Междусловие
 
      Я впервые сталкиваюсь с произведением, посвященным непосредственно вербовке.
      Криминалы, детективы, боевики – очень часто плоские и банальные – и прочее, все это понятно, но главной темой во всех боевиках и детективах вообще является, конечно, вербовка.
      И не только там. Вербовка везде, повсюду, кругом.
      Продавец яблок сначала вербует покупателя своим красноречивым языком, потом старается, как можно дороже продать ему свой товар.
      Врач вербует пациента, стращает его, пугает, потом опять вербует, выписывает ему лекарства, и получив свой барыш, спокойно уходит прочь.
      Будучи студентом, педагоги сначала нас вербовали, грозили нам отчислением, а потом отправляли работать в стройотряды.
      На экзаменационных сессиях студент вербует педагога, потом дает ему взятку и получает оценку.
      Или происходит наоборот: педагог посредством старосты вербует всю группу, собирает у всех деньги и ставит им оценки.
      И так далее и так далее до бесконечности.
      Как видим, вербовка происходит неосознанно, даже бессознательно, и все же она действует.
      Люди сами того не ведая, не понимая, вербуют своего ближнего, знакомого.
      Надо как – то назвать этот процесс, вот и назвали его – ВЕРБОВКА.
      Но конечно же, классической авансценой вербовки являются правоохранительные органы, а еще точнее, спецслужбы.
      В спецслужбах вербовка считается исключительно мозговым, центральным компонентом.
      К этому вопросу там подходят очень и очень тщательно, ранимо, ревностно.
      И вдвойне приятно, когда этот вербовочный процесс и механизм живо и тонко описан в этой книге Эльчина Гасанова.
      Данный роман может по праву считаться хрестоматийным, энциклопедическим, так как я не помню ни одного беллетриста или же бывшего работника органов, кто вот так вот по полочкам разобрал психологию вербовки.
      Никто из авторов не преподнес в этом контексте более значимого, обширного произведения, кроме Эльчина Гасанова.
      Его роман, точнее эпопея – это влиятельный, идеологический труд, и этим все сказано. Один этот роман стоит целой литературы. И это действительно так.
      И я рад, что Эльчину Гасанову по праву принадлежит одно их почетных мест в плеяде современных русскоязычных публицистов – прозаиков.
      Гасанов не повторим, он бесподобный стилист и незаурядный мыслитель. Тут нет белых ниток, коими шиты многие детективные произведения. Здесь все реально и тонко.
 
      Владимир Азаровский – критик, публицист.
 
      1.
 
      Лето 2005 года я запомню надолго. Оно было жарким, знойным, дышать было нечем.
      Стоял июль месяц, душно, воздуха нет, жара палящая.
      Нас пригласили на дачу в Нардаран. Хорошие места, мощные усадьбы с иномарками во дворе, кругом пальмы, кабаки, вокруг синим кольцом нас опоясывает море.
      Через каменные заборы ветки инжира свисают наружу.
      Так получилось, что мы отдыхали две недели, хозяин Ариф не отпускал гостей домой. Он был излишне гостеприимен. Богатый человек, заработал в России деньжат, а теперь их тратил напропалую.
      Распорядок дня был таков: после плотного завтрака – арбузы, сыр, масло, печенье, чай, кофе – направляемся на море, оно в двух шагах буквально.
      После моря ленч – спим, потом плотный обед – борщ, плов, или макароны с подливой, сверху чай, нарды и спать.
      Спим значит до 5 часов, просыпаемся, и на море. Там плещемся до 9 вечера, приходим на ужин – долма, рядом кипит самовар, и все – расслабуха.
      Избавлю вас от всех этих нудных описаний, которые ничего не выражают, не изображают, и которых явно никто читать не будет.
      Так вот рядом с этой дачей, по соседству жил садовник. Это так называется теперь садовник, на самом деле охранник, он следит за дачей, поливает деревья, мастерит, чинит, благо на даче работа найдется всегда.
      Через забор я пару раз увидел этого охранника, мне показалось, что я его знаю. На голове его была сетчатая бейсболка 'Статойл', в очках, в белых спортивных финках.
      Хрупкое телосложение, сутул, но аккуратен. Походка размеренная, даже уверенная.
      На вид ему было лет 35, не больше. Взгляд его тормознутый, удрученный, смотрел на забор или на ящерицу на песке, и замирал так минуты две, три.
      Он меня тоже заметил и среагировал. Как – то вечером после моря я застал его перед воротами дачи, он сидит на лавочке и курит, дымит.
      Увидев меня, хотел уйти, я с ним поздоровался, он кивнул мне, и исчез.
      У нашего хозяина дачи я поинтересовался про этого охранника, но он ничего про него не знал, не ведал.
      – Да бог его знает. Они (указывая на соседский дом через забор) практически не приходят, и вот, держат у себя садовника, чтоб дача не пустовала. А так, нет, я не знаю тут никого.
      Где ж я его видал, лицо его знакомое.
      Между дачными тупиками разливали холодное пиво, тут же стоял продуктовый магазинчик.
      После утреннего моря пенистое пивко как раз то, что надо.
      И вот в очередной раз возвращаюсь я один, именно один. Группа наша отстала, а я пошел через 4 тупик попить пивка. Вижу, стоит этот охранник – садовник, покупает сливочное масло. Я увидел его профиль, он был без бейсболки, открыта голова, и я его узнал.
      Это же Рустам, Рустам из нашего управления, где я работал, это в
      КГБ Азербайджана.
      Как он изменился, что это с ним?
      Осунулся, лицо уставшее, виски поседели, исхудал, кожа как тряпка: нездоровый вид.
      Он заметил меня и тоже узнал, я это почувствовал.
      Я решительно подошел к нему, загородил дорогу.
      – Здарово. Не узнал?
      – Узнал, – ответил он, оглядываясь по сторонам.
      – Что это с тобой? Может пивка? – предлагаю ему я.
      Он заколебался, потом согласился.
      – Можно, только по бокалу.
      – Да хоть по три. Дача же ведь, не работа.
      – Да…но я на работе.
      – Да ладно, слушай, какая работа? Целыми днями ты там один. Я что, не вижу что ли.
      – …Ну…это тебе так кажется.
      Пьем пиво, отошли в тенек, пот тутовое дерево. Я принялся его рассматривать.
      ''Какое странное лицо! Вроде бы сам напуган, неотесан, смущен, робок, а глаза уверенные, даже в уголках зрачков чувствуется ирония.
      Лицо выражала решимость, будто он внезапно озарен идеей. Странный субъект'', – подумал я.
      – Тебя кажется, Рустам зовут? – отпивая пиво, спрашиваю его.
      – …Н-да…- с неохотой отвечает он.
      – А что это ты тут? Другой работы не нашлось после КГБ?
      Он так погрузился в пивопитие, что не сразу ответил на мой вопрос. Потом поднял на меня глаза, пристально взглянул на меня, и вспомнив мой вопрос, бросил в сторону:
      – Нет, почему же, есть. Работал я на киностудии, исполнял голос за кадром.
      – Каким кадром? – не понял я.
      – Ну это, там…в монтажной, озвучивал звуки природы, спец эффекты, – он немного разговорился. – Актер, допустим, идет по траве, ну и мы за кулисами стоим, следим за его движениями, в руках у нас солома, и мы шуршим этой соломой в такт шагов актера. Потом озвучиваем дождь, который бьет по крыше, волны на море, бег по лужам и многое другое. Мало ли? Все не расскажешь, – он пил и смаковал каждый глоток пива.
      Точно я мешал ему насладиться пивом.
      – А ты говори, говори, мне стало интересно, – пристаю к нему. Мне нестерпимо захотелось его слушать.
      Он допил пива, хотел расплатиться, но я его опередил.
      – Рустам, что это с тобой, давай еще потянем пива.
      – Нет, я пойду, мне поливать пора деревья.
      Мы расстались. Ошибка в том, что я разошелся, дав волю чувствам.
      Его вид меня заинтриговал. После этого я часто стал высовываться, заглядывать на соседскую дачу, узнать, что он, да как, удовлетворить свое праздное любопытство.
      По всему было видно, что он тут садовничает не из-за денег.
      На следующий день выезжаю на своей машине, хочу поехать в поселок
      Маштага, кое – что накупить. А! Рустам!…
      Он уже приветствовал меня более теплее. Оказалось, и он едет туда же. Нам по пути.
      Сел рядом, мы едем. Я уже с ним не церемонился, даже ударил его по плечу, мигнул ему.
      В Маштагах мы накупили то – что было нужно, и уселись в центральном сквере, в тенистом кабаке, меж деревьев.
      Пару бокалов пива помогли мне быстро завязать с ним беседу.
      В его глазах видна была печаль, только по краям сверкала ирония.
      Как бы внутренне он был готов ко всему, у него был ответ на все, и все же он был пуглив, как – то напуган.
      Часто как мангуст высовывал, поднимал шею вверх, и смотрел в одну точку минуты две.
      Странный был он, очень странный. Я даже не могу о нем составить конкретного или какого либо понятия.
      – Рустам, а ты давно уволился из КГБ? – отпив пенку пива, спрашиваю.
      – С КГБ? Давно, – обвел меня мутным взглядом.
      – Ты странно себя ведешь, как то не по нашенскому, не по чекистски. Что это парень с тобой?
      – Знаешь как, я…в общем… не люблю сидеть на людях, если можешь, заходи как нибудь ко мне, ну туда,… по соседству на дачу.
      У нас там никого нет, хозяин в Турции с семьей, так что я один пока, нормально посидим, чайку выпьем, – сказал он тоном больного гриппом.
      Сказано, сделано.
      Этим же вечером, день угасал, голубые сумерки, розовые облака отражались на крышах дачных домов. Где то вдали устало лаяли собаки, периодически в небе с шумом пролетали самолеты.
      Поужинав, оглянулся я через забор, заметил Рустама, окликнул его.
      – Я иду! – кричу ему.
      Он кивнул мне в знак согласия и пошел в сторону ворот.
      Дача его хозяина отменная. Встроенный бассейн, с ночным освещением, пальмы, табачные деревья, родник, маленький водопад, огромный особняк в три этажа.
      Сидим с Рустамом в беседке, пьем чай. Рядом кипящий самовар и чайник. Он наскоро выхлебнул чашку темно заваренного чая и стал есть изюм. Иногда смотрел на меня, как бы изучал мой к нему интерес.
      Явно было, что ему хочется что – то сказать, но он искал подход.
      – Рустам, ты здесь скрываешься от кого – то, или как? – начал я.
      – Нет, – был ответ.
      – Отшельником стал. И это после КГБ. Странно все – таки.
      – Да все нормально, хорошо, – отпивая новую чашку чая, он сказал.
      Лицо его было бледным, морщилось брезгливостью, какая бывает у людей, когда они видят перед собой дохлую кошку.
      На столе в углу я заметил черную папку, где лежала целая груда исписанных бумаг.
      – Это что, мемуары? – спросил я.
      – Типа того, – кашлянув в кулак, ответил он.
      – О КГБ пишешь?
      Он ответил не сразу, после небольшой паузы. Сначала встрепенулся, как сонный человек, будто его ударили. Потом выдавил:
      – … И об этом тоже.
 
