Когда Рашид проснулся, темнота в зарешеченном окошке подсказала, что уже наступила ночь. Точного времени он не знал, но полагал, что солнце зашло час или два назад.
      Свет одинокой лампочки в коридоре едва просачивался в камеру. Почти в кромешной темноте Рашид пытался проанализировать свое положение. С какой стороны ни посмотреть, выглядело оно ужасно. Судя по всему, ему придется томиться в этом застенке до суда. И его даже могут осудить, как бы громко он ни кричал о своей невиновности.
      Если он не вырвется отсюда, то погибнет. Он обязан вырваться отсюда каким угодно способом. Солтан же заверил его, что под залог его никто не освободит. Нужно найти какой-то выход, какой угодно, лишь бы не сидеть здесь.
      Закрыв глаза и расслабившись, он долго размышлял. Много позже дверь в конце коридора открылась, и охранник начал обход, заглядывая в каждую камеру. Рашид спросил его:
      - Который час?
      - Ночь, - ответил тот.
      Сжав кулаки, Рашид бросился к решетчатой двери с криком:
      - Послушай! Я требую адвоката! Я невиновен, и мне должны предоставить адвоката!
      - Обязательно. Но сейчас слишком поздно. Утром ты сможешь вызвать хоть ватагу адвокатов.
      - Ты врешь, падла! Вы все сговорились! Вы все против меня!
      Надзиратель осветил фонариком лицо Рашида:
      - Что это ты херню плетешь?
      В отраженном свете Рашид разглядел его лицо. Молодой парень - чуть старше двадцати - недоуменно хмурился.
      - Ничего я не плету, - ответил Рашид. - Ты - новенький. Они прислали тебя шпионить за мной. Ведь так, нет? Так?
      - О чем ты? - обалдело спросил мент.
      - Хочу маму.
      - Чего?
      - Маму.
      - Маму?
      - И папу. И жену.
      - Ты спятил? У тебя нет жены. Свихнулся, что ли? Рашид повысил голос:
      - Выпусти меня отсюда! Выпусти! - Поскреб подбородок и тихо пригрозил:
      - Я тебя достану, парень. Вот посмотришь, я до тебя доберусь. Знаю, ты один из них.
      - О Аллах! Слушай, заткнись, а? Хочешь, чтобы я тебя окатил из шланга?
      - Хочу моллу. Моллу давай!
      - Послушай, ублюдок, - мент явно рассвирепел, - ложись-ка спать. Заткнись, или я... - Он внезапно повернулся и ушел.
      Полицейские очистили карманы Рашида, но оставили ему одежду. Сейчас он сбросил с себя пиджак - ему нужна была свобода рук для того, что он задумал. Нащупав на тюфяке одеяло, он с помощью зубов оторвал от него три полоски, связал их вместе, пропустил один конец импровизированной веревки вокруг вертикального прута оконной решетки, а другой обмотал вокруг собственной шеи.
      Осторожно провиснув, опробовал надежность кустарной петли. Она не соскользнула, плотно охватив шею. Он сразу же ощутил внутреннее давление на глазные яблоки.
      Решетку, за которую он захлестнул веревку из одеяла, отделяли от пола лишь тои метра. Поэтому, когда он повиснул в петле, его ноги сложились в коленях вдвое. Ноги он постарался держать точно под собой, чтобы иметь возможность выпрямить их без труда. И все равно его глаза сразу заслезились.
      Рашид знал, что удушье от прерывания тока крова к мозгу может вызвать почти моментальную потерю сознания. Поэтому проявил особую осторожность, чтобы не повеситься ненароком. Он также знал, - и полицейский, естественно, должен был знать, - что человеку не обязательно висеть свободно, чтобы повеситься. Для этого могла сгодиться и дверная ручка.
      Прислонившись к стене, Рашид терпеливо ждал.
      Прошло полчаса, и у него уже ломило суставы от неестественного положения, когда он наконец услышал, как тихо открылась и снова закрылась дверь в конце коридора.
