.
 
      Маникюрщица, работала в дамском салоне, пухлая блондинка – азербайджаночка. Полная, с большими грудями – дойками, которые свисали толстыми мешками на живот. С мощной попой, которую "не объехать".
      Муж ее был бизнесменом, приезжал за ней вечером на своем белом
      Джипе.
      Периодически встречались с Ханой в машине, в моей машине.
      Порою бывало, по пару раз за день.
      Хана была весьма горячей штучкой.
      Правда, в машине было неуютно, не развернешься, как следует, но оргазм есть оргазм.
      Я к ней не испытывал никакого чувства, вообще никакого. Мог даже при ней ковыряться в носу. Хана для меня была лишь дежурной дырочкой. Фундаментальной дырочкой.
      И вообще она была фригидная, холодная как рыба, правда, и безотказная тоже. С ней не было проблем.
      Сидел дома, посмотрел порно фильм, появилось желание, что ж делать?
      Звонил Хане на сотовый, назначал свиху через пять – десять минуть, спускался вниз, салон находился под нашим домом.
      Но мы встречались чуть в сторонке, через дорогу.
      Она появлялась минут через 15, заставляла ждать немного, стекла машины были затемненные, так что все ОК.
      В салоне под легкую инструментальную музыку она стягивала через голову ситцевое платье, показывая мне аккуратный пупок, проколотый пирсингом, тарахтела о чем – то. Говорили тихо, почти в ухо.
      Переворачивал ее на живот, дрожащей рукой срывал с нее трусики, всовывался в нее своим задубеневшим членом.
      Она была как резиновая кукла, а я как взбесившийся пес, терзал ее.
      Тело – пышка извивалось в сладострастных конвульсиях на заднем сиденье машины.
      Однажды в момент страшного возбуждения Хана спиной подалась вперед, повалилась на руль, взорвался сигнал, секунд 10 он гремел, мы не сразу поняли, что это за шум.
      Оказывается, рядом с машиной стояли три старухи, они отшатнулись с испугу в сторону.
      Потом мы курили, она, щурясь от дыма, ловила мой взгляд.
      Спустя пару месяцев я случайно узнал, что ее муж наполовину армянин, полукровка, но упорно скрывает этот факт.
      Хана также избегала тему национализма, хотя в Баку в то время (да и в это тоже) тема национализма царила повсюду, от этого не денешься никуда.
      Муж ее был плотный усатый парень с деловитым видом приезжал за ней.
      Видно было сразу, он был ущемлен, ущербен, стеснялся заводить новые знакомства, общался лишь со старыми друзьями детства.
      Хотя я был негативно настроен против полукровок, тем более армянских, все же однажды я услышал, как он, супруг Ханы, говорил по телефону в офисе, где я оказался совершенно случайно.
      Он меня не видел, говорил с Москвой, кричал в трубку.
      – Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин. Я это знаю, да! Национализм исторически, как идеология определяющейся третьей силой буржуазии, рядом с удачным опытом социализм, выглядит именно инстинктом, то есть проявлением грубой одновременно простой жизни.
      Первой цепочкой нервной эволюции, безусловным актом животного мира. Это коррелируется и с философией рынка, где празднуется сильнейший в джунглях.
      Короче говоря, национализм – это полено, где одна часть полена говорит другой, что он чурка…
      …
 
      Да… тихушник называется. Еще один "страдалец за народ" оживился… Самоотвод не принят!
      Где то я читал: начало всех призраков есть то, что мы называем ощущением, ибо нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения. Все остальное есть производное от него.

      Я ее увидел впервые в мечети, с платком на голове она пришла молиться.
      Стрельнув меня большими глазками, отошла прочь, за большое тутовое дерево.
      После омовения я спустился вниз, к бугру, это все происходит во дворе мечети, где скопилось много верующих.
      Она уже надела очки, они ей подходили. Стояла у больших черных чанов, облокотилась к серому каменному выступу, говорила на мобильнике.
      Решительно подойдя к ней, выпалил:
      – Девушка, я хочу проверить свой телефон, вы могли бы набрать мой номер? – я виновато улыбнулся.
      – Хорошо, скажите номер, – тихо ответила.
 
