ГЛАВА 13

– Bay!!!

Офис «Ритрит» оказался просто класс!

Полагаю, этого следовало ожидать от журнала, воспевающего путешествия для миллионеров (не то, что в «Сэси синьорз!», где комната отдыха буквально забита снижающим холестерин маргарином, аспергамом[16] и витаминами «Центруй» – разумеется, стараниями спонсоров, дающих рекламу в наш журнал).

Но эта редакция скорее походила на шикарный гостиничный бар, чем на административное здание: полы и столы из дерева теплого рыжеватого цвета, мебель в приемной обита серой фланелью, примерно из такой шьют мужские костюмы, а на стенах авторские черно-белые снимки сосновых игл и цветочных лепестков крупным планом. Стальные лампы, выглядевшие как дорогие произведения искусства, украшали прихотливо изогнутые столики. Даже секретарь в приемной вписывалась в общую гамму красок: рыжеволосая красотка с блестящими, пухлыми, капризно надутыми губками (то, что Макс ехидно именует ходячим минетом) была одета в сиреневато-серый костюм – юбку и пиджак с вырезом навылет. И никакой блузки.

– Клер Спенсер, к Кит Холидей, – коротко представилась я, стараясь выглядеть настоящим профессионалом, хотя уже казалась себе настоящей колодой. Ну почему в присутствии безупречно одетых и ухоженных женщин я неизменно чувствую себя так, словно случайно насадила на каблук клочок туалетной бумаги?

А вот рыжая показала себя истинным профессионалом. Даже глазом не моргнула при виде моего вызывающе немодного наряда. Мне всегда стоит немалых трудов решить, как одеться на собеседование. Многие журналы придерживаются небрежного стиля, при котором сотрудники шатаются по офисам в мятых штанах и разбитых кроссовках, тогда как другие напоминают девиц из подтанцовок на MTV-шоу, у которых трусики-танга, как правило, выглядывают из-под низко сползающих джинсов. Я уже не говорю о журналах мод, где появление в чем-то не одобренном стилистом будет стоить вам презрительных взглядов и понижения в жалованье. В «Сэси синьорз!» нет официального дресс-кода, хотя в самые жаркие месяцы Пегги то и дело рассылает сообщения с просьбой не забывать, что в редакции запрещено появляться с голыми ногами (что я неизменно игнорирую, поскольку ни один человек в здравом уме не станет носить колготки, когда на дворе тридцать семь градусов выше нуля!). Словом, я выбрала золотую середину – черный шерстяной брючный костюм с белой блузкой.

– Сейчас сообщу, что вы здесь, – пообещала рыжая таким хрипловато-сексуальным голосом, что я немедленно задалась вопросом, уж не подрабатывает ли она в порнобизнесе. Судя по всему, эта дама из тех, кто обожает заниматься телефонным сексом: именно такая женщина могла бы дать мне совет по этому поводу… Хотя я-то уж точно окажусь непрофессионалом, если попытаюсь узнать о ее опыте в этой сфере.

Ожидая появления Кит Холидей, я подошла к стеклянной стене, за которой был офис редакции. Как я и подозревала, настоящее царство моды. Никаких уродливых, тесных клетушек. Вместо них вдоль стен тянулись кабинеты со стеклянными дверями, а вспомогательный состав трудился в центре, без всяких перегородок, за шикарными стальными столами. Высокие растения в горшках и красные кирпичные колонны были расположены так, что каждый работал в относительном уединении.

По спине пробежал холодок нервного озноба. Поверить невозможно, что мне предложили собеседование в таком шикарном журнале. Здесь наверняка никто не предложит писать статьи о Фениксе или Денвере… они своих журналистов посылают в Марокко, Амстердам, Сидней… И эти самые журналисты не выискивают самые дешевые в городе мотели, а живут в модных дорогих отелях, обедают в лучших новых ресторанах и рекламируют эксклюзивные развлечения. Больше никаких смет! Никаких убогих номеров с засаленными покрывалами на постели и стандартными лесными пейзажами, висящими на стенах. Никаких заведений фаст-фуд, от продукции которых целлюлит на бедрах появляется со скоростью света!

Да, мне срочно понадобится новый гардероб! Придется читать от корки до корки «Лаки» и «Мари-Клер», усваивая, как сочетать разные предметы одежды, чтобы получались модные комплекты.

– Клер?

Я обернулась и оказалась лицом к лицу с миниатюрной женщиной.

