Очень давно, в середине 70 годов, я наблюдал за диспутом старого пастуха с молодым ученым – докторантом. Я это запомнил.
      Старику было лет 70, докторанту – 30, не больше. Полированный маг науки и неотесанный мужик. Старик, недовольно морщась, нападал на студента:
      – Что ты вообще хочешь от жизни? А? Что? Я тебя что-то не пойму:
      – Отец, я хочу власти.
      – Чего? Власти? Ха-ха-ха! Ты с ума спятил, болван! Какая власть?
      Не выпендривайся!
      – Я хочу умереть живым, а не мертвым. Не хочу я жить без стресса.
      Я волнений жажду, хочу иметь я цель.
      – Глупец! В подлунном мире цели нет. Твоя цель – это смерть. Умри своею смертью, и если сможешь, то значит жил не зря. Главное, запомни: не выпендривайся!
 
      Они еще не много потарабарили и разошлись. Слова старика на меня подействовали. Что значит, не выпендривайся? Если человек хочет жить красиво, он амбициозен, значит он выпендривается? Это я так думал.
      Спустя 10 лет, я встретил того докторанта, он уже был взрослый человек. Совсем седой, в очках. С тростью, с береткой на голове.
      Типичный горожанин – интеллигент.
      Мне было 20 лет, я был студентом. Он не узнал меня, и я напомнил ему тот диспут с пастухом десятилетней давности. Он не сразу вспомнил, потом все же меня признал. Глубоко задумавшись, он высказался так:
      – Ты знаешь, Эльчин, тот пастух был прав. Нет в жизни цели, все мура. Кому нужны идеи, если смысла нет ни в чем. Я не придал значения словам старика, решил, что он безграмотен. Однако ошибался я. Я молод был и глуп. Кто не был глуп – тот не был молод. Нет цели в этом мире! Везде и всюду пустой звон! Какая цель!?
      Баран не имеет цели оставить след в нашем желудке. Желудок наш не хочет его мясо удержать в себе. Зачем оно ему? Мы опорожняемся в сортире, и заново едим барашку. Это и есть след в мире.
      Мужчина всегда добытчик денег. Будь он министром или продавцом газет. Добытчик долларов он – вот он кто!
      Министр, у которого огромный кабинет с двадцатью телефонами, служебная иномарка, и пр., является обычным добытчиком денег на пропитание.
      Продавец газет, выкрикивающий на улице: ''Сенсация! Сенсация! В
      Каспийском море появилась акула!'' – тоже добытчик денег.
      Оба они стараются заработать доллары. Кто больше, кто меньше, но идея одна и та же.
      Форма добывания денег иная, но идея одна и та же! Как раздобыть баксы? Вот и все!
      Вот если бы в мире существовала иная, более серьезная идея, такая, неземная идея, то я бы бросив все дела, пустился бы вдогонку за ней. Но такой идеи нет, одни деньги, которые сводят всех с ума. А я не хочу быть посредственным человеком, хочу я выделиться из толпы.
      Мы брошены в этот мир, чтобы жрать и плодиться. Мы люди, мы не имеем выхода. Мы можем только то, что можем. Если бы человек родился, чтобы большее узнать, то вместо головы у него стоял бы компьютер. Мы – люди, должны признать, что мы жалкие и слабые.
 
