мужчина должен получить свой шанс стать героем, убить нескольких великанов, добыть любимую девушку и побыть богом, пусть ненадолго, но обязательно почувствовать себя ответственным за вселенную..."
      (Лестер Дель Рей, "День гигантов")
      ГЛАВА 13.
      КАК РУГИВЛАД НАПОЛНИЛ КОШЕЛЬ
      Свет настойчиво дергал веки за ресницы. Он послушался солнышка.
      - Небывальщина какая-то!
      -Гии! Гии! Ара у! - непонятное создание склонилось над ним и что-то призывно лепетало на загадочном языке.
      Зашуршало, затопало...
      - Где это я? - подумал он, открыв второй глаз, и приподнялся на локте.
      - Ор ог! - ответил кто-то, хотя герой не выражал изумление ни единым словом.
      - Что? - спросил он уже вслух.
      - Ог! Ог!- повторил тот же голос.
      Контуры проступали и вновь расплывались, рождая замысловатые образы ...
      Существа походили на диво, сошедшее с прежних ромейских амфор. Если бы не обилие конечностей, их с полным правом можно было причислить к ныне вымершему племени кентавров. Создания разглядывали ... Стоп! А кто он?
      - Э ор йо? - вопрошающе посмотрел тот, что поменьше, на ту, что была побольше.
      Бесстыдно торчащие четыре сочные груди позволили так решить.
      - Йо ро го! Гоар! - последовал ответ.
      Он вскочил.
      Лес зашелестел листвой, заскрипел могучими вековыми стволами, закачал зелеными макушками. Голова закружилась, неуверенно он сделал пару шагов. Прямо из-под ног испуганной стайкой выпорхнули маленькие птички.
      - Не бойся, го! Мы не сделаем тебе ничего плохого! - понял словен.
      Оглянулся. "А, они еще здесь? И это не сон!?"
      - Кто вы? - он потянул время, пытаясь ощутить за плечами привычный холод рунического меча.
      - Э, да ты не слышал о полканах*! Это мой сынок, а я его мамаша, стал быть, - то ли сказала, то ли подумала самка, указывая на теленка.
      (* полкан - "полу"-"конь", славянская версия кентавров. У поминания о кентаврах в русской письменной традиции начинаются с 11 века. Известны многочисленные изображения кентавров, например на стенах Дмитриевского собора во Владимире (1194 г.) или на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Подольском (1230 г.). Кентавра крылатого называли Китоврасом. Он приобретает крылья, причем последние располагются не в области плечевого пояса лошади (как у некоторых парфянских изображений), а за спиной человеческого торса. Такой кентавр обычно изображался в короне (Новгород 1336 г.). Полкан нередко изображался в виде получеловека-полупса с дубиной)
      - В самом деле? - ощупывая затылок, он начал кое-что понимать.
      Меча не оказалось, но для верности волхв "почесал спину". Да, обезоружен! В чем-чем, а в сообразительности отказать ему было нельзя.
      "Давненько я не получал так крепко! Голова раскалывается!" - подумал Ругивлад, пытаясь восстановить цепь событий.
      -Почему вы так ...?
      - "Мыслим", а не "говорим"? Никто не знает "почему", но на Краю Степи... - при этом она махнула правой верхней лапой, куда-то в сторону, и путешественник мог лишний раз убедиться, что не спит, - ... На краю степи тебя вряд ли кто-нибудь понял. А здесь, у перепутья, где уже не чаща, но еще и не Степь, все языки и наречия смешались чудесным образом - я давно перестала удивляться. Понимаем мы, понимают и нас...
      "Ах, да! - появились некоторые проблески.
      Вечор они с котом забрели в какую-то усадьбу. Жил там боярин Стоич, из новых, не из местных. Таких теперь много по славянским землям. Было сему достойному мужу далеко за пятьдесят. Жил старик по-простому, как и положено вояке на покое. Служил он верою и правдою Святославу, затем служил Ярополку, довелось ходить на радимичей и при нынешнем князе, Володимере. Да принял рану боярин на поле брани, и до сих пор не оправился. Владимир наградил селом, да пожаловал шубу с плеча - честь немалая, разве Муромец такого удостоился и Микитич Добрынюшка.