      Но я чувствую, у нее застыли пятки от ужаса, все внутри похолодело. Она ждала меня.
      Вот так мы познакомились, это было конечно не эстетично, но факт.
      Стали встречаться.
      Как правило, встречи происходили у нее дома. Она распускала длинные волосы, задумчиво смотрела вдаль. Сексапильная, как Венера или Даная.
      Однажды в таком вот состоянии я подсел перед ней на коленки.
      Она закинула ногу на ногу, аппетитные ножки, я стал массировать пальчики ее ног.
      Ее ножки были вкусные, неожиданно для нее я засунул ее ножку себе в рот, стал сосать ее пальчики с ярко лакированными красным цветом ногтями.
      Она вздрогнула, с губ ее сорвался едва слышный стон.
      Ножки Сабины были как у мадмуазель, нежные, не огрубели, не деформированы, время их не тронуло, Сабине было не 27 лет, а 15.
      В процессе общения я понял, что она часто попадала в депрессию, потому и ударилась в религию. Такое ощущение, будто она была изломана судьбой.
      Но она была дико сексуальной с аристократической попкой.
      Почти всегда я с ней проделывал одни те же манипуляции.
      Мы усаживались на диван после чашки крепкого чая, мои ладони скользили по ее попке, захватывая все большую площадь и временами переходя на упругие бедра.
      Трусики мешали, я избавил от них девушку, для чего она послушно поочередно приподняла ноги.
      Затем дотрагивался до самого сокровенного девичьего тайника. Он был мягким как тесто.
      Поглаживая святая святых, я по миллиметру приникал все дальше, мои пальцы, скользя по миниатюрной ложбине, оказывались все глубже в приятном плену.
      Потом основной гвоздь любого шоу: я входил в ее жаркую долину любви и проворно забегал по всей ее длине, то пытаясь проникнуть в самые глубины, то выныривая из пучины страсти и надавливая кончиком на взбухшую миниатюрную мягкую сопку.
      Потом скидывал с себя остатки одежды, я переворачивал ее на животик, хватал ее за мягкие полушария, мгновенно вонзился в лощину, совсем ненадолго оставленную без ласки.
      Не встретил никаких препятствий, словно упал в яму. Пришлось слегка крутить ее внутри любовного грота, чтобы ощутить всю прелесть скольжения по стенкам.
      Она тяжело задышала, несколько раз с силой дернулась навстречу мне, словно желая, чтобы ее пронзило насквозь, а потом застонала – нежно и протяжно. Ее голос звучал ангельской музыкой, будто азан моллы, который воспевал молитву.
      Живой гейзер начал бурное извержение, а я, плотно прижав к себе девичьи бедра, стиснул зубы, пытаясь сдержать нечленораздельное страстное мычание.
      Далее еще лучше.
      Мы усаживались за стол, Сабина накрывала на стол всякие пирожные и бублики, горячий чай, мы с ней начинали философствовать.
      – Знаешь, Сабина, в религии нет свободного выбора, разве нет?
      Искони религия принималась царями и ханами или с помощью меча. Не было свободного выбора. Не (!) было!
      – Тебе надо изучать истории религии, а то действительно у тебя будет о ней смутное представление и пустой звук, – запивала она дымящийся чай. – Основа всех религий и священных писаний сводятся к одной лишь великой фразе, написанной в одной из Сур Корана. Она гласит:
      "И кто сделал на вес пылинки добра, увидит его,
      И кто сделал на вес пылинки зла, увидит его".
      Все носит характер бумеранга, все в жизни возвращается.
      – Да, глубоко и мудро. Как говорится, кому больше дано – с того и спрос, – сказав это, закурил сигарой.
 
      По комнате прошелся терпкий дым табака.
      И вдруг Сабина как бы проснулась, тряхнув головой, понесла длинную тираду.
      – Никто не сомневается в той истине, что вещь, находящаяся в состоянии покоя, навсегда остается в этом состоянии, если ничто другое не будет двигать ее; но не так легко соглашаются с тем, что вещь, находящаяся в состоянии движения, всегда будет в движении, если ничто другое не остановит ее, хотя основание в первом и во втором случае одно и то же (а именно, что ни одна вещь не может сама менять свое состояние). Объясняется это тем, что люди судят по себе не только о других людях, но и о всех других вещах, и так как после движения они чувствуют боль и усталость, то полагают, что всякая вещь устает от движения и ищет по собственному влечению отдых; при этом рассуждающие так не спрашивают себя, не есть ли само это желание покоя, которое они в себе находят, лишь другое движение.
      Исходя из только что указанных соображений, схоластики говорят, что тяжелые тела падают вниз из стремления к покою и из желания сохранить свою природу в таком месте, которое наиболее пригодно для них, и, таким образом, бессмысленно приписывают неодушевленным вещам стремление и знание того, что пригодно для их сохранения (знание большее, чем то, которым обладает человек).
      Раз тело находится в движении, оно будет двигаться (если что-нибудь не помешает этому) вечно, и, что бы ни препятствовало этому движению, оно прекратит его не мгновенно, а лишь в определенный промежуток времени и постепенно.
      Подобно тому как мы наблюдаем в воде, что волны продолжают еще катиться долгое время, хотя ветер уже стих, то же самое бывает с тем движением, которое производится во внутренних частях человека, когда он видит наяву, когда ему снится и т. д.
      Ибо, после того как объект удален или глаза закрыты, мы все еще удерживаем образ виденной вещи, хотя и более смутно, чем когда мы ее видим. Именно это римляне называют воображением – от образа, полученного при зрении, применяя это слово, хотя и неправильно, ко всем другим ощущениям. Но греки называют это фантазией, что означает призрак и что применимо как к одному, так и к другому ощущению.
      Воображение есть поэтому лишь ослабленное ощущение и присуще людям и многим другим живым существам как во сне, так и наяву.