      После его слов я почувствовал облегчение. Мол, не надо бороться, проигрывать. И все же: Нет, не может быть. Я обратился к нему:
      – Но жить, чтоб жрать, умеет даже обезьяна.
      Он усмехнулся.
      – Послушай друг. Если хочешь власти, если желаешь парить высоко, то делай все плавно. Резкие движения не любит жизнь. Все плавно пробуй. Бог любит мягкость. Начинай плавно, и плавно останавливайся.
      В жизни надо терпеть, а не пытаться контролировать ее, что – либо планировать. Все зависит от кармы! То есть оттого, что писано на лбу, от предначертания.
      Эльчин, запомни, не шучу я. Есть люди, с самых ранних лет и прям до самой смерти кайфуют, жрут мясо, черную икру, жиру бесятся, живут они в роскоши, их окружают слуги. Слово ''нет'' для них не существует. Это не означает, что эти люди умные, они – де, делали все правильно в своей судьбе. Глупости это! У них карма такая – здоровая! Это предначертание.
      А есть наоборот, люди, которые с младых ногтей до старости карабкаются, мучаются, страдают, плачут и ноют. У них нет в жизни радости. Их окружают горя и несчастия. И так до конца! Это вновь не означает, что они глупцы, лентяи, или бездарные. Нет! Просто карма у них такая – тяжелая.
      А есть карма переменчивая. Ну:. она живая, движимая такая, не мертвая. Тебе может, повезет. А может, нет. Сегодня ты на коне, а завтра на осле. А после завтра ты пешком. Ты мол, исчерпал лимит везения, и надо выждать, чтоб карма восстановилась. Потом все пойдет по маслу. Опять же всюду карма, предначертание.
      Помни парень – жизнь – это насмешка неба над землей. Кто выше – тот смеется вечно. Жизнь – это большая шутка. Хорошо, что эту шутку никто не понимает. Иначе страшно представить, что бы случилось с людьми. Хаос наступил бы дикий.
      Существует один вечный вопрос, на который нет ответа. Он таков: как долго нужно каждому летать, чтоб все равно к Земле вернуться?
      Хотя, я сейчас гуляю по земле, но говорят, что это ненадолго.
      И еще запомни эти слова, если конечно поймешь их смысл.
      ''Изнасилованная Фортуна оборачивается Фемидой''.
 
      :::
 
      Hi – читатель! Сейчас ты познакомишься со мной, а также с предметом, имя которому – власть. Болтать высокопарно не буду, иначе скучать ты не отвыкнешь. Это не фривольное произведение.
      Эта книга полемична. Она отражает динамику личной и общественной жизни, построенной на противоречиях.
      Что такое власть? Ты в курсе? Правильно – это деньги. Большие деньги. А большие деньги – это власть. Ты наверное это знаешь.
      В принципе с этим предметом лично я впервые познакомился, работая в КГБ Азербайджана. Это были неплохие дни:
      Многие думают, что я просто так работал в КГБ, ходил на работу, занимался текучими делами, писал бумажки, выезжал, встречался, и пр. и пр. Нет, это не так. Я не так глуп, как кажусь со стороны. Лучше быть таким, чем наоборот – прикидываться умным, иметь серьезный вид, но в реальности быть круглым идиотом. А таких много. Благо, я не такой.
      Именно, что я РАБОТАЛ! Я думал, что мне делать дальше. Вычислял, пробовал, умножал, ломал, делил, вычитал, лепил, сверял, уничтожал, и заново все начинал.
      О спецслужбах, о власти писали многие, расписывали как можно ярче и краше. Но это все самореклама, это наружный блеск. Они рассчитаны на мгновенья, ибо все это – однодневка. Надо создать что-то более весомое, писать правду, которая перейдет в поколенья. Хотя и публику необходимо потешать.
      Благодаря КГБ, то есть, работая там, я стал влиятельным, значимым, богатым. Меня боялись, сторонились, уважали.
      Ты меня слышишь, читатель? О чем с тобой говорить – ай читатель?
      Ты равнодушен, глуп и бестолков – таков ты из спокон веков.
      Ты думаешь, что знаешь, чем живешь? Эх:.
      Но если растешь ты над собою, если твой мир еще лежит в тумане, и радуется чуду, то ты поймешь, о чем здесь речь. Значит, не иссякли твои силы. У тебя есть шанс.
      Все мы дети до самой могилы. Пусть тебе 20 лет, или 80 лет. Все равно! Смерть пожирает всех независимо от возраста. Вспоминаю стишок:
      Кто мальчишка – кто герой,
      Где своя, где вражья кровь?
      Перед небом и землей,
      Среди мертвых нет врагов.
      Кто-то свят, а кто-то слеп,
      Кто за власть, а кто за хлеб,
      Кто за трон, а кто за кров,
      Среди мертвых нет врагов.
      Ну все, хватает! Все это бумажная болтовня.
      Теперь слушай меня внимательно – это исповедь моя.
 