      Встретил боярин путников хлебом-солью, накормил, напоил да уложил почивать. Наутро, после не менее сытного завтрака, стали хозяин да жена его молодая расспрашивать гостя: откуда идет, далеко ли путь держит. Все им интересно, места Черниговские глухие. Бывает, иная весть сюда много недель спешит-торопится, да никак не доберется.
      Хозяйка пошла за Стоича не то чтоб по любви, а по жалости, да из благодарности. Как-то отбил ее боярин у лихих людей. Не убоялся шестерых, а сам был один, да израненный - так женщина и осталась с ним весны коротать. Жили тихо, с соседями ладили, мужиков Стоич судил-рядил по справедливости. И все бы ничего, да вот каждое лето с середины Кресеня до самого Китовраса* повадился кто-то на поля посевы топтать, траву мять. Селу убыток, боярину разор сплошной. Терпели, терпели селяне, да и к Стоичу: "Коли владеешь нами - оборони луга и поля!". Делать нечего - как нынешнее лето приспело, травы налились силою, вышел боярин со слугами в ночной дозор...
      (* Китоврас - существо, напоминающее кентавра, славянское название зодиакального Стрельца)
      Приметил Стоич стадо. Чай, не в первый раз врага выслеживать. Но больно чудной супостат оказался. Вежливо попросить непрошеных гостей: "Поищите, мол, иные нивы!" - боярин не решился, может, соседа подставить не хотел, а может испугался впервые.
      - Правильно сделал, - отметил Баюн, - В брачную пору и кобылы, и люди одинаково твердолобы.
      Вот тогда, чтобы отплатить Стоичу добром за хлеб, за соль, за заботу и ночлег, словен вызвался уладить дело. Кот отговаривал человека. Но если волхв уперся - никакой гамаюн не переспорит. Ругивладу и самому было интересно посмотреть на живого полкана. Много он слышал о загадочных созданиях, а видеть доселе не приходилось.
      Ну, и свиделись, будь они неладны!
      - Еще бы немного, и череп расколол, злодей!
      Теленок нетерпеливо бил о землю копытом и неуклюже чесал левой нижней пятерней затылок, в правой верхней лапе у существа была увесистая дубина. Его мамаша отгоняла надоедливых насекомых хвостом и застенчиво прятала глазки.
      Некоторое время спустя Ругивлад угощался дарами леса и пил во славу отца этого семейства. Пировали под сенью старого морщинистого вяза, вооружившись по случаю знакомства парой кружек с полведра, не меньше. Особенно усердствовал старик, тогда как герой незаметно сливал драгоценную брагу в сторону. Нижней частью старейшина стада походил на мерина-тяжеловоза, но верхней части необъятного туловища позавидовал бы сам Муромец. На мощную грудь кентавра спускалась окладистая тронутая сединой борода. Густые нечесаные космы верховного полкана охватывал серебряный венец. На лошадиных "коленях" хозяина красовался шитый златом том.
      - Ты, мил друг, прости мого маленького! Зашиб он тебя по глупости. Думал - охотник. Бабам, когда телятся, нужен покой. Моя старуха еще ничего, а молодняк просто бесится. А ты, знать, неспроста искал встречи?
      - Еще бы. Сам напросился... - украдкой словен посмотрел на меч.
      Парой верхних лап Полкан бережно держал клинок, разглядывая таинственную руническую надпись. В правой нижней лапе у старейшины была кружка, а левой - он листал страницы.
      - Пустяки! - улыбнулся в бороду Полкан, не поднимая глаз, - До свадьбы заживет.
      - До свадьбы, конечно! - согласился волхв, хотя предчувствовал, не видать ему Ольги, как своих ушей.
      - Эй, мать! У меня пусто!
