Как и полагается истинным туристам, мы прошли по залам с выставками драгоценностей короны и оружия, но для меня самым поразительным открытием стала маленькая часовня, где покоилось обезглавленное тело Анны Болейн. Часовня показалась мне прелестной, атмосфера – исполненной меланхолии.

Выйдя из Тауэра, мы пообедали в одном из соседних ресторанчиков из моего списка, принадлежавшем сети пиццерий. Взяли на двоих пиццу с тонкой корочкой и начинкой из козьего сыра, ветчины и помидоров, выложенную половинками грецкого ореха. Начинка истекала нитями расплавленного сыра, была изумительной на вкус и заставляла забыть о приличиях. Прогулки в холодную погоду всегда возбуждают мой аппетит, и я с жадностью набросилась на еду, пока Джек поносил одно их моих любимых тайных удовольствий, а именно мюзиклы.

– Ненавижу мюзиклы, – заявил он и, шутливо выпятив грудь в пародии на мачо, добавил: – Это только для девчонок.

Я закатила глаза.

– Ради Бога! Все притворяются, будто ненавидят мюзиклы, а втайне ими заслушиваются. Все равно, что смотреть «Семью Бреди»[7] на «Ник эт найт»: все это делают, хотя никто не желает признаваться.

– Вряд ли здесь есть «Ник эт найт», – перебил Джек.

– Вы поняли, о чем я. Скажите, ведь вы не видели «Король-лев»? «Призрак Оперы»? «Моя прекрасная леди»?

– Нет, нет, слава Богу, нет! Зато я видел чрезвычайно неприятный мюзикл, где все актеры… кстати, те, кто занят в этих штуках, тоже называются актерами? – были одеты котами и прыгали по сцене, как идиоты. Не помню названия.

– Имеете в виду «Кошек»? – уточнила я.

– Мм… кажется. С меня и этого было более чем достаточно.

– В таком случае вам, возможно, не понравится «Король-лев», – решила я. – Но, скажем, «Метро» послушать стоило. Понимаю, это развлечение для туристов, но, поверьте, на удивление хорошо поставленное.

– Я только что позволил вам сфотографировать меня с одной из ворон Тауэра… – начал Джек.

– Воронов, – поправила я.

– Все равно. Думаю, это доказывает, что мне не стыдно выглядеть типичным туристом. Кстати, если вы сыты, можно идти дальше. Куда? В собор Святого Павла? Вестминстерское аббатство?

Мы попали в оба места, а закончили экскурсию осмотром подземной штаб-квартиры, откуда Уинстон Черчилль командовал британскими силами во время Второй мировой.

– Просто не верится, что бункер Черчилля прямо под Вестминстером. Почти невозможно догадаться, что он здесь, – заметила я по дороге в отель.

– Думаю, это было сделано специально. Представляете, какая там стояла вонь, когда все жили так скученно?

– Думаете?

– Десятки людей, втиснутых в крохотные помещения и, возможно, поедавших омерзительно огромные порции капусты, – продолжал Джек, брезгливо наморщив нос.

Я невольно рассмеялась. Он казался удивительно цельной натурой, достигшей зрелости без тех шрамов, которыми отмечено большинство мужчин. Мы были почти незнакомы, но я не ощущала, что он каким-то образом ущербен, а ведь неплохо разбиралась в людях (ладно-ладно, кроме Сойера, конечно). Но даже этот идеальный образец современного мужчины не мог обойтись без сальных шуточек на тему отправлений человеческого организма!

Мы подошли к моему отелю, приземистому белому зданию на Саут-Кенсингтон с разноцветными флагами по фасаду и швейцаром в ливрее, стоявшим перед вращающейся дверью. Уже темнело, и город успокаивался, готовясь к ночи. Я остановилась, не зная, как поступить. Для меня день был совершенно необычным, а свидание – лучшим в жизни. И хотя я устала, а ноги ныли от многочасовой ходьбы, не хотелось прощаться с Джеком. Ничего не скажешь, мне повезло: наконец-то встретила мужчину, в котором было все – сексапильность, ум, редкое чувство юмора… и он жил на другом континенте! И, кроме того, не мешало вспомнить: Джек только что порвал полусерьезные отношения с другой женщиной, хотя сегодня ни разу не упомянул ни о ней, ни о недавнем расставании.