      ::::::.
 
      С самого раннего детства я искал истину. Думал про себя: ведь есть же та самая, желанная кнопка в жизни. Надо лишь найти эту кнопку, увидеть ее среди прочих кнопок и звонков, а потом не трудно будет нажать на нее. Ведь от этой кнопки зависит все. Нажал на нее – и все! Шлагбаум открыт – везде праздник и счастье! Все смеются (и старики и дети), держась за животы.
      Так где же истина?
      Будучи краснощеким, кучерявым мальчиком, я с большой охотой, с портфелем в руках бегал по утрам в школу. Садился за парту, и внимательно слушал ахинею, дребедень, которую мне преподавали мои учителя. Они лгали нам, лгали бессовестно, убежденно и пылко обманывали нас, маленьких детей. А мы им верили.
      Никак не забуду, как на уроках истории и литературы, нам стало
      ''известно'', что оказывается, Кутузов победил Наполеона, шахматист
      Фишер испугался Карпова, советские войска вошли в Венгрию и
      Афганистан, с целью освободить их народы, и пр.
      Если это была советская агитация – то это не оправдание. Мне стыдно за учителей. Это было массовое запудривание мозгов.
      Где их педагогическая сознательность? Я бы так не смог врать.
      Педагог по истории, русская по нации, говорила нашему классу:
      – Надо любить свою Родину! Я уверена, что никто из нас:.из вас:с
      Азербайджана не убежит.
      Уже тогда у бакинских русских шовинизм выпирал из ушей.
      Да, и вот еще что! Учился я в 8 классе. Мой однокашник – армянин
      Хосроф – спросил однажды у учительницы географии:
      – Светлана Ивановна, а почему человек пользуется компасом на море, в лесу, там, в горах, а вот в жизни им не пользуется?
      Взгляд Светланы Ивановны остановился.
      – Хосроф, но это же разные вещи. Без компаса ты заблудишься в лесу, на море ты утонешь, а в жизни все ты сам достигнуть должен.
      Искать и найти свою дорогу.
      – Да, но в жизни 95% людей так и не находят себя. Они теряются, проигрывают, страдают от несчастий. Может, они идут не в ту сторону, может, они тоже заблудились, и им компас нужен?
      Географичка не поняла его слов. Я же, оставшись с Хосрофом наедине, спросил его:
      – Слышь, что ты имеешь ввиду под словом компас?
      – Эльчин, я хочу сказать, что в жизни все уже есть. Ничего не надо искать, все на местах, и жизнь твоя и смерть. Надо уметь ориентироваться. Поэтому и компас нужен. Только другой, не такой как у капитанов корабля, или у геологов. Нужен компас жизненный, земной.
      И карта нужна. Ясно тебе?
      – А:- произнес я, будто все понял, хотя на самом деле это было для меня китайская грамота.
      И все же его слова меня подхлестнули, давая пищу уму. Видимо, этот армянский змееныш знал что говорил.
 