– Я Кит, – представилась она с широкой, открытой улыбкой.

Я немного растерялась. Учитывая потрясающее имя и место работы, я представляла Кит неким двойником Вероники Лейк, обожающей изделия Донны Каран. В реальности Кит Холидей едва достигала пяти футов и имела мальчишески стройную фигуру и коротко стриженные светло-каштановые волосы. Ни следа косметики, черная водолазка и коричневые вельветовые брюки, ловко сидевшие на узких бедрах.

– Привет, рада вас видеть, – пробормотала я, внезапно обнаружив, что даже не пришлось вымучивать улыбку. Кит оказалась просто лапочкой, именно тем человеком, с которым я была бы рада подружиться. Какой разительный контраст с синеволосой командой, населявшей «Сэси синьорз!» При такой роскошной обстановке и более подходящих по возрасту коллегах «СС» по сравнению с «Ритрит» выглядела настоящим Гулагом, местом, в которое постыдился бы сунуть нос любой писатель, претендующий хотя бы на крохотные искорки таланта.

Меня просто затрясло. Здешние редакторы ни за какие коврижки не проявят ни малейшего интереса к человеку, работающему в жалком третьеразрядном издании, существующем исключительно для того, чтобы навязывать сомнительные туристические проекты наивным американским пенсионерам. Я пария, изгой, низший класс, и рано или поздно ребята из «Ритрит» обязательно унюхают обман и подлог.

– Спасибо за то, что быстро приехали. Ваше резюме так нас впечатлило, что мы хотели обязательно встретиться с вами, прежде чем закончатся собеседования, – говорила Кит, уводя меня из приемной вниз. Мы остановились перед двойными стальными дверями. За ними находилась главная редакция, которой я так восхищалась из окна.

Их впечатлило мое резюме?! Неужели я в приступе безумия осуществила свой план по приукрашиванию резюме кое-какими красочными подробностями?

Зато я гордилась тем, что мне в голову не пришло брякнуть чего-нибудь вроде: «Иисусе, до чего же забавно, что вы с такой фамилией работаете в журнале путешествий!» Шутка, которую она, бьюсь об заклад, слышала чаще, чем я «Клер – это имя для толстушек». Стоило мне открыть рот, как я, возможно, потеряла бы работу еще до начала собеседования.

Кит отвела меня в конференц-зал, где по одну сторону длинного овального стола сидели трое, показавшиеся мне в моем нынешнем состоянии довольно устрашающими на вид. Кит их представила, но я так нервничала, что немедленно забыла два имени из трех. Одно, которое запомнила – Сабрина Тафт, – принадлежало элегантной афроамериканке, одетой в роскошный кремовый брючный костюм. Мне сразу же стали понятны все преимущества деловой одежды. Я втайне позавидовала ее резко вылепленным скулам и собранным в узел волосам, открывавшим длинную, грациозную шею. Ее соседями были поразительно красивые и странно похожие друг на друга мужчины: оба высокие, стройные, с чеканными чертами лица, квадратными подбородками и волосами, уложенными с той небрежностью, которая неизменно выдает руку модного стилиста. Я различала их только по тому, что на одном была светло-фиолетовая сорочка с сиреневым шелковым галстуком в тон, а на другом – очки от Кларка Кента в квадратной черной оправе, из тех, что придают красавцам вид интеллектуалов.

– Пока, Клер. Удачи, – прошептала Кит мне на ухо и легко выпорхнула из комнаты, предоставив меня судьбе.

– Присядьте, пожалуйста, – предложила Сабрина Тафт, изящным движением руки показывая на стул напротив. Я тихо радовалась, что моя короткая память все же удержала ее имя, поскольку она явно была здесь старшей. И тут я с ужасом сообразила, что понятия не имею об их должностях в журнале. Я так волновалась, соображая, что надеть и что говорить на собеседовании, что и не подумала поинтересоваться самими сотрудниками. Едва успела пролистать в самолете последний номер «Ритрит». Как же я могла забыть самое основное?

На столе передо мной стояли графин воды со льдом и стаканы. Страшно захотелось выпить немного, чтобы успокоить нервы. Но я тут же подумала, что это может показаться грубым, – ведь мне никто ничего не предлагал, а я не хотела совершить faux pas[17] еще до начала собеседования.

Однако я начала мучиться, во рту было суше, чем в пустыне. И чем больше я пыталась игнорировать графин с соблазнительной ледяной водой, тем отчаяннее хотела пить.

