Анатолий ГАВРИЛОВ
      Берлинская флейта
      Повесть
      Памяти Сергея Беринского
      Здесь тепло, даже жарко..
      Дома уже прохладно, даже холодно, а здесь тепло, даже жарко.
      Встретили, выдали деньги, угостили обедом в ресторане, отвезли на квартиру.
      Мебель, цветы, картины, пианино.
      Он - Георгий, она - Моника.
      Он - художник, она - медик.
      Да, это его картины.
      Картины, много картин.
      Состояние не очень, от ужина отказался, лег.
      Солнце светит в окно, птицы поют, мебель, цветы, картины.
      Завтракать зовут.
      Завтракали на кухне, втроем.
      Он - Георгий, она - Моника.
      Он - грузин, она - немка.
      После завтрака лег.
      Это утро или вечер? Где я нахожусь? Что я здесь делаю? Чьи это голоса? Чьи шаги?
      Мебель, цветы, картины, пианино, чемодан.
      Луна появляется из-за высокой черепичной крыши.
      Луна смотрит в окно, и свет ее падает на картину, где луна освещает повешенного на дереве, а под деревом, опустив голову, стоит осел.
      Солнце светит в окно, птицы поют, мебель, цветы, картины.
      Георгий зовет завтракать.
      Завтракали на кухне, вдвоем.
      После завтрака лег.
      Шум.
      Шум в голове.
      После травмы часто шум в голове.
      После травмы и спиртного часто шум в голове.
      Мебель, цветы, картины.
      Стены, окно, потолок.
      Дома уже прохладно, даже холодно, а здесь тепло, даже жарко.
      Дома уже много желтых листьев, а здесь их почти не видно.
      Левый замок чемодана почему-то деформирован, не открывается.
      Чемодан новый.
      Потолок высокий, с лепниной, люстра тяжелая, на цепях, стол белый, кресло черное, пепельница - копия той, что когда-то была у тестя.
      Оса влетает в комнату, зависает над пепельницей, пепел взлетает.
      Жили там, потом уехали.
      Там тоже осенью тепло, даже жарко, только зелень там раньше сгорает.
      Левый замок чемодана открыт с помощью Георгия.
      Мед вытек.
      Мед вытек в чемодане, слиплось все.
      Стены, окно, потолок.
      Потолок, стены, окно.
      Лицо - лицо мертвеца.
      Дни сочтены?
      Прогулялся.
      Прогулялся.
      Люди, машины, дома.
      Деревья, кусты, трава.
      Мебель, цветы, картины.
      Стены, окно, потолок.
      Луна смотрит в окно.
      Свет отражается, уходит в другие миры.
      По условиям приглашения я должен здесь что-то сделать.
      Солнце светит в окно, дети идут в школу, строители возводят леса у дома напротив, птицы поют, дерево за окном зеленое, штора зеленая, занавеска с люрексом, стол белый, кресло черное, вино красное.
      Зачатие случилось где-то здесь, в этих землях.
      По условиям приглашения я должен здесь что-то сделать.
      Мебель, цветы, картины.
      Стены, окно, потолок.
      Позвольте представиться.
      Молчи.
      Закрой рот и молчи.
      Это утро или вечер?
      Где я нахожусь?
      Что я здесь делаю?
      Почему я на полу?
      Почему штаны мокрые?
      Стены, окно, потолок.
      Потолок, стены, окно.
      Георгий спрашивает, не нуждаюсь ли я в помощи.
      Спасибо, не нуждаюсь.
      Здесь нет того, кто мог бы мне помочь.
      Он сейчас в Афанасово.
      Там дачи, аллеи, пруд, лес, поле, дальний грохот сортировочной станции.
      Познакомились давно.
      С некоторых пор наши отношения зашли в тупик.
      Еще можно что-то исправить?
      Или уже поздно что-то исправлять?
      Люди, машины, дома.
      Дома, люди, машины.
      Стены, окно, потолок.
      Потолок, стены, окно.
      Сдвиг на полтона вверх - пепел, зола.
      Сдвиг на полтона вниз - пепел, зола.
      Тень слева, тень справа.
      Шум слева, шум справа.
      Целая нота - это четыре удара ботинком в харю.
      Да, но какие снега на больничной стене после укола! Какая взволнованность струнных, какая виртуозность флейты, какие пассажи и трели!
      Но это - морфий, обман.
      Луна смотрит в окно.
      Свет отражается, уходит в другие миры.
      Все может случиться в любую минуту.
      Хорал медных даст необходимое успокоение.
      По условиям приглашения я должен здесь что-то сделать.
      Я постараюсь.
      Дочь играет на флейте.
      Ей нужна новая флейта.
      Я постараюсь.
      Длительные пешеходные прогулки по городу и за городом.
      Жизнь, кажется, возвращается.
      Господи.
      Господи.
      Музыка.
      Компакт-диск с его музыкой.
      Почти вся она написана в Афанасово.
      Одно из сочинений посвящено мне.
      "Ночная музыка".
      Познакомились давно.
      Был я тогда чем-то подавлен и в театре оказался не из любви к театру, а так, случайно, чтобы хоть как-то скоротать время между тягостным днем и не менее тягостной ночью. В антракте все же решил уйти, но не ушел, а направился в буфет, где мне ничего не нужно было. Там была очередь, и я решил уйти, но опять-таки не ушел, а занял очередь. Было там многолюдно и шумно. Особенно шумной была там одна компания, и самым шумным в ней был человек с черной копной вьющихся волос и с блоковским профилем лица - он и хохотал громче всех, и руками размахивал. Подошла моя очередь, я взял стакан какого-то сока и коржик и направился было в угол потише, как вдруг стакан из моих рук выскальзывает, а коржик куда-то летит - шум, смех, хохот, даже аплодисменты, а тут уже и разъяренная буфетчица рядом - потерялся я окончательно, как вдруг рядом оказывается тот, самый шумный, развязный, он приказывает буфетчице немедленно замолчать, выхватывает из ее рук швабру, сметает осколки стакана в угол, хватает меня за руку, тащит к своему обществу, протягивает мне стакан с вином и предлагает всем выпить за любовь...
      Уроки он мне стал давать, часто весьма жестокие.
      Тенью его стал.
      Неоднократно пытался бежать, но либо сам приползал, возвращался, либо возвращаем был.
      Что ж, ты свободен, сказал он мне ровно год назад, на рассвете, в Афанасово, после очередной моей истерики.
      Может, это все же еще не конец?
      Может, можно еще что-то исправить?
      Или уже все равно?
      Люди, машины, дома.
      Лес, тишина, безлюдье.
      Стены, окно, потолок.
      Пчелы меня всегда завораживали, говорит Стравинский.
      Энтомологическое звучание хроматизмов, набирающие высоту пассажи флейты-пикколо, торжественность вагнеровских увеличенных трезвучий, трепещущие уменьшенные септаккорды.
      В мае отец вывозил пчел, мать и меня в степь.
      Появлялся, забирал мед, исчезал.
      Торопился.
      Мед - деньги - вино - друзья - женщины.
      Мать умирает в степи от сердечного приступа.
      Все уходит в высокий регистр, но тут же резко обрывается, и наступает гробовая тишина.
      Люди, машины, дома.
      Лес, тишина, безлюдье.
      Стены, окно, потолок.
      Алкоголь.
      Ничего.
      Как-нибудь.
      Как-нибудь, что-нибудь.
      Шум слева, шум справа.
      Слева шумела река, справа шумело море, прямо восходило солнце, за спиной звенела степь.