      Окончив школу, я стал расти, и вырос, вымахал таким высоким стройным молодцем. И вдруг – тормоз. Первый половой акт с девушкой оказался неудачным.
      Помню, симпатичная грудастая девушка из Москвы, Нина – с Таганки, увидев, что я не смог ее:., стала одеваться, собиралась уходить. Я красный как рак, лежал в постели, злой на себя как пес, стесняясь взглянуть на нее, все-таки умудрился сказать ей глупость: ''ты не удовлетворена?''
      Ее ответ звенит в ушах и сегодня: ''А ты как думаешь?'' – на ходу ответила.
      Но все дело в том, что и второй половой акт у меня был неудачным.
      Девятнадцатилетняя узкоглазая казашка (кажется, звали ее Жаген), не понимая, что со мной происходит (от волнения у меня вновь ничего не получилось), посмотрев на меня из под красивых длинных своих ресниц, сказала: ''даааа, от бакинца я этого не ожидала:''
      Да и третий акт был не совсем ахти. Я тогда даже начал задумываться, что серьезно болен. Читал книги о сексе, интересовался у опытных женатиков, как да что:
      Смысл жизни для меня заключался пока в сексе. Первые шаги в сексе мне не удались. Я рухнул на пол как калека, что дальше делать я не знал.
      Потом пошел служить я в Армию. Служил в России, в Подмосковье. В
      Воскресенске. Был солдатом стройбата. Однажды наш командир взвода, прапорщик Абдулла Кулиев, мой земляк, обругал мою мать (причем ни за что): так и крикнул мне – я твою маму еб:! Я ему не ответил, испугался. Просто струсил.
      Был такой чеченец по имени Алик, мощный, огромный, страшный как дьявол. Помню, он ударил меня кулаком в лицо. Мы стояли в тамбуре казармы, и он нанес мне сильный удар под глаз. Я еле устоял на ногах, не упал, но не ответил и ему. Сжался в себя, как ежик.
      Опять струсил, да и все тут. Под страхом крылся стыд, и это было хуже всего. Я хотел вернуться домой целым невредимым, поэтому не рисковал.
      До сих пор меня это гложет. Но это было именно так! Я не сумел постоять за себя.
      Человек может нагнать страху, и тут ему равных не ищи. Даже змея не так страшна, как страшен человек.
 
      В Армии я впервые ''казнил'', опустил человека. Объектом казни стал русский солдат из Пскова – Долгов. Фамилию его запомнил я надолго. Долгов был старше меня и по призыву, и по возрасту.
      Он на меня напал с дружками в Коломне (наша рота была в командировке), они избили меня жестоко. Их было четверо. Это была драка не на жизнь, а на смерть. Мое избиение было, как ''открытый нерв''.
      Но сил у меня не хватило. Били меня ногами так, что я не падал на землю секунд пять, шесть, как футбольный мяч. Вид у меня был жалкий.
      Фингал под глазом, один зуб выбит. Все тело в синяках. Обида у меня осталась в душе надолго. Я жаждал мести.
      В Воскресенске (основная войсковая часть находилась там) я встретил Долгова по полной программе. Он уже собирался увольняться, а нам еще служить и служить… В руках Долгова был чемоданчик, он был в парадной форме, эполеты, нарядный, надушенный, веселый.
      Собрался домой, в Псков.
      Мы его завели в одну из комнат, где велись отделочные работы. Я и два моих сослуживца. Долгов увидев меня, уже понял, что это расплата. Но он не знал, что она будет такой страшной.
      Не было у него аргументов для своей защиты.
