Лоутер поежился и пошел на попятную.
      - Ладно-ладно. Что вы желаете знать?
      - Вы владелец этого ресторана или управляющий?
      - Всего лишь управляющий! Рестораном владеет общество с ограниченной отственностью!
      - Называйте конкретных лиц! Фамилии!?
      Лоутер провел языком по пересохшим губам.
      - Это Прескот! Эллис Прескот! И Лоллевен...
      - Крупный букмекер?
      - Именно он. И Грэйлер, который владеет клубом "Эль Марок".
      Мильтон удовлетворенно улыбнулся.
      - Главное трио! Судя по всему, остальные двое просто вложили капитал и ждут диведендов! Но если мы арестуем Прескота, остальные очень испугаются и будут стараться блюсти закон. А что, Прескот часто здесь появляется?
      - Довольно часто. По-моему, он многие дела ведет отсюда.
      - Не сомневаюсь. Кроме Сканлона, кто здесь частый посетитель?
      Видимо, заговорив, Лоутер решил не останавливаться на полпути. Быстрой чередой пошли фамилии заправил преступного мира Глазго. Даже Мильтон был поражен.
      - Боже праведный!? Да вы управляющий целой бандой воров!
      Лоутер беспомощно развел руками.
      - Послушайте, старший инспектор! Я подневольный человек! Не я распоряжаюсь тем, кому приходить сюда, а кому нет!
      - Да, да, вот именно. Вы самый невезучий человек, кого я знаю! Это видно по тому, что с вами приключилось после заведования тем складом, который во время войны был центром интересных событий. Ну, ладно, не волнуйтесь, дайте мне ключи от кабинета Прескота и погуляйте внизу. В случае отказа вам придется прогуляться с нами в отдел.
      Он взял ключ, который протянул Лоутер, и приказал двум полицейским сопровождать того к машине. В этот момент вошел Малькольм Кларк. Мильтон взглянул на него.
      Кларк покачал головой:
      - Они чисты, Гай! Обычные кухонные работники, официанты. И ничего не знают! Я уверен.
      Мильтон кивнул.
      - Ты прав! Кроме ареста Гэса и Спайдера, мы наверняка немало выудим из этого скользкого типа, а, значит, день прошел не даром! Пошли, займемся обыском!
      Он отдал ряд команд, в результате сержант Смайли с полицейскими принялся за обыск. Мильтон обернулся ко мне:
      - Пошли, Маклин. Мы вместе с Кларком осмотрим кабинет Прескота. Вдруг обнаружим что-нибудь такое, что подтвердит твой рассказ?
      Личный кабинет Прескота находился на том же этаже, что и бар. Мильтон открыл кабинет ключом, полученным от Лоутера, и мы вошли. Кабинет был небольшой, пол покрыт ковром с высоким ворсом, стулья глубокие, как в клубе, только один, крутящийся, - за большим дубовым столом. Вдоль стены располагались шкафы для напитков и бумаг. В углу - большой телевизор, здесь довольно неуместный.
      Мильтон огляделся и хмыкнул:
      - Да, много бы я отдал за протокол проходивших здесь заседаний! Еще не знаю, что мы ищем, но обнаружим все это именно здесь.
      В шкафу ничего не было, кроме подшитых деловых бумаг, а в баре мы обнаружили только две бутылки непочатого джина. Даже в запертом ящике стола оказалась всего лишь копилка для мелочи и бухгалтерская книга.
      Мильтон кивнул головой в знак согласия с самим собой, словно ничего другого и не ожидал. Потом они с Кларком начали осматривать комнату более внимательно. Мы сняли ковер, и пристально осмотрели доски пола, потом несколько картин со стен. Но все безрезультатно.
      В конце концов я притомился и облюбовал удобное мягкое кресло поодаль.
      Мильтон улыбнулся, глянув в мою сторону:
      - Теперь я понимаю, что такое детектив-любитель!
      Я улыбнулся в ответ и поглядел вокруг. Телевизор в деловой обстановке явно выглядел лишним. Во-первых, он был неуместен в кабинете: вряд ли у людей, которые сюда прходили, оставалось время для просмотра телепрограмм. Я встал и подошел к нему поближе.