      Рашид моментально обмяк, и удавка стянула его шею. Напрягая мышцы ног, он старался держать свой вес так, чтобы внешне это не было заметно. Тусклое освещение должно было помочь его замыслу. Его правая рука безвольно висела, готовая сжаться в кулак и нанести удар. Задержав дыхание, он почувствовал, как набухает и краснеет его лицо.
      Полицейский прошел прямо к камере Рашида, осветил фонариком койку и негромко позвал:
      - Эй! Тебе уже лучше?
      Это был тот же молодой охранник. Не обнаружив Рашида, он пробормотал:
      - Твою мать!
      Луч фонарика заплясал по камере, пока не упал на обвисшее тело Рашида. Надзиратель громко втянул в себя воздух и крикнул:
      - Эй!
      Сердце Рашида напряженно заколотилось, голова пошла кругом, перед глазами поплыли красные пятна.
      Мгновение поколебавшись, охранник снял с пояса ключи и отпер дверь камеры. Рашид заметил отблеск, когда тот выхватил пистолет и выставил его перед собой, но не шевелился, мысленно понуждая его приблизиться.
      Двигаясь невероятно медленно, с фонариком в одной руке и пистолетом в другой, охранник наконец подошел вплотную к Рашиду и протянул руку с фонариком к его лицу.
      Испытывая нехватку кислорода и одновременно сознавая, что это его последний шанс, Рашид сжал правую руку в кулак и, с силой оттолкнувшись ногами, резко выпрямился. Его кулак стремительно описал длинную дугу и врезался в подбородок надзирателя. В этот удар Рашид вложил всю свою силу, понимая, что с веревкой на шее уже не сможет нанести второго удара. Он почувствовал пронзительную боль в суставах пальцев и услышал стук пистолета и фонарика, выпавших из рук охранника на цементный пол.
      Все это заняло какую-то долю секунды, и Рашид, судорожно ухватившись за веревку на своей шее, мгновенно освободился от нее и кинулся к еще оседавшему на колени охраннику. Не теряя времени на выяснение, был нокаутирован он или только оглушен, Рашид сжал горло парня, чтобы заглушить, возможный крик, и трахнул его головой об пол.
      Глухой звук удара черепа о бетон вызвал у Рашида приступ тошноты, заставив забыть об отчаянии, владевшем им в последние секунды.
      В испуге он опустился на колени рядом с потерявшим сознание ментом и стал торопливо нащупывать его пульс. У него вырвался вздох облегчения, когда он обнаружил хорошее наполнение пульса и услышал медленное, но ровное дыхание поверженного. Однако еще некоторое время он оставался на коленях, восстанавливая собственное дыхание и утишая свое сердцебиение, потом поднялся на ноги.
      Сейчас, приступив к выполнению своего замысла, он испытывал странное спокойствие, хотя это было только начало. На мгновение им овладело ощущение безнаказанности. Даже если ему удастся вырваться на свободу и временно скрыться от полиции, как доказать, что он не виновен, что он не сбежавший убийца, которого любой полицейский вправе застрелить при первой возможности? Но ничего уже не поделаешь, так у него появится хоть какой-то шанс.
      Выбросив эти мысли из головы, Рашид прокрался из камеры в коридор. Остановившись у двери, ведущей в дежурную часть, он невольно прислушался к своему снова бешено колотившемуся сердцу.
      Чувствуя, как холод просачивается в его поры, Рашид вспомнил об оставленном на койке пиджаке и тут же разозлился на самого себя: ведь он забыл в камере ключи надзирателя! Но возвращаться было уже поздно, и если дверь заперта...
      Он с силой сжал ручку, повернул ее и мягко потянул на себя. Она подалась, и проникший в образовавшуюся щель свет упал на его лицо. Приоткрыв дверь чуть шире, он заглянул в дежурку.
      В противоположном конце комнаты он увидел широко распахнутую дверь, свет через нее лился на асфальт и темно-зеленые кусты. Наружу! Туда, где человек по крайней мере может бежать!
      В дежурке вроде бы никого не было, но левая часть комнаты оставалась вне поля его зрения. Медленно, задержав дыхание, он приоткрыл дверь настолько, чтобы протиснуться через нее. Каждую секунду он ожидал окрика или нападения. Недавнее спокойствие покинуло беглеца, и он вдруг обнаружил, что весь дрожит от желания оказаться снаружи, вне стен тюрьмы, вдали от полиции.