      Я без слов и лишних вопросов, вытащив свой пенис, всучил его ему в ладонь, при этом крикнув: – Поиграй мне на свирели!
      Он, прислонившись спиной к окну, массировал мой член, мастурбировал его, вздыхал, твердя одно и тоже: ''видимо судьба у меня такая. Ты, это:Эльчин, кончай побыстрей:.а то увидят:.''
      Он был в глубоком унынии. Его мундир солдатский был весь в сперме, а я смеялся, ржал как лошадь, ибо смеется тот, кто смеется именно как лошадь!
      Я почувствовал настоящий оргазм, так как он был связан с полной победой.
      Но в конце этой ''казни'', он сказал мне:
      – Ты только это сделал со мной? И больше ничего не будет?
      Уф:(вздохнул облегченно). Тогда благодарю – сказав это, неестественно засмеялся.
      Он поехал к себе в Псков в хорошем настроении. Мы даже ему вернули деньги, которые отобрали у него. 25 рублей – четвертак. Мне стало его жаль. Как жить сейчас он будет? Его пустые глаза мелькают и поныне в памяти моей.
      Когда я уволился из Армии, выехав из части, оставил в Москве своего земляка – азербайджанца – без денег, на произвол судьбы. Сам на экспрессе приехал в Баку, а он остался там. У него не было и гроша, а мне из дома прислали 200 рублей по почте – до востребования.
      Я мог бы ему дать рублей 20 – 30, но не хотел. И так он все два года висел на моей шее. Кормил я его только так. Хватает! Надоел! На меня что-то нашло, комар укусил, или муха. Не знаю:
      Мы год работали на стройке вместе. Вместе ели пили, и гуляли. Наш тандем напоминал в его лице Портоса, и Де Тревиля в лице моем. То есть, он был громадный, тучный, мощный бугай. Часто демонстрировал мне свои руки, напоминающие лопату. Ломал кирпич одним ударом головой. Съедал пол барана за один присест. Не человек, а Люцифер. А я был ниже его ростом на голову, степенный, спокойный (относительно).
      По его же словам, я научил его жить. Был для него авторитетом.
      Учил его вести себя, говорить по русски, танцевать на дискотеках.
      Такого кабана учить нужна отвага.
      Как – то мы случайно столкнулись лбами друг об друга. Я выбегал с вагончика, а он вбегал. И тут произошел удар. У меня в глазах почернело. Я тут же потеряв сознание упал ему прям на руки, он на ходу меня поймал, как Дартаньян Констанцию. У него голова была чугунная, ему даже больно не стало.
      Бережно уложив меня в постель в вагончике, приложил мокрое полотенце на голову, бегал, звал на помощь. У меня чуть сотрясение мозга не произошло. Приходил в себя неделю.
      Более того, он собирался погостить у меня в Баку. Он так планировал после увольнения. Естественно, это не входило в мои планы.
      Я благополучно доехал до Баку, а он куковал в Москве. Он даже мне позвонил с Москвы в Баку. Мол, я еще тут, здесь снег, как твои дела, третье, пятое, десятое.
      Мне стало его жаль, сердце мое сжалось. Но что делать? Поехать за ним?
      Он еще долго пробыл в России, хотя уже уволился с Армии давно.
      А как ему приехать домой? На какие шиши? Денег у него нет, и не было! А я ему не помог. Как жил он там, воображайте сами, воля ваша.
      Не намерен вам помочь. По моему даже он до сих пор там живет.
      Женился, кажется, развелся, потом опять женился, и пр.
 