      Телевизор как телевизор. Такой же, как любой другой. Я постучал по корпусу и попытался сдвинуть его с места. Он был таким тяжелым, будто его набили свинцом.
      Мильтон подошел поближе, опустился на колено и попробовал вскрыть экран перочинным ножом. Пару минут - и экран был снят, обнажив дверцу сейфа.
      Я обернулся к инспектору Кларку:
      - Неплохо для детектива-любителя.
      - Ладно, кончай комедию. - откликнулся Мильтон. - Вопрос в том, как открыть этот чертов ящик?!
      Мильтон и Кларк провозились где-то около получаса, и в конце концов дверца поддалась. Когда мы увидели содержимое, то непроизвольно вскрикнули.
      Полки были забиты пачками банкнот. Кларк полез в карман и стал сверять номера на купюрах знаках с теми, что значились в его блокноте. Мильтон напряженно наблюдал за действиями коллеги.
      Через минуту он произнес:
      - Ограбление Крайналланского банка, вне всяких сомнений, Кларк. Точно.
      И тут Мильтон наконец улыбнулся.
      - Вот теперь Прескоту и компании не отвертеться.
      Кларк тоже был очень доволен.
      - Я всегда чувствовал, что именно Джимми Сканлон взломал банковский сейф. Но теперь я смогу это доказать.
      Мильтон ничего не ответил, продолжая молча рассматривать деловые бумаги из сейфа.
      Наконец он произнес:
      - Никогда не видел столько улик, собранных в одном месте. Сегодня нам вряд ли удастся поспать. Свяжись с банком - нам нужно больше материалов. Достаньте заведенное на Прескота дело. Теперь он разыскивается не для допроса, а по делу ограбления. Займись Сканлоном и прочими, о ком упоминал Лоутер. Даст, Бог подчистим всех.
      Кларк кивнул и вышел, чтобы отдать необходимые распоряжения. А тем временем я продолжал осматривать сейф. И, наконец, нашел то что интересовало меня гораздо больше, чем пачки денег. Маленькая картонная коробка, в ней четыре полных обоймы девятимиллиметровых патронов. Я молча подал её Мильтону.
      Он внимательно осмотрел содержимое коробки.
      - Если в баллистической лаборатории подтвердят, что это патроны от того пистолета, из которого убили девушку и твоего друга, можешь считать свою версию доказанной.
      - Вы не сомневаетесь?
      Он отрицательно покачал головой.
      - Сомнения есть. Это прежде всего подтверждает твою гипотезу, что Элейн Прескот убила девушку. А я в этом я не уверен. Но тебе нечего беспокоиться. Теперь это только вопрос времени.
      - Да, это ваша забота. Мне остается только откланяться.
      - Прекрасно, - с удовлетворением отметил Мильтон. - Я рад что у тебя такой разумный подход. Ты достаточно нам помог, и не думай, что мы тебе не благодарны. Цель близка, и нет смысла отвлекаться на дело об убийстве.
      - Согласен. А теперь, с вашего позволения, я отправлюсь на свидание. Хочется забыть о трупах, убийцах и даже о полиции. Увидимся в суде.
      Я помахал ему рукой и уже взялся за ручку, как Мильтон тихо произнес:
      - Ты уверен, что рассказал мне об этом деле все?
      Я удивленно обернулся.
      - Конечно, что же еще?
      Он пожал плечами.
      - Ну, если ты не знаешь, я и подавно.
      Он продолжал задумчиво сидеть, покусывая мундштук трубки. Я вышел и направился к стоянке, где оставил машину.
      ГЛАВА 9
      Интимная обстановка
      В квартире я нашел записку от хозяйки миссис Ритчи. В ней сообщалось, что она пополнила запасы продуктов, и за это с меня причитается двадцать пять фунтов. Вопрос о деньгах становился все насущнее. Возможно, теперь, когда я развязался с Прескотом, подвернется какая-нибудь работенка.