– Итак, – сказала я.

– Итак, – повторил Джек.

– Вот мы и пришли, – пробормотала я. На самом деле ужасно хотелось пригласить его к себе. Если не считать утреннего поцелуя, все остальное казалось совершенно невинным, и поэтому мне в голову не приходило, что между нами возможно нечто большее. Сейчас Джек выглядел совершенным яппи со своими растрепанными волосами и расслабленными манерами, но в нем чувствовалась определенная, едва подавляемая, энергия, о которой красноречиво свидетельствовали блеск глаз, мягкое, но настойчивое пожатие руки. Однако, если не считать случайного романчика на отдыхе в отеле в Канкуне, я не сторонница связей-однодневок. Может, это звучит ханжески, но в сексе мне трудно оставаться отстраненной. Стоит с кем-то переспать, и я вроде как привязываюсь к этому человеку наподобие того, как выпавшие из гнезда птенцы считают мамашей любую добродушную собаку, принявшуюся их опекать (понимаю, не слишком лестное сравнение). И уж конечно, я не хотела привязываться к тому, кто видел в возможности переспать со мной одноразовую сделку. Джек не был похож на искателя подобных приключений, но, честно говоря, что я о нем знала, кроме того, что он остроумен, неглуп, прекрасный спутник в походах по городу, которому ничего не стоит провести семь часов подряд с другой женщиной на следующий день после разрыва с подружкой? Все эти качества вовсе не характеризовали кого-то как человека, которому без оглядки можно доверить свое сердце.

Джек просиял своей изумительной улыбкой и отвел прядь волос с моей щеки.

– Я еще не готов попрощаться, – тихо признался он, взяв меня за руку.

«Поцелуй меня», – безмолвно взмолилась я. Ни за что на свете я не сделала бы первого шага. Или сделала бы? Нет, никогда. Не хватало еще вытянуть губы трубочкой и податься к нему! А вдруг он отстранится, поспешно отступит в сторону! Тогда я просто умру от позора!

Но под пристальным взглядом зеленовато-карих глаз Джека я вдруг уверилась, что он сейчас попросит разрешения подняться ко мне. Это лишь дало начало новому и еще более свирепому спору между той частью моей души, которая жаждала схватить его и, подобно обезумевшей от желания дикарке, втащить в лифт, и той, в которой уже выли сирены воздушной тревоги. Но прежде чем какая-то из сторон победила, Джек улыбнулся и посмотрел на часы.

– Как насчет ужина? Или вы слишком устали?

– Звучит неплохо, – с облегчением улыбнулась я, вдруг со стыдом вспомнив, что совершенно забыла о Мадди. Правда, мы не собирались встречаться сегодня вечером, ведь она не ответила на мои звонки.

Может, стоит еще раз позвонить ей, прежде чем принять приглашение, или хотя бы спросить Джека, не возражает ли он против присутствия подруги (ко всему прочему, мне не помешало бы ее мнение). Но тут – и я не слишком горжусь этим – тоненький голосок в голове пропищал: «Ты действительно хочешь познакомить свою шикарную подругу с этим потрясающим парнем? Один взгляд на нее – и он потеряет всякий интерес к тебе».

Словом, я решила на этот вечер забыть о Мадди.

– Только переоденусь, – пробормотала я, сказав себе, что Мадди наверняка одобрила бы это свидание. И, кроме того, у нас еще оставался целый день, прежде чем я вернусь домой.

– Когда за вами зайти? Предлагаю встретиться в семь в вестибюле, договорились?

– Согласна, – кивнула я.