      Рустам меня не слушал, его глаза старались проникнуть сквозь деревья и дачные стены. Но мне стало интересно, что же может написать бывший чекист, который ныне подрабатывает садовником на чужой даче.
      Но он свои карты не раскрыл.
      Так получилось, что два дня подряд мы были заняты, и не было времени повидаться с Рустамом. Да и не охота мне было с ним возится, если быть уже честным до конца.
      Через день неожиданно мы услышали у соседей шум. Это приехал из
      Турции хозяин Рустама. Шум длился долго, почти до утра. Шумны апшеронские ночи.
      Утром выяснилось следующее: хозяин с товарищем привел туда девушек, они там гуляли, пили, кушали.
      Затем уже этот хозяин нас всех пригласил к себе. Открыл для нас стол, гора еды и яств, различные вина и водки, музыка, бассейн.
      Огонь, самовар, бутылки… Гости копошатся повсюду, все красны, вспотели, тяжело дышат. Ни один не сидит: кто купается, кто в бадминтон играет, кто курит стоя.
      В общем, все здорово!
      Но я искал глазами Рустама, под вечер, улучив минутку, спросил об этом у хозяина его.
      – …А!…Рустам!…А он все, уехал в Турцию навсегда. Я ему сделал все документы, он через некоторое время получит там гражданство, – шмякнул он своим полным от еды ртом.
      – Навсегда?… – как бы в тумане я спрашиваю.
      – Ну да, навсегда, – вглядываясь в меня так, будто хочет проткнуть насквозь.
      – Я как – то был тут у вас, он мой бывший коллега, и он меня пригласил на чашку чая
      – …О!..так ты значит тоже бывший ГБ – ист? – нервно зачесал обеими руками голову.
      – Да, из бывших. Я видел, он тут писал мемуары. Он что, писатель? – начал я издалека.
      – Да…он вообще какой то вальтанутый был! – замахал он руками. -
      Рассеянный, неопределенный, пришибленный судьбою человек. Писал, сочинял, чертил.
      – И часто писал?
      – Да он удивительно был переменчив. Все мысли его, слова, поступки были неадекватны. Он меня попросил сделать ему позицию в Стамбуле, не хотел он жить в Баку. Я на него не обращал внимания.
      – Простите, и все эти сочинения, свои писульки он забрал с собой в
      Турцию? – с надеждой спрашиваю я.
      – А хрен его знает. Тут должно быть остались кое какие бумаги его.
      Я все для мангала держу, для подогрева угля, чтоб шашлык горел хорошо. Хо – хо – хо! – буркнул он, засмеялся, посмотрев вслед одной девушке в купальнике у бассейна.
      – А можно ли будет у вас забрать эти бумаги? Они же вам все равно не нужны,- сказал я нетерпеливо.
      – Да хоть сейчас, бога ради. Эмиль! – он нетерпеливо затопал ногами.
      Появился молодой пацан лет 15. В бермудах, в очках, шлепанцах.
      – Эмиль, там, в кладовке ящик, в нем бумаги этого Рустама. Он второпях забыл кажется. Кое – что забрал, но некоторые вещи забыл.
      Там и костюм его, и трубка, банки, шманки, склянки. В общем, тащи все сюда, – приказал хозяин.
      – Нет, простите, я сам, тут как то неудобно, – я попросил заискивающе.
      – Да ради бога! Как угодно. Эмиль, проводи гостя, – уже смотрел на меня с подозрением.
      Мы зашли с Эмилем в кладовку, там было очень пыльно и влажно.
      Он открыл передо мной темно синий сундук. Там многое что лежало: старые книги, галстуки, зимняя шапка, баночка с землей, три коробки из под конфет, футбольный шарф, и в самом низу, в черной упаковке виднелись бумаги. Я тут же наклонился к ним.
      Вот это находка!
 
      …
 
      Достопочтенный читатель! Ты много раз читал избитые детективы, боевики, и ты знаешь, что главным действующим лицом там всегда является агент, источник информации.
      Оперативники всегда вербуют агентуру, и процесс вербовки часто остается за кадром.
      Поэтому я подымаю свой занавес перед этим тонким процессом, и освещаю его.
      Не люблю предисловий, никто не любит их. Но смею заметить, что подчас некоторые из читателей находят, что автор – де, нарисовал свой портрет или портрет своих приятелей. Бородатая шутка!
      Все в мире обновляется, изживает, кроме подобных приколов. Многие критики даже в мультфильмах видят оскорбление личности или недобрый намек.
      Дневник, который вы прочтете ниже, это быль, боль, это наша общая болезнь, это едкая истина.
      И именно поэтому этот дневник должен заслужить пощады читателя, так как в нем больше правды, чем этого хотелось бы на самом деле.
 

ВЕРБОВКА.

 

13 июня.

 
      Вчера я был на мероприятии в отеле ''Хаят''. Было шумно, шло мероприятие, праздновали день независимости России.
      Сюда пришли все: Президент, послы, министры, политики, главы партий и прочие.
      Аля – фуршет, живая музыка, исполняется классика, кажется Вивальди.
      Кругом праздничная атмосфера. Президент выступил с речью, говорил долго, в зале стало тихо. Потом все похлопали ему, и он ушел.
      Началась пьянка.
      Шведский стол, вкусная еда, бочки пива, вин, официант в спецодежде с проборчиком метается вокруг нас с подносом, разливает водку.
      Повсюду гогот, шум, перезвон бокалов, я же выполняю свою обычную работу чекиста – контрразведчика. Меня там никто не должен знать.
      Я шнырял, мелькал в толпе, налаживал связи и знакомства с нужными людьми, чтоб подготовить почву для дальнейшей их вербовки.
      Типичная наша работа.
      В руках моих тарелка с тефтели, я поел, попробовал русской водки.
      Гляжу, рядом стоит русский мужчина. Тоже ест, пьет. Подхожу ближе, знакомимся. Его зовут Ринат, он работает в компании 'Итера'.
      Он тоже приглашен сюда, и ему нужны, как он сам сказал, связи в высших сферах. Все это для бизнеса.
      Ринат осторожно отнесся к моим шуткам и подколкам, но мы продолжали пить пива, смешивая его с водкой.
      Он кисло смотрел по сторонам, точно обстановка душила его своей фальшью.
      Разговор у нас как – то не клеился, после чего беседа коснулась музыки, искусства, религии, спорта.
      Благо, я разбираюсь во многих аспектах и отраслях, тем более, касающихся России.
      Он разговорился, лед тронулся. Мы много болтали о Курниковой,
      Александрите, Рахманинове, Башмете, Велихове. Обо всем этом у меня была достоверная и полная информация.
      Ясно стало: я его заинтересовал. Ринату стало даже не по себе, так как я знал лучше него многие отрасли России.
      Он живо стал интересоваться мною.
      Мы отошли в сторон, стали глушить пива. Уже пошла сильная хмель.
      Ринат мне дал свою визитку, а я ему представился как журналист местной газеты.
      Уходил я оттуда довольным. Познакомился с нужным человеком, пожрал, выпил, послушал музон.
      Первичное задание выполнено.
 

19 июня.

 
      Через три дня я позвонил Ринату, но он не отвечал. Телефон молчит. Еще через день мы с ним встретились, уселись в кафе
      'Сахиль', что на приморском бульваре.
      Выпили пива, покурили трубку мира.
      Я стал зондировать почву, ''щупать'' его, но он оказался крепким орешком, не прокалывался. Мне уже потом стало ясно, почему.
      Дал ему номер своего мобильного телефона, и мы расстались.
      Наружность Рината поражала тут же, причем неприятно поражала, но затем потихоньку я привык к нему. Есть такая категория людей. Сразу было видно, что он испытал на своем веку много любовных романов, и горя отхлебал не мало. Лоб морщинист, голова стрижена под полубокс, обнажая неровный череп.
 

25 июня.

 
      В продолжении этих дней мои дела по работе ухудшились, голова закружилась от забот.
      На меня наезжал мой начальник отдела, которого я ненавидел. Мне все стало противно, хочу уволится на фиг из КГБ!
      Но вчера на мой сотовый был звонок.
      – Алло, это Рустам?
      – Да, – голос я не узнал.
      – Меня зовут Максим, я от Рината.
      – …К – какого Рината? – у меня глаза стали стучать.
      – Тот, с ''Итеры''. Вы с ним знакомы, он с России. Вспомнили?
      – …А-ааа…н-да.
      – Нам надо срочно увидеться.
      Стояла жара. На улице по краям дорог валялся тополиный пух как огромная вата. Деревья живут, дышат, природа уже ревет полным ходом.
      Я пошел на свиху.
      Встретились на бульваре, у вышки с часами.
      Максим оказался мужчиной лет 40. Высокий, видный, с прической аля
      – Кеннеди. Курил белое Мальбро, но зубы были белыми – белыми, как снег. Часто говорил о политике, вопросы религии обходил стороной.
      При встрече тут же представился:
      – Я сотрудник службы внешней разведки. Я знаю вас, рустам, вы не журналист, вы сотрудник КГБ Азербайджана. Давайте будем работать вместе, вы не пожалеете.
 
      Для меня это было как живое кино. Стало интересно, вечер приобретал довольно крутой характер.
      – Откуда вы все это узнали? – замигав глазами, спросил я чисто из вежливости.
      – Это не имеет значения. Вы нам подходите. Повторяю, вы не пожалеете, мы исполним любое ваше желание. Он говорил быстро, доступно, подкупающе, будто перед этим раз 20 отрепетировал слова.
      – Рустам, поехали в ''White club'', там лучше, мне как – то не уютно тут. Кстати, зовите меня просто Макс.
      Я пожал плечами, мы поехали.
      ''White club'' – это дорогой ресторан для очень солидных клиентов. Полутемный зал, горят свечи, стены белые, при входе слева большой аквариум с двумя пираньями, гитарист исполняет испанские мотивы.
      Макс закурил сигарету.
      – Макс, а с чего вы взяли, что я вам подхожу? – не утерпел я спросить и поудобнее стал усаживаться.
      – (Почесав переносицу) Вот, берите.
      Он положил передо мной пакует, завернутый в газету.
      – Рустам, там 1000 долларов США. Это аванс.
      Я смотрю на этот пакет, перевожу взгляд на Макса.
      – И что я должен делать? – не понимая, куда он клонит.
      – Ничего не надо делать, – спокойно отвечает.
      – Макс, а если я об этом сообщу своему начальству? – с ехидцей спрашиваю я.
      – Не сообщите. Никогда вы этого не сделаете. Азербайджанские чекисты бедные, они безыдейные. У тебя нет выхода.
      – И что потом?
      – Ничего, абсолютно ничего. Сначала скажите, какое у вас желание?
      – Честно?
      – Честно!
      – Сказать (закуривая)?
      – Говори!
      – Хочу трахнуть, переспать сразу с тремя телками: узкоглазой корейкой, ну или китайкой, мулаткой и европейкой.
 
      Это была моя старая заветная мечта: оказаться в постели сразу с тремя женщинами разных национальностей: бледнолицей, чернокожей и европейкой.
      – Нет проблем, Рустам, будет сделано.
      Я прекрасно понимал, что он меня вербует, но я и сам не лыком шит, собаку съел на этом деле.
      В кармане 1000 баксов, плюс перспектива осуществить свою секс затею.
      И это произошло.
 

30 июня.

 
      Через 4 дня меня пригласили в отель ''Европа'', в номер на 6 этаже. Макс меня встретил в фойе и переправил в номер.
      Меня провел туда рассыльный, вместе со мной поднимался.
      В номере меня ждала прекрасная картина. За столиком посредине комнаты сидели три девушки: узбечка Саян, кубинка Даниэлла, и русская Татьяна из Саратова.
      Когда они встали на ноги, они были одно роста, вровень, напоминали букву ''Ш''. Только каждую палочку буквы ''Ш'' перекрасили в разные цвета.
      Я ощутил кайф, нырнул в рай. Хотя, такие вещи не описываются…
      Они сами, все три телочки набросились на меня как голодные тигрицы. На русском понимали все.
      Я лежал на одной, другая на мне, третья подкралась сзади.
      Это Что – то. Я осуществил сокровенную свою мечту: дал в рот сразу трем девушкам, все они одновременно лизали и сосали у меня член.
      Я откинулся на спинку кровати, а они присосались меж моими ногами так, что я ныл и охал, стиснув зубы, покусав губы.
      Когда я кончил, мой позвоночник дрожал минуты три. Они все высосали, вылакали, вытряхнули из меня всю мою сперму с запасом на два месяца.
      Я весь был расшатанный, но безмерно, бестолково счастливый.
      Потом я осуществил еще одну позу: девушки легли друг дружке на спинку, как блинчики, животом вниз, а я устроился сзади. Передо мной три пизды: темная, желтая и белая. И еще три жопы! Что еще нужно человеку!?
      Так вот, я поочередно трахал то одну, то другую, а затем и третью пизду. Высовывал, всовывал, вынимал, втыкал.
      Кошачьи визги, стоны, крики, шум, будто целая толпа у меня в номере.
      Потом сидим за столом, а на нем Джин, Ром, ''Айреш Крем'', шашлыки, салаты, жульен. Рюмка за рюмкой, бокал за бокалом. Короче, часа на четыре я стал счастливым. Аж помолодел.
      И все это за счет Макса.
 

3 июля.

 
      Я знал, что за все это надо платить, этот кайф надо отрабатывать, я ждал звонка Макса целый день, но позвонил через два дня. Я долго, весь вечер ходил по комнатам дома, и думал.
      На следующий день еду к морю подышать. Вышел из своего ГАЗ – 31 у обочины на бульваре. Гляжу, звонок на мой сотовый:
      – Алло, Рустам, это Макс.
      – Привет, – я улыбнулся, так как ждал этого звонка.
      – Давай увидимся, – воскликнул он.
      – Нет проблем, – был мой ответ.
 