      Часы показывали без десяти девять. День предстоял очень напряженный, а до встречи с Мариан оставалось около часа. Это меня по-настоящему волновало. С другой стороны, я уже вышел из того возраста, когда свидание вызывает трепет и волнение. Поскольку мне не удавалось справится с нахлынувшими чувствами, я открыл новую бутылку "Джонни Уокера" и плеснул немного себе в бокал. Спиртное повлияло на мои умственные способности, и я вскоре сделал вывод, что знакомство с Мариан - единственное за последнее время приятное событие, Прикончив виски, я направился в ванную.
      Открыв воду, я задохнулся от боли. Струя попала прямо туда, где нещадно поработали кулаки Гэса. Но после душа наступило облегчение. Свежий и спокойный, я посмотрелся в зеркало. Под левым глазом - синяк, губа распухла, и рот от этого перекосило. Утешало лишь воспоминание о том, что Гэс получил свое.
      Стряхнув пыль с вечернего костюма и с удовольствием отметив, что он весьма недурно на мне сидел, я вышел из дому. На Байрес Роуд поймал такси и направился в "Би-Джаз".
      Мариан сидела за маленьким туалетным столиком в тесной гардеробной. Когда я вошел, она поспешно поднялась навстречу и радостно улыбнулась.
      - Рой, ты пришел!?
      - А разве были хоть какие-то сомнения?
      - Все равно, приятно тебя видеть!
      Мы отправились в клуб "Гасиенда" на Саучел Стрит, который занимал два этажа над мебельным магазином. Место не очень интересное, но в городе не было других заведений, где можно недорого и прилично поужинать и спокойно посидеть до полуночи. К тому же там неплохой бар, кабаре и танцзал.
      Мы устроились в зале ресторана. Очень приятная атмосфера, неяркий свет и уединенный столик. Другие столики утопали в темноте. Официанты бесшумно сновали по залу. Мы с Мариан беспрерывно смеялись и вели бесконечные глупые разговоры. Когда же я случайно ловил взгляд её темных бездонных глаз, у меня перехватывало дыхание, и я напрочь забывал, о чем шла речь. В остальном настроение было замечательное.
      После кофе Мариан захотела танцевать, и мы поднялись в танцзал. Там явно ощущалась испанская атмосфера, которая оправдывала название клуба. Официанты в мягких сапожках, в белых рубашках с жабо, в черных узких брюках и с широкими красными поясами. Оркестр размещался в небольшом алькове, увитом зеленью. На заднем плане красовалась панорама высоких заснеженных гор. По стенам висели плакаты с изображением боя быков. Шляпаы и мечи, деревянные с темными железными засовами двери и люстра в форме тележного колеса довершали картину.
      Полагаю, атмосфера тут была ещё более фальшивой, чем в баре Прескота, но сегодня я не был настроен столь критически. Продолжение вечера было таким же, как и начало. Мы посмотрели выступление двух мускулистых молодых людей, которые жонглтровали столь же мускулистой девицей в бикини "под леопарда". Мариан им горячо аплодировала. Мы немного потанцевали, слегка выпили и опять много смеялись. Мы совсем опъянели, но не от ощущения близости друг друга. Нам казалось, в зале нет никого кроме нас, и эта необыкновенная ночь будет продолжаться вечно.
      После зажигательной самбы мы слегка запыхались и только хотели перевести дух и что-нибудь выпить, как к нам подошел управляющий с широкой, как будто навечно приклеенной улыбкой и, поклонившись, произнес:
      - Надеюсь, вы простите мое непрошенное вторжение. Но мы узнали мисс Николсон. Простите ради Бога, мы слышали о вашем дивном пении, и нам бы очень хотелось его услушать.
      Мариан покраснела от удовольствия.
      - А ты что скажешь, Рой? Ведь это твой день?
      - Ты прекрасно знаешь, что я в первых рядах почитателей твоего таланта.
      Мариан засмеялась и встала. Потом обернулась:
      - Я спою специально для тебя. Что ты хочешь услышать?
      - В твоем репертуаре есть "Огни рампы"?
      - Нет, но с сегодняшнего дня будет.
