Рима подошла к стойке бара и опрокинула свою рюмку. Трое ее спутников смотрели на Мелика с нескрываемой враждебностью. Вероятно, они не привыкли к тому, чтобы "пантера Апшерона" так демонстрировала волнение при виде незнакомого им мужчины.
      Когда же Рима подошла к Мелику и, взяв за руку, увлекла его на площадку Клуба, они готовы были растерзать "счастливца". От Римы пахло "Клема", ее макияж был безупречен, огромный сапфир блестел на правой руке, но Мелик чувствовал, что она напряжена. Она посмотрела на него затравленным взглядом.
      – Фидан уехала.
      – Я знаю, – сказал Мелик.
      Рима шепнула ему на ухо:
      – Это по вашему приказу подложили в багажник героин, не так ли?
      Фидан звонила мне. Она сказала, что отомстит вам. Это ужасно!
      – Вы бы предпочли, чтобы я убил ее? – спросил Мелик.
      Рима вздрогнула, потом сказала:
      – Спасибо, что не убили.
      Если бы не ожог на ягодице, Мелик мог бы считать, что предшествующие кошмарные дни рассеялись, как дым.
      – Вам здесь нравится? – спросила Рима.
      – Да. Икра отличная и водка вполне сносная.
      – Приглашаю вас на ужин, – сказала Рима.
      Она взяла Мелика за руку и подвела его к группе, с которой только что рассталась.
      – Представляю вам Мелика Кента, – сказала она. – Мы познакомились в Голландии.
      Мужчины осклабились, так как все же были хорошо воспитаны. Один спросил с явным коварством:
      – Кстати, где сейчас Мамед?
      Мелик поймал мяч на лету.
      – Я поеду за ним завтра. Он уехал отдохнуть.
      Он встретил одобрительный взгляд Римы. Завтра Мамед Садуллаев обедает в ресторане "Азия" с иранской делегацией. Во второй половине дня должен быть подписан протокол о продаже "Боингов". Ефим Файнер отправил в Вашингтон по имейлу длинную телеграмму с полным отчетом о
      "деле" и его скорой развязке… ФСБ на некоторое время обезврежено.
      Неожиданно Мелик заметил Али, скромно сидящего в углу.
      Он тотчас же подозвал метрдотеля.
      – Отнесите тому мужчине в углу бутылку шампанского и большую банку икры. От моего имени.
      К Риме подошел седовласый мужчина.
      – Вы танцуете?
      Бакинка серьезно ответила:
      – Моему супругу не нравится, когда я танцую с другими мужчинами.
      Она выпила бокал шампанского и, не говоря ни слова, увлекла
      Мелика на площадку.
      Мамед Садуллаев выгрузился из "Джипа" и подошел к Мелику.
      Наверное, он еще не оправился после недавних волнений, но лицо его было отдохнувшим.
      – Браво! – пропел он фальцетом. – Теперь я могу дышать. Мне уже надоели горы…
      Хлопнула другая дверца "Джипа", и из машины вышел маленький человек с козлиной бородкой, блестящими глазами и чувственным ртом любителя пожить. На нем была грязная сутана. Мамед пришел в восторг от недоумения Мелика.
      – Представляю вам отца Василия, одного из самых выдающихся монахов "Фирмы". Он помог мне в этом испытании и готов еще на большее, не правда ли, святой отец?
      – Разумеется, сын мой, – ответил монах – Я должен оставить вас, господа. Спешу на предвыборное собрание в "Резиденцию"… Благослови вас Бог.
      Он перекрестил воздух и удалился раскачивающейся походкой. Мелик заметил два больших горба на обоих бедрах монаха.
      – Он что, набил карманы библиями? – спросил он.
      Мамед от души рассмеялся.
      – Нет, кольтами.
      – Кольтами? – удивился Мелик. – Значит, он не настоящий монах?
      Мамед чуть не лопнул от хохота.