      Мы встретились на бульваре через пол часа. Потом поехали к нему домой на квартиру, где он снимал три комнаты. Это в городе Сумгаите,
      20 езды от Баку по хорошей трассе, автобан.
      Старый район Сумгаита в корне отличается от нового. Его построили в конце 40 годов немецкие военнопленные, там даже жители иные, и много русских кстати.
      В старом Сумгаите как то уютно, много деревьев, все четко, ясно, видно, что ты в городе, а не где то в ауле.
      Комнаты у макса хорошие, с видом на море. Рядом магазины, кафе, внизу проезжают машины.
      Сидим значит за столом, друг против друга. Я понимал, что настал какой то особенный критический, страшный момент, когда надо сосредоточить всю свою волю и силу.
      У Макса голый торс, сидел согнувшись, о чем то усердно думал.
      Разложил на столе перед собой много газет, я заметил только ''ЭХО''.
      Сигареты Мальбро, пару листов чистой бумаги, ручка, и 2 диктофона.
      Вербовка началась, и я ее ждал.
      – Ну что Рустам, отдохнул, поправил свои нервы? Разве нет? – закуривая сигарету начал Макс.
      – Ох…да уж, кайф. Что правда, то правда.
      – Доволен?
      – Чем?
      – Ни чем, а кем?
      – И кем же?
      – Ну мною, например, – выпуская изо рта круги дыма.
      – А причем тут вы? – я не понял если честно.
      – (Взгляд его остановился) В смысле?
      – Я не ищу смысл.
      – Слышь, Рустам, хорош херню городить. За все в жизни надо платить. За все! – он приблизился корпусом ко мне.
      – За что надо платить? – я уже придуривался.
      – Как за что, Рустам? За этих трех проституток в постели. Этого разве мало?
      – И сколько они стоят?
      – Ты что придуриваешься, Рустам? Ты блин что, спятил что ли?
      Совсем в ахуе?!
      – Угадал! – смеюсь я.
      – Рустам, ты мне мозг не еби, хорош сверлить. Вот, глянь, тут фотки с номера, где ты с блядями отдыхаешь.
 
      Он бросил на стол пакет, оттуда высыпались несколько цветных фотографий. Я стал их рассматривать, эти гады засняли буквально все, от и до, что мы делали там в номере. Я начинал нервничать.
      – И что потом?- вспыхну я. – Это шантаж?
      – Ты не оставляешь мне шансов, Рустам.
      – Нет, все ясно, и куда ты направишь эти фотки?
      – Да пока никуда. Ты вот (указывая на белые листки на столе), подпиши кое – что для меня, а негативы этих фоток можешь сжечь передо мной.
      – Да пошел ты на хуй! – я потянулся и привстал.
      Я выпалил это злобно и нервно, порвав все веревки. Я знал, что лечу в яму, но я торопился.
      – Рустам, дорогой, твоя семья узнает о твоих сексуальных похождениях, тебе это надо? – его голос дрожал.
      – А она и так знает, – соврал я.
      Я уже блефовал, у меня не было иного варианта.
      – …Ну…это уже совсем не то, что раньше, – он пытается парировать.
      – Да моя жена гордится будет, что ее муж муженек, конек горбунок!
      – начал я смеяться.
      – Рустам…перестань фамильярничать. Перестань! – крикнул он мне самым натуральным видом и тоном, будто я за игрой в шахматы украл с доски ладью.
      – Все, я уже перестал, – усаживаясь заново на диван.
      – Я не понимаю тебя, Рустам, ты что, думаешь, так просто отделаешься от нас? – он уже заводился.
      – Кого это от вас?
      – Ну, от меня, от Вильгельма.
      – Охо!…Кто такой Вильгельм?
      – Не советую тебе узнать его поближе…, – глаза его горели.
      – Если не советуешь, то значит и не надо узнать.
      – Хорош пиздеть, азер! – он почти накричал.
      – Ты что хочешь, Максим? – я тоже вспыхнул.
      Обстановка в комнате накалялась до предела.
      – Я хочу твое согласие.
      – На что? – спросил я, не открывая глаз.
      – На сотрудничество. Подпиши эту бумагу, ты на крючке, Рустам, пойми ты, – его рука тряслась. – Ну что ты как ребенок, ей Богу.
      – Пошел ты на хуй! – я улыбался что есть мочи.
      – И что за сим? Да я уже там давно…Хорошо…Г-ммм…смотри, блин…- его скорчило, как от неожиданно налетевшего голода. Он согнулся как бы от боли.
 
      После паузы он кашлянул, потом стал названивать на мобильник.
      – Виля! Виль, ты где? Здесь? Ну тогда заходь!
      Минут через 10 звонок в дверь. Макс пошел открывать. В комнату вошел мужчина лет 50, или около того. Блондин, с рыжими усами, светлые брюки, белая сорочка. Профиль – точная копия Раймонда Паулса.
      Макс почтительно уступил ему свое место.
      – Не буду вам мешать, я поехал, – сказав это, Макс удалился.
      Я услышал, как закрылась входная дверь квартиры.
      Мы с Вильгельмом сидели вдвоем, минут пять молчали. Я разглядывал его, а он говорил по сотовому.
      – Да нет, я занят щас. Хорошо, завтра заеду, он нажал на кнопку и выключил мобильник.
      Сначала он минуты две глядел на экран телевизора, там выступал
      Борис Ельцин. Потом вздохнув глубоко, заговорил. Молчать было уже неловко. У него был артистический голос.
      – Ну что, Рустам, давай знакомится. Меня зовут Вильгельм, можно просто Виля.
      Я опытный человек, я русский, живу в Москве. И если я за что то берусь, то будь уверен, довожу все до конца.
 
      Он эти слова сказал улыбаясь, а у меня пробежал по спине мороз.
      Куда ж я ввязываюсь?
      Интересно, что этот Виля приготовил для этой встречи? Ой блин!
      Куда я забрел?! В самое логово русских шпионов.
      – Я все, совершенно все довожу до конца, – я проснулся от слов
      Вильгельма.
      – И меня это касается? – спрашиваю я крадучись.
      – Что касается? – прищурился Вильгельм.
      – То есть, вы в обязательном порядке меня завербуете?
      – Естественно.
      – Иначе что?
      – Иначе не бывает. Рустам, давай выпьем. Расскажи немного о себе.
      Он стал разливать коньяк по рюмкам. Потом стал проявлять ко мне искреннее внимание, интересоваться мною, мол, каким я был в детстве, были ли у меня друзья. Мы выпили.
      Меня потихоньку стало забавлять.
      Я еще раз с ним выпил, потом еще. Он меня уже полностью располагал к себе. У меня неожиданно как – то пошла хмель, стал слабо улыбаться.
      Уже много время спустя я понял, что Вильгельм насыпал в мою рюмку порошок.
      Мне стало как – то вдруг очень легко, весело, уютно, спокойно.
      Я улыбался, лицо Вильгельма раздваивалось передо мной.
      Помню, он подсел ко мне рядом на диван, ласково обхватил мою талию рукой, обнял меня, пощупал мне ухо, нос, щеки, и смачно поцеловал в губы.
      Мы целовались долго, минут 5. Он облизывал губами мне ухо, наши языки сплелись, от этого у меня появилась мощная эрекция, ширинка брюк лопалась.
      Виля это заметил, он быстренько высвободил мой член наружу, и мой фаллос стал набухать в его белых руках.
      Виля массировал мой член, проводя пальцами вверх и вниз, потом взял меня на руки как пьяную девушку, и повел в спальню.
      Бросил меня в постель и внезапно я увидел перед собой совершенно голого Вильгельма.
      Уй мля!…. какой у него был член!
      Огромный, толстый, будто резиновый шланг. Он дрыгался, пульсировал и Виляя приблизившись ко мне, подвел свой член к моему лицу.
      Состояние мое было такое, будто я все это вижу во сне, и вот – вот проснусь.
      Поэтому я был спокоен, зная, что это сон, всего лишь.
      Странное, очень странное ощущение было тогда у меня. Происходили самые непонятные вещи.
      – Возьми, поиграйся, – он ерошил мне волосы на голове, и упрашивал заняться с ним сексом.
      Я потрогал его член рукою, ощутил в ладони тепло, и я даже не помню, как его член оказался у меня во рту. Он ввел мне его насильно кажется.
      Я стал его лизать и сосать так, как будто я опытный педик. Как будто я этим занимался уже долгие годы, учился у Бори Моисеева.
      – Не кусайся, это те не колбаса, – услышал я его хриплый голос.
      Он иногда помню, шлепал легонько меня по плечу.
      Потом он развернулся на спину, закинув руки за голову, раздвинул ноги.
      Я очень часто видел на порнокассетах гомосексуальные сцены, но я никогда не пробовал, и никогда б не подумал, что это придется мне делать самому.
      Я чавкал и смаковал его член губами, вводил себе по самые гланды, уже вошел во вкус…
      Потом – ЧПОК – он отстранил мою голову от его слюнявого члена, наклонил меня под себя.
      Вильгельм вообще игрался со мной как с котенком.
      Я сел на четвереньки, рачком, как это принято говорить. Мягкая постель, белые подушки придавали мне спокойствие. Я заметил, как он смазал головку члена каким то кремом, и ощутил его теплые ладони на своей попе. Я был в его власти, и ощущал себя женщиной. Слабой женщиной.
      Потом почувствовал, как болтается головка его члена у моего заднего прохода. Он примерялся, и резко ввел его в меня.
      Ой бля!…Вот это да!… Оф…ой!…Как это было красиво!
      Он меня ебал и ебал как бабу, иногда шлепая меня по ягодицам, которые тряслись от его качаний.
      – А жопа то у тебя хороша!…, – орал он и трахал меня, цепляясь ногтями пальцев за мою попу и спину.
      Он исцарапал меня сильно.
      Он кончил в меня литр спермы, вынул член, мне в этот миг было весьма больно. Струя его спермы потекла мне по спине, оттуда вниз, на простыню.
      Я уткнулся лицом в подушку, стал кимарить. Минут через 30 услышал шаги, открыл один глаз. Это Вильгельм мне принес бокал пива.
      – Пей, будет лучше, – он присел на край кровати.
      – Не хочу, – я отвернулся.
      – А я у тебя хорошая фигура, парень, он гладил меня по спине.
      Я промолчал, голова трещала. Я закрыл ладонями лицо. Вот я и стал педерастом! Вот я, сукин я сын, стал гомиком! Я испугался, застыдился, покачал головой.
      Минуты через три, помнится, я стал собираться.
      Он на ходу мне бросил:
      – Ну что, будешь теперь выполнять наши поручения? – его лицо выражало торжество.
      Я ничего не ответил, но прикинулся, будто что то обдумываю.
      – Не думай, это не поможет – почти смеялся Вильгельм. Ну так что, подпишешь нам бумагу?
      Мне на голову будто налили кипяток.
      – Нет, – это был мой сухой ответ.
      – …Х-мм… А если в газетах появится вот эта сцена, где я тебя ебу в жопу, и даю в рот? Тогда что? – он противно улыбался.
      – Все равно, пошел ты в пизду! – огрызнулся я.
      – Рустам, не рыпайся, это не серьезно. Ну что мне тебе сделать, как мне тебе еще помочь? Хочешь, я помогу тебе поехать в Турцию,
      Анталью? Отдохнешь, позагораешь.
      – Зачем?
      – Погуляешь вдоволь. Хочешь даже, поедем вместе, снимем номер, кейф! Кейф до утра! И все за мой счет!, – продолжал он густым сочным басом, каким говорят ораторы.
      – Нет!
      – Это твой бесповоротный ответ?
      – Да! Пошел на хуй!!!
      Я наспех оделся и впопыхах выбрался из этой квартиры.
 

9 июля.