Перед уходом Джек поцеловал меня в щеку, не спеша отстраниться. Его губы обожгли мою исхлестанную ветром кожу. Всю дорогу до номера я улыбалась и, едва переступив порог (для этого потребовалось четыре попытки: как же я ненавижу дурацкие карточки вместо ключа! Нужно не забыть упомянуть об этом в следующей колонке), немедленно проверила, не звонил ли кто. Слава Богу, нет. Я искренне обрадовалась, что Роберт не донимает меня требованиями положить как можно более аппетитную приманку в старый капкан для туристов, но куда, спрашивается, девалась Мадди?! Я начала тревожиться. Позвонила ей домой, снова наткнулась на автоответчик и оставила очередное сообщение с просьбой перезвонить при первой возможности.

После всех этих манипуляций у меня еще осталось время принять горячий душ, накрутить обвисшие кудри на термобигуди и сообразить, что надеть. Обычно я ленюсь брать нарядные вещи в деловые поездки: вряд ли стоит переодеваться к ужину, когда торчишь в крохотном городишке Тамп, штат Аризона. Но, поскольку Мадди имеет привычку таскать меня по вечеринкам, на которых все облачены в черное от Прада, на сей раз пришлось бросить в чемодан стандартное МЧП (маленькое черное платье). Я повесила его в ванной, пока принимала душ, чтобы разгладить паром морщинки, и теперь, заново наложив макияж, подняла его на вытянутой руке и стала рассматривать.

Честно говоря, мне нелегко дается так называемый элегантный стиль. Одно дело – натянуть соблазнительные шелковые лоскутки, когда у тебя совсем нет титек и все, что бы ты ни надела, сидит как на манекене. Но когда у тебя большие груди и широкие бедра, следует хорошенько подумать, прежде чем выбрать так называемое нарядное платье, а также раздобыть подходящее к нему нижнее белье, которое удерживало бы все на надлежащих местах. Маниакальная боязнь увидеть выскочившую из лифчика грудь много лет удерживала меня от соблазна надеть платье без бретелек. Кроме всего прочего, мне весьма сложно завоевать уважение коллег по работе хотя бы потому, что я моложе всех остальных сотрудников лет этак на двадцать пять и большинство из моих коллег мужского пола принадлежат к поколению, которое считало вполне возможным обращаться к женщинам: «Эй, девчонки». Так что в редакции я обычно придерживаюсь традиционной одежды: никаких низких вырезов и ничего облегающего.

Мое новое МЧП относилось к тем немногим вещам, при покупке которых я сильно рисковала. Трикотажное, оно было скопировано с платья-саронга с поясом от Дианы фон Фюрстенберг. Правда, не особенно открытое: с длинными рукавами и до колена, но идеально обтягивало все выпуклости моего тела, подчеркивало талию, почти не оставляя простора воображению и обнажая ложбинку между грудями, что неизменно меня смущало. Разумеется, носить его можно только с бюстгальтером на косточках и трусиками-утяжками, но, когда все сдавлено и выпячено в нужных местах, вид получается довольно сексуальный.

– Вот это да-а-а… – одобрительно протянул Макс, когда я впервые показалась ему в новом наряде, спеша услышать его мнение перед появлением на людях. – Ну, просто Мэрилин Монро с примесью Джеки О.

И все же волнение так и не давало покоя, пока я примеряла платье и рассматривала свое отражение в высоком, до потолка, зеркале, заботливо предоставленном администрацией отеля. Может, оно чересчур откровенное и нарядное для простого ужина в ресторане? И, что всего важнее, не толстит ли оно меня?

Посмотрев на часы, я увидела, что уже опаздываю, так что дальше вертеться перед зеркалом времени не было. Вытащила бигуди, тряхнула локонами, чтобы не походить на французского пуделя, накинула длинное зимнее пальто и направилась к двери.