      – Нет, самый что ни на есть настоящий. Сегодня утром перед отъездом он читал проповедь в церкви. Но он живет в местности, где люди очень агрессивны. Если там говорят, что кто-то умер естественной смертью, это значит, его убили. А у святого отца к тому же немало врагов. И он занимается политикой, иногда ему приходится защищать свои политические взгляды… тоже с оружием в руках.
      – Он уже убивал людей?
      – Он ни разу не выстрелил ни в церкви, ни в спину кому-либо.
      – И у него не было неприятностей с высшими инстанциями?
      – Нет. Всем известна его преданность христианскому делу. Он – единственный человек в округе, кто несет божье слово в самые фанатичные мусульманские деревни.
      Странный монах скрылся из виду. Мелик подумал, что отец Василий чаще занимается мирскими делами, чем церковными.
      – Конечно, он хитрый, – продолжал Мамед. – Но меня обожает, потому что я оплачиваю его избирательные кампании, ремонт церкви.
      Отчасти своим положением в обществе он обязан мне.
      Он взял Мелика под руку и подвел его к "Джипу".
      – Нас ждет шампанское. Рима сказала мне, что вчера вечером встретила вас в Клубе.
      "Джип" вырулил на улицу Насими и повернул на 2 – ю Морскую. Они медленно ехали вдоль моря. За рулем сидел горец Фуад.
      – Выпьем за наш успех, – предложил Мамед Садуллаев.
      На сиденье машины стояла в ведерке со льдом бутылка "Атос".
      Бакинец наполнил бокалы.
      Мелик поднес ледяной напиток к губам. Он заслужил передышку. До сих пор его пребывание в Баку было скорее изнуряющим.
      Подполковник Семен Алхутов пил уже седьмую рюмку коньяка, не постсоветского, а настоящего, французского. Бармен искоса поглядывал на него: он впервые видел этого иностранца в таком состоянии. Но у
      Алхутова были на то причины: час назад он получил из Москвы телеграмму, подтверждающую, что устранение Мамеда Садуллаева остается обязательным в случае, если он не откажется подписать контракт с иранцами на продажу "Боингов".
      Разумеется, он может ответить, что не имеет информации обо всем этом. Но тогда прощай благоустроенная жизнь в Баку. Его отзовут в
      Москву и назначат на невысокую бюрократическую должность.
      Однако, если ему придется самому убирать Мамеда Садуллаева, это может привести к гораздо более тяжелым последствиям. В лучшем случае он отделается несколькими годами бакинской тюрьмы, а в худшем его представят к званию Героя России посмертно…
      Он заметил знакомого английского журналиста, поддерживающего прекрасные отношения с азербайджанцами. Недавно во время очередного убийства они даже дозволили ему вести прямой репортаж о всей операции.
      Алхутов вспомнил об одной фразе, касающейся Мамеда Садуллаева.
      Взяв недопитую рюмку, он подошел к англичанину, сделавшему вид, что только сейчас его заметил.
      – Какой приятный сюрприз! – воскликнул англичанин. – Как идут дела Аэрофлота?
      – Неплохо, – весело ответил Алхутов.
      Он присел рядом с англичанином, отпил немного коньяка и задумчиво сказал:
      – Очень кстати, что вы оказались здесь. У меня есть интересная информация для ваших друзей.

      Мамед Садуллаев обернулся и увидел полустертую табличку со своим именем. Улица Насими была залита солнцем, уличные торговцы зазывали покупателей, и у толстого бакинца было приподнятое настроение. Через несколько часов он положит в сейф своего банка первый контракт о продаже тридцати "Боингов-707".
      Он гордился тем, что такая выгодная сделка была задумана в этом жалком доме торгового квартала Баку. Бакинцы не нуждаются в зданиях из стекла и бетона, чтобы зарабатывать деньги. Прежде чем сесть в
      "Джип", он, извиняюще улыбнувшись, сказал Мелику:
      – Видите ли, я суеверен. Поэтому сяду с вами на заднее сиденье.