      Управляющий поблагодарил её все с той же затертой улыбкой и проводил до двери за сценой. Через несколько минут он появился снова и поднял руку, требуя тишины. Выступление Мариан было объявлено кратко, без всяких комментариев. Она вышла на сцену, и в зале воцарилась атмосфера молчаливого ожидания. Тишина стояла до самого последнего аккорда, потом зал взорвался апплодисментами.
      Уже в третий раз я слушал её пение, но этот запомнился мне особенно ярко. У Мариан была такая манера, что каждый зритель мог решить, что она поет именно для него. Но на этот раз ощущение было такое, что эта песня все же для меня. Я ещё не знал тогда, что это была наша последняя беззаботная встреча.
      Управляющий подвел её к столику и с поклоном усадил. Появился официант с ведерком, наполненным льдом, в котором покоилась бутылка шампанского. Мариан покраснела от такого триумфа и чувствовала себя польщенной.
      - Мы бы хотели вас услышать ещё раз, мисс Николсон. Я думаю, члены нашего клуба будут на этом настаивать. А пока, я надеюсь, вы примите этот знак благодарности от нашего клуба в качестве компенсации за прерванный вечер.
      Я улыбнулся.
      - Поздравляю, Мариан, начинается твой взлет! И спасибо за песню!
      Она перегнулась через стол и схватила мою руку.
      - Не оставляй меня, Рой! Без тебя очень плохо. И вообще мне, кажется, повезло с тобой.
      От неожиданности я не знал, что сказать. Все это казалось нереальным, хрупким и очень недолговечным, как дорогой сосуд венецианского стекла, который вот-вот выскользнет из рук, рассыпавшись грудой осколков. Ощущение счастья и покоя мгновенно улетучилось.
      Мы откупорили шампанское. Остаток вечера прошел в разговорах о планах на будущее. Уже после полуночи мы вышли на улицу, расставаться не хотелось.
      Мариан ухватила меня за руку.
      - Куда пойдем, Рой? Так хочется, чтобы эта ночь не кончалась!
      Я ей улыбнулся.
      - Ты забываешь, это Глазго - город-Золушка. После полуночи все развлечения кончаются. По-моему, выбор у нас невелик: или пойти гулять в парк, рискуя при этом быть ограбленными или задержанными полицией, или направиться ко мне домой, посмотреть гравюры, если они у меня есть.
      Мариан обворожительно покосилась на меня и хихикнула.
      - Ошибаешься, милый! У нас есть ещё один вариант! Пойдем ко мне, там я тебя познакомлю с "Гленом Грантом", бутылку которого приберегла специально для такого случая.
      Я не возражал, не зная, что ещё не раз об этом пожалею.
      Мы остановили такси, Мариан назвала шоферу адрес в одном из престижных районов на западном берегу реки Келвин. У входа в ярко освещенный, облицованный белой плиткой дом с небольшим палисадником я расплатился с таксистом и пошел за Мариан. Мы поднялись на второй этаж, где на стеклянной двери красовалась хромированная табличка с готическими буквами:"М. Николсон".
      Квартира Мариан меня потрясла. Чтобы обставить такую просторную гостиную с высокими потолками нужна была не только бездна вкуса, но и немало денег. На полу покоился огромной бежевый ковер с высоким ворсом, у стен стояла современная мебель. На стенах - несколько репродукций импрессионистов в белых рамах, а акварель над камином с изображением Данвеганского замка придавила завершенность всему интерьеру. Мне пришло в голову, что пение во второразрядном кабаре - дело гораздо более прибыльное, чем можно было представить. Одно ясно - эта квартира не имеет ничего общего с её жилищем на родном острове.
      Мариан бросила накидку на спинку дивана и включила настольную лампу с мягким приглушенным светом. Она повернулась ко мне и, когда я приблизился, упала в мои обътия так просто и естественно, что, казалось, мы знали и любили друг друга давным - давно.
      Мы долго стояли обнявшись, потом она подняла голову и нежно провела по моей щеке с синяком.
      - Я рада, Рой, что тебя не убили! - прошептала она. - Трудно пришлось?