      У нее супруг был парализован. Лежал в соседней комнате, ныл, скулил от боли, звал свою женушку – Аленушку, чтоб она принесла ему чаю, а я в это время удовлетворял ее, заменяя его самого в этом деле.
      Алена попалась мне в молодости, мне было 24 года, я был голоден на баб, сейчас я на Алену не взглянул бы даже за деньги. Но, что было, было. Я учил ее водить машину, вместе кушали, пили. Встречался у нее же дома. Внутри квартиры Алены царила скромная чистота: истрепавшиеся до нитей основы паласа и традиционная кружевная занавесочка на телевизоре из середины прошлого века.
      Теперь о самой Алене.
      Высокая русская баба, типичная русачка, голубые глаза, песочно-светлые пряди рассыпались блестящей волной по голым плечам, окутав ее почти до пояса.
      Жемчужно – серые чулочки, длинноногая, крепкие стоячие грудки выбросили вверх красные, как октябрьские флажки, соски.
      Очень редкие и светлые завитки на лобке, садилась на диван, аккуратно освобождалась от колготок, сбрасывала их на палас, через пару секунд туда следовали ее белые трусики.
      Когда я входил в нее своим твердокаменным органом, глаза у нее округлялись, расширялись, как лепестки тюльпана, лицо горело как факел, член медленно скользил в ее ложбине.
      – Уф! Уф-ф-ф! – кричала она.
      При каждом смачном ударе моего живота о лобок Алены, ее мягкие груди упруго покачивались, а соски терлись о грубый ворс моей груди.
      Ее растрепанные волосы обрамляли личико воздушным каскадом светлых, искрящихся в свете люстры волос.
      Мы молчали, в тишине комнаты слышались только шлепки плоти о плоть, хриплое дыхание и влажные звуки, когда мой член с размаху полностью выходил из нее.
      Я вынимал во время, она этого сама хотела, боялась залететь, бурный фонтан кипящей белой лавы вырывался из ярко-пурпурной головки моего твердого, как сталь, пениса.
      В общем, и так далее.
      Потом сидим за столиком, кушаем борщ, который она приготовила, рассуждаем о политике. Она говорила о политике чинно и степенно, выходило трогательно.
      – Ален, как думаешь, революция возможна в Азербайджане?
      – …М-мм, не думаю. Любые изменения, любые революции несут только ухудшение, – промычала с набитым ртом, хлебая борщ. – Ведь согласись, азербайджанцы во многом обязаны русским…
      – Ага, своим старшим братьям…, -хихикнул я.
      – Да нет, русские несчастный народ. Да, несчастный! Вот муж мой казах, ты знаешь это. И что же, кто травоядный: казах или русский?
      Да всю жизнь русских в огромной степени от голодной смерти спасала их "травоядность". У них в пищу шли и крапива, и молочай, и корень рогоза, и солодка, и щавель, и ревень, и грибы. Не считая огородных овощей и диких ягод. Казахи же (а это были не нынешние казахи)
      "сена" не ели, чем стократ усугубили собственную трагедию. Даже рыбу ловить они были не приспособлены: не имели ни снастей, ни навыков, ни лодок. Разумеется, кроме тех казахов, которые жили по берегам
      Каспия и Арала. Хотя великое множество и других озер и речек, не считая Балхаша, Зайсана, Иртыша, Ишима, Тобола кишело рыбой.
      – Да ты знаешь так хорошо Казахстан?
      – Гостила у них, у этих чурок, – указала она в комнату, где лежал, стонал ее муж.
      – Ну ладно, Ален, что мы такие серьезные прям? Расскажи лучше что нибудь смешное, – предложил я.
      – Зачем? – удивилась она, покосившись на меня.
      – Да просто так, чтоб смеялись.
 