      Страх никуда не исчез, но главной движущей силой была жажда свободы, хоть на несколько минут, лишь бы успокоить нервы. Рашид наклонился и заглянул в комнату.
      Шагах в десяти слева спиной к нему сидел полицейский в форме, опираясь левым локтем на стол и сжимая правой рукой основание небольшого микрофона. В его скороговорке Рашид разобрал описание угнанной машины. Сквозь помехи прорвался другой голос, повторивший номер машины.
      Радиотелефон, сообразил Рашид. Пока дежурный ведет переговоры с патрульными машинами, ему легче будет убежать.
      Выждав минуту и убедившись, что в дежурке больше никого нет, Рашид протиснулся в дверь. Передвигая ноги сантиметр за сантиметром и все больше с каждой секундой приближаясь к распахнутой на улицу двери, он не спускал глаз с полисмена, стараясь не пропустить малейшего изменения в его положении, любого признака опасности.
      Полицейский не двигался, продолжая говорить в микрофон.
      Сделав очередной шаг, Рашид задел правой ногой за ножку стула, в панике невольно бросил мимолетный взгляд на него и тут же снова посмотрел на дежурного.
      Полицейский медленно, без особого любопытства обернулся. При виде Рашида его глаза вытаращились, нижняя челюсть отвисла, а правая рука судорожно сжала микрофон.
      На мгновение парализованный страхом, Рашид взирал, как он, словно в замедленном фильме, поднимается на ноги, а его правая рука, оставившая микрофон, тянется к пистолету на бедре. Наконец Рашид пришел в себя, бросился к открытой двери и выскочил наружу.
      За его спиной полисмен завопил: "Стой!" - и загромыхал ботинками по полу. Рашид во всю прыть понесся по улице, ярко освещенной фонарями, выискивая глазами темные уголки.
      Сзади снова раздалось: "Стой!" - потом резко прозвучал выстрел. Рашид услышал противный визг пули над головой и тут же увидел впереди слева узкий темный переулок. Стремительно бросив свое тело в благословенную темноту, беглец услышал еще один выстрел, но на этот раз пуля просвистела далеко.
      Странное веселье охватило Рашида, несмотря на то что сердце его отчаянно колотилось, а легкие разрывала нестерпимая боль. Он несся со всех ног, понимая, что таков теперь его удел: бежать и бежать безостановочно. Но что бы там ни случилось в следующую секунду, час или день, он пока на свободе!
      Рядом женщины несли на рынок ведра с картошкой и луком. Они с удивлением таращились на Рашида, который как пуля просвсистел мимо.
 

 
      Замерзший, вконец измученный, Рашид пробуждался уже в четвертый или пятый раз. Туман укутывал землю, вымочив его до нитки.
      Темными переулками он выбрался за город и вынужденно остановился в голом поле - легкие его горели огнем, а ноги болели невыносимо. Забравшись в канаву у основания небольшого холма, он дал отдых судорожно подергивавшимся ножным мышцам. Время от времени до него доносился отвратительный вой сирен, переходивший в душераздирающий визг.
      Все еще испытывая слабость после сумасшедшего бега, он отдохнул уже достаточно, чтобы привести в порядок свои мысли.
      "Я в открытом поле, - думал он, - до восхода солнца нужно найти укрытие".
      И он вспомнил о Нюне.
      Добраться бы до нее - она его спрячет, накормит, даст возможность привести себя в порядок и отдохнуть. Однако он не представлял себе, что будет делать дальше. И как найти Нюню?
      Он помнил маршрут, по которому Марьям доставила его в город вчера утром. Тем самым утром, когда ему показали мертвого Акпера. Да, как ни удивительно, это произошло лишь вчера утром, менее суток назад. Утомленный, утративший иллюзии, Рашид ощущал себя сейчас значительно старше своих двадцати шести лет.