Внутри все словно завязалось морским узлом, в животе похолодело, и я второй раз за день ощутила легкую тошноту, когда лифт пошел вниз. На сей раз, я тревожилась не о том, что Джек не придет… просто боялась, что сейчас увижу его. Беспечность, не оставлявшая меня с самого утра, исчезла, и сейчас я смертельно испугалась: вдруг потеряюсь в чем-то, что молниеносно росло и крепло, неудержимо выходя из-под контроля.

Но я тут же напомнила себе: такое вероятно только в том случае, если бы я верила в любовь с первого взгляда. Чего быть не может!

Двери лифта раздвинулись, и я снова увидела Джека. Он стоял, но, как и утром, беспокойно хмурился. Увидев меня, мгновенно расплылся в улыбке, шагнул вперед и взял за руку.

– По какой-то непонятной причине мне все время кажется, что вы не придете, – признался он, легонько сжимая мои пальцы. Мы вышли в темноту. Ноябрьский воздух обнял меня холодом, пощипывая затянутые в чулки ноги. Несмотря на то, что мы весь день не присели, спать ничуть не хотелось: бодрили ледяной ветер и нервное предвкушение того, что несет нам эта ночь.

– Почему? – спросила я с искренним недоумением. Джек пожал плечами.

– Просто у меня такое чувство, – вздохнул он и кивком указал на черную машину у обочины.

– Нам сюда.

Он открыл для меня дверцу. Я устроилась на кожаном сиденье. Внутри стоял тот неповторимый запах нового автомобиля, который неизменно волновал меня. Имелись мини-бар и телефон, встроенный в спинку сиденья водителя. В последний раз я видела такой бар в лимузине, в котором вместе с еще одиннадцатью одноклассниками ехала на выпускной бал. Этот был значительно менее аляповатым.

– Здешние такси просто поразительны, – заметила я, наслаждаясь роскошью. И водитель был настолько тактичен, что не имел ни счетчика, ни рации.

– Это не такси, а частный автопарк, услугами которого пользуется моя компания, – небрежно обронил Джек, словно тут не было ничего особенного и все лондонцы ездят в шикарных машинах с водителями. Я безуспешно попыталась вообразить свою редакцию, предоставившую подобную услугу сотрудникам. Черт, да при том жалованье, что журнал мне платит, даже такси – и то непозволительная роскошь!

– Вам нравится индийская кухня? – спросил Джек.

– Обожаю.

– Прекрасно, потому что я знаю отличное местечко, – объявил он, снова сжимая мою руку.

Ресторан совсем не походил на те индийские забегаловки, к которым я привыкла. Прежде всего, интерьер оказался не темным и убогим, а современным, даже молодежным. Яркие стены цвета красной губной помады, с которых свисали незамысловатые хромовые скульптуры, и столы со стульями такого вида, словно их только что привезли на космическом корабле. Но, несмотря на режущие глаз цвета и современную меблировку, мягкое сияние свечей и льющаяся из динамиков джазовая музыка придавали ресторану налет неброской роскоши.

Когда мы вошли, хостесса подошла, чтобы взять пальто, которое Джек уже помог мне снять. Я отдала ей пальто и, к своему смущению, осознала, что Джек не сводит с меня глаз.

– Вот это да! – прошептал он.

– Что?

– Вы потрясающе выглядите. Это платье… просто… вот это да!

На его лице проступало искреннее восхищение. Я сама знаю, что вовсе не уродина и мне совсем ни к чему носить чадру на людях. Но к таким пристальным взглядам не привыкла и сейчас почувствовала, что краснею. Джек, казалось, не обратил внимания на мое смущение, как и на тот факт, что хостесса – высокая стройная блондинка в тысячу раз смазливее меня – вернулась из гардеробной и ждала, чтобы проводить нас к столику.

Я от природы не способна принимать комплименты как должное и с трудом поборола почти неодолимый порыв фыркнуть и бросить: «Ну да, как же!» Зато сумела судорожно сглотнуть, растянуть губы в улыбке, сказать «спасибо», и тут нас, наконец, усадили. Какое счастье!