      Что ж, Мелик устроился рядом с ним, за шофером, и машина тотчас же тронулась и повернула налево. Через каких-нибудь пять минут они будут в "Азии", где встретятся с иранцами. Мелик согласился на свое участие в этой, так сказать, церемонии, чтобы доставить удовольствие
      Мамеду Садуллаеву.
      Официально ЦРУ в сделке не участвовало. Мендл Певзнер и Берл
      Лазар уже вернулись в США. Движение было интенсивным, как будто все машины одновременно направлялись в "Азию".
      Ефим Файнер посмотрел на часы и заказал еще бокал вина. В баре
      "Азия" бокалы были большие.
      Пятнадцать минут второго. Мамед Садуллаев должен был появиться четверть часа назад. Иранская делегация уже сидела за столом, где оставалось одно свободное место для бакинца. Иранцы категорически отказались от аперитива. Один из членов делегации держал в руках красную книжечку '' Рубаи''Омара Хайама.
      Ефим Файнер еще набрал номер мобоильника Мамеда. Телефон вне радиуса, или же закрыт. Он направился позвонить в бюро Мамеда, заранее зная, что ему скажут: Мамед давно выехал. Но от улицы Насими до "Азии" максимум десять минут езды.
      Ефим Файнер решил отправиться в бюро Мамеда сам, но вспомнил, что улица Касумбекова имеет одностороннее движение. Что могло задержать
      Мамеда? Авария, несчастный случай, лопнувшая шина? На таком коротком расстоянии это почти исключено.
      Мобильник был закрыт, и он вернулся на свое место. Иранцы растерянно переговаривались. Непунктуальность азербайджанцев удивляла их. От волнения у Ефима выступили на лбу капли пота. Он вынул носовой платок и вытер лоб.
      Он с трудом сдерживал себя, чтобы не подойти к иранцам и не попытаться успокоить их. Он заставил себя отвлечься, глядя на вульгарную девушку в суперкороткой юбке, но ему это не удалось. Он вздрагивал от шума каждой подъезжающей машины, прекрасно зная, что
      "Джип" Мамеда ходит бесшумно.
      "Джип" остановился на красный светофор напротив отеля "Хаят", когда на шоссе выбежала девушка, размахивая руками. Дорогой костюм хорошего покроя, огромная черная шляпа, солнечные очки и в руках большая сумка из крокодиловой кожи. Шофер инстинктивно затормозил, чтобы не сбить ее. Мамед нахмурил брови, когда девушка открыла дверцу и быстро села рядом с шофером.
      – Но…
      Мамед вопросительно посмотрел на Мелика, решив, что незваная гостья его знакомая.
      – Я не знаю ее, – сказал Мелик.
      Молодая женщина полуобернулась к ним. У нее были твердо очерченные губы и волевой подбородок. В одной руке она держала ребристую гранату. Мелик напрягся, как на пружинах. А бакинец обмяк, превратившись мгновенно в воробья.
      – Это граната РГН, – мягко объяснила молодая женщина. – Если вы не выполните моего приказа, я ее брошу, и мы все взлетим на воздух.
      Не верите? Вот чека.
      Она потрясла перед ними маленькой металлической шпилькой – кольцом. А у Мелика даже не было с собой пистолета!
      Впрочем, он все равно бы не смог им воспользоваться. Что хочет эта незнакомка?
      Уже дали зеленый свет, но шофер, загипнотизированный гранатой, не двигался с места. Сзади послышались автомобильные гудки. Стоящий на углу улицы Тебриз полицейский делал им знаки. Мамед как проглотил язык, но Мелик быстро овладел собой.
      – Что вы хотите? – спросил он.
      – Чтобы вы сейчас же вышли из машины.
      Он не подчинился, и девушка приготовилась бросить гранату. Либо она блефовала, либо действительно собралась подорвать их и себя.