      Когда вчера утром Марьям высадила его из своей машины и он подошел к маленькому кафе "Елки Палки", на улицах было еще темно, как и на дороге, по которой она его привезла. Он вспомнил: Нюня упомянула, что живет рядом, на улице Хагани. К тому же он записал ее адрес, беседуя с ней в "Хазаре".
      Рашид решил найти Нюню. Она расскажет ему о развитии событий, и он сможет заморить червячка и почистить перышки, чтобы опять выглядеть нормальным человеком.
      Он поморщился, припоминая свои страхи и жалость к самому себе, ошалевшему от шока в темной камере. Но сейчас, на воле, снова получив возможность думать и бороться, он решил, что никогда уже не будет таким, как раньше.
      Поднявшись на ноги, он медленно зашагал обратно в сторону Баку.
      Через час Рашид достиг окраины тускло освещенного жилого района и, поплутав немного, выбрался наконец на улицу, по которой вчера его привезла Марьям.
      Один раз к нему обратился какой-то мужчина, но Рашид проигнорировал его и продолжил свой путь. В другой раз его обогнала медленно едущая патрульная машина - Рашид принялся громко насвистывать первую пришедшую ему в голову мелодию и свернул к ближайшему зданию, словно возвращался к себе домой. Он сделал вид, что роется в карманах в поисках ключей, и патрульная машина проехала мимо. И тут в конце квартала он заметил неоновую вывеску "Елки Палки". Ну вот, почти пришел. Оставалось только два-три квартала.
      Вскоре он уже стоял перед дверью дома на улице Хагани. Рашид тихо постучал, подождал и постучал еще раз.
      Внутри послышался какой-то шорох, потом голос Нюни спросил:
      - Кто там?
      - Нюня? Впустите меня!
      - Кто это?
      - Рашид. Рашид Гатыгов.
      Долгое мгновение ничего не происходило, потом дверь открылась, и на Рашида уставилась Нюня в небрежно накинутом на плечи халатике, с взлохмаченными со сна волосами.
      - Вы не пригласите меня в дом, Нюня? - спросил он.
      - О... Да, разумеется.
      Он быстро вошел и поинтересовался:
      - Вы одна?
      - Да. Что с вами случилось? Выглядите вы ужасно.
      - Вероятно. Я сбежал, вырвался из тюрьмы.
      - Знаю, мне все уже известно. Но где вы были? Куда скрылись?
      - Даже не знаю. Я бежал, пока был в силах, потом заснул.
      Она кивнула в сторону дивана:
      - Присаживайтесь, вы выглядите измученным. Он сел, откинулся на подушки и проговорил:
      - Страшно неприятно врываться так к вам, Нюня, но, откровенно говоря, мне некуда больше идти. Сейчас, должно быть, меня высматривает каждый пес в городе.
      - Да уж! - Она ведет себя странновато, подумалось Рашид. Неужели Нюня боится его? Это же несправедливо! Тем временем она продолжила:
      - По радио передали сообщение, и я бросилась в "Полумесяц" и узнала все, что там есть на вас. Потом вернулась домой и попыталась заснуть. - Помолчав, она добавила:
      - Рашид, только честно, что вы, собираетесь делать?
      - Не знаю, как я это сделаю, но совершенно уверен в том, что нужно сделать. Сначала хорошенько все обдумаю. После бегства из тюрьмы у меня было время на размышления...
      С выражением озабоченности на лице она прервала его:
      - Извините, вы, наверное, устали и проголодались, а я и не подумала. Прилягте пока, а я что-нибудь приготовлю.
      Он хотел было возразить, но она уже возилась на кухне, громыхая кастрюлями и сковородками.
      Проглотив яичницу из трех яиц, Рашид с довольным вздохом откинулся от кухонного стола. Потягивая кофе, он широко улыбнулся Нюне:
      - Спасибо. Теперь я готов бежать хоть до Дагестана.
      - Вот как? - Она нахмурилась. - Вы намерены бежать?
      - Нет.
      - Рашид. - Она опустила глаза на белоснежную скатерть, потом снова взглянула на него. - Ведь все это не правда? Вы же не... Вы же не сделали ничего плохого?
      Пришла его очередь нахмуриться.