Сабрина Тафт насадила на нос очки в проволочной оправе и стала читать резюме. Я заметила, что и у Фиолетовой Сорочки, и у Кларка Кента были свои экземпляры.

– Чем вам нравится профессия пишущего о путешествиях журналиста? – спросила Тафт, поднимая глаза.

Я знала, что мне непременно зададут этот вопрос, и, немедленно выбросив из головы воду, выдала заранее заготовленный ответ.

– Я всегда любила путешествовать, смотреть новые места, знакомиться с другими культурами. Так интересно подмечать различия не только между странами, но и регионами одной страны! Особенно меня интересует разнообразие художественных взглядов, существующих в каждой культуре: архитектура, моды, кухня – я нахожу это поразительным. Это действительно лучшая в мире работа, – трещала я, корчась в душе от собственного лицемерия, тем более что последние два года постоянно ныла и жаловалась, что мне приходится скитаться по невыносимо тоскливым захолустьям. Я отлично понимала, что говорю банальности, но Макс заверил, что в таком журнале от меня потребуется именно это. И, похоже, был прав: мой ответ явно произвел впечатление, все трое интервьюеров одобрительно покивали головами.

– Назовите два любимых места, о которых вы писали, – вмешался Кларк Кент.

Мой мозг мгновенно превратился в ту самую пустыню, какой всего минуту назад, был мой рот. К такому я готова не была.

Думай, Клер, думай, умоляла я себя, терзая мозг в поисках двух мест, восхваляемых мной на страницах «СС», мест, которые бы не показались безнадежно унылыми этой троице.

– Недавно я была в Лондоне, который всегда был моим любимым городом. Там столько всего происходит, такая поразительная смесь традиций и нового, – начала я сочинять на ходу. – И… э… Новый Орлеан, в котором всегда праздник, не говоря уже об уникальной культуре и ресторанах мирового класса.

Кажется, вывернулась.

Я замолчала, искренне надеясь, что они не читали моих обзоров, особенно того, который я изловчилась опубликовать в отсутствие Роберта и где характеризовала Новый Орлеан как «шестой круг ада». Но что мне было делать? Сказать, что мое любимое место – Орландо? Или Уильямсбург, штат Вирджиния? Мне почему-то казалось, что таким образом я вряд ли произведу впечатление на расстрельную команду.

В довершение всего я имею обыкновение обильно потеть в критической ситуации, и моя тонкая хлопчатобумажная блузка уже повлажнела. Хоть бы на черном жакете не проступили мокрые пятна!

Я попыталась расслабиться.

«Вдох-выдох. Вдох-выдох. Дыши глубже, оставайся спокойной и сосредоточенной», – твердила я себе, пытаясь подражать безмятежной и пугающе гибкой женщине, у которой занималась йогой.

Но все надежды сохранить душевное равновесие обратились в прах, когда, словно в некоем безумном психологическом эксперименте, все трое стали задавать вопросы одновременно и при этом болтали друг с другом, не давая мне возможности вдуматься в смысл вопроса, не говоря уже о том, чтобы ответить. Залп следовал за залпом.

– Где вы видите себя через пять лет? – осведомилась Сабрина.

– Через пять лет? – задумчиво повторила я, пытаясь выиграть время, чтобы придумать ответ. Но что я должна сказать? Работа в «Ритрит»? Собственная колонка с обзорами экзотических международных путешествий? Должность главного редактора? Нет, только не это, тем более что я понятия не имела, чем занимаются эти трое. Не хватало опозориться, заявив, что я собираюсь подсидеть кого-то из присутствующих! С другой стороны, если я не покажусь достаточно амбициозной, меня посчитают ничтожеством.

– Если бы вы попали на необитаемый остров, куда позволено взять только три предмета, что бы вы выбрали? – вмешался Фиолетовая Сорочка, прежде чем я успела ответить Сабрине.

– Т-три предмета? – пробормотала я. Первыми тремя предметами, пришедшими на ум, были пожизненный запас тампонов, лэптоп с модемом и мой вибратор: вряд ли от меня ждали такого ответа… если не считать компьютера, остальное не выдерживало никакой критики. А что эти трое от меня ожидали? Какие предметы посчитали бы необходимыми? Дорогие соли для ванны? Дорожный плед из козьей шерсти? Плейер для DVD?