День получился таким неожиданным… и обед стал идеальным его завершением. Я всегда любила индийскую кухню, но это было настоящим пиршеством для гурманов. Мы буквально объелись полукруглыми пирогами с картофельной начинкой, жареными цыплятами «тандури», барашком в сливочном соусе и рисом под соусом карри, запивая все это терпким холодным белым вином. Все было так вкусно, что я забыла о хороших манерах и о том, что не стоило бы обжираться в присутствии поклонника. Даже подобрала кусочком хлеба остатки сливочного соуса с тарелки. Все это время мы болтали о пустяках – никаких глубокомысленных дискуссий о смысле жизни и утраченной любви – и непрерывно смеялись. Не знаю, виновата ли усталость или вино, но каждая реплика вызывала приступ хохота.

Однако едва официант убрал со стола, мы оба притихли. Мерцающий свет бросал на лицо Джека пляшущие тени, и, прежде чем я успела опомниться, моя рука сама собой протянулась вперед, легко коснулась его щеки и кончика слегка искривленного носа.

– Как вы его сломали?

– Хотите услышать правду или официальную версию? – ответил Джек вопросом на вопрос.

Я вдруг застыдилась своего дурацкого жеста, но прежде чем успела отдернуть руку, он ее перехватил и легонько сжал.

– Всегда говорил людям, что сломал его в пьяной драке и что мой противник так просто не отделался, – начал Джек в своей неторопливой манере, которая сначала казалась мне несколько странной – я сама говорю так быстро, что слова будто сталкиваются, спеша сорваться с языка. За пару дней я успела привыкнуть к его лениво-тягучему выговору, и он мне даже начал нравиться. Вполне соответствовал его облику.

– А что стряслось на самом деле?

– Автокатастрофа. Грузовик занесло на зимней дороге, водитель не справился с управлением и врезался в меня. Сработала подушка безопасности, и вот что получилось. – Он показал на свой нос. – Понимаю, выглядит не слишком красиво.

– А мне нравится, – просто ответила я и снова побагровела. В конце концов, это становилось смешным: пожатие рук, конфузливый румянец. Сколько мне лет: тридцать два или четырнадцать?!

У ресторана нас уже ждала машина. Джек открыл для меня заднюю дверцу. Я немного захмелела: еда оказалась очень острой, и единственным прохладительным напитком было вино. Голову я не теряла, но расслабилась и чувствовала приятное тепло. Очевидно, лед в английских ресторанах был на вес золота. Я заметила: сколько ни просишь воды со льдом, самое большее, на что можно надеяться, – стакан с тепловатой жидкостью и крошечным осколочком льда, плавающим на поверхности.

– Вам понравился ужин? – поинтересовался Джек, усаживаясь поудобнее и вытягивая длинные ноги.

– Просто чудесный. Огромное спасибо, – ответила я, злясь на собственный чинный тон. Мне доводилось видеть реальные телешоу, где толпы одиноких охотниц за чужими денежками боролись за сердце богатого холостяка, и меня неизменно поражала легкость, с которой эти особы бросались на шею вышеупомянутого бедняги. Красотки эти не говорят, а мяукают, открыто флиртуют, всячески ублажают его эго, причем без всякого стыда. А почему же я родилась без гена кокетства? Даже сейчас, на романтическом свидании с сексуальным мужчиной, не могу не изображать из себя мисс Хорошие Манеры.

– Не торопитесь в отель? Я хотел бы немного покататься с вами по городу, показать ночное освещение, – начал Джек.

– С удовольствием, – обрадовалась я, уже не впервые задаваясь вопросом, почему такой мужчина до сих пор свободен. Ничего не скажешь, он остроумен и, очевидно, весьма умен и заботлив (без назойливости), так почему какая-нибудь женщина до сих пор не поймала его в сети брака?