      На зов папаши прискакала старшая жена. Как и прежде, красуясь пышными грудями пред человеком, она буквально гарцевала под сладострастные взгляды сородичей, что паслись неподалеку... Но кобыла была не про них, пока вожак в силе.
      - Когда я не прав, так и говорю! Мне жаль, что пострадали поля твоего друга. Больно травы хороши! - продолжил Полкан, протягивая гостю его оружие рукоятью вперед, - Занятная, кстати, вещица! Помнится, встречал я уже героя с этой штуковиной. И звали его... Вот память-то дырявая... Кажись, Персом? А может, Арсом? Перием? Арсием? Ну, не важно! Жизнь его была ярка, но коротка. Вел он роды свои из-за южных гор в нынешние киянские, тогда киммерийские степи, и всяк склонялся пред этим мечом. Хотя сперва то был клинок подземного Эрмия. Чую, и погиб герой из-за меча своего.
      Разминая суставы разом на всех четырех мощных, как у сельского костоправа, ладонях, Полкан сладко зевнул и продолжил:
      - Не советовал бы вот так запросто носить это проклятое всеми богами оружие. Надпись на нем лжива. Железо смочено ядом Медузы.
      - А кто таков этот Эрмий*? - спросил Ругивлад, подозревая недоброе.
      (* Эрмий, Гермес - бог-олимпиец, быстрый, как мысль, проводник воли Зевса. Он отводит души умерших в безрадостное царство Аида, смыкая своим колдовским жезлом мертвые очи усопших. Гермес - бог изворотливости, богатства, магии, древнего знания. Он одолжил Персею-Арию чудесный меч, чтобы тот убил Медузу-Гаргону. Отец Пана, Эроса и Логоса. Подобно Локи, Гермес обладает крылатыми сандалями-скороходами. Он покровитель путешественников и пастухов, прадед Одиссея).
      - Надо ж!? Дожил-таки я, старый, до счастливого дня, когда имя это ни о чем не говорит! Хвала Великой Кобыле! Ну, если тебе и впрямь интересно слушай сюда... Эрмий в прежние времена был вельми знаменит в той южной стране, которая населена ромеями. Люди приносили требы к каменным грудам, считая, что от них нарождаются ребятишки, и потому груды сии именовали эрмами. Порушить столпы считалось ужасным святотатством и могло иметь роковые последствия. Ну, да речь не об том... Сам бы Эрмий от этого обрезания не пострадал. Он никогда не был евнухом. Полный лукавства и вожделений бог тешился с самой Афродитой. Вы ее то Ладой, то Прией кличете. А сынка от потехи той Купидой назвали.
      - Вон, в стольном-то граде Киян, говорят, храм стоял, - поддержал разговор Ругивлад. - Владимир ихний большой любитель до баб и девок. До тысячи баб у него выходило, для услады уд, стало быть, да и жен семь-восемь было, кияне считать устали. Ему ли богине любви честь не воздать? С размахом отгрохал, да беда, пришлось сносить. Больно уж сестра кесаря ромейского приглянулась, да и честь царская - не каганская. Ромеи уперлись - ломай хоромы Ладины, и без того бабу ромейскую не отдавали никак, хоть умри.
      - Да, кто ж устоит-то, когда хочется... - рассмеялся Полкан. - Вот и я, как видишь, не сумел, - молвил Полкан, кивнув на свое семейство, - Особенно неистово проказил Эрмий по весне. И всяк, кто бесится в эту пору в пляске на траве или в постели обязан ему. И зверь, и человек! Ведь он не разбирает - у кого копыта, а у кого персты.
      - Но, по-моему, у тебя, почтенный Полкан, есть и то, и другое! возразил кентавру словен.