      Я ласково погладил её по руке и улыбнулся.
      - Я тоже рад! А трудно было не мне одному.
      Мы долго целовались, потом она отстранилась и рассмеялась:
      - Совсем забыла, что я хозяйка. Хочешь выпить?
      - Да, не откажусь. Ты просто потрясающая хозяйка!
      - Тебе с содовой? И немножко музыки, наверное?! Надо перевести дух.
      - Все принимается. Только без содовой. Уважаю труд виноделов.
      Она подошла к бару и налила мне изрядную порцию виски, а себе смешала мартини. Мы выпили на брудершафт. Я почувствовал, как виски догнало шампанское; смешавшись, они подняли мое несколько подпорченное настроение.
      В углу стояла большая радиола. Мариан подошла к ней и поставила пластинку. Комната наполнилась мелодией из "Огней рампы". Потом она, непроизвольно раскачиваясь в такт музыке, подошла ко мне, положила руки на плечи и прощептала:
      - Вот видишь, у нас даже в музыке вкусы одинаковые. Давай потанцуем!
      Я обнял её за талию, и мы стали танцевать, вернее, раскачиваться в такт музыке. Мариан положила голову мне на плечо и спросила:
      - Рой, ты когда-нибудь испытывал такое сильное желание, которое бы не давало тебе покоя, тревожило, как ни на миг неослабевающий крик внутри?
      Внутри возникло ощущение пустоты. Мне показалось, что она когда-то это уже произносила. Но я попытался улыбнуться.
      - Конечно, испытывал!
      Она открыла глаза.
      - Да, когда?
      - Да вот сейчас. Выходи за меня замуж, Мариан!
      Она задумчиво покачала головой.
      - Ты не хочешь жениться. Но очень мило с твоей стороны, что ты думаешь, что хочешь.
      Я крепко прижал её к себе. Пластинка внезапно кончилась, и мы стояли в полной тишине. Влажный мягкий рот, закрытые глаза, длинные пушистые ресницы и легкое дыхание вызвали во мне такое сильное желание и нежность, что я не смог совладать с чувствами, они рвались наружу, как горный поток, сметающий все на своем пути...
      Прошло очень много времени, пока я услышал, как часы на башне бьют три раза. Я стоял в дверях ванной, глядя на Мариан. Она спала безмятежно, свободная от страстей, составляющих её противоречивую натуру, и казалась очень юной и беззащитной.
      - Пока, милая. Спасибо, за все, - с нежностью шепнул я, направляясь в гостиную. Уже на выходе из комнаты мое внимание привлек какой-то блестящий предмет на полочке. Это был медальон в форме сердечка с порванной цепочкой. Подумав, что неплохо бы починить его и отдать Мариан при встрече, я сунул его в карман, выключил свет и вышел на улицу.
      Приятно пройтись пешком в тихую летнюю ночь. На западе кучковались облака, но в душе моей было безоблачно. Будущее казалось вполне определенным. Я шел и строил планы для двоих, а в ушах все ещё звучала мелодия "Огней рампы".
      Придя домой, я плюхнулся в кресло и закурил. Но сигарета показалась лишней. Только теперь я понял насколько устал. Я провел на ногах все последние сутки и не разу не расслабился. От одной мысли, что можно завалиться в постель и проспать до полудня, я пришел в состояние блаженства.
      Но сигарета ещё не выкурена. Затянувшись, я сунул руку в карман и достал медальон. Сначала не мог вспомнить, зачем он мне понадобился? Идея взять у дамы украшение даже из благородных побуждений показалась не слишком привлекательной. Однако в случае быстрого ремонта был шанс заслужить прощение. Я сидел и непроизвольно раскачивал медальон за кончик порванной цепочки. Мое внимание привлекла гравировка. Я поднес медальон поближе к свету. И все внутри похолодело. Вот он, - искомый мотив для убийства Энн Мазерс!