 
      Прошла почти неделя, все было тихо.
      Я опять гулял, отдыхал, работал. Внутренне ощущал, что мне уже хуже не будет. Вряд ли они напечатают в газетах гомосексуальную сцену.
      Но я знал, что кино еще не закончилось. Главные серии впереди.
      На последней встрече, Макс мне дал денег, 500 долларов.
      Мне уже было все равно, я уже был потерян для себя.
      – на, трать, это безвозмездно, промямлил Макс.
      Я стал их тратить.
      Ресторан 'Хьюстон', сауны, девушки, и все остальное. Осталось всего то 100 баксов.
      Опять звонок на мобильник, покоя нет. Это Макс.
      – Рустам, заезжай завтра в 8 вечера на сумгаитскую квартиру. Есть дело.
      – Макс, вы что, опять меня ебать будете?
      – А что, понравилось?
      – Нет уж, извините! Хорошего понемножку.
      – Да нет, слушай, никто тебя пальцем не тронет! С тобой хочет повидаться господин Очаков.
      – А это кто?
      – …О-оо!… Узнаешь при встрече.
      Квартира в Сумгаите была напичкана жучками, это факт. Но русские очень мудро выбрали квартиру именно в Сумгаите, так как этот город не Баку, он чуть вдалеке, туда руки не доходят, а если и дойдут, то не так скоро.
      Я пришел туда как положено, позвонил, мне открыл двери Макс.
      В гостиной сидел тот самый Очаков.
      Оправа, большой нос, желтая сорочка. Он привстал, протянул мне руку.
      – Зовите меня товарищ Очаков, – говорит он мне, посмотрев на меня в упор своими маслеными глазами.
      Голос чуть хрипловат, но четок, чист.
      – Хорошо, – угрюмо отвечаю я.
      Мы уселись напротив. С минуту стал разглядывать его. Хочу описать его как можно яснее. Физиономия у этого Очакова похожа на черта.
      Будто отцом его был не мужчина, а сам черт с рогами. Такой, типичный обыватель в погонах из России.
      Темноволосый, с длинными баками, явно видно, что скупец.
      Поднявшись, он солидно покачиваясь, пробрался меж шифоньера и стола на кухню, через минуту вернулся.
      Макс как и прежде ушел из квартиры. Мы с Очаковым остались наедине.
      Закурил сигарету, обжигая себе палец, он сидел в позе обиженного человека, готового в любой момент решить все проблемы и закончить на этом.
      На столе я заметил тарелку с зеленью: петрушка, лук, репа. Три большие селедки, отварная картошка, хрустальный графин с водкой.
      Он налил, мы выпили.
      – Рустам, перейдем к делу, Рустам…Вы же видите, мы нуждаемся в вас, вы нам нужны, а вы ломаетесь, как муха на стекле.
      – Простите, г-н Очаков…а кто вы вообще? С кем простите, имею честь?
      – Я работаю в Москве, старший офицер службы внешней разведки…Ну это не важно впрочем. Рустам, не надо вам мудрить, ей богу. Обещаю, все будет хорошо.
      – А что вы обещаете?
      – Вот послушайте. Хотели бы вы работать заграницей? В разведке, при посольстве.
      – То есть как?
      – А вот так. Молча и просто.
      – Будучи КГБ – шником, как сейчас?
      – Да!… А как же иначе?!
      – Допустим, я сказал да. И как вы это сделаете?
      – А это уже наше дело, милостивый Рустам.
      Ты пойми, Рустам, любой человек страстно желает, чтоб его оценили по достоинству, чтоб отметили его значимость. В принципе, ради этого он и живет.
      Вот ответь: что нужно человеку больше всего? Ну что? Здоровье, здоровье детей, власти, гарантий в загробном мире. Правильно? Так было всегда, даже в 1 веке до нашей эры. И так будет вечно.
      И все эти желания осуществимы, кроме одного: желания быть значимым. Любой человек хочет быть великим в своем деле, своей профессии и карьере. Но мало кто этого достигает. Я тебе предоставляю шанс: стань великим разведчиком. Будь кавказским Кимом
      Филби!
      А что тут такого? Это тщеславие, да! Ну и что?! – загадочно говрил он. – Сам Виктор Гюго, великий писатель, много лет домогался того, чтоб город Париж переименовали в его имя.
      А Теодор Рузвельт умолял у участников экспедиции на Арктику, чтоб они на промерзлом льду нацарапали его имя: ''Рузвельт''.
      Так что, тщеславие, это нормально. Ну что, парень, айда разведчиком за кордон? – он подмигнул мне левым глазом.
      – А куда, в какую страну? – жую кусок селедки я.
      – Хотя бы на Украину…или в Турцию, – в его голосе была решительность.
 
      Я 'обещал подумать'. Мне захотелось посмотреть на его реакцию, стало любопытно, как же работает русская разведка, тем более, что этот Очаков взрослый, прошел школу КГБ СССР.
      Но признаюсь, этот Очаков меня удивил, повел себя странно, он явно недооценил меня, точнее сказать, Азербайджан.
      Очаков полностью перетасовал карты, и как – то непонятно вдруг налетел на меня.
      – Слышь, Рустам, у меня нет времени играть с тобой в прятки, понял? У меня цейтнот, я горю – торопливо он сказал.
      Я был конечно изумлен. Хотя его 'наезд' меня успокоил, я понял, что передо мной не ас спецслужб, а какая то русская шваль.
      Гляжу, он опять турбанится.
      – Давай, давай, пиши, – после этих слов он достает ручку, протягивает мне, указывая на бумаги в другой руке.
 
      Я взбесился и тут же остыл. И набрав в рот воздуха, я громко, хотя не так звонко, воскликнул:
      – Идите на хуй, товарищ Очаков! Ваши пустые философские вывертки оставьте для Москвы.
      – Прям так на хуй?…
      – Да, на хуй!
      – А зачем?
      – Ну тогда идите в пизду!
      – Странный ты человек, Рустам, очень странный. Я тебе предлагаю то, от чего не отказываются.
      – Да не хочу я быть сукой и паскудой! Не хочу на вас работать и стучать как дятел! Тем более русским! Этому возвращенцу Ельцину! На хер мне это надо!? Ясно?
      – А ты я вижу, крепкий орешек. Но ты ко мне еще прибежишь, вот увидишь.
      – Когда увижу, тогда и поговорим, – закуривая сигарету, отвечаю ему.
      – Я просто не хочу, чтоб тебя свели с Сан Санычем, тогда будет уж точно финиш, край! Тогда ты уж точно подпишешься, – сказал тоном обиженного мальчика, у которого отняли мороженое.
      – Товарищ Очаков! Мое слабое сердце устало, клянусь Аллахом! Я сам уже устал. Это все меня забавляет конечно, но я не сука. Они кругом, повсюду, а вы доебались именно до меня! Зачем? Моя жопа вас привлекла?! Вы слишком много на меня поставили.
      Я в лишний раз убеждаюсь, что русский – это упрямый тупой медведь. Гнет свою линию во что бы то ни стало.
 
      Меня как бы прорвало, я почти излил всю душу. Меня удивляло то, что Очаков как бы не заметил моего бешенства.
      – В общем, ты отказываешься? – он старался не смотреть на меня.
      – Да!
      – Посылаешь нас на хер?
      – Так точно!
      – Ну смотри, если где нибудь расскажешь обо мне, о нашей встрече, то сгоришь. Все узнают о твоих гомосексуальных похождениях.
      Не хотел я с ним базарить, все – таки не на рынке ведь. Ушел, не спорил с ним. Дела усложнялись.
 

12 июля.

 
      Вчера произошел супер конфуз, курьезный эпизод. Стыдно признаться, но грешно утаить.
      Я изрядно поддал водки, был уже пьян.
      И проходя мимо ресторана ''Оскар'', через стекло увидел
      Вильгельма. Рядом с ним красивая девушка, тоже русская. Но они были не одни, еще одна пара сидела за их столом. Вместе ели пили.
      Я подвалил наскоком к их столу, кивнул Вильгельму, стою перед ними. А потом громко заговорил:
      – Уважаемый Вильгельм! Мне очень понравился ваш хуй! В прошлый раз вы меня отменно изнасиловали, поимели, аж до сих пор ноет моя бедная жопа. Пожалуйста, сделайте это еще раз!
      Передать, что там произошло, трудно. Взгляды за столом остановились, Вильгельм побледнел. Я на него только смотрел, поэтому других и не заметил.
      – Дай мне в рот, Виля! Быстро! Дай мне в рот! Дай мне в рот, дай, дай! В рот дай мне! Сосать хочу!
      На лице моем сияло искренне удовольствие. Смутно помню, меня вывели из ресторана двое крепких парней.
 

14 июля.

 
      Сегодня мне передали на связь одного агента – армянина. Зовут
      Вочкос. Типичный натур армянин!
      И на фига его передали мне?! На хуй он мне нужен?!
      Встречаемся значит у гостиницы ''Гянджлик'', у центрального стадиона, сидим в моей машине.
      Гляжу в его профиль, чеканю каждое свое слово.
      – Вочкос, ты счастливый человек!
      …Я?! Почему это? – его брови полетели на лоб.
      – Да потому что ты армянин.
      – И это равносильно счастью?
      – Конечно! Конечно равносильно. У вас, у армян, сильная диаспора, мощное лобби. Вы сильны! Поэтому вы нас победили в войне.
      – Да нам помогла Россия. К тому же, еще не все точки над 'и' проставлены.
      – Слышь, не пизди а! Россия, точки над ''и'' (передразнивая)…
      Каждому кто-то помогает. Если б войну выиграли бы мы, то армяне орали бы, что азербайджанцам помогла Турция. Но дело вовсе ни в этом.
      Суть в том, что мы – азербайджанцы, действительно долбайобы, тупорылые ослы, ебанаты, остолопы, олухи козлиные, ибо только такие как мы могли бы проиграть вам, армянам.
      Вот расскажу пример. Я знаю одну супружескую пару: муж да жена.
      Мужа звать Эмин, жену – Мая.
      Вот этот Эммин – мой очень дальний родственник, так сказать родственник через 33 пизды.
      Это существо очень и очень нелицеприятное, несерьезное, нехорошее и некачественное.
      Настоящий болван и идиот. Короче говоря, дурак, одним словом.
      А жена его, эта Мая, один момент мне показалась довольно неплохой культурной женщиной. Но однажды она совершила такой дешевый поступок, что я охнул от изумления, я разочаровался в ней.
      В ответ на это мне шепнули на ухо:
      – Рустам, а что ты удивляешься? Эта Мая вышла замуж за Эммина, понимаешь, за ЭМИНА?!
      Как ты думаешь – спрашивают они меня – нормальный человек ляжет в постель с Эмином? Или просто свяжет свою судьбу с ним?
      Разумеется, что нет! Вот и делай выводы.
      – Я это запомнил, Вочкос, – говорю я удивленному армянину. -
      Нормальный народ не проиграл бы армянам. Он проиграл бы американцам, англичанам, туркам в конце концов. Но не армянам!
      Значит, что-то у нас не в порядке, какой то брак у нас в генетике.
      Поэтому, получай сука!
      Я схватил его за ухо, и чуть оторвав, ударил ему под глаз. Он чуть вскрикнул, и схватился за глаз. Я поймал его за челюсти, оголил его физиономию и плюнул ему в лицо.
      Потом два раза локтем стукнул его в грудь, и еще раз шмякнул его кулаком под ухо.
      Вижу что, с его лица пошла кровь, и капает она на мое сиденье.
      – На, сука, на, на! А теперь пошел на хуй отсюда, недоебанный армянин!
 
      Придя на работу, я тотчас же написал рапорт на исключение агента
      'Вочкос' с агентурного аппарат.
      Как решит это руководство, я не знаю. Может назначат контрольную встречу, и там этот армянин все им расскажет? Не знаю.
      Мне уже все по фигу. Я скоро увольняюсь.
 

17 июля.

 
      Люблю я ''Арменикед'', это хороший район Баку. Как в Кисловодске, тихо, без ветра.
      Кругом парки. И вот, иду значит мимо парка Орджоникидзе, глянь! – передо мной остановил черный ДЖИП ''Ниссан''. Оттуда вышли двое парней, и буквально силком втащили в машину.
      Стекла затемненные, снаружи ни черта не видно. Я сижу сзади, слева и справа от меня сидят те двое, которые меня заволокли сюда.
      Впереди сидел лысый человек. Он обернулся:
      – Здрасьте! Меня звать Сан Саныч. Я про вас все знаю и приношу свои извинения. Давайте работать вместе – сказал он благодушным, родительским тоном.
      Улыбнулся он приятно, зубы белые, лицо благородное. В нем чувствовалось положительность и внушительность. И молчал он как – то солидно.
      Это были впечатления первого мгновенья.
      Некоторое время едем молча. Затем приехали в один ресторанчик. Я там никогда не был, это в районе поселка ''Монтино''. Мы уселись в кабинете вдвоем. Он сделал заказ, официант пошел выполнять его.
      Тишина гробовая.
      Мы друг друга украдкой разглядывали. Он меня, я его.
      Сан Саныч – здоровенный, коренастый мужчина, стриженный, курносый. Ходит вразвалку, похож на старинных воинов, доспехи не хватают. Только вид у него заговорщика. В тоже время он стройный, в движениях изящность, подобие грации. Как это все совмещалось в нем – понятия не имею.
      Официант принес заказ.
      Березовая водка, фрукты овощи, различные соленья и черный хлеб.
      Он снова заговорил.
      – Рустам, помогите нам.
      – Это как?
      – Завербуйте меня. Да, да!… Завербуйте! Простите меня за скорую просьбу, но время деньги. Вы же контрразведчик, вам нужен результат.
      Я из вас сделаю героя КГб. Вербуйте меня! Ну же?! – страдальчески морща лицо, он говорит.
      Я малость растерялся, не понял, что происходит.
      – Не хочу, – был мой ответ.
      – Это как, – спросил он, снисходительно улыбнувшись.
      – Да так! Не хочу и все, – закурил я сигарету.
      – Вы меня не поняли, Рустам! – он опять улыбнулся. – Завербуйте меня. – поморщив лоб продолжал Сан Саныч. – Хотите, я вам напишу на бумаге, что вы привлекли к тайному сотрудничеству подполковника внешней разведки России? Хотите? Ну скажите, хотите или нет? Это же будет революция! Все азербайджанское КГБ встанет на уши! Все! Вас даже наградят!…
      – …Посмертно! – перебил я его, и засмеялся.
      – Нет…ну это конечно шутки шуткой, но я говорю серьезно. Рустам, сделайте из меня агента. Сделайте!
      – Но зачем?
      – Как зачем? Вам же нужен результат, вам тоже нужна вербовка, разве нет? – делает он строгие глаза.
      – Нет, мне она вообще не нужна – сказал я как – то беспечно.
      – Ты че, долбайоб что ли? – смущенный до крайности, огрызнулся Сан
      Саныч.
 