      - В том-то и дело. Дый, что правил богами в ту пору, говорит Эрмию: "Нет у тебя власти над полканами, они - не скотина какая-нибудь!" А тот ему в ответ: "Коль с хвостом - все одно скотина". Вот тогда племя наше его и возненавидело. Видано ли, чтоб полкан тянул ярмо? Что мы, бараны? Ах, да! Помнится, освежевал он как-то раз кучерявого, и, ну, на шкуре той золотом чертить... Слыхал поди? Из-за руна такая котовасия случилась - аж подумать страшно. Словом, ромеи препоручали скотьему богу стада, а коль недостача украсть у соседа милое дело. И не было лучшего ворюги, чем Эрмий. Ему это раз плюнуть! Прикажет Луне не светить - и ничего ты с ним не поделаешь в потемках, потому как он еще и Лунный бог. И через это дело, - кентавр поднял кверху палец, - на всех баб сильное влияние имел - и на тех, что с хвостом, и на тех, которые о двух копытах, бесхвостых. Подружиться с Эрмием можно, и дружба его, слыхал, счастье приносила. Как сейчас - не знаю. Он ведь случай может и так, и эдак повернуть. Скачешь, бывало, по нивам раздольным, орешь во все горло: "Жизнь прекрасна!", а он тебе камень под копыта сунет - и не заметишь... Так что, иная дорога зеркалом, а бывает - скатертью. Сам Эрмий непредсказуем, когда добр - то справедлив и судит по чести, и в бедах великих - он первейший покровитель. Но можети такую пакость сотворить - век не отмоешься! Запорошит глаза или усыпит вовсе - это для него тоже пустяковина. Но особенно нужна помощь Эрмия, коль надо кому отмстить, немало героев погибло с его легкой руки, хитростью да обманом никому не сравниться с этим поганцем.
      Тут к ним приблизилась девочка-телушка - пятнистые бока, покачиваясь, придавали походке особое очарование:
      - Деда! А что такое "поганец"? - спросила она нежным голоском.
      - Где твоя мать!? - рассердился Полкан, - Я же предупреждал, что рано дитям средь взрослых ошиваться. "Поганец", маленькая - это слово нехорошее теперь, князь-то киян все с ног на голову поставил, а народ его дурь подхватил с такой же дури.
      На поляну, громыхая копытами, высыпало стадо полканских мужей. Кентавры были вооружены громадными, с косую сажень луками. Имелись и увесистые сучковатые дубины. Они что-то кричали на тарабарском языке, и герой ничего не понял, да и не пытался понять, он размышлял об услышанном. Волхва занимали старинные руны, которые создатель меча (Уж не Эрмий ли?) разместил на клинке.
      - До сих пор он служил верой и правдою, а иного у меня нет. Выбирать не приходится! Но что же здесь написано? - поинтересовался волхв.
      - Надпись оружие магией древних владык наделяет! А начертал на мече мастер безвестный: "Зло, доведенное до исхода, да воплотится во благо! Было оно концом - станет началом всему". Ложь! Никогда еще зло не рождало ничего путного!
      - Что означает эта большая руна? - Ругивлад провел пальцем по странному знаку, напоминавшему Z.
      - Не знаю? Да и руна ли? Скорее - знак ремесленника, - удивился в свою очередь мудрый Полкан, еще более внимательно рассматривая символ у основания клинка, которое оружейники обычно называют пятой, - Я бы не стал долго раздумывать, а вышвырнул бы железку куда подальше! Да чую, так просто от нее не избавиться. Меч всюду найдет тебя! Ведь, если это клинок Эрмия - помни, ты играешь в плохую игру с самим богом Смерти! Звали его ловкачом и изворотливым, докой и хитрым пролазой, звали его - быкокрад и сновидений вожатый, разбойник, подглядчик в двери да ночной соглядатай. Мало веселого в знакомстве с ним, хотя он плут, но в итоге Эрмий всегда смыкал мертвые очи у жертвы, чтобы вести ее сквозь врата к земным пределам. А назад возвращения нету!
      ... С ними поравнялся молодой мускулистый полкан в бронзовых доспехах, лапы его по локоть были в густой рыжей шерсти. Он завел с предводителем беседу. Как заметил Ругивлад, всякий разговор, даже у полканов, о людях и вспоминать не надо, начинался с ритуальных выражений, ни к чему не обязывающими затем - о погоде и здоровье, о корме и семье.