      - Нет, Нюня. Клянусь, нет. Я думал.., мне казалось, что вы не верите в это. Я не убивал Акпера. - Помолчав, он добавил:
      - Неужели вы мне не верите, Нюня?
      Мгновение поколебавшись, она улыбнулась:
      - Я верю вам, Рашид. Это так, глупости. Просто слишком много... - Конец фразы повис в воздухе.
      От ее слов Рашид почувствовал облегчение, хоть ему и пришло в голову, что она слишком сдержанна и холодна. Он поморщился: надо же, ожидал, что Нюня встретит его с распростертыми объятиями. А ведь именно этого, признался он себе, ему очень хотелось.
      - Поверьте мне, я не сделал ничего плохого, не считая побега. - Он вдруг выпрямился на стуле. - Ай Аллах! Как там мент, которого я нокаутировал? Вы не знаете?
      - Он в порядке. Его отвезли в больницу на рентген, но повреждений нет. Разве что головная боль. Он... - Нюня заколебалась. - Заявил, что вы накинулись на него как сумасшедший.
      Рашид громко рассмеялся, от души радуясь тому, что молодой полицейский не пострадал.
      - Пожалуй, он был вправе сказать так. - Рашид посерьезнел. - Это все, Нюня. Клянусь. Остальное - просто безумие.
      Допив кофе, он закурил сигарету из пачки, которую она положила рядом с его тарелкой, глубоко затянулся, наслаждаясь пощипыванием дыма в горле. Потом наклонился вперед, поставив локти на стол, и сказал:
      - Вот как обстоят дела. Сначала, когда я.., увидел Акпера, не поверил своим глазам. Все происходило слишком быстро. Я легко мог доказать свое алиби на то время, когда убили Акпера. Марьям говорила мне, что обручена или что-то в этом роде... Она боялась кого-то и поэтому не хотела, чтобы кто-нибудь увидел нас. Но все рухнуло, когда она заявила, что я не был у нее. Не могу поверить, что она готова отправить человека в газовую камеру, чтобы избавить себя от пустячной неловкости.
      - От нее всего можно ожидать.
      - Вероятно. Но я должен повидать ее и заставить сказать правду. Теперь эти одиннадцать сотенных, найденные у меня. Одна из самых серьезных улик против меня. Мне бы только добраться до кассира, и он не сможет не узнать меня. Если же он солжет... - голос Рашид зазвучал зловеще, а кулаки сжались, - я выбью из него правду. Это поможет разубедить полицию хотя бы отчасти. - Рашид усмехнулся. - Таков мой план действий, Нюня. Так что жалости к самому себе поддаваться я не намерен и твердо знаю, что мне делать.
      Она как-то странно смотрела на него.
      - Что-нибудь не так? - спросил он.
      - Разве вы не знаете?
      - Не знаю чего?
      - Ну разумеется, откуда вам знать. - Она сделала глотательное движение. - Кассир мертв. Рашид вскочил на ноги:
      - Что?..
      - Мертв. Его убили.
 

 
      Рашид хотел было сказать что-то, но заставил себя расслабиться и вернуться на свой стул, пытаясь сосредоточиться; Нюня продолжала говорить.
      - Его застрелили из того же оружия, что и Акпера. Пистолет нашли рядом с телом кассира. Вроде кто-то обронил его там.
      В голове Рашида проносилось множество мыслей, и он взволнованно воскликнул:
      - Может, это и неплохо! Может, это подтвердит, что оружие не могло быть у меня. Если в то время я находился в тюрьме...
      Она медленно покачала головой:
      - Нет, Рашид. Все случилось той же ночью. Вскоре после убийства Акпера и до того, как полиция подобрала вас.
      - Но это же нелепо! - Он рассердился. - Не может же полиция думать...
      - Рашид! - Она подвинулась к нему со своим стулом и взяла его руку. Мгновение все было тихо, потом она медленно проговорила:
      - Именно так они и думают. Хуже того, полиция считает, что вы убили кассира. И Акпера. Они оба застрелены из одного пистолета, и полиция выяснила его происхождение, - это ваш пистолет, Рашид.