      Я мгновенно притих, всеми силами стараясь не выдать себя каким – нибудь жестом.
      – В принципе, все может быть – не замечая его ''наезд'', отвечаю я, и развожу руками.
      Кажется, я веду себя очень благородно.
      Ночью в постели чувствовал себя в отличном настроении: я был доволен, спокоен и скоро уснул, спал крепко до 12 часов дня.
 

21 июля.

 
      Сижу у себя в кабинете в КГБ. Кабинет состоит из сейфа, стола, двух стульев и солдатской кровати.
      На лице моем строгость, облокотился рукой об край стола, смотрю в окно.
      На стене висит портрет Гейдара Алиева. Портрет красивый, цветной, но без рамок, лишь одна бумажная фотография.
      В этот момент в кабинет завалил инспектор, подполковник управления Особой Инспекции, звали его Малик.
      Что – то сказал, я что – то ответил, все эти слова касались непосредственно моего начальника, и еще кого – то, он ех искал.
      – Как дела вообще?
      – Норма.
      – А где Азик? После дежурства? Хорошо.
      И вдруг Малик заметил потрет Гейдара Алиева, подошел ближе, стал под ним, и шимбанул с плеча:
      – Какое фото! Шик! Ты это, Рустам, это фото грех так держать.
      Закажи раму красивую, вдень туда фотографию, и тебе будет приятно, и всем нам. Разве нет? Вот. Ну будь здоров.
      Он удалился с кабинета прочь. А совершенно неожиданно для себя сорвал со стены фотографию Гейдара Алиева, разорвал ее на мелкие кусочки, сжал все в клубок т швырнул в мусорное ведро.
 

25 июля.

 
      Позвонил Макс и глухим голосом заявил, чтоб я пошел на
      Главпочтамт и получил на свое имя – до востребования открытку. Там же прилагается 500 долларов.
      Я так и сделал. Профиндючил туда, но появилась проблема: открытка есть, а денег нет.
      Придется позвонить Максу, что за херня?!
      Звоню максу, он смеется, шутит. Оказывается, это проверка, они меня прокуряживают.
      Гады! Сукины дети!
      Хоть я и позвонил не со своего сотового, а с улицы, с прокатного телефона, но все же мой звонок зафиксирован и голос мой записан у них на диктофон. Еще один повод для шантажа у них есть.
      А мне насрать!
 
      29 июля.
      Я вечно вспоминаю одну девушку, Лилю. Это был единственный человек, который понимал меня. Даже когда несколько раз хотел убить себя, я вваливался к ней домой, она мне варила котлеты, компот, у нее пил, курил, мы трахались, она меня купала, и все потом было хорошо.
      Лиля была великолепна. Нет, не очень красива, но с потрясающей энергетикой. Не видел я Лилю уже 3 года. 3 года!
      И вдруг – хуяк! – звонок на мой мобильник, слышу ее голом, – она!
      Откуда она узнала номер моего мобильника, я не знаю. Уже потом я понял, догадался, что этот ветер дует от Ильича.
      Как они вышли на нее?
      Где откопали ее? Это ребус! Мы с Лилей встретились.
      Я ее отвез к себе на дачу. Все как надо: купил шампанское, коробку конфет, сигареты 'Собрание', и так далее.
      На даче тихо, особенно вечером. Все уснуло.
      Сидим на веранде, напротив друг друга. Она в одной белой сорочке, из под нее просвечивают ее розовые соски.
      Мне нравятся ее кудри на висках, и губы ее вспотели от жары.
      От всей ее фигуры веет безмятежностью, легкостью, но я чувствовал у себя в горле комок, и она тоже это чувствовала.
      Мы пошли в спальню.
      От наших качек и движений сломалась ножка кровати. Левый бок так и рухнул вниз – штракх!
      Затем мы постелили матрац на полу, и она мне тихо промурлыкала:
      – Русик, а у меня для тебя сюрприз.
      – Какой это еще сюрприз? – почесывая переносицу гляжу на нее.
 
      Она достает из своей сумочки резиновый член с готовым тонким жгутом. Это был искусственный половой мужской член. Обычно его применяют для трахания мужчин в попу, это как правило делают сами женщины.
      Я с минуту рассматриваю этот резиновый пенис, перевожу взгляд на нее.
      – Это твоя идея? – спрашиваю ее.
      – Да,- сухо отвечает она.
      Она смазывает головку этого пениса вазелином, его тоже с собой принесла, я становлюсь рачком, уперся ниц в подушку, она обтягивает себя жгутом, надевает этот член так, будто с ним жила дано, мол, это ее родной фаллос, он к ней прирос от рожденья, и медленно, очень медленно засовывает его мне в задний проход.
      Признаюсь, приятно, когда тебя ебет красивая женщина. Она меня схватила за обе ягодицы, полностью обхватила, уперлась своими бедрами, и поимела меня еще так.
      Порой мне было больно, я кричал, точнее, стонал, но не мешал ей.
      Ей было приятно ощутить себя в роли мужчины, пусть кайфует себе.
      И наоборот, и мне приятно ощутить себя в роли женщины.
      И я кайфую. Она доводила этот чертов резиновый член аж до моих почек, потом устала, вспотела, пот лил мне на спину, от ее движений волосы ее раскидывались в разные стороны, я видел ее тень на стене, да и зеркало так поставил, чтоб приятно было смотреть на наше творчество.
      Мы уже оба устали, она исковеркала мне жопу, но еще охая и ахая продолжала меня трахать.
      Мы оба рухнули, скорее, она рухнула мне на спину.
      Отдыхали минут 20.
      Потом роли поменялись, я ее поставил рачком и вставил ей так больно, что она начала орать, кричать, а я ей рот затыкал.
      – Аха!…Видишь как больно!…- наклонившись, кричу ей в ухо.
      – Да…да!…
 
      Потом наступило молчание. Потемки между тем еще больше сгущались, было поздно, час ночи, предметы теряли свои контуры.
      Полоска за буруном совсем уже потухла, а звезды стали все ярче и лучистее.
      Мы сидим на балконе, слушаем трескотню кузнечиков, пьем одноразовый пакетный чай.
      – Лиля, скажи честно, тебя Сан Саныч прислал? – начал я.
      – Не надо об этом, Рустам, – она старалась уходить от разговора.
      – Да Бога ради, пожалуйста. Только ответь мне честно: то что мы сегодня сделали с тобой в постели, ты все это записала на диктофон, или как? – спросил ее в упор.
      – Как тебе не стыдно, Рустам. Не ожидала!
      Она приблизилась ко мне, обняла меня, чмокнула в ухо.
      – Рустам, они страшные люди, очень страшные. Не спорь с ними, делай, что тебе говорят. Я обещаю, мы поедем с тобой в загранку. Они и мне, и тебе дадут большие деньги.
      – Значит ты продалась уже, Лиля, – горько усмехнулся я.
      – Причем тут продалась?! Мне нужны деньги! Мне деньги нужны, понимаешь, деньги! – крикнула она и виноватым тоном, ежась отошла от меня к двери.
      – Так вот, передай сан Санычу, что пошел он на хуй! Он может тебя обкрутить, а меня, старую падлу – кишка у них тонка! – оскалил я зубы.
 

31 июля.

 
      Сегодня днем мы опять встретились с Сан Санычем.
      Сидели в ресторане 'Баку', и чинно хлебали борщ, пили водку, чай горячий. Я попросил его перейти к делу, но он молча пил и жрал.
      Совершенно неожиданно во время второго блюда, Сан Саныч бросил на стол большой конверт.
      – Глянь туда, Рустам. Глянь, глянь! – воскликнул он.
      Я вытащил с конверта цветные фотографии различных сел, деревень.
      – Что это? – спрашиваю я, переведя глаза на Сан Саныча.
      – Это?…Это всякие хутора и деревни в России, близ Москвы,
      Питера, Саратова.. Мы в Москве решили назвать один из хуторов в честь тебя. Серьезно! Выбирай, хутор так и будет называться:
      ''Рустам Закиров''. Какую хочешь, выбирай, и мы назовем его твоим именем. Ну как?
      – И что после этого? – не унимаюсь я.
      – Как всегда, сам ведь знаешь. Ты только подпиши бумагу.
      И подложил передо мной на стол прозрачную красную папочку.
      – Нет, – резко ответил я.
      – Нет?- он так переспросил, как будто зачем – то был заранее уверен в моем согласии.
      – Нет, а за стол платите сами, – сказав это, я вышел из ресторана.
      На его лице выразилась искренняя скорбь.
 

4 августа.

 
      Сегодня я рано пришел домой.
      Жена с дочкой вернулись из бани, квартира неубрана, везде сквозняк.
      Неуютно, неприятно, гадко, посреди комнаты гора грязного белья.
      Жена кричит мне:
      – Сосиски не можешь купить домой, сосиски! А в КГБ работаешь!
      Беспомощный чурбан!…- крикнула и умолкла.
      Дочка зачем то тоже орет, кричит. Жена ее взяла за волосы, и больно ущипнув, побила ее.
      Я подошел к супруге вплотную и сильно пнул ее ногой в бедро.
      Что началось!… Бляааа….
      Я скоро вышел на улицу, закурил сигарету.
      Ебнуть водку захотелось.
      Пересек дорогу, вошел в ''Бистро'', прямо у стойки поддал граммов
      00 водки, пришел домой и лег спать.
 

9 августа.

 
      Опять встреча. Мне эти русские звонят постоянно. Видимо на
      Лубянке решили, что я им нужен. Но зачем?…
      А с ними встречаюсь от нечего делать, все равно у меня апатия и депрессия.
      Я уже давно положил на работу. Мне все по фигу. Все!
      Выехали с ним загород, в поселок ''Бильгя'', прямо к берегу.
      Прогуливаемся с Сан Санычем у моря, слоняемся, томимся, море плещет, чешуйчатая гладь светится.
      Сан Саныч круто обернулся, встал передо мной, поглядел на меня улыбаясь, и говорит мне:
      – У тебя хорошие зубы, Рустам. Как я хотел бы иметь такие. Это не зубы, а жемчуг.
      – Да,..хотя они уже не такие как прежде, – отвечаю ему, а сам думаю: а ведь он прав, сука этот!…прав бля!
      И все же, как они меня вербуют, однако! Нашим чекистам бы так вербовать. Этот Сан Саныч не знал, как мне угодить.
      – Нет, но на самом же деле ведь, Рустам. Зубы у тебя голливудские,
      – вскричал Сан Саныч.
      – Спасибо, Сан Саныч. Они мне тоже нравятся. Спасибо за лестную оценку – охотно отвечаю я.
      Я болтал и захлебывался от своей радостной болтовни.
      Все – таки этот Сан Саныч дал мне добрую оценку, такому и стучать не грех.
      А кстати! Что – то этого Вильгельма и Очакова не видно давно. Они что, забыты навечно для меня? Или как? Без них как – то тяжело на душе.
 

13 августа.

 
      Я пригласил Сан Саныча к себе на дачу, в поселок ''Шувеляны''. Да он сам напросился, мол, я наслышан, у тебя хорошая дача, говорит, там, хуе муе, т.д, т.п, третье, десятое, ну я и клюнул.
      Я уже радовался ему, клянусь, что мне ужасно скучно.
      Повторяю: мне уже все по фигу! Я жду, когда все это завершится, кончится.
      Меня все уже остаебенило!
      И вот мы с ним на 2 этаже, вдыхаем чистый дачный воздух. Вдали видна синяя полоса моря.
      Он огляделся вокруг:
      – Какой чудный домик у тебя, рустам! Какая дача! Она напомнила мне мое детство. Будто я бывал тут, вон у этого колодца, плескался вот в этом бассейне.
      Сегодня нет таких домой уже, Рустам. Нет, честно!
      – Кто был архитектором, ну, или дизайнером у вас на даче? – спрашивает он, глядя на домик.
      – Какой архитектор, сан Саныч?! Вы что, все это построили мой отец и дядя, – быстро проговорил я.
      – Серьезно? Хм-м-м, – улыбнулся Сан Саныч очень серьезной улыбкой.
      Но бля – а – а, мне понравился его комплимент! Вот сука – а! Вот он меня вербует!
 

17 августа.