      - Прощай, странник! Пора расставаться. Степь снова зовет нас, поднялся старейшина, обнаруживая под крупом меж лошадиных ног полное сил мужское естество, - Не забывай о том, что услышал!
      - Да будут богатыми на жере... на ребятишек твои жены, почтенный Полкан! - вымолвил волхв, косясь на "чудо".
      - Можешь передать боярину, сюда мы боле не вернемся, зорить не станем. И осторожнее с мечом! Мне-то уже всё равно - я века отжил. А вот за детишек боязно стало! Избавься от клинка, едва представится случай! Здесь настоящее может помочь колдовство, а не забавы, чем промышляют неразумные волхвы. Главное - выбрать единственно верное, нужное слово и произнесть в должное время и в правильном месте.
      - О чем это ты, почтенный? А разве есть места неправильные?
      - Много, ведь неправильное место - где правила не выполняются... Дар Эрмия черен и страшен, освободиться от него можно только там, где получил! И вернуть меч сумеешь лишь тому, кто его дал, не спрашивая!... Прощай!
      - Может, также, найдется безумная и добровольно согласится разделить твою незавидную судьбу?! - донеслось уже издалека под перестук копыт.
      Ругивлад понял мало, но вдаваться в тонкости не стал. Ловить же чужие мысли, как то проделывали новые знакомые, молодой волхв не умел. Нежно погладив хладный металл, словен двинулся в обратный путь. Вяз одобрительно заскрипел. В тени густой листвы могучего лесного великана вспыхнули и погасли два зеленых огонька.
      - Никак леший? - приметил словен и зашагал еще быстрее.
      Чу! Остановился, прислушался... И скорее почуял, чем расслышал, следом кто-то крадется.
      Тетка, да приветит ее Велес, любила, когда вокруг собиралась пытливая ребятня. Лечила скотину, пользовала змеиными ядами, принимала роды, но никто в роду не умел лучше ведуньи сказывать истории.
      - Тетка Власилиса, вчера ты обещала по хозяина лесного?!
      - Что ж, ведаю и про него. Слушайте, пострелята.
      Лесун обычно живет в самой глухой и непроглядной чащобе, но только минует половина велесеня - провалится он под землю до самой весны. А напоследок расшалится, зверье распугает да разгонит по логовищам, поломает деревья, завалит ими дороги прямоезжие. Ежели увидите филина в дупле старой вербы- то обязательно леший. Не пугайте его свистом- вихрем пронесется птица-демон над полем- поутру скирды разбросаны да разметаны. А коли лесовик бушует - ничем, кроме доброй буренки его злость не унять. Лучше остаться без одной коровы, чем без целого стада.
      - А Богумил говорит, супротив Лешего одна головешка поможет! - прервал он тетю.
      - Много знает твой Богумил, - улыбнулась она, - Ну, сказываю дальше!
      Когда же встретится лесовик с другим лешим - обязательно игру затеют. И нет у них иного богатства, окромя зверья да птицы звонкоголосой. Всякий охотник знает - коль пропала дичь лесная - значит местный леший ее в кости и проиграл, от того и стараются задобрить лесного хозяина.
      Раскрыв рот, затаив дыхание, слушали Власилису веснушчатые племянники, внимал и он, Ругивлад - маленький, несмышленый, слабый.
      -Еще мой дед сказывал: "Чуть солнцеворот начнет поворот, пойди ночью в лес да сруби осину, чтоб упала макушкою прямехонько на восток. Затем стань на том срубленном пне и посмотри позади себя промеж ног, приговаривая: "Дядька леший, покажись не бурым бером, не совою лупоглазою да не елью жаровою, а таким, каков я есть, покажись!"...
      Позади снова скрипнуло. Словен мигом выхватил меч, изготовился к нападению. Никого!
      - Чтоб тебя Шут забрал! - выругался волхв.