Но прежде чем я успела открыть рот, снова вмешалась Сабрина:

– Перечислите случаи, когда вы действовали как лидер, – почти взвизгнула она, окинув Фиолетовую Сорочку презрительным взглядом. Тот громко вздохнул, явно раздраженный тем, что на его вопрос не ответили.

Я вытаращилась на них, не зная, к кому обращаться. И когда это была лидером? Нет, правда, однажды, еще в младших классах, мне поручили организовать кукольное представление «Панч и Джуди» для фестиваля Ренессанса, но мне показалось, что мои мучители не это имели в виду. Да и какая, к черту, разница, была я лидером или нет! Я ведь не лезу в руководство редакции или совет директоров! С меня хватит и должности штатного журналиста!

– Что вы считаете своей самой большой слабостью? – присоединился к травле Кларк Кент. К несчастью, как раз в этот момент мы встретились глазами, а остальные двое принялись пикироваться, так что я поняла: придется вымучить ответ, любой ответ, и говорить следует громко, уверенно, быстро.

Моя величайшая слабость? Что это за допрос? Нет, не то чтобы у меня не было слабостей… просто не хотелось бы их выдавать незнакомым людям.

И что сказать? Что я абсолютно ненавижу власть в любой форме? Что невероятно ленива? Совершенно неорганизованна?

Ничего не скажешь, подходящий ответ для собеседования!

Но тут в голове что-то щелкнуло, и прежде, чем я успела опомниться, с языка сорвалось:

– Я трудоголик.

Троица немедленно замолчала. Все дружно выкатили на меня глаза с таким видом, словно перед ними возник инопланетянин.

– Как это может считаться слабостью? – удивился Кларк Кент. Судя по тону, он понял, что я несу чушь, так что нужно было срочно исправлять положение.

– Ну… – начала я, стараясь держать себя в руках, – говорят, что чрезмерное увлечение работой вредно, и если хочешь сохранить душевное равновесие, нужно иметь какие-то посторонние интересы…

– Лично я не думаю, что поглощенность работой – это слабость, – с упреком перебил Фиолетовая Сорочка, но тут же пришел мне на помощь, спросив: – Вы говорите на иностранных языках?

– Нет, – выпалила я.

– Нет? – Он явно не верил своим ушам.

– Ни на одном! – жизнерадостно улыбнулась я. Во рту так пересохло, что язык буквально прилип к гортани. Больше не заботясь о приличиях, я потянулась к графину, налила стакан воды и жадно проглотила.

– Вы не учили языки в школе? – спросил Кларк Кент.

– Почему же? Четыре года занималась французским, – призналась я.

– Значит, вы читаете французские газеты? – оживился Кларк Кент.

– Нет.

– Сможете взять интервью на французском? – вставил Фиолетовая Сорочка.

– Я успела узнать самые основы, но почти все позабыла. Именно поэтому и указала в резюме, что не знаю языков, – отрезала я, слишком раздраженная, чтобы лгать.

Кларк Кент злорадно ухмыльнулся, Фиолетовая Сорочка неодобрительно покачал головой. Только Сабрина Тафт оставалась невозмутимой. Посмотрев на меня поверх очков, она попросила:

– Перечислите три прилагательных, которыми хотели бы характеризовать себя.

«Циничная, саркастичная и широкобедрая», – подумала я, моля Бога о том, чтобы собеседование закончилось быстро и по возможности безболезненно.

Когда все действительно закончилось, я вывалилась в холодный, облачный чикагский день с таким ощущением, будто, прихрамывая, ухожу с поля боя.

Хлопчатобумажная блузка, тщательно отглаженная до ухода в «Ритрит», потеряла свежесть и липла к плечам и спине, а быстрый взгляд в зеркальце пудреницы подтвердил худшие подозрения: волосы обвисли, нос блестел, помада была почти съедена. Жалкие, запекшиеся на губах остатки «Розового шоколада» от Клиник придавали мне вид алкоголички, страдающей от некоего кожного заболевания. Я никак не могла понять, в какое мгновение собеседование пошло вразнос? Когда Сабрина Тафт, поджав губы, прочла в моем резюме слова «Кэт крейзи» таким тоном, что сразу становилось ясно: она отнюдь не находит мое прежнее место работы очаровательно эксцентричным, хотя я очень на это надеялась. Или когда Кларк Кент окинул критическим взглядом идеально янтарных глаз то, что я считала довольно приличным костюмом?