      Рашид замер на целую минуту, не в состоянии ничего сказать от изумления. Нюня же продолжала тихим голосом:
      - Он.., кассир был здорово избит. Похоже на то, что он схватился с тем, кто убил его. В его правом кулаке полиция нашла пуговицу и установила, что она от вашего пиджака. Пиджак, кажется, все еще в участке. А под ногтями его правой руки нашли частицы кожи - он, похоже, оцарапал кого-то в драке.
      Рашид медленно прикоснулся рукой к оцарапанной щеке, потом встал, прошел в холл и сел, спрятав лицо в ладонях.
      Нюня подошла и села рядом с ним.
      - Не раскисайте, Рашид. Понимаю, все выглядит очень плохо, но всегда же можно найти какой-то выход. Он взглянул на нее и криво усмехнулся:
      - Я не жалею себя, если вы это имеете в виду. Я просто в бешенстве. Ваше сообщение вывело меня из себя, но только потому, что я не ожидал ничего подобного... В том-то и беда: я не ожидаю их следующего трюка. Да, я нашел точное определение. Трюк! - Он помолчал, потом произнес, не скрывая удивления:
      - Кусочки кожи под его ногтями! Могу спорить, Нюня, кожа окажется моей!
      - Рашид! - Она опять испуганно смотрела на него. Он поспешил заверить ее:
      - Поймите меня правильно: я вам не лгал. Вчера утром в кафе Вадима вы.., догадались, откуда у меня это. - Он притронулся к отметинам на своей щеке. - И вы были правы. - Рашид поднялся и пошел на кухню за сигаретами: закурив, вернулся в комнату. - Теперь-то все ясно. Меня здорово подставили, бл...! Настоящие специалисты. Я уже размышлял над этим, но все казалось.., ну, все казалось просто глупым.
      Нюня наблюдала за ним, не произнося ни звука.
      - Ну, брат, шик! - Он вдруг перестал вышагивать по комнате. - Если бы я все еще оставался в кутузке, у меня не было бы ни малейшего шанса. Или если меня снова заберут. Единственная штука, которая не была предусмотрена в подтасовке дела против меня. - Он вздохнул. - Короче, пока я на свободе, у меня остается шанс.
      - Рада, что вы так считаете, Рашид, - откликнулась Нюня. - И я вам помогу, если только смогу.
      - Пожалуй, сможете. Самому мне информация мало доступна. - Он повернулся к ней. - Как они выяснили происхождение пистолета?
      - По серийному номеру. Он был спилен, но в полиции его проявили. В газете об этом ничего нет, но я узнала у одного знакомого в полиции - когда вы сбежали. Я.., мне кажется, он стрелял в вас.
      - Было дело. Я его хорошо запомнил. Она улыбнулась:
      - Он с радостью рассказал мне все, что я хотела узнать. Похоже, он неравнодушен ко мне.
      - У него губа не дура.
      - О, Рашид бек! Это самое приятное из того, что вы мне сказали до сих пор. - Она даже рассмеялась.
      - Вы правы, Нюня. Я.., не очень-то сообразителен иногда. - Он перебил самого себя:
      - Так что пистолет?
      Она продолжила:
      - По серийному номеру они проследили его до вашего магазина в Ахмедлах, потом обнаружили, что вы заполнили какие-то бумаги, в соответствии с которыми вы как будто продали его, чтобы прикрыться - так, во всяком случае, считают в полиции.
      - В бумагах говорится, что я продал его самому себе? В этом не было бы никакого смысла!
      - Нет. Бумаги выписаны на имя некого Дырнаг Дырнагова, которого, похоже, нет в природе и который проживает по несуществующему адресу. Полиция полагает, что вы проделали все это для прикрытия на случай, если пистолет попадет в ее руки.
      Рашид заскрипел зубами, потом медленно проговорил:
      - Разумеется. В магазине все оружие записано по серийному номеру завода-изготовителя. Номера заносятся также и в список продаж. Кто-то тщательно все продумал. Но почему? - Он снова начал мерить комнату шагами. - Нюня, я должен выбраться отсюда. С самого начал не следовало приходить сюда - не хотелось бы, чтобы вы оказались замешанной.