      На медальоне было выгравировано: "Мариан - с любовью от Колина!" На меня нахлынули мучительные воспоминания. Я вскочил и прошел к шкафу, где висела куртка, которая была на мне, когда я обнаружил тело Энн. Губная помада, подобранная в каюте затонувшего судна, лежала, позабытая в боковом кармане. Достав её, я снял колпачок. Сравнивать цвет помады с цветом отпечатков, оставшихся на моем носовом платке, не было нужды. Губы с этой помадой я помнил не хуже своего отражения в зеркале.
      Подозрения сменились уверенностью.
      Внезапно поток моих мрачных размышлений прервал пронзительный звонок. Я был настолько ошарашен, что долго не мог понять, что звонит телефон. Потом, наконец, снял трубку. Негромкий мужской голос спросил:
      - Рой Маклин?
      - Да, я.
      - Это Сканлон. Если хотите увидеть Эллиса Прескота, нынче вечером он будет на Тилмер Стрит, 315. Первый дом справа. На двери табличка "Эдвард Прайс".
      - Минутку, Сканлон! Что стряслось? Почему вы мне это говорите?
      - Скажем, потому что мне не нравятся убийцы вроде Прескота. Возможно, всем будет лучше, если Мильтон его сцапает; мне не хочется совершать вечерний моцион под охраной, тем более рядом с ним.
      Послышался щелчок, и трубка затихла.
      Первым желанием было позвонить Мильтону и сообщить о звонке, но я вовремя остановился. У меня накопилось к Прескоту немало вопросов, а отвечать на них в присутствии полиции он вряд ли станет.
      Мысль о ловушке я отбросил. Это было бы слишком рискованно для тех, кто её подстроил. Один мой звонок, и Мильтон выставит оцепление вокруг дома, так что и мышь не проскользнет. Прескот прекрасно понимает, что идея обвести полицию вокруг пальца провалилась. И теперь у полиции достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. Скорее, он собирается удрать за границу. Как бы там ни было, я решил отправиться на эту встречу.
      Попытавшись встать, я впервые почувствовал боль в мышцах. Во рту стоял привкус горечи. Я прошел на кухню, плеснул в лицо холодной водой, выпил поллитра холодного молока и почувствовал себя гораздо лучше. Тут мое внимание привлек монотонный приглушенный шум. Нестерпимая жара кончилась, за окном шел дождь.
      ГЛАВА 10
      Мариан все рассказывает
      Тилмер Стрит оказалась в противоположном конце города, на южном берегу реки. Это была улица, застроенная кирпичными четырехэтажными особняками с фасадами из ракушечника. Когда-то они принадлежали верхушке среднего класса, теперь несколько сдали позиции. Я медленно ехал, пока справа не увидел номер 315, и остановил машину на углу.
      На моих часах было без пяти пять утра. Тяжелые дождевые тучи нависали над городом, но тьма начинала отступать, и мокрый асфальт тускло мерцал в жидком предрассветном тумане. Улица напоминала ущелье: темная, пустынная и мертвая, как лунный ландшафт.
      Я свернул в слабо освещенный дворик, зашел в дом и поднялся до первой лестничной площадки. От невыносимой кошачьей вони першило в горле и слезились глаза. Удивительно, как Прескот себя чувствукт в этой конуре после привычной роскоши. На двери справа - большая медная табличка с именем Эдварда Прайса, следовательно, звонивший знал, что говорил.
      Я уже собрался постучать, но потом решил не делать этого. Прежде чем обнаружить свое присутствие, неплохо бы разведать, что поджидает меня за дверью. Надо отметить, что дверь была старомодной, с вышедшим из моды пружинным замком. Воспользовавшись пластиковой корочкой от водительского удостоверения, как отмычкой, я беззвучно проник внутрь. Дверь слева в маленькой прихожей была приоткрыта.
      Там за массивным дубовым столом посреди комнаты, заставленной старой викторианской мебелью, сидел Сканлон. Он, видимо, дремал, уронив голову на руки, но когда услышал шаги, приподнялся и удивленно взглянул на меня.
      Я подозрительно его разглядывал.
      - Мне показалось, вы утверждали, что здесь будет Прескот.
      - Должен был быть. Этот ублюдок меня надул. Он дожен был передать деньги за последнее дело, чтобы я смог убраться отсюда.