Джек попросил водителя провезти нас мимо Вестминстера, Биг-Бена, Букингемского дворца, Гайд-парка, Саут-Кенсингтона, Мэйфера… Все сияло огнями, придававшими достопримечательностям сказочный, нереальный вид.

Я часто слышала, что Париж считают самым романтическим городом на земле, но в эту ночь не сомневалась, что нет ничего лучше Лондона, особенно когда Джек притянул меня к себе. Моя щека легла на мягкую верблюжью шерсть его пальто, и, вдыхая уже знакомый запах свежести, я чувствована себя абсурдно счастливой. Заинтересованность, бурлившая во мне весь день, особенно когда Джек улыбался или наши руки соприкасались, вылилась в настоящий огненный вулкан похоти. Я хотела его, и если это означало необходимость задушить тревожные сигналы, эхом отдававшиеся в ушах, так тому и быть.

Все же странно, что… судя по кое-каким репликам и, особенно, из-за признания, что он боится моего отказа встречаться с ним, похоже, что Джек вбил себе в голову, будто нравится мне куда меньше, чем я – ему. Ха! Можно подумать, каждый день женщина за тридцать, да еще моих габаритов, встречает холостого, преуспевающего, привлекательного и – что самое главное – нормального мужчину и думает: «О нет, еще одного вечера в ресторане я не выдержу!»

Либо у Джека была преступно низкая самооценка – а на это не похоже, – либо он понятия не имел о смещении баланса власти, происходящем между мужчиной и женщиной среднего возраста. Да, он только что порвал с подружкой и…

Тут меня осенило.

Я была так потрясена, что громко охнула и выпрямилась, почти вырвавшись из его объятий. Джек как-то странно посмотрел на меня, но теперь, уже зная, что происходит и почему он уделяет мне так много внимания, я так растерялась, что проигнорировала его взгляд. Как же я раньше не догадалась? Есть всего одно разумное объяснение его поведению. Джек – охотник! Тот тип мужчины, который интересуется женщиной, только пока ее преследует. Я встречала таких и раньше. Они занимательны, романтичны, вроде бы не имеют недостатков, но… при условии, что вы недоступны. Едва вы слегка расслабитесь и позволите себе ответить на его инициативу, скажем, позвонить или предложить встретиться, они бегут от вас быстрее, чем газель от львицы. Поверить не могу, что я так зазевалась! Ведь все было так ясно: неизвестно откуда взявшийся тип вдруг начинает ухаживать за мной… да что там ухаживать: активно преследовать! Вряд ли такое поведение назовешь нормальным. Просто быть не может, чтобы такой потрясающий мужик… да-да, именно потрясающий, стал без причины строить глазки такой, как я, если, разумеется, у него нет своей, извращенной цели.

Джек, конечно, никогда не признается в этом, даже если я попытаюсь припереть его к стенке. Да и какой настоящий охотник признается в чем-то подобном?! Честностью тут ничего не добьешься. А всякие попытки убежать еще больше разожгут его. Игры в недотрогу описаны как самый верный метод в любом идиотском руководстве по привлечению мужчин (но при этом вам достаются инфантильные болваны, удирающие в ту минуту, как вы выкажете к ним хоть чуточку интереса). Собственно говоря, оставался только один способ узнать, чего добивается Джек. Единственный способ узнать наверняка, преследует ли он меня только ради азарта.

Когда машина подкатила к отелю, я взглянула на Джека. Уличные огни мягко освещали его лицо. Похоже, он не знал, что сказать на прощание, и нерешительно кусал губы. Непокорные светлые волосы снова упали на лоб. Лицо казалось бледным и беззащитным, и на секунду я дрогнула. Да, одноразовые романы – не мой стиль, но ради собственного спокойствия и полного разоблачения… я пойду на это и позвоню ему меня поймать.

Прежде чем окончательно струсить, я глубоко, прерывисто вздохнула и выпалила:

– Не хотите ли подняться наверх?