      - Глупости! Я уже замешана. К тому же я хочу быть замешанной. Я.., думаю о репортаже. Я же журналистка.
      - Конечно. Но дело слишком уж крутое и станет, надо полагать, еще круче. Нет, мне нужно смываться.
      - Рашид, будьте же благоразумны...
      - В том то и дело, Нюня. Я обязан сделать что-то, найти что-то, что обелило бы меня, пока не поздно. Теперь, когда я сбежал, все выглядит еще хуже. Но если бы я оставался в каталажке, со мной было бы покончено. Полиция успела уже все расследовать и осудить меня. - Он помолчал, задумавшись. - Вы знаете, в какое время я дал ходу?
      - Где-то около девяти... - Она бросила взгляд на часы... - Вчера вечером. Сейчас почти час.
      Итак, за четыре часа он успел довольно далеко убежать, подремать в открытом поле и прийти сюда.
      - Остается четыре-пять часов до рассвета. У вас есть какое-нибудь оружие?
      - Нет. Что вы...
      - Можете достать его?
      - Я даже не знаю никого, у кого может быть оружие. Рашид, вам ни к чему оружие. Разве вам не хватает неприятностей?
      - Хватает, но я не смогу ничего сделать, не поговорив кое с кем. И я не хочу, чтобы меня застрелили, как Акпера, и мертвым вручили ментуре. Мне нужно раздобыть оружие. - Он быстро принял решение. - Мне придется вернуться в охотничий магазин.
      - Рашид, там наверняка будет засада!
      - Знаю. Все же я попытаюсь проникнуть в магазин - там полно оружия.
      - Но за ним, вероятно, установлено наблюдение.
      - Может быть. Но там есть боковая дверь, скрытая кучей коробок. Сомневаюсь, чтобы менты знали о ней, и я смогу подобраться к ней с другой стороны. Но я поеду в Ахмедлы не только за пушкой. Я попытаюсь проникнуть в квартиру Акпера.
      - К нему в квартиру? Но зачем?
      - Акпер приехал в Баку в надежде, что всеке успокоится, ну...после этого громкого киднеппинга, когда выяснилось, сами полицейские замешаны в краже людей, в шантаже...Но мне не нравится этот Омал Бармагов. Мне кажется, это месть. Жертвы киднеппинга, те, которые платили деньги, пострадали, теперь хотят рассчитаться с родстьвенниками этих полицейских. А Акпер близкий родственник одного из арестованных киднепперов.
      Видимо, расплата готовилась давно.
      Нюня затрясла головой:
      - Вы не понимаете, Рашид! Можно не сомневаться, что, узнав об убийстве Акпера, полиция обыскала его квартиру. И даже сейчас там может находиться полицейский пост.
      Рашид согласно кивнул:
      - Пожалуй, вы правы. - Он помолчал. - Все равно я поеду. Хотя бы только за оружием. У вас не найдется какой-нибудь отмычки? И мне понадобится острый нож.
      - Не знаю. - Нюня нахмурилась. - Сейчас посмотрю. - Она на мгновение задумалась. - Кажется, есть какой-то ключ-отмычка в ящике для столовых приборов. Минутку! - Она вышла в кухню, вернулась с отмычкой и разделочным ножом и протянула их ему. - Рашид, до Ахмедлов далеко. Как вы туда доберетесь? Если бы у меня была машина...
      - Не важно. Вы и так уже достаточно вляпались. - Он встал. - Спасибо, Нюня. Огромное спасибо. Я скоро вернусь.
      Она приблизилась к нему.
      - Да уж, возвращайтесь. Ну, если вам нужно уходить... - Она старалась казаться беззаботной, но голос выдал ее тревогу. - Поцелуйте меня на счастье.
      Она обвила шею Рашид руками, притянула его голову к своему лицу и нежно поцеловала его в губы, потом отпустила и отступила назад.
      - Будьте осторожны, Рашид.
      Он шагнул было к ней, но удержался и сказал:
      - Не беспокойтесь - я буду предельно осторожен.