      – Я борюсь за освобождение Чепенистана и не боюсь смерти. Даю вам пять секунд…
      На третьей секунде Мелик открыл дверцу машины, женщина что-то сказала шоферу и машина сразу тронулась, свернув на улицу Гусейнова, в направлении, противоположном от отеля "Азия", где их ждали иранцы.
      Непонятно, какое отношение имели к этому делу чепены?
      Мелик мчался со всех ног в сторону отеля. Как объяснить иранцам исчезновение Мамеда Садуллаева?

      Мамеду казалось, что его сердце выскочит из грудной клетки. Он задыхался, как рыба на берегу, и обильно потел. Сидя на узком табурете, трещавшем под его огромным весом, он осмотрел комнату, в которую его привели.
      Стены были увешаны чепенскими афишами, портретом Имама Дарбалана, призывающими к борьбе за свободу и самостоятельность.
      Напротив мамеда висела огромная фотография с изображением угнанных самолетов.
      Женщина, похитившая его, сняла очки и шляпу и подошла поближе.
      В комнату постоянно входили небритые и вооруженные люди. По знаку молодой женщины к Мамеду подошел отвратительный карлик, похожий на жабу. Он вынул из кармана нож с костяной рукояткой и открыл его.
      После этого он легонько уколол ляжку Мамеда.
      – Встань, мразь!
      Он схватил азербайджанца за руку и подвел его к окну.
      – Смотри!
      Сначала Мамед увидел только трущобы. Но тут же – свой "Джип", окруженный людьми спецовках. Вероятно, кто-то отдал приказ, потому что они вдруг набросились на машину. Прикладом автомата было вдребезги разбито лобовое стекло. И все принялись корежить кузов, шины и дверцы.
      Мамед в отчаянии застонал. У него было такое ощущение, что издеваются над ним самим.
      – Дикари! – закричал он. – Я сообщу в полицию!
      Женщина и карлик захохотали.
      – Ты в Бусарах, – отсмеявшись, надменно произнесла женщина. -
      Даже Омега – 8 не осмеливается появляться здесь.
      Мамед вспотел еще больше. Уже в течение огромного времени Бусары был в Азербайджане своеобразным националистическим анклавом. Чепены оттеснили отсюда всех азербайджанцев, скупив у них дома и лавки. Они были хорошо вооружены. Азербайджанская полиция в самом деле не решалась сунуть сюда нос.
      И чепены уже не впервые похищали своих противников, которых после этого никто никогда не видел.
      За какие-то минуты "Джип" был изуродован до неузнаваемости.
      Внутри него уже сидели мальчишки и отвинчивали и растаскивали все, что еще уцелело. Ударами молотка один чепен добивал мотор. Внезапно все расступились, пропустив мальчика лет тринадцати, подошедшего с бутылкой с зажигательной смесью. Он поджег тряпку и бросил ее на машину: "Джип" запылал.
      Мамеда затошнило от этого акта вандализма. Он простонал:
      – Какой идиотизм! Ведь вы же могли ее продать!
      – Нет! – резко ответила женщина. – Твоя машина является символом системы, против которой мы боремся. Символами не торгуют. Ты тоже скоро будешь уничтожен, как и она.
      – Что я вам сделал? – пролепетал Мамед Садуллаев.
      Женщина пнула его в низ живота.
      – Скотина! Ты все продаешь туркам, американцам, пакистанцам, всем
      – всем, ты наживаешься на нашем несчастье! Мы прикончим тебя!
      Мамед недоуменно посмотрел на нее.
      – Туркам, американцам? Что это значит? Я такой же азербайджанец, как и вы.
      – Среди азеров тоже есть суки, – брезгливо сказала женщина. – На этот раз мы обменяем тебя на большую сумму денег. Но в следующий раз убьем!
      Что ж, Мамед не сомневался: они способны и на убийство, способны на все. На самое бессмысленное – как это вот уничтожение "Джипа".
      Играя ножом, карлик злобно прошипел:
      – Если ты не будешь сидеть смирно, я отрежу тебе уши и вспорю живот.