      - Эти деньги сейчас в полиции, так что можешь о них забыть.
      Он покорно пожал плечами.
      - Ну, что ж, и такое случается. Куда пойдем?
      - Как сказать! Не хочешь для начала побеседовать?
      Он выжидательно уставился на меня.
      - А какая мне от этого польза?
      - Никакой. Мне абсолютно безразлично, можешь хоть сейчас уходить. Через пару дней Мильтон все равно тебя достанет.
      - Ладно. Уговорил. Что ты хочешь знать?
      - Прескот убил Колина Маккинона?
      Сканлон кивнул.
      - Да. Тогда-то я и понял, что мне с ним не по пути.
      - Ты можешь это доказать?
      - Я могу подтвердить, что забрал его с работы на такси, подбросил до дома, где жил Колин, подождал около получаса, а потом отвез обратно на работу. Входил и выходил он черным ходом. Так как здание занято в основном под конторы, а было время обеденного перерыва, его вряд ли кто заметил.
      - Если Мильтон докажет, что пистолет принадлежит Прескоту, этого более, чем достаточно.
      Я глубоко вздохнул, прежде чем решиться задать второй вопрос.
      - Кто убил девушку? Ту, на катере?
      Он удивленно посмотрел на меня.
      - Ты что, не знаешь?
      - Если бы знал - не спрашивал.
      - Подружка Прескота. Певичка...
      Я был поглощен беседой и совершенно забыл, что сижу спиной к двери, потому ничего не слышал. Сканлон умолк на половине фразы, уставился на что-то за моей спиной, и глаза его рассширились от ужаса. Он хотел приподняться, но не успел: над ухом прогремели три выстрела подряд.
      Окаменев от неожиданности, оглушенный выстрелами, я сквозь дым увидел, как на груди Сканлона расцвели три красных бутона. Он опрокинулся навзничь вместе со стулом.
      Все произошло настолько быстро, что мне не хватило времени обернуться. На мою голову обрушилась нечто тяжелое, и я опять рухнул в темный тоннель.
      Когда сознание вернулось, ощущение было такое, что уже прошло около недели, хотя на самом деле не больше десяти минут. Я обнаружил, что лежу на полу с привкусом пыли во рту и носу. Медленно приподнимаясь на руках и коленях, я старался приглушить резкую пульсацию в голове. Что-то тяжелое и холодное в правой руке тянуло меня вниз. Это был большой армейский пистолет. От него ещё тянуло дымом. Тупо уставившись на него, я пытался понять, откуда он взялся
      Через какое-то время память вернулась, в желудке начались спазмы при воспоминании, как тяжелые пули разрывали грудь Сканлона.
      Обогнув на карачках стол, я наткнулся на Сканлона. Одного взгляда на грудь лежащего было достаточно, чтобы понять, если Прескота и удасться привлечь к суду за убийство Колина, то уже без показаний бедняги Сканлона.
      Попытка выпрямиться удалась, хотя руки и ноги дрожали. Пока я боролся с непослушным телом, дверь открылась и в комнату вошел сержант Смайли.
      Наступила гнетущая тишина. Пока сержант предавался созерцанию, в мою избитую голову пришла неоригинальная мысль о том, что истолковать происшедшее можно очень превратно. Я стоял над убитым с оружием убийства в руке. Тут до меня дошло, что все это спланировал и исполнил Прескот. Удар по голове, анонимный звонок в полицию -, и мне предоставлена возможность выпутываться из щекотливой ситуации, пока настоящий преступник заметает следы.
      Смайли наконец заговорил.
      - Боже праведный! На этот раз ты это сделал!? Кто это - Прескот?
      - Ты с ума сошел! - даже для меня самого голос мой звучал слишком хрипло. - Неужели ты думаешь, я на такое способен? Это Джимми Сканлон! Прескот пристрелил его как свидетеля, который может заговорить.
      Смайли осторожно продвинулся ко мне, не сводя глаз с пистолета.