 
      Сегодняшний день был обилен происшествиями. Во время обеда пожрали водку, вернулись на работу, заходим с товарищем в лифт, нажали кнопку, подымаемся, и вдруг хуяк! – на 3 этаже остановка – министр еп ты!
      Стоит как дед мороз. Мы вышли с лифта преждевременно, а он со свитой своей заходит в лифт, забитый запахом горилки.
      С испугу забежали каждый к себе в кабинет, ждали, как бы чего не вышло. Кажись, пронесло.
      Но главным событием конечно же является моя вечерняя встреча с
      Сан Санычем.
      Мы сели в 2 этажном кафе ж-д вокзала, то, что у перрона.
      Почему то он выбрал именно это место.
      Может, из – за многолюдности, чтоб затеряться в толпе, а может по иным, не известным мне соображениям. Не знаю!
      Сидим на балконе с видом на пути, он заказал шашлыки, о чем то долго говорил, а я молчал.
      Он стал меня вербовать по Сократовски, классически, академично.
      Он как – то плавно перешел на вербовку, следовательно, я даже этого не заметил, но от этого вербовка не теряла свой смысл.
      Заранее скажу, что задавал он мне такие вопросы, на которые ответить отрицательно, то есть, сказать ''нет'' невозможно, это исключено. На этой основе он меня хотел поймать, приволчарить, закосить, но видимо у них там, на Лубянке все устарело.
      Что-то русаки стареют, варианты у них архаичные. А может они меня недооценили.
      Мы сначала молча ели, чавкая вилкой, бокалом, потом как – то вдруг взглянули друг на друга.
 
      – Рустам, ты азербайджанец?
      – Да, конечно.
      – Честно, ты точно азербайджанец?
      – Да, да! Есть основания не верить этому?
      – Да нет вроде.
      – И ты любишь свою Родину? Любишь говорю свой Азербайджан?
      – Естественно.
      – У тебя есть дочь?
      – Да.
      – И жена тоже есть?
      – Да.
      – И ты сейчас с ними не очень то ладишь, верно?
      – Да, так точно.
      – Но ты порядочный человек, правда?
      – Ну да. Да, да!…А к чему весь этот каламбур? А, Сан Саныч?
      – И ты любишь кушать жаренную осетрину?
      – А кто ее не любит то?
      – Отвечай мне по существу!
      – Что, тестируете меня что ли?
      – Рустам, ты точно Рустам Закиров?
      – Да, я точно Рустам Закиров.
      – Родился в Баку?
      – Да, я Рустам Закиров, родился в Баку.
      – Рустам, и ты не прочь поработать в посольстве где нибудь за рубежом?
      – …Ну – у да…
      – И ты не прочь сотрудничать с нами?
      Я ответил нарочно громко, с расстановкой слов, как будто диктор на стадионе объявляет состав баскетбольной команды.
      – Нет, именно я прочь сотрудничать с вами! – вскричал я, показывая ему кукиш. – Постарели вы, россияне! Ой, как постарели! В такой невод рыбка не попадет, Сан Саныч! Лучше тренируйтесь на кошках.
 
      Он понял, что меня таким бородато – писклявым методом не возьмешь, стал пить водку. Наливал и себе и мне, пил.
      Один момент мы молчали. Разжевывали пищу, пили, глотали, курили, молчали.
      И вдруг он заговорил со мной изысканно, очень учтиво.
      – Рустам!…Тебе, с твоим багажом знаний, стоит еще раз об этом подумать.
      – О чем думать, Сан Саныч? – жадно всматриваюсь в него.
      – О нашем сотрудничестве.
      – Я подумаю, но подписывать я ничего не буду. Ведь пойми, Сан
      Саныч, вы меня просите сделать то, чего я сам не раз просил делать других. Это смешно, смешно и прикольно.
      – Это разные вещи, рустам. Ты это делал для галочки, так сказать.
      Ради отчете, потехи и продвижения. А мы это хотим сделать ради больших дел и задач. Тебе, мне кажется, стоит об этом подумать.
      Пойми, Рустам, пойми и поверь, что я горжусь, что общаюсь с тобой.
      – Неужели?
      – Видишь, ты мне не веришь. А зря!…Пройдут годы, а они пройдут, но я буду тебя помнить всю жизнь. Ты мне не чужой, ты свой, советский, ты наш друг. Я чувствую, что связан с тобой очень тесно.
      А на счет Вильгельма…ты не бзы… Это мелочь. Ну не удержался парень, он вообще такой котоблач! Произошла глупость, суперглупость, считай, что этого не было вообще. Ясно?
      – Ясно, Сан Саныч! С вами приятно иметь дело. И все же, подписывать я ничего не буду.
      – А пока и не надо ничего подписывать. Все идет по плану.
      – Да что вы говорите, серьезно?
      – Ну да.
      – Ну вот и хорошо.
 

25 августа.

 
      Наши встречи с Сан Санычем участились. Встречались на окраине города, ехали на машине, выкуривали по сигарете, потом усаживались в каком то сельском загородном кабаке, на свежем воздухе.
      Сегодня мы с Сан Санычем играли в нарды.
      Зары кружились, выпадали на тахте, и мы в унисон цифрам продолжали игру.
      – Шешу беш! Оппа!… прекрасно! А вы хорошо играете, Рустам! – воскликнул Сан Саныч. – Вы вообще многое делаете на пять. Наверное с детства научились играть в нарды? Ну да, конечно, на Востоке нарды, как в Швеции – большой теннис, или в Бразилии – футбол.
      Я ничего не ответил, продолжал играть. По ходу игры Сан Саныч опять заговорил на его излюбленную тему.
      – Рустам, ты хороший человек. Ты извини этого Очакова. Макса, и уж тем более Вильгельма. Они были не правы, я извиняюсь за них перед тобой.
      Они дураки и сволочи, я даже не знаю, простить их или нет. Я не согласен с их действиями. Ни с какими! Особенно это касается
      Вильгельма. Но, все мы грешны, Рустам. Все мы грешны! Это пустяки. Я жму твою руку.
      Он протянул мне руку через стол, мы пожали друг другу руки.
      – А, а, а!…Рустам, кстати, посоветуй мне.
      – Ради бога, Сан Саныч.
      Что мне делать со своей дочкой? Она меня не слушается. Я нуждаюсь в твоем совете, ведь и у тебя тоже дочка.
      – Да я сам нуждаюсь в совете, Сан Саныч.
      Однако этот Сан Саныч серьезно взялся за меня. Прилип как пиявка, не отстает: комплименты, лесть, улыбка, извинения. Что это? Они что, совсем там отдрочились?
      Нет уж брат, меня так не возьмешь!
 

30 августа.

 
      Вчера Сан Саныч провел со мной очередную встречу. Я чувствую, что они усилили на меня свой натиск, время видимо подгоняет. Параллельно я любуюсь методами работы российских спецслужб.
      Но вчерашний разговор был совершенно иного толка. Сан Саныч сделал абсолютно иной, но тонкий неожиданный ход.
      Как обычно мы сидели в кабаке, но теперь уже в лесу, по трассе
      Баку – Сумгаит.
      Едим шашлык, пьем водку, рядом кипит самовар.
      Вдруг он остановился.
      – Рустам, я знаю, ты мне не веришь. Вот телефоны, позвони по этим адресам. Эти три номера принадлежат азербайджанским чиновникам, они твои земляки, и они очень богатые люди.
      Встреться с ними, поговори, они меня знают хорошо, и мимоходом спроси у них про меня, мол, что за человек этот Сан Саныч?
 
      Поворот был интересный. Он мне действительно дал номера, а я так и сделаю, позвоню этим господам.
      Так вот оказывается, сколько агентов у ФСБ в Баку. Причем в стане богатых людей, среди высшего света.
 

3 сентября.

 
      За эти ни я успел позвонить всем трем, кого мне посоветовал Сан
      Саныч. Все они обычные горожане, жители Баку, и да, он был прав, они достаточно богаты.
      И все они, как будто по знаку, хвалили Сан Саныча.
      – Хороший человек, этот Сан Саныч. Мы с ним дружим. Интеллигент, даже аристократ – сказал один из них, толстопузый работник нефтяной отрасли, 55 летний кандидат в депутаты.
      Но среди них меня особо удивил один, я с ним встретился буквально сегодня.
      Позвонил ему, и от имени Сан Саныча изъявил желание увидеться.
      Офигеть!
      Это бывший сотрудник КГБ Азербайджана, и он туда же! Аха! Его завербовали давно, еще он работал в КГБ, был начальником.
      Он тихо усмехается, сидим с ним на бульваре, я курю, а он нет, бросил курить.
      – Ну и какой же человек этот Сан Саныч? – спрашиваю его я.
      Он как бы стесняется меня, все – таки, чекист есть чекист, не то что предыдущие два болвана, этот полностью понимает, что является агентом ФСБ.
      – А что Сан Саныч, – он зевает в сторону – он гений! Да, да, он гений. Вот я почти голодал, сидел не у дел, так он помог мне пойти на должность еще там, в КГБ, а потом протянул мне руку уже на пенсии.
      Все это он говорил не глядя на меня, он смотрел куда то вдаль, в море.
      А я старался встретиться с ним взглядом.
      – И что теперь, ну что вы мне посоветуете? Сотрудничать мне с русской разведкой? – говорю ему я, пристально глядя на него.
      Он скользнул по мне глазами и опять отвернулся.
      – Ну что?…Что прикажете? Стучать мне русским или нет? – уже улыбаясь, спрашиваю, и тоже смотрю вдаль.
      – Это ваше дело, ваше право – он привстал, как бы собирался уходить.
      Видно, что мои последние слова его обидели.
      – А вам не стыдно за свои погоны? – задаю ему вопрос в упор.
      – Нет, не стыдно, резко ответил он. Стыдно было, когда я не мог купить себе ботинки. Сейчас нет, не стыдно.
      Отрезав это, он ушел. А я гляжу ему в спину: идет вот, шагает человек по бульвару, машет слегка руками, мимо него пробегают детишки, рядом проходят влюбленные пары, и никто, совершенно никто не знает, что сбоку от них шагает ублюдок, тварь, сучара!!!!!
 

4 сентября.

 
      Я очень часто задаю себе вопросы: а что такое Родина? И зачем я поступил работать в органы КГБ? К чему это было нужно?
      Я не могу ответить на эти вопросы.
      Но подсознательно, а иногда даже бессознательно, я знал, что в жизни человека существуют границы, переходить которых просто нельзя, не дозволено.
      Иначе горе, беда!
      Мне кажется, можно все простить, все понять и принять, но продать
      Родину…
      И опять же понятие Родины для меня не совсем ясно. Лично для меня моя Родина там, где мои бляди.
      Ведь если бы я боролся против действующего режима Алиева, и на зло этой власти я продался бы русской разведке, то я бы себя оправдал.
      В этом случае я не Родину продаю, а власть. Но когда даже сами властители продаются, стучат, лебезят, этого я понять не смогу никогда!
      Многие путают понятия: ''Родина'' и ''ваше сиятельство''. Это разные вещи!
      Хотя, где хорошо, там и Родина. Для таракана нет Родины, он перебежит государственную границу, и все, вот ему и новейшая Родина.
      Тогда зачем стучать? И кому стучать? Русским? А почему не китайцам?
      Тогда я уж лучше пойду на кладбище своих родителей, посижу там у могилы, и постучу, шепну, доложу им об обстановке в нашем обществе.
 

7 сентября.

 
      Мне кажется, сентябрь – самый хороший месяц в Баку.
      Нет, это не бабье лето, бабье лето в Баку наступает в октябре. В сентябре легко дышится, все свежо, прохладно, особенно вечерами.
      Опять сидим с Сан Санычем. А с кем мне еще сидеть? Пока он меня
      ''ловит'', другого рыбака не видно.
      – Да я не осуждаю тебя, Рустам. На твоем месте я поступил бы точно также. Возможно даже с кулаками набросился бы на тебя.
      Ты благороднее меня…
      – …Я?…- я не понял его хода.
      – Да, ты! Конечно ты! Как говорил Гитлер, чем больше я узнаю людей, тем больше нравятся мне собаки.
      Но знай Рустам, пока твое согласие нам не нужно.
      – А что так? Я что, потерял свою значимость?
      – Тут дело ни в тебе. Ты правильно делаешь, что не соглашаешься с нами сотрудничать. Лучше все это отложить на неопределенный срок.
      Потом посмотрим. Жалко конечно, у тебя нет настроения.
      С завтрашнего дня я отменяю наши встречи. Это тебе обойдется в 15 тысяч долларов. А то и больше.
      Но это херня по сравнению с твоей личностью. Я сразу понял, что ты – человек слова.
      Подумай еще раз, все зависит от тебя самого.
      Как решишь, так и будет.
      У меня до тебя были клиенты, которых я вербовал. Не было еще такого, чтоб я не смог его привлечь, не было! Все давали свое согласие. Причем с ежемесячной оплатой в 5 тысяч долларов. У тебя уже ставки поднялись, ты стоишь дорого: 15 тысяч.
      – Ого! Значит я не зря ломался, нет?
      – Шутки шутками Рустам, но я говорю серьезно..
      – ..Но и я говорю серьезно!…
      – Да послушай меня – перебивает меня Сан Саныч – ты еще отстаешь от ''Рефери''.
      – Кто такой ''Рефери''?
      – Это его псевдоним, сам понимаешь не хуже меня. У него ежемесячная плата 20 тысяч долларов. Это пока рекорд. Но вам всем до него пока далеко.
      – Это почему же? Он здорово стучит?
      – Причем тут это?….Он гениален, уникален!
      – А если я соглашусь на 21 тысячу долларов ежемесячно, тогда что?
      Тогда пойдет дело?
      – …Надо подумать. Понимаешь, на это способны только большие люди, очень большие.
      Всякая мелкая туфта нам не нужна.
      – Это камешек в мой огород?
      – Какой камешек?
      – На счет туфты?
      – Слухай, Рустам! Что ты мултузишься, штрабишься?! Что?! Ну неужели герой школы?248 труслив как воробей? Ты же был в школе герой! На тебя равнялись дети, подростки, юноши. А сейчас ты боишься сделать шаг в сторону истины.
 