      - Мррр! Зачем же так сразу? - Баюн, ловко перескочив через куст, подбежал к Ругивладу и, вытянув хвостище трубой, требовал ласки.
      - Тьфу, напасть! А что как я не сдержался бы?
      - Тебе, парень, подлечиться бы родниковой водой? Холодная, она от всего помогает...
      - Это точно, - горько усмехнулся черный волхв.
      * * *
      "Только считается, что всяк правит на свой манер, а на самом деле одна власть похожа на другую по сути. Пришедшие на гребне народного возмущения правители, скинув предшественника, твердят нам о справедливости и почитании традиции. Но затем, утвердившись на троне, стараются еще более изощренными средствами превратить подвластный им народ в стадо недоумков, какими легко управлять. И человек, позволяя надругательство над свободой становится достоин правителя. Все повторяется на кругах истории.
      Остаются и боги, меняя имена и личины. Они по-прежнему могущественны, но суть одна - их вершины, их глубины доступны только дерзким. Кто такие боги - это те, что обрели полную и безраздельную власть над собой и обстоятельствами, но видно, она и есть сама Неволя."
      Размышления Ругивлада прервал корчмарь, приблизившийся к столику. За хорошую плату он обещал свести с нужными людьми. В прошлое посещение этого заведения волхв не расплатился, и цена была, действительно, велика.
      Но словен не поскупился, стремясь расположить хитрого хозяина к себе. Ругивлад с процентами возместил убытки от той, ставшей знаменитой на весь Киев, попойки, когда шестеро стражников так и не просохли. А чтобы не продал - вручил неплохой залог в счет будущих услуг. К этому кот прибавил свои уверения в дружбе и клятвенно обещал хозяину корчмы оторвать руки-ноги, если вдруг вздумает надуть.
      Впрочем, черный волхв не особо горевал бы, случись еще одна драка, потому что навь, копившаяся в душе, рвалась наружу и только ждала подходящего случая. Он истязал себя мыслями, от которых другой бы либо спился, либо свихнулся. Но с кем же еще разговаривать волхву, даже черному, и собенно черному, как не с самим собой?
      "В толпе для правителя, восседающего на троне, все лики схожи. Все похожи на один.
      Сколь ни именуй себя Солнышком - вся твоя сила в их безликости, а попадись богатырь - и меркнет твое сияние, самодур. Таких лучше держать на заставе, на выселках.
      Подлинный же властитель замкнут, волхв не нуждается в подтверждении собственной силы, унижая тех, кто вокруг. Нет снаружи ничего того, что бы не существовало в нем самом. Но разве, чтобы оценить чистоту вод горного озера, не стоит ли окунуться в такое дерьмо, что запомнилось навсегда? Многие задавались этим вопросом. И вместо лесной пещеры или кельи отшельника ждут волхва дороги. Там проверит он выстраданные мысли. И зачем? Чтобы снова, оставшись в одиночестве, творить очередные безумства?"
      - Все скифы* были родом кияне! - ударил кто-то кулаком по столу, да так, что кружки подпрыгнули вверх.
      (СКИФЫ - 8. до н.э. - 3. н.э., общее название скотоводческих ирано-славянских племен, обитавших от Западного Причерноморья (агафирсы, гелоны) до самого Каспийского (Гирканского моря) - массагеты. Успешно воевали с киммерийцами, персами, македонянами и римлянами, основали Парфию. Ассимилировались с оседлыми племенами венедов и сколотов, частью поглощены волной сарматов, дали начало славянскому этносу. Хотя вероятнее всего сарматы - те же скифы, просто обучившиеся сыромятному способу выделки кожи. Название скифов по-видимому происходит от искаженного греч."скити" например совр.русское-скитаться, Скифию именовали еще Скуфией, а скутти (сакс.) - скот. Сколоты - самоназвание некоторой части скифов согласно Б.А.Рыбакову - праславянское оседлое племя, скифы-пахари.)
      - С чего бы это вдруг? - не поверили ему.
      - Про Киявию и ныне ромеи говорят - Скуфь Киевская.