Я нырнула в ближайшее бистро, заказала кофе с молоком и большой кусок чизкейка, – я из тех, кто снимает стресс едой, – и, едва устроившись за маленьким круглым деревянным столиком, вынула сотовый. Необходимо позвонить кому-нибудь… предпочтительно тому, кто меня любит и сможет уверить, что я не такая большая неудачница, какой ощущала себя в данный момент. Но кому? Только с одним человеком я хотела поделиться переживаниями, рассказать о кошмаре, который только что вытерпела. И этим человеком был не Макс и даже не Мадди. Джек.

Я смотрела на телефон, не зная, стоит ли звонить. Достигли ли мы той точки наших отношений, когда он обрадуется, услышав меня в неурочный час, и даже посочувствует моим злоключениям? Не должна ли я разыгрывать роль таинственной, очаровательной и непостижимой загадки, чтобы подогреть его интерес, а не выложить разом все карты?

О, да провались все пропадом! Слишком тяжелым выдался день, чтобы беспокоиться из-за моих дурацких правил общения с мужчинами!

Прежде чем окончательно струсить, я стала поспешно нажимать кнопки.

– Алло? – отозвался Джек сухо, но достаточно любезно.

При звуке его голоса мои глаза стали наполняться слезами. Я попыталась сдержаться. Вместо этого хрипло прокаркала:

– Привет. Это я. Клер.

– Клер!

Похоже, он действительно обрадовался, это было слышно даже сквозь помехи на линии!

– Разве ты не на собеседовании?

– Только что вышла, – объяснила я, чувствуя себя последней идиоткой. Господи, теперь он посчитает, что я бросилась звонить ему, едва все кончилось. Конечно, так оно и есть, но не стоило бы держаться немного хладнокровнее?

– Ну, и как все прошло?

– Ужасно, – выдавила я и, к своему стыду, разразилась рыданиями.

– Расскажи, – попросил Джек так мягко, что я расплакалась еще громче. Как я хотела, чтобы он оказался рядом, обнял меня, сказал, что все будет хорошо.

Признаться в этом себе уже было достаточным потрясением: в конце концов, я давно стала самостоятельной и вполне могла обойтись без утешителей. Но мне вдруг стало ясно, что я сыта своей самостоятельностью по горло. Временами хотелось, чтобы обо мне позаботились, а я взамен стала бы заботиться о нем…

Еще более шокирующим было осознание того, что подобные желания вовсе не так уж крамольны. Я всегда полагалась на себя, но насколько… насколько чудеснее знать, что кто-то разделит с тобой невзгоды, возьмет на свои плечи твое бремя и хотя бы ненадолго понесет вместе с тобой.

– Клер! Ты слушаешь? – спросил Джек.

– Слушаю. Я только… – пробормотала я и, прежде чем сообразила, что несу и каковы будут последствия, выпалила: – Только хотела сказать, что лечу к тебе, в Лондон, На Рождество.

– Вот здорово! – возликовал Джек. – Я просто не дождусь встречи!

– Я тоже, – призналась я и, неожиданно успокоившись, атаковала кофе с пирожным, одновременно жуя и рассказывая о неудачном собеседовании. Почему-то оно уже не казалось таким кошмарным, как минуту назад. Не успела я оглянуться, как уже хихикала над Фиолетовой Сорочкой, старательно оглаживавшим свою прическу, пока Сабрина Тафт и Кларк Кент препирались из-за того, чья очередь задавать мне вопрос.

ГЛАВА 14

– Не думаю, что тебе следует лететь, – объявил Макс. Мы раскинули лагерь в моей гостиной, и я только что доказала неправоту Макса, утверждавшего, что стряпуха из меня никакая, сготовив довольно приличный воскресный завтрак (если честно, яичница была слегка пережарена, бекон чуточку жестковат, блинчики вряд ли можно было назвать легкими и пышными, но тосты получились идеальные). Я почти простила Макса, ведь он не только сдержал обещание угостить меня ужином, но и повел нас с Дафной в «Пичолин», где нас ждало божественное угощение. Моя жалкая зарплата едва позволяет питаться макаронами из коробок и сыром, так что удовольствие было поистине редким. Кроме того, весь ужин Макс наставлял меня, как правильно себя вести с руководством шикарных туристических журналов, поскольку несколько раз делал серии снимков для подобных изданий, а Дафна убеждала меня развесить по всей квартире пучки сухой лаванды, утверждая, что это принесет мне удачу.