      :
 
      Прошли годы. Я вырос, окреп. Будучи студентом АЗИ (Нефтяной
      Академии), судьба свела меня с одним взрослым человеком. Его звали
      Яков. Он меня ''посадил'' на анашу. Он научил меня курить анашу.
      Мы вместе затягивались, жадно глотая дым, не выпуская понапрасну ни одной затяжки. Он говорил мне:
      – В себя, в себя:.Вот так, молодец. Все втягивай в себя, потом выводи наружу.
      Курить я стал анашу безбожно, каждый день. ''Анаша, ты моя душа!'' – пел я в своей разбитой душе. Это было моим культом, смыслом всего моего существа.
      Люди делились для меня на тех, кто курил анашу, и кто не курил.
      С осоловевшими глазами бродил по коридорам ВУЗ – а, цеплял красивых девушек. Считал (да и сейчас считаю), что это было гораздо интереснее, чем сидеть на бездарных лекциях и слушать скучного лектора.
      Хулиганил, дебоширил, устраивал драки, разборки. Постоянные попойки, бесчинства и кутежи. Крики, ругань, беготня, поножовщина, в результате чего – неоднократные визиты в отделения милиции. Пошла череда напряженных дней. Жизнь была жестокая, но с магнетическим шармом. В этот момент я подумал: ''ах, был бы я сейчас в Армии, вот именно сейчас, таким, каким я есть сегодня. Королем наверно был бы в части я''.
      И это все при том, что я – уличный хулиган – никого никогда не бил кулаком в лицо. Мог дать жирную пощечину, пинок в живот или в зад, швырнуть в сторону, но заехать ''по русски'' кулаком по лицу – под глаз, в челюсть, в зубы – чтобы было больно, я так и не научился.
      От одного моего вида многие шарахались, тушевались, шли на попятную, а некоторые даже плакали. Были и те, которые падали в обморок.
      Тем не менее, меня стали уважать во дворе из-за пристрастия к анаше. А с девушками все получалось уже здорово именно после анаши.
      После анаши думалось неплохо. Глубоко размышлял я над смыслом жизни, над ее целью и предназначением человека. Анализировал свои поступки, действия, находил ошибки, изъяны. После анаши в компаниях я вел себя размеренно, уверенно, засматривались все на меня.
      Помню случай на офицерских сборах в Ленкоране, где подполковник
      Лукьяненко построил две батареи на плацу, выставил вперед нашего курсанта Рагимова, которого хотели отстранить от сборов. Он провинился, прокололся, и его хотели наказать. Лукьяненко был в себе уверен, злорадствуя объявил нам
      – Ну что, курсанты? Что скажете? Я готов простить Рагимова, оставить его здесь, готов ему дать очередной шанс, но пусть кто нибудь из вас за него поручиться! Сможет кто-то это сделать? Кто на это пойдет?! Хо-хо! Кто? – кричал он, надменно оглядывая нас.
      – Я! Я ручаюсь за него! – прервал я гробовую тишину, смело выйдя вперед.
      Все посмотрели на меня как на инопланетянина.
      Лукьяненко от злости прищурился, остальные офицеры шептались, указывая на меня. Я услышал за спиной слова в мой адрес: ''знатный пацан''.
      Близкие друзья Рагимова не заступились за него, а я, зная
      Рагимова только визуально, выручил его. Он тупо глядел на меня, не понимая, зачем мне это надо было. Короче говоря, его оставили в части, он меня стал боготворить, не зная, что анаша вина тому. Я был под кайфом. Вот что такое божья травка – шайтан трава.
      Хочу сказать, что я не в силах описать наркотическое состояние.
      Это надо ощутить самому.
      Да, после анаши я оказывался в 17 веке, везде горят факелы, адреналин подпрыгивает в крови, приятная дрожь, предвкушение невероятно красивого праздника, уже понимал, почему допустим, этот дом построен именно здесь, а не там, вокруг веселья и танцы живота восточных красавиц, и пр. Но нет, нет, это все не то.
      Человек не в силах передать словами то, что знает, видит и ощущает. Тем более, описать это – втройне трудно. Иначе язык находился бы не в области рта, а торчал бы на голове, где-то в мозгу, в мозжечке, чтоб легче воспроизводить мысли.
 