      - Так, значит есть еще какая-то другая Скифия, - резонно отметил Ругивлад из своего угла.
      На него оглянулись, оглядели с ног до головы, как несмышленого пацана, пьяным взором и объяснили:
      - Чудак ты, братец! Сам посуди, приехал к нам в Тьмутаракань ихний волхв... Кажись, Геродором звали, а может, Дероготом? Встретился тут ему киянин, он и спрашивает: "Откуда, мол, ты?". Мужик и отвечает: "С Киева!". А Дерогот глухой, небось, понял, что "скиев" - значит, скиф. Вот с тех пор и говорят про скифов, а на самом-то деле все они нашенские.
      - Где ж ты, Туполоб, видал, чтобы в Тьмутаракани кияне водились. Там сейчас одни пархатые козары спасаются... - возразили шибко грамотному богатырю подстрекатели.
      Коль пошла такая тема, волхв решил благоразумно промолчать. И правильно сделал. Всяк спор хорош к месту, а этот - и вовсе после штофа.
      В предсмертной записке Богумил тоже называл себя потомков скифов. Ругивлад хранил бересту на груди, не раз перечитывал заветные слова, хотя помнил их уже наизусть: "... были мы скифы, а за ними словены да венеды, были нам князи Словен да Венд." Скифская земля раскинулась от гористой Фракии до самого Гирканского моря, которое часто теперь называли Хвалынским. С кем только не сражались пращуры? Били кимров, ратились с персами - из рода в род передавали легенды о том, как один великий завоеватель, чьи лошади уже готовились осушить море-Окиян, едва не сгинул вместе со всем войском в бескрайних скифских степях. Не даром, знать, возносились богатые жертвы священному мечу! Не зря славили Великую Мать, коль жены народили славных воинов!
      А потом явились ромеи, а за ними и готы, потом конными массами ярились по всей степи гунны... Ну, и где ж все они теперь? А Скуфь Киевская стоит, да и стоять будет.
      - Дураки вы все, а еще умными прикидываетесь! - не унимался кто-то из собутыльников - Скифы - это просто сыромятники, скифы - это наше прозвище! Предки издревле мяли кожи, а ромеи как пришли на Русское море, так и, не разобравшись, обозвали нас. "Скуфис или скифис" по-ромейски и есть кожа. Скитались мы тогда в широких степях, а как греки понаставили городищ завели торг, первым делом у нас скот и покупали. А когда научились русичи первыми выделывать-то ее сыромятным образом - тут и совсем сарматами кликать стали...
      Связи "по кулинарной части" при дворе Владимира очень пригодились хозяину корчмы. Ему не стоило особого труда выудить через своих доверенных столь нужные волхву сведения. Не прошло и дня с момента прибытия Ругивлада в Киев, а он уже знал, где искать кочевья хана Куря, дядюшки Ильдея. По рассказам Свенельда герой знал, что к юго-востоку от земель вятичей, примерно в десяти днях пути от славянских пределов, есть гора. Там собираются на Совет водители печенежских орд, а таких было восемь. Четыре кочевало в степях, примыкающих к Русскому морю, остальные обретались в излучине Дона при Готском море, которое именовали еще Меотийским.
      Полностью подтвердил эти слова хозяин корчмы, недавно вернувшийся в свое веселое заведение:
      - Болтают, есть за Сафат-рекой великий вал, прозванный Стеною Слез и Отчаяния. Печенег, как известно, не строит городищ, но на сей раз Куря, убийца Святослава, там прочно обосновался. Стан Кури именуют Песчаным. Тысячи пленных день и ночь возводят вкруг него стены, и бесконечна их работа. Такую изощренную пытку придумал хан рабам. Ветер рушит созданное все повторяется заново. Шатер хана посреди, сотни лучших воинов стерегут покой хозяина и повелителя. Смеется жестокий степняк: "Коль построите велик вал повыше этих скал - все пойдете по домам!" Да никому пока не посчастливилось из несчастных...