      Для того, чтобы придать своим словам вес, он снова легонько уколол бакинца, на этот раз в руку, и тот издал вопль. Он проклинал
      Мелика и американцев, которые посчитали, что все неприятности для него остались позади.
      Мелик, запыхавшись, влетел в бар "Азия". Несмотря на свой вес,
      Ефим Файнер буквально вспорхнул с кресла навстречу ему.
      – Они его похитили! – вымолвил Мелик на одном дыхании. – Женщина с гранатой!
      – Кто? – взревел американец.
      – Не знаю!
      Ефим уже звонил по мобильнику. Внезапно в бар вошел Фуад, шофер
      Мамеда Садуллаева. Узнав Мелика, он подбежал к нему.
      – Чепены! – крикнул он. – Это чепены! Они повезли его в Бусары.
      Они требуют выкуп, иначе убьют его.
      Шофер протянул Мелику клочок бумаги.
      – Вы должны позвонить по этому номеру.
      Мелик заглянул в бумажку и остолбенел, увидев имя: "Лейли Ахад".
      Он вспомнил длинную тунику из красного шелка… "Шахиня", одержимая идеей борьбы с "агрессорами"! Значит, все же не зря он познакомился с ней на том "приеме". Он уже хотел ринуться на ее поиски, как вспомнил, что в соседнем зале Мамеда Садуллаева с нетерпением ожидают иранцы. О, блин!
      – Быстрее свяжитесь с Али! – крикнул он Ефиму Файнеру и вышел к членам делегации. Те сидели за одним столом, мрачные и неподвижные, судя по всему, не заказавшие даже стакана воды. Мелик подошел к старшему из них и шепнул ему на ухо:
      – Я друг Мамеда Садуллаева.
      Иранец недоверчиво посмотрел на него. Мелик сказал расстроено:
      – У господина Садуллаева случился сердечный приступ перед тем, как отправиться сюда. Сейчас он находится в реанимации…
      Иранец поежился.
      – Сердечный приступ! Он не умрет?
      – Врачи говорят, что нет. Но ему необходим полный покой в течение сорока восьми часов. Господин Садуллаев попросил меня извиниться от его имени за эту отсрочку.
      Иранец, кажется, был смущен.
      – Невозможно. Я должен доложить обо всем в Тегеран.
      Это очень досадно…
      Мелик принес извинения всей делегации и откланялся. Иранцы встали из-за стола, как по команде, и ушли без обеда.
      Ефим Файнер поговорив, сунул мобильник в карман.
      – Едем в генштаб азербайджанской армии, – сказал он – Полковник
      Сулейманов ждет нас.
      Али Набатов поджидал их у входа в "Восток". Они вместе направились к генштабу, у входа в который стояли часовые.
      Лифт доставил их на четвертый этаж. Полковник Сулейманов с умными и лукавыми глазами сразу понравился Мелику. Он проводил секретаршу в мини-юбке таким взглядом, что Мелик сразу понял: перед ним не робот.
      – Значит, у вас снова неприятности? – спросил полковник.
      Ефим Файнер описал ему ситуацию. При упоминании имени Лейли Ахад азербайджанец поморщился.
      – Сводница…
      Секретарша принесла неизменный кофе с гвоздикой. Спокойствие азербайджанца удивило Мелика.
      – Мы просим вас разыскать Мамеда Садуллаева, – взволнованно заговорил он. – В конечном счете, это ваша страна…
      – Все они сводники! – повторил полковник свое излюбленное словцо.
      – Они прекрасно знают, что мы не можем появиться в Бусарах.
      – Но почему?
      – Это приведет к гражданской войне. Мы откупились от них этим кварталом во имя народного дела. Ничего не поделаешь. Я вам говорю, что это сводники. Настанет день, когда президент решится уничтожить этих горцев, но пока я бессилен.
      – Вы хотите сказать, что полиция не может освободить Мамеда
      Садуллаева, даже зная, кто его похитители?..