      Кстати говоря, вспомнил свою прежнюю чувствительную любовь..
      В 1989 году я обручился с одной красавицей, студенткой
      Мединститута. Звали ее Севой. Она была ослепительна красивой и прелестной, мне даже неприятно было с ней ходить по городу. Все
      ''зырили'' на нас, вернее на нее.
      Она была скромна, никакой вульгарности. Ее огромные глаза глядели словно из глубины души. Она чиркала как спичками глазами, и в душу мою проникали два огонька, разжигая пламя, которому гореть века, как мне тогда казалось.
      Я счастлив был, что скоро я женюсь на ней. Она прощала мне буквально все, а может, не могла понять, в чем дело. Подняв свои ресницы кверху, говорила:
      – Зачем у тебя глаза красные? Постой, посмотри на меня:. что это с тобой?
      – Да так:. ночью плохо спал.
      Я верил в ее наивность, она лишь слышала про анашу, не знала что это такое.
      Отец ее был зам.начальника отделения полиции в одном районе города Баку. И вот в тот день, точнее вечер, я направился в то самое отделение милиции, чтобы украдкой посмотреть на будущего тестя.
      Интересно было мне. Это судьба.
 
      В соседней комнате я увидел, как папаша Севы со своими коллегами истязал задержанного. Последний орал как бешенный, ему же больно было. Не знаю, что он натворил, но поразила меня жестокость будущего тестя моего. Он бил его дубинкой, избивал, кричал на него. На шее у него опухли вены, он весь покраснел, и дубасил задержанного по спине, по плечу, по голове, и тот орал, ныл, плакал. И все это я видел через щель. Кругом крик и плачь.
      Это страшное дело, мужики!
      Мне не позволили отчетливо увидеть все детали, но кое – что удалось посмотреть. Я скрылся за сейфом, сказав, что мне необходимо с ним переговорить. То есть с ее отцом. И все это я видел. Да!
      До сих пор крики задержанного у меня в ушах. Особенно запомнился как он орал:
      – Ма – ма! Где тыыыы?
      Расправа дошла до пика. Сотрудники, получив поддержку от ее отца, полностью насели на него. Задержанный ничего не делал, только кричал. Ему были выдвинуты серьезные обвинения, связанные с контрабандой. Но что было потом? Это ужасно!
      Передо мной занесли в комнату пустую бутылку от Шампанского:
      Затем мать задержанного с собою взятку принесла. Она рыдала, хныкала и показала бриллиантовое кольцо в один карат. Это была ее плата за сына. Кольцо было красивое, блестело на свету. Я его заметил и запомнил.
      Задержанного отпустили скоро, он откупился дорого.
      Через пару дней, кольцо я это увидал на пальце Севы.
      – Откуда оно у тебя? – спросил я с ноткой горечи в голосе.
      – Папа подарил. Красивое оно, разве нет? – она вытянула вперед руку, бриллиант блестел на солнце.
      Это была наша последняя встреча. И это она поняла. Обиделась. Ее дело.
      У меня все упало к ней. С душою полной сожалений мы расстались.
      Я стал душить свои чувства, затягиваясь анашой.
 
      :
 
      Потом Яков научил меня играть в бильярд. Он считал эту игру искусством, песней, симфонией, и решил из меня сделать мастера этой игры.
      Когда он мне показывал, как надо бить по шару кием, то опять шептал знакомые слова: ''старайся все шары втянуть в себя, В СЕБЯ, в желудок, в печень, в мозг. Представь себе эти шары, что на зеленом сукне, в твоем кишечнике, желудке, они твои родные. А кий – это твой половой член. Все твое. Луза – твой рот, а шары – зеленые горошки, которые ты сейчас съешь. Расслабься, свободно: Удар по шару должен быть продолжением руки. Чувствуй все рядом, близко, и выпускай наружу только из себя, из нутра своего. Истина в тебе самом, в твоем сердце. Теперь играй''.
      И я начал играть. Я стал игроком высшего класса. Мы почти всегда играли на деньги, и я выигрывал многих соперников, зарабатывал большие деньги. Мне было хорошо, ведь деньги решают все. Карамболь, сибирячка, американка – все партии были на моей стороне, причем всухую.
      Особенно хорошо получался удар через третий шар, и тонкий ''свой''.
      Помню свою игру с парнем из поселка ''Монтино'' (район в Баку).
      Он был рыжеват, его так и называли – ''Рыжий''. Хорошим игроком был он. Поопытнее меня. И удары у него были резкие, хлесткие.
      Мы с ним сыграли на деньги. Он ловко пригнувшись, бил кием по шару. Шары разбегались по зеленому сукну как тараканы. Некоторые входили в лузу, и зрители, столпившись у нашего стола, аплодировали его мастерству. Он действительно был мастер.
      Но я его выиграл. Я знал хитрость, которую он не знал. Когда готовишься к удару, нельзя кием бить по центру шара. Это роковая ошибка. Бить надо по той точке, где угол срезан, обрамлен. При ударе думать надо именно об этом первом шаре, по которому бьешь кием, а не о втором или третьем. Удар тогда будет математически точным.
 