      После этого я вообще умок, пожал плечами и переваривал все его слова. Минут через 20 мы разошлись.
      Да бля-а-а!…Кажется, я этих русских немного недооценивал.
      Откуда они узнали каким я был в школе? Номер школы узнать не проблема, но как я там себя вел лет 20 назад, вот это уже информация.
      Но я буду стараться клюнуть как можно позже. Я все вынесу.
 

12 сентября.

 
      Что со мной происходит, я не знаю. Вчера целый день у меня член стоял трубой.
      Жену трахать уже бессмысленно, это уже скушанный пирог, точнее откусанная котлета.
      Утром я встал, пошел в ванную с журналом 'Спид – Инфо'.
      Взял в руки мыло, стал мастурбировать себе член, глядя на цветных голых баб в журнале.
      Кончаю в раковину, и вдруг стук в дверь.
      – Сейчас…- глухо отвечаю я. Даже подрочиться не дают нормально.
      Оттуда голос мой дочурки:
      – Пап, ты быстро?
      Отфифенившись, я выхожу из ванной. Передо мной дочь в розовом пеньюаре. Она уже взрослая, соски выглядывают, бедра сексуальные.
      Она на меня странно посмотрела и вошла в ванную.
      А сегодня на работе тоже хрен стоял как палка.
      Параллельно думаю, кажется и тут на работе никто не догадывается, что я под колпаком у российской разведки.
      А мне по хую!…
      Все равно скоро увольняюсь. Будь что будь!
      И опять после этого помню, член стоял как высотка. А я же еще на работе, в кабинете у себя.
      Взял свой мобильник и пошел в сторону лифта, что на 4 этаже.
      Сзади лифта кладовка для пожарников, там глухая темнота, туда никто не заходит, разве что иногда сами пожарники или уборщица.
      Но это бывает обычно по утрам, сейчас там тихо и грязно.
      Вошел туда в темноту, набрал номер Гюли, своей телки, начался секс по телефону.
      – Оф….!!! Гюля-а-а….ауоф…. ой-й-й-й….
      – Давай, милый-й-й-й, Рустик…оффф…ах!….- пискует она в трубку.
      – Уй бля-а-а-а!…Ну как я тебя а-а-а-а!!!…Ебу я тебя-а-а-а!…- я так ору, буто нахожусь в горах, а не в здании КГБ.
      – Да!…Да!…Да!!!!…- плачет она на линии.
      Короче, истратил около 1000 контуров. А может и больше, не знаю.
      Кончил в темноту, кажется на трубу. Везде же темно.
      Вышел оттуда в коридор весь красный, уши горят. Навстречу гляжу, идеи зам министра, генерал. Он со мной не поздоровался, он вообще мало с кем здоровается.
      Из него зам министра, как из меня еврей.
      Деревенская полнота!
 

15 сентября.

 
      Вчера с сан Санычем были на рыбалке в Бузовнах. Стоит на больших серых скалах, ловим рыбу.
      Периодически наливаем вино, пьем.
      Я поймал 3 воблы, они большие, блестящие, юркие.
      Сан Саныч меня хвалит, изобилует похвалой.
      – Ну Рустам! Ишь ты! Ну ты даешь, парень. В тебе зарыт талант рыбака. Вот это да. Ну ты зверь, паря!
      Он меня хвалит часто. Когда я вожу машину, он мне часто сообщает, что хотел тоже так уверенно водить, де, я водила экстра класса.
      Он никогда не встречал такого повара, который так вкусно готовит шашлык.
      Или он ни разу не видел такого ГИД-а, умеющего тонко подмечать исторические достопримечательности Баку. И так далее и тому подобное.
      Надоел своими похвалами, постоянно он меня хвалит, оценивает, вдохновляет, одобряет. Надоел!
      Я не выдержал, спрашиваю его:
      – Сан Саныч, вы что там на меня поспорили что ли? – смачно откусил яблоко и гляжу на него в упор.
      – Как тебе не стыдно Рустам! Бессовестный, – он опускает глаза.
 
      Вечером, когда пили чай с горячего самовара, Сан Саныч взглянул на меня и пульнул сквозь зубы:
      – Рустам, ты даже не знаешь, какие богатства сокрыты в тебе.
      Клянусь, это не комплимент. Тебе такое твои азербайджанцы не скажут никогда. Будь уверен! Я человек опытный, у меня глаз наметан, повидал я кое что на этом белом свете.
      – А на том?
      – Что на том?
      – Ну на том свете ничего не видали?
      – Ты все дурачишься, для тебя все хихинки да хаханки. А я говорю дело. Поверь мне, ты можешь стать полубогом, хотя сам об этом не догадываешься.
 
      После его слов мне стало как – то хорошо, я стал шутить, сыграл с ним в нарды. Даже поверил ему. А кто не хочет верить в свое полубожество?
      Но я то знаю, что он меня вербует. Я знаю, что стоит за этими словами.
      Я думаю, вот если бы эти русские разведчики вербовали бы не меня, а других моих коллег из моего управления. Да они бы все наше здание
      КГБ превратили бы в свою агентуру, если еще не превратили.
      Потом как ни в чем не бывало, будто не было этого уговора, Сан
      Саныч придвинул стул поближе, обнял меня за плечи.
      – Рустам, дорогой, подпиши бумагу, а? Умоляю тебя.
      Он придвинул ко мне белую блестящую бумагу, перед моими глазами мелькала ручка.
      – Не надо, Сан Саныч, мы же договорились.
      – Ах да – да, -да!…все, все! Больше не буду, – он как будто что
      – то вспомнил.
      И разговор вдруг прервал звонок его мобильника. Он отошел поговорить в строну.
 
      Хрен вам, а не вербовку! Шиш! Хуюшки вашей Дунюшке! Не дождетесь!
      Я это все прекрасно знаю, поэтому мне скучно.
      Я решил про себя: еще немного поиграюсь с этими русскими и пошлю их на хуй!
      Все – таки, как ни крути и не верти, а приятно, когда тебя вербуют. Значит, я кому – то нужен, и не просто кому, а российской разведке.
 

21 сентября.

 
      Сегодня мы сидели с Сан Санычеем на их явочной квартире в поселке
      ''Монтино''.
      Сиди на диване, пьем Боржоми.
      Он мне говорит:
      – Ты, Рустам, не боись. То что с тобой сделал Вильгельм, никто не узнает. Никто! Лично я уже забыл про это. И про девушек забыли, и про Лилю…
      Я прожег его глазами, чуть вспыхнул, промолчал.
      – А если даже произошла ошибка, особенно с Лилей, то ее легко исправить.
      – А какая такая ошибка произошла с Лилей?
      – Да не бери ты в голову, парень. Чекист ты или портянка, в конце концов? – буркнул Сан Саныч. – Да и самое главное: нам, русским офицерам, нужны солидные значимые люди. Каким являешься ты. Вот.
      Ты думаешь, легко отыскать таких как ты? Нет уж, отнюдь!
      В Баку таких серьезных и содержательных людей и под микроскопом не сыщешь.
      Ты нам нужен, Рустам! Помоги нам!
      Подпиши эти бумаги (подложил к себе папку), и я тебе обещаю, ты будешь богат как арабский шейх.
      Клянусь Богом! – он перекрестился. – Никто, слышишь, никто не посмеет тебе что либо сказать, да и не узнает об этом никто.
      – Сан Саныч, так вы же обещали что я пока вам не нужен, мол, вы меня пока не будете вербовать. Что так? В Москве торопят?
      – Да, торопят! Просто дело спешное, очень спешное. Рустам, мне еще так никогда не было трудно как с тобой. Ни с кем! Я всех спокойно привлекал, а ты артачишься. Зачем? Че ты зубанишься?!
      Мы испытываем затруднения, помоги нам. Естественно, что мы должны обратится за помощью к тебе, чтоб ты помог нам в решении ряда очень сложных задач.
      И это дело поручили мне, Рустами. Мне! – он тронул себя в грудь.
      Я буду очень признателен и благодарен тебе за твою любезность помочь нам в этом деле.
      Он вновь придвинул мне пару чистых листов бумаги.
      – Сан Саныч, давай так…Не сегодня, хорошо? Я подпишу, но не сейчас.
      – А когда же?
      – Я еще раз хочу обдумать этот вопрос. Все нормально, просто я сегодня не готов, не тот настрой.
      Не хотелось мне с ним спорить и пререкаться.
      – Без проблем, ничего. Когда скажешь. Но Рустам, лучше не тянуть с этим. И тебе будет хорошо, и нам. Как это…и волки говорит, сыты, и овцы целы.
      – Ну и кто волки? Русская разведка что ли? – бросил я ему.
      – Да это я так, Рустам, к слову. Что ты придираешься к словам?!
 

26 сентября.

 
      Погода в Баку гениальная. Супер! Даже не бабье лето, а просто лето продолжается, оно не закончилось. Но сентябрьское лето в баку, это не июль и не август.
      Дышится, воздух свеж, а вечерами вообще веет необыкновенной прохладой.
      И вот в такую шикарную погоду на работе нас загнали в актовый зал, и председатель КГБ, точнее наш министр, глядит на нас с президиума из под очков, точно как Лаврентий Берия, и внезапно завопил, загундосил на весь зал.
      – Я знаю, тут, в этом зале сидят некоторые сотрудники, которые работают на иностранную разведку. Они шпионы, изменники Родины!
      И я знаю конкретно их имена и фамилия!
      Он вновь окатил глазами всех нас.
 
      Спрашивается, если ты знаешь их, этих шпионов, то в чем проблема?
      Лови их!…арестуй на хер!…Что ты медлишь, уважаемый мой министр!
      Е – мое! И это министр госбезопасности!
      Или он на пушку берет нас?! А может меня? Да нет, да не может быть. Я пока это не чувствую.
      Через пол часа этот министр опять орет на весь зал:
      – Вот смотрю я на этот зал, на этих вот работников…тут же сидят одни бараны! Натуральные бараны!
 
      Бля-а-а! Вот это культура у главы наших спецслужб. Хотя я с ним согласен, у нас в КНБ действительно работают множество баранов. Но вот вопрос: а кто принял на работу этих баранов? Кто? Я что ли?
      Нет конечно!
      Сам министр взял их на работу, подписал их приказ, а сейчас возмущается, отказывается пасти этих овец.
 

1 октября.

 
      Вот оно, бабье лето. Прекрасная пора, очей очарованье!
      Октябрь в Баку велик, о Аллах!
      Жаль однако, что приходится сидеть в конторе, имя которой КГБ.
      Сегодня с утра занесли к нам в ведомство провизию: картошку, капусту, яйца и пр.
      Две фуры, огромные рефрижераторы во внутреннем дворе КГБ подали машины задом, отворили бортовые двери, и выстроилась цветная очередь.
      Сотрудники – женщины, оперативники, старые, пенсионеры – все встали в очередь, и медленно двигаются, за 5 минут делая один шаг, к своей бакалее.
      Все в очереди кричат, терпят, народу много, времени мало.
      Вдруг откуда ни возьмись, появляется один наш сотрудник из соседнего отдела. Увидев толпу, он не захотел стоять в очереди.
      Он вытащил свое красное удостоверение, показал всем нам (!), и прошел вперед.
      Вот он долботрах!
      Будто у нас не такие же удостоверения, будто мы не работаем в
      КГБ, будто эта очередь стоит на вокзале, или на рынке, а не в здании доблестных спецслужб Азербайджана.
      Даже на рынке этого делать нельзя. И это КГБ Азербайджана!
 

7 октября.