      Полковник беспомощно пожал плечами.
      – Да. Я даже не могу отправиться туда как частное лицо и попросить, чтобы они отпустили его.
      Ефим и Мелик переглянулись. Оставалось выкручиваться самим.
      Полковник сказал:
      – Разумеется, вы можете взять штурмом здание, занимаемое чепенами. Полиция не станет вмешиваться, и ни один азербайджанец не упрекнет вас за это…
      Он проводил их до дверей лифта.
      – Мы все же попытаемся что-нибудь сделать, – сказал Али. – Я знаю
      Бусары. Мы отправимся туда с вами, но без Ефима: он слишком известен в Баку.
      Ефим и Мелик сели в "Джип". В машине Ефим в раздумье произнес:
      – Но почему? Не понимаю, почему чепены влезли в это дело.
      Они ехали долго, где – то часа два, после чего приехали в тот самый район – Бусары.
      "Джип" свернул в грязный, кишащий людьми переулок. Это был центр
      Бусаров. Прохожие провожали машину враждебными взглядами. Какой-то мальчуган запустил в машину камнем. Трое мужчин вышли на улицу и сделали знак, чтобы они остановились. Али опустил стекло.
      Когда мужчины подошли поближе, Мелик заметил под их плащами автоматы. После короткой дискуссии на азербайджанском языке им позволили ехать дальше.
      – Это чепенская полиция, – объяснил Али. – Они контролируют квартал, но меня они знают и не хотят портить отношений с полковником Сулеймановым.
      Проехав еще сто метров, они оставили машину на небольшой площади и дальше пошли пешком по узкой улице. Впереди, в центре пустыря, возвышалось облезлое здание. Али предложил Мелику войти в ресторанчик на углу, напротив него Они сели за столик возле застекленной перегородки. Подошел официант с меню, и Али долго обсуждал с ним по-азербайджански заказ, после чего официант удалился.
      – В этом доме, – показал Али на облезлое здание, – ваш Мамед
      Садуллаев. Они сожгли его "Джип". Здесь штаб-квартира экстремистской чепенской группы.
      – Их много? – спросил Мелик.
      Али почесал курносый нос.
      – Около дюжины, все вооружены.
      – Откуда вам это известно?
      Али скромно улыбнулся.
      – От официанта. Он наш осведомитель. Он друг и не любит чепен. Я не могу помочь вам прямо, – поспешил добавить "Сундук". – Это деликатное дело. Но если вы нападете прямо сейчас, у вас есть шанс застать их врасплох. Я же должен уйти.
      Они молча допили пепси-колу. Али встал и вышел первым.
      – Посмотрите, это он…
      Шаргия, чепенка, организовавшая похищение Мамеда, показала на пересекавшего двор Мелика сквозь грязные стекла окна второго этажа.
      Руководитель группы нахмурился: как иностранец смог так быстро найти их убежище?
      – Шаргия, вас выследили?
      – Нет, – заверила чепенка. – Я ничего не понимаю.
      В соседней комнате Мамед сидел на узком табурете и причитал.
      Шаргия увидела, что Мелик вошел в кафе на улице шейха Мансура.
      Она подозвала карлика, охраняющего Мамеда.
      Мелик вошел в бистро. Здесь пахло древесным углем и прокисшим творогом. Мужчины за столиками играли в карты или разговаривали.
      Мелик стал названивать по мобильнику.
      В зал вошли два чепена. Один из них что-то сказал хозяину, и тот вырвал у Мелика из рук мобильник, швырнув его на асфальлт.
      – Тут нельзя звонить! положил руку на телефон.
      Это, бесспорно, был наглый наезд нахрапом, и Мелик почувствовал опасность. Все посетители смотрели на него… Он медленно отошел к двери.
      На улице он столкнулся с человеком карликового роста с бледным и болезненным лицом сифилитика. В тот же миг он почувствовал, как в его ребро уперлось острие ножа. Он опустил глаза.