      Но мне нужно было получить и образование, причем хорошее образование. Быть хорошим игроком бильярда мало, надо еще иметь положение в обществе.
      Через пару лет, после окончания АЗИ, я успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук.
      Я ощутил себя в новой роли, в роли молодого ученого. Цветы, банкеты, поздравления, тосты, счастливые пожелания – все это я вспоминаю с какой то поразившей меня нежностью.
      Когда я уже стал преподавать в Политехническом институте, то многих своих студенток перетрахал мысленно, взглядом. Смотрел на них, визуально их насиловал, визуально целовал их, визуально занимался с ними сексом, а они в это время томно улыбались мне, строили глазки молодому преподавателю. Откуда им знать, какие у меня были мысли?
      Я в своем воображении снимал с них трусики, взором раздевал их, и представлял в развратных сценах. Сверху, снизу, сбоку, и пр.
      Если бы эти бедные студентки знали бы, сколько раз их педагог-доцент, то есть я, с ними переспал в постели. И все визуально, образно.
      Но они меня уважали, обращались ко мне на вы, я им ставил зачет, принимал у них экзамен. Вел себя с ними строго, деловито. Еще бы, я же был доцент. Причем молодой. Мне было всего 27 – 28 лет.
      Читатель, ты думаешь, я ненормальный, что говорю об этом? Или ты думаешь, что остальные педагоги – мои бывшие коллеги, святые?
      Может, они своим хорошеньким студенткам в душе читают проповеди из Корана? Или смотрят на них как на своих сестер?
      Не смеши меня – читатель!
      Кстати, замечу мимоходом, что спустя некоторое время я завел одну длинноногую студентку в ту самую аудиторию, где проходила моя защита диссертации. Я даже ей сказал тогда: ''смотри, здесь защищался я ''.
      Потом уложил ее на стол (на тот самый стол, где во время защиты стояла ваза с цветами, и за которым сидели председатель ученого совета – профессор, секретарь совета), и удовлетворил ее как в лучших порнофильмах. С нее валил пар, и от ее стонов с наружной стороны окон разлетались голуби.
      Она забеременела от меня. Заметьте, ребенок был зачат опять же в той аудитории.
      Дальнейшая ее судьба мне неизвестна. Пытался я найти ее, но бесполезно все. Исчезла она окончательно из моей жизни.
      Примерно в тот же период, и опять в этой же аудитории, я частенько играл в карты с педагогами и аспирантами нашего института.
      Запирали дверь, один стоял на шухере, а мы тасовали карты. Играли естественно на деньги. И вновь я выигрывал. Не умея играть в карты, я побеждал у отъявленных шулеров по 30, а иногда и по 50 долларов США.
      Та аудитория была для меня счастливой. Она была моей. Это было мое МЕСТО в жизни. Это была мой ячейка, это был мой пятачок. Там мне везло. Главное, найти свое место.
      Жирафы, слоны живут в Африке, а не на севере. Там им место. Это их место.
 
      :
 
      Помимо места человеку нужно определиться со временем. Время – это необходимый критерий, оно как рефери определяет и фиксирует победы и поражения.
      Совершенно случайно, опять же в тот период, я попал в круг задубевших наркоманов, ''шировых''. Они ''ширялись'', кололись, вводили в вену (причем делали это искусно, не хуже медсестры) морфий. Шипели после этого как змеи. И все передо мной, на моих глазах.
      Представьте себе картину, где взрослые мужики (самому младшему было 33 года), собирались в одной комнате, готовили ''ханку''.
      Что такое ханка? В железную миску помещали тирьек, демидрол, кислоту и пр. гадость, потом варили это на газовой плите, доводили до нужной температуры, затем содержимое в шприц, и оттуда себе в вену. Это есть ханка.
      После того, как все они уже были под кайфом, в помещении царила тишина. Сердито бился дождь в окно, и ветер дул, печально воя. А в комнате молчание. Тишина.
      Кто сидел на корточках, кто сидел на стуле, в кресле, кто лежал в постели. Главное – все молчали. Закрыв глаза, предавались грезам.
      Иногда пропитанным хриплым голосом что – то бурчали под нос. Я не понимал что именно.
      Они мне предлагали попробовать, я отказался. Дело в том, что мне повезло. Если бы я оказался в их кругу тремя годами раньше, возможно я согласился бы на это. Но время уже было не то.
      Я был женат, преподавал в ВУЗ-е, и это явилось для меня останавливающим фактором.
      Как говорил Ленин о революции; вчера было рано, а завтра будет поздно, но сегодня самый раз. Так что вперед! – скомандовал он рабочим и крестьянам при штурме Зимнего Дворца.
      С ''шировыми'' на мое счастье я столкнулся именно поздно. Такова сила времени!
 
      :
 
      Будучи педагогом Политеха, встречался я с одной женщиной, она была постарше меня лет на 10, а может даже больше. Броская брюнетка, глаза горят, походка нежная, крутые бедра. Похожа на Туркен Шорай.