      Долго уламывать я ее не стал. Она рассказала следующее.
      – Я это услышала в одной компании, точнее сказать на вечере у себя на работе, собрались парни, мужики, девушки, и там один чувак,
      Роман, сообщил, что недавно бы свидетелем удивительной сцены.
      Конкретные детали не помню, но врезалось в память вот это: "Мужика какого – то хотят бить, а он кричит на сына: – Так сынок, ты смотри, меня щас бить будут, ты не переживай, все нормально. Так деньги тебе отдал, куртка на тебе, кредитки у тебя… Сиди и жди здесь. Друзья, всем приве… ай – ай, у-у-у-у!!!
      В двух словах жизнь не интересна, хотя конкретный эгоизм требует быстроты
 
      …
      Перехожу к заключительному этапу своего изложения.
      Я призываю читателя только к одному: никогда, слышишь (!), никогда (!) не бегай за замужними женщинами, это левый курс. С моей стороны это не мнительность, не нервная реакция, не болезнь, и не истерия. Это самая центральная идея данного материала. Оставь в покое замужних женщин – это ГРЕХ!
      …
      В священных писаниях описано приблизительно тоже самое, правда, без эротических разверток.
      …
      В любой среде есть разногласия, ибо среда социально разношерстная, посему должен быть сдвиг, должна восстановиться старая концепция, она позволит подчеркнуть ряд черт действительно божественной парадигмы. Она укажет на ряд опасностей, угрожающих при перерастании несчастной ямой.
 
Родимся мы – спокойно и растем.
А ваша родилась и плачет кроха.
Не мило вам на свете и дитем.
 
 
И до последнего вопите вздоха
Вам, плачущим недаром и невдруг,
До гробовой доски живется плохо.
 
 
Природой, кроме пары жадных рук,
Вам дан язык – для вашего же блага.
Но, дуракам, вам и язык не друг.
 
 
Да, от природы ваше племя наго.
Но и фортуна не щедра к нему.
И для него не сделает и шага.
 
 
И я страстишек ваших не пойму,
В вас перемешанных единой кучей,
И вашему не поклонюсь уму.
 
      …
 
      Моя следующая нотка сводится к тому, что при каждой встрече с замужними женщинами я терял капли своей удачи, моя карма страдала.
      Накопилось чересчур многое множество судьбоносных шлаков, которые стали преграждать путь к успеху. Имея замужнюю любовницу, вы неожиданно почувствуете, как у вас на ровном месте дела идут коту под хвост, ничего не получается. Исход судьбы таких мужчин предрешен на 10 лет вперед, кто пока не чувствует этого, у того все впереди.
      Лично я это испробовал на себе, когда моей жене стал звонить какой то мужчина. Жена разумеется, не говорила, но я никак не мог выяснить кто это. Определители, жучки, всякие средства, ничего не помогло, хитрый был гад. Да речь ни в нем, ни в этом ушлепке. Он звонил моей жене лет пять!!! Представили? Пять лет! Жена сама была в шоке:
      – Слушай, я не знаю, кто это? Но он мне надоел. Звонит, звонит, главное я не давала никакого повода, а он продолжает звонить. Но я то жен, разумеется, не сказал, что это не она виновата, и не он виноват. Виноват тут только я, это моя вина, моя карма, мои грехи с замужними дамами. Все в жизни возвращается.
 
      …
      Баку искони был перевалочным пунктом караванных путей, тут проходили арабы, персы, турки, индийцы. Они припарковывались в Баку надолго, отсюда и пошла проституция, во всяком случае, ИЗМЕНА. Это историческая подоплека.
      Одна старая престарая старушка, тетя Аля, ей было 123 года, рассказывала, что в Каспии в конце 19 века люди увидели русалку. Она всплыла, глаза большие – большие, в лифчиках, с удивительной фигурой. Она дрыгалась на берегу, потом якобы вскрикнув какое – то слово, уплыла обратно в море. Много месяцев ломали голову ученые над ее словом, наконец поняли, она сказала "СЕКС".
      …
 
      Ну и последнее. О неверности мужьям, о вечно голодном городе в плане секса еще предсказывал Нострадамус.
      Конечно, в 16 веке вряд ли он мог бы точно определить местонахождения нынешнего Баку, так как Баку в средние века был лишь приморским поселком.
      Но его слова "На берегу Кузгуна будет город Бако, где будет расти вкусный инжир, арбуз, будут красивые женщины, из них замужние будут вечно изменять своим мужьям…" о многом говорит.
      Это мое заявления, которое надо приветствовать и занять правильные позиции. Не догоню, так согреюсь.
 
      …

      Хочу сказать одно: все то, что я тут рассказал, все это уже было.
      Ничего тут нового нет, в жизни вообще ничего нового нет, и не может быть.
      Все это уже было, было. И неверные жены, и обманутые мужья, любовники, все повторяется, все заново возвращается, проделывает кувырок, заново берет ход в истории человека.
      Подсознательно все мы это знаем, рогатые мужья нервно курят в сторонке, иногда даже плачут втихомолку, женщины тяжело вздыхая, также рыдают в подушку.
      Были измены мужьям, измены женам, все это было по много раз со всеми.
      Все это было. Ничего в этом нового нет. И вообще ничего нового нет!
      Эта книга – откровения художника в справедливой борьбе за что – то… такое.
      Все, концерт окончен!