 
      Листья потихоньку опадают, появляется желтизна. Но это еще не осень, она только начинается.
      Блин…когда же мне написать рапорт на увольнение?
      Сегодня? А может завтра?… А может подождать?!…
      Если кто нибудь тут пронюхает о моих связях с ФСБ, мне храншток обеспечен.
      А если я уволюсь и будучи гражданским меня застукают, то еще как то можно отвертеться. Еще как – то…
      После обеда обмывали нового сотрудника. В нашем полку прибыло,
      Новичок только поступил на работу и дал нам банкет.
      Ели пили, жрали водку и шашлык.
      Этот новичок, молодой лейтенант – лет ему 25 – первый раз ел грузинские хингали. Он никогда не был в поселке Баилово – это такой район в Баку, и ни разу в жизни не пробовал женщину.
      И это чудо – юдо стал чекистом. Ужас!…
      И он будет работа против подрывной деятельности иностранной разведки, выявлять таких как я.
      Да если даже я на него насру, он не поймет, что это говно или шоколад.
      Возможно даже он его съест.
 

14 октября.

 
      Обалдеть! Вчера в актовом зале министр мне объявил неполное служебное несоответствие.
      За что?
      А может они что то пронюхали, продурканили? Удивительно, но каким образом?
      Еще за пару дней до этого меня вызвали в кадры, и сказали, что на меня пришла заява.
      Какая заява, что за заява, я не знаю! Не зна-ю!
      В принципе, объявили несоответку не только мне, еще двоим. А еще троим влепили строгач.
      У меня уже голова кругом идет. Я отказываюсь что либо понимать.
 

22 октября.

 
      Сегодня я в последний раз посетил явочную квартиру.
      Завтра я ее ''закрываю'' ввиду непригодности.
      Хозяйка квартиры, старая женщина лет 85, тетя Аля, у нее амнезия, еле ноги волочит, может умереть каждую минуту.
      Какая из ее квартиры явка?
      Вот я и обосновал непригодность, а заодно захотел ''попрощаться'' с этой явкой.
      В последний раз посетил явочную квартиру, пошел туда не один, а с женщиной – иранкой. Ее зовут Ханум.
      Но она русскоязычная, полненькая женщина лет сорока трех.
      Хорошая, приятная на внешность ''халашка''.
      Ее можно было использовать как источник информации, или по другому как то использовать. Можно было…
      Но я ее решил трахнуть, а если конкретно, то выебать!
      Секс стоял выше, нежели безопасность моего ебаного государства.
      Я ее привел туда, стою на пороге, звоню в дверь, открыла дверь тетя Аля минут через 10. Через секунду сзади появляется Ханум.
      – Тетя Аля, это я, Рустам, можно к вам в гости? – улыбаюсь я.
      – А это хта? – указывает дрожащей рукой на Ханум.
      – Это моя подруга, ну…это…вы же сами знаете, – говорю ей шепотом, мимикой даю понять.
      Мы проходим в квартиру.
      – А!…ну все ясно!…Там ванная, а на кухне горячая вода, – хрипит тетя Аля. – В общем, ты все знаешь.
 
      Мы прошли в комнату она воняла старостью. Есть такой запах – запах старости.
      Я на самом деле от души попрощался с этой явочной квартирой. Я эту Ханум так отшпиндючил, что со стен попадали затхлые ковры, а со шкафа упала ваза и разбиласб вдребезги.
      Это хорошо, что тетя Аля плохо слышит.
      Мы с Ханум все аккуратно прибрали.
      Мне Ханум нравится, у нее роскошная фигура. Хоть и немного полновата, но у нее хорошая попа. Попидрон что надо!
      И дочь у нее хороша. Ей 22 года. У меня в семье разлад, может быть скоро разведусь.
      Вполне возможно. И вот я думаю: а может женится на дочке Ханум?
      Обеих буду ебать! И тещу и жену!
      А хули!…Живем бля-а-а-а!…
 
      29 октября.
      В 12 часов, в полдень, один наш сотрудник из кадров дал мне пятачок героина. Маленький такой свернутый пакетик. Я ему помог в одном деле, подыскал для приема на работу человека, а он в отместку решил со мной расплатиться героином. Наркота бля!
      Шикарная купля продажа.
      Так и сказал мне у лифта:
      – Рустам, на!…- заткнул мне в карман пакет и убежал. Я даже не успел спросить, что это. Потом уже понял.
      Я не нюхал героин никогда. А что делать то? Хоть что то…
      В 8 вечера зашел в пивную, сел заказал пива и горячего гороха.
      Сижу пью, уже выпил 3 бокала.
      Гляжу, слева сидят двое.
      Может это наружка? Семерка? Слежка? Следят уже за мной? Ни фига себе!
      Не знаю. Я ни хрена не знаю!…У меня уже пошла измена!
      Что – то давненько Сан Саныча не видно. А может они уже отстали от меня?
 

17 ноября.

 
      Я продержал этот пакет с героином в кармане почти долго. Я уже говорил, что не пробовал героин, не нюхал его. И не хотел если честно.
      Выбрасывать его жалко, а нюхать страшно.
      Но, была не была!
      Достал пакет с кармана, раскрыл его, там грязно белый порошок.
      Пощупал пальцами, вытряхнул его на фиг. Но белая пыльца прилипла к пальцам, к указательному и большому.
      Я поднес пальцы к носу и поковырялся в носу. Чуть – чуть внюхал то что отлегло на пальцах.
      Это было нечто.
      Я не понимал, что происходит со мной. Мои ноги пошли к одной русской особе, Алле Павловне.
      Русская дама старого покроя: работала заграницей, тело белое, светловолосая, полушубка, в глазах голубые линзы, пейджер, тогда это было модно.
      Я пришел к ней домой, завалил бычком. Она жена чиновника, но это не важно, она женщина, и значит хочет секса. Что еще нужно женщине?
      Муж у нее в отъезде, и мы с ней порезвились не плохо. Я ее шпилил и шпилил, дергал в постели как кабан, она покраснев сказала:
      – Рустам, ты что это…у меня это…. мне плохо..у меня даже с мужем так не было никогда…Я кончила 70 раз, а потом даже счет потеряла.
 
      Я посмотрел на часы, что висят у нее на стене. Когда мы легли в постель, было пол девятого, сейчас часы показывали 12.
      О творец, мой член без остановки проработал больше трех часов.
      Это страшно, парни, страшно!
      Потом сели за столик, пьем душистое кофе. У меня опять пошло хотение, член встал трубой. Вот что такое героин. И я даже не понюхал.
      Она присосалась к моему члену, вводила его себе по самую глотку.
      – Алла, а Бог есть? – сжимая зубы спрашиваю.
      – Не знаю, – смакую минет, отвечает.
      – А ты ему веришь? – стиснув зубы, не отстаю.
      – Хмм…хмм…мня – мня – мня, -…был ее ответ.
      – Алла, а Родину продавать можно? Уф…- раскрыв от возбуждения рот, опять спрашиваю.
      – …Мнннйо…мнйо…Родину? – она освободила ротик от члена, взглянула на меня. Волосы как водопад опустились на ее нежные белые плечики. – Ты мне дашь нормально отсосать или нет?
      – И все же, как на счет…уф…эта…Родины бля-а-а-а!!!!
      Я кончил, спустил ей в рот спермы видимо не видимо. Она чуть не захлебнулась, глотает и глотает, закрыв глаза от умиления.
      – Спасибо Алла…оф…а хочешь анекдот расскажу?
      Она уже выпила сверху бокал вина, закурила сигарету.
      – Рассказывай, – очень тихо, почти шепотом сказала.
 

14 ноября.

 
      Вчера я встретился с дочкой Ханум, Лямой. Худенькая, стройная девочка.
      Ляма меня обманула, проверяла, де, я сплю с ее мамой или нет. Она это чувствовала.
      Я ей сказал правду, не мог наврать.
      – Вам не стыдно? – говорит она мне. Как у тебя язык повернулся после этого всего меня вызвать на свиданье?!
      – А я жопа, Ляма! Знаешь, какая я жопа!? Я старая жопа! Я страшный сукин сын!
 
      Мы расстались навсегда. Еще бы…
 

17 ноября.

 
      Это окончательная, завершающая записка моего дневника. Ну наконец – то! Какие люди! Вчера появился Сан Саныч.
      Он как – то странно выглядел с самого начала встречи.
      – Рустам, айда со мной. Ты не знаешь, что я подготовил. Ты с ума сойдешь от счастья.
      – В самом деле?
      – Да. мы сели в его Джип и поехали, выехали за город, едем.
      В руках у него как всегда была зажата папка, и там конечно бумаги, бумаги, бумаги.
      Мы приехали в село Гала, это такая деревня в пригороде Баку.
      Если быть честным до конца, меня эти русские разведчики доконали окончательно. Струна натянулась.
 
      И вот мы заехали в село, проехали до конца деревни, и завернули в маленький дворик.
      Нам открыли ворота, перед калиткой стоит русский мужик, рядом двое местных сельчан.
      Я это понял по их внешности.
      Мы прошли к тутовому дереву, что у колодца, а там значит, постамент закрыт серой материей, и веревки спускаются с его верхушки вниз.
      – Ну что, Рустам, для тебя это исторический момент. Лови его! – крикнул мне Сан Саныч.
      Он сделал знак одному из местных мужчин, и тот подойдя к памятнику, дернул за веревочку, полотно сползло вниз, а там значит на постаменте стоит мне памятник!
      Мне памятник! МНЕ! Я удивился невыразимо.
      Памятник хороший, правда, из серого камня, но хороший. Скульптор постарался. Я стою на постаменте, гляжу вдаль, в пиджаке, обе руки в кармане.
      Я обернулся на Сан Саныча, стучу зрачками. У меня полный ахуй.
      – Что это, Сан Саныч?
      – Это, енто брат, памятник. Это тебе подарок от меня лично. Ну что, отойдем в сторону, поговорим по деловому уже. Кончай уже,
      Рустам! Подпиши вот это и пошли обмывать твой памятник.
      Он указал мне на черную папку.
      Я подбежал к домику, забежал на крыльцо, и громя кулаками вверх, стал орать на всю округу:
      – Сан Саныч, пошел на хуй отсюда, ебаный ты русак! Скользкий гандон! Тупорылое ебланище! Я вашу маму ебал! Гнида в погонах!
      Вооруженный сфинкс! Нераздавленный микроб! Сухая параша! Пупкин фраер! В рот вас всех дрочить! На хуй пошли все! Вербануть меня хотел!
      Волосатая жопа! Русая поебень! Ибланская рожа! Залупенный фюрер!
      Брючный Буба Бубыч! Я твое все ебал!
      Засунь этот памятник себе в анал, подожги его, взорви на хуй, потом прыгай! Фельдкурат березовый! Шавка лубянская! Идите вы все на хуй со своими ФСБ -шными играми!
      Тупая птица! Блядокол московский! Безобидный пилюлькин! На хуй рвать таких! На хуй! На хуй! Филателист распердяев! Бюрократ задроченный! Атрышка невинная! Двужопый Себастьян! Русапецкий Ганс!
      Тебя с этим памятником на хуй, в раздолье! Половой недоумок!
      Хромой Матрос! Чтоб вы все сдохли, чтоб вас всех зажарили живьем.
      Хуй тебе, а не вербовку! На кусь, выкоси! Хуй у вас потоньше, чтоб вербовать меня!
      Таким дрочунам я не продамся! Я свою Родину таким беременным пиздюлинам не выдам!
      Блядь, дожили, эти веселые пузырьки и рейнджеры вербуют нас!
      Хотят сделать нас суками!
      Патентный понос! Идите вы все на хуй! Шатуны ебаные!
      Застрелитесь! Утопитесь в пизду! Заебали вы все на хуй, в натуре!
      Овцы с большой щелью! А этот Сан Саныч вообще бля, сумасшедший волчок в окружении йобырей! Эстеты бля!
      Всем сосать! Всем и всем! Курните шышек, теневые монтеры!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      Эй, Сан Саныч, ферфлюхт, чтоб тебя выебали пьяные собаки! Причем чтоб выебали в мусоропроводе! Чтоб негры посрали тебе в рот!
      Ты не Сан Саныч, ты Йохан Палыч! Или Ксен Ксеныч!
      Хочешь, чтоб я Родину продал? Да? Да, сука, да, да? Ты эгоист по имени хам! Ну что ты обосрался, что, что?
      Ну куда ты? Что, очко жим – жим?! Стой сука! Стоять! Я еще не кончил! Мат Харин!
      Чтоб тебе чеченцы показали кусок пизды и тут же хуйнули в глаз пяткой левой ноги!
      Чтоб тебе в жопу засунули тридцать три сосулек, и чтоб отъебали твою попу всмятку! Чтоб вас всех бросили в вентилятор, чтоб вам больно было!
      Кидайся под поезд, жопоненавистник, Робот Ебобат! Хуератор по
      Кавказу! Я тебе памятник поставлю, ты там на постаменте раком будешь стоять!
      Зубодробильная Андрейка! Вечно голодный падсрачник!
      Да я бля свою Родину никогда не продам, тем более таким барменам как вы!
      Дежурные клоны! Сердобольные фрицы!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй!!
      Я вашу маму ебал!!!!!!!