      Карлик выругался и толкнул Мелика к стене. К ним подошел еще один небритый человек со злобным взглядом.
      – Я бы охотно перерезал тебе горло, грязный шпион, – сказал он по-английски. – Но не хочу компрометировать наше дело. Убирайся быстрее, и если я тебя увижу здесь еще раз, отрежу тебе все, что можно отрезать.
      Он плюнул на туфли Мелика с брезгливой ненавистью. Затем положил пальцы в рот и свистнул: подкатило такси. Карлик дал шоферу указания, и машина тронулась с бешеной скоростью прочь от страшного квартала.

      "Шахиня" Лейли Ахад в ответ на телефонный звонок произнесла:
      – Что ж, приезжайте.
      Мелик продолжал кипеть от ярости: чепенцы вели себя на
      ''захваченной'' ими территории по-хамски.
      – Придется поехать, – сказал Ефим Файнер. – Эти идиоты способны на все…
      Представитель ЦРУ в Баку молча грыз ногти, в то время как у него тоже чесались руки поубивать этих негодяев. Но захватить противника врасплох им не удалось. Что же предпринять сейчас? На всякий случай
      Мелик позвонил Риме, но она даже не знала о том, что Мамед похищен.
      Это известие, кажется, не очень огорчило ее. По крайней мере, она заявила, что ее вины тут нет.
      Они находились на приличном расстоянии от Бусаров, в центре нового коммерческого квартала Магомед, в "официальном" офисе Ефима
      Файнера.
      – В один прекрасный день мы вытравим этих змей! – взревел, не выдержав собственного молчания, Ефим Файнер. – Даже если нас обвинят в геноциде.
      Мелик встал.
      – Пошли.
      Ефим достал из письменного стола автоматический кольт 45-го калибра, зарядил его и сунул за пояс.
      "Понтиак" медленно катил вдоль улицы 26 бакиснких комиссаров, пересекавшей современный квартал, в котором жили иностранцы.
      Справа находился спортивный стадион внушительных размеров. Они затратили на дорогу двадцать минут.
      – Вот этот дом, – сказал Ефим Файнер.
      Сразу за стадионом возвышалось высокое красное здание, стоящее в парке. Большинство его деревянных ставен было закрыто, и дом казался необитаемым. В парке возвышалось нечто, похожее на сторожевую вышку.
      Под ней стояли два джипа с вооруженными солдатами. Да, "шахиня" охранялась надежно.
      Как только машина въехала в ворота, их окружили солдаты. Ефим что-то объяснил им по-русски и затем разочарованно сказал Мелику:
      – Вам придется пойти туда одному. Это ее приказ.
      Один из чепенов обыскал Мелика и сделал ему знак проходить.
      – Я подожду вас в машине, – сказал Файнер, едва сдерживая ярость.
      Мелик взошел на крыльцо, затмевающее крыльцо дворца Эскориал в
      Мадриде, и остановился перед дверью высотой около восьми метров. Он мог бы въехать в эту дверь, сидя в цилиндре верхом на слоне Он нажал на кнопку звонка, дверь открыла старая женщина в белой чадре.
      Она молча впустила Мелика в холл, пахнущий сыростью и плесенью.
      Старуха ковыляла впереди, провожая его в салон, в котором легко уместился бы турецкий рынок "Капалы – Чаршы". Мебель в стиле эпохи
      Людовика XV была инкрустирована перламутром на арабский манер, а кресла обтянуты голубым бархатом. С потолка в центре салона свешивалась удивительная люстра голубого цвета.
      Старуха удалилась, и к Мелику вышел светловолосый слуга, одетый в коричневый кафтан. Он поставил на столик перед Меликом поднос с чаем. Это было хорошим предзнаменованием: обычно не угощают чаем людей, которых собираются убить.
      Мелик услышал шаги, и в салоне появилась Лейли Ахад, одетая в строгое черное платье длиной ниже колен.
      Она держалась холодно и надменно. Мелик поцеловал ей руку.