      - Ну, ладно, - довольно миролюбиво произнес он. - Прескот пристрелил его, а тебя оставил в живых, ведь надо, чтобы кто-то поведал об этом миру. Поделись своим мнением с Мильтоном, он тебя с удовольствием выслушает. А пистолет пока отдай мне.
      Во мне родилась дикая мысль направить на него пистолет. Но я боялся, что Смайли заставит меня действовать до конца. А стрелять в полицейского совсем не хотелось. Да, и большого желания встретиться с Мильтоном не было. Еще не время. Для начала нужно поговорить с Мариан и разыскать Прескота.
      Все это мгновенно пронеслось в моей голове. Я пожал плечами и с напускным равнодушием протянул пистолет рукояткой вверх. Смайли расслабился и потерял бдительность. И в этот момент я изо всех сил двинул его в челюсть. Глаза его остановились, ноги подкосились, он упал на колени, потом перевернулся на спину и замер.
      Оставалось бежать по пути Прескота - через окно на кухне и на крышу. Уже повиснув над окном, держась руками за подоконник, я услышал стук в дверь квартиры. Вероятно, прибыло подкрепление Смайли. Спрыгнув на покатую крышу, я проскользил по ней несколько метров, изловчился удержать равновесие и приземлился во дворе соседнего дома. Миновав двор, я уже был возле того места, где оставлял машину.
      Старушка не подвела, завелась с первого раза, и вот мы петляем по тихим пустынным улочкам, наблюдая в зеркало заднего вида, нет ли погони. Никаких конкретных планов не было, только одно желание - увидеть Мариан. Она единственная, кто мог ответить на все вопросы, и каковы бы ни были эти ответы, я хотел их получить.
      Мариан открыла дверь после третьего звонка. Она выглядела свежей, отдохнувшей, спокойной, и в розовом махровом облегающем халатике походила на мягкую игрушку. От неё веяло "Черной розой". Я устало прислонился к косяку, пытаясь побороть непреодолимое желание все забыть и обнять её.
      - Рой! - встревоженно воскликнула она. - Что случилось? Ты забыл что-нибудь или у тебя привычка забегать к знакомым дамам перед завтраком?
      Я проследовал за ней в гостиную и присел на подлокотник кресла. Я тянул время, не зная как начать разговор. Потом закурил протянутую ей сигарету и сказал напрямик:
      - Позволь рассказать тебе об убийстве девушки по имени Энн Мазерс. Во-первых, она была убита человеком, которого хорошо знала, мало того доверяла. Это объсняет, почему Колин стал главным подозреваемым. Но он её не убивал, а у Энн не было ни одного знакомого мужчины, похожего на убийцу. Это дало возможность предположить: убийство совершила женщина, и круг подозреваемых сузился. Во-вторых, не было никаких оснований думать, что это дело рук маньяка, значит, для убийства существовал мотив.
      Я прервался, чтобы достать из кармана медальон и помаду. Положив их на стол напротив нее, продолжил как можно спокойнее.
      - Это мотив и доказательство. Ты была на катере перед тем как он затонул. Чем был Колин для тебя до того, как Энн его отбила?
      Она держала себя холодно, даже несколько вызывающе, но после этих слов сразу сникла. Закрыла лицо руками, тихо спросила:
      - Ты хочешь знать, чем Колин был для меня? Всем, всем!..
      Она отрвала руки от лица; огромные глаза горели на мертвенно-бледном лице. Но с голосом она уже справилась.
      - Сейчас этого не понять. Но тогда я оказалась в волшебной сказке. Я только приехала в Глазго. Еще ни с кем не познакомилась и чувствовала себя страшно одинокой в большом незнакомом городе. Иногда мне казалось, свались я замертво посреди улицы, никто не заметит, перешагнет и пойдет дальше.
      - У всех бывают такие чувства, но они в конце концов проходят.
      - Конечно. Я рассказываю это, чтобы ты понял, в какой тоске и одиночестве пребывала я перед встречей с Колиным. Все переменилось. Не мне тебе рассказывать, какой он был человек. Вроде обычные события с ним становились необыкновенными. Мы ходили на танцы, в